Баллада о неудачниках

Глава 47, в которой Марк возвращается к гневу

Нельзя судить о людях по внешности, говорил мне отец Гуго. Тело суть греховный сосуд: мясо, кости и всяческие непотребства. О человеке говорят не одежда и не слова, а дела. Но этот сукин сын мне сразу не понравился. Рожа — гладкая, будто корова языком облизала, носик пуговкой, глазки — словно кто-то в переносицу два раза высморкался. Зеленым. И волосенки прилизанные белобрысые. Как его повитуха сразу в купели не утопила — не понимаю. Святая женщина была. Страстотерпица.

Сидел этот хмырь аккурат рядом с шерифом. Вальяжно так сидел, по-хозяйски. Винцо прихлебывал.

— О, Денфорд! — обрадовался шериф. — А мы тебя ждем. Проходи!

Может, это палач? Из Лондона. Мастер головы с одного замаха рубить. Не представляю, кому еще Паттишалл так торопился бы меня представить.

— Сэр Уильям, это Денфорд. Весьма полезный молодой человек — если, конечно, внимательно за ним приглядывать.

— Вы полагаете, мне понадобится помощник? — хмырь отхлебнул из кубка и поглядел на меня, как селянин — на гнилую репу. С глубоким, мать его, сомнением.

— Ваша предшественница регулярно прибегала к помощи нашего доблестного Денфорда. Уверен, леди де Бов удалось обучить сэра Марка хотя бы азам вашего искусства. Они так много времени проводили вместе.

Хмырь сполз со стула и направился ко мне. Остановился в двух шагах, задрал голову.

— Значит, это вы — тот самый капитан стражи. Наслышан, наслышан… Кажется, именно вам я обязан новой должностью. Рад познакомиться, сэр Марк.

И улыбнулся. Во все свои тридцать два корявых зуба.

Я стоял и тупо моргал. Мысли в голове щелкали, вставая на место, будто цветные стекляшки — в контуры мозаики. Этот хмырь приехал на место Вилл. Щелк. Если бы это был временный человек, на замену, его бы сразу прислали, не ждали черт знает сколько. Щелк. Значит, место вакантно. Щелк. И займет его этот вот кривозубый зализанный хмырь. ЩЕЛК.

Да чтоб ты сдох, гнида.

— Надеюсь оправдать ваше доверие, милорд.

Новый колдун в городе жить не захотел. Поселился он в замке, столовался там же. Каждый день за обедом я видел его блевотную рожу. Сидит напротив и свиными глазками своими лупает. Вот мало мне шерифа для аппетита — теперь еще и этот хрен с горы.

Беседы они вели вежественные и умные. О налогах, о политике, знакомыми при дворе мерялись. О бабах, опять же. Видимо, сэр Уильям был человек небедный — судя по его рассказам о любовных победах. Такому сморчку даже коза бесплатно не даст.

Происходящим в городе сэр Уильям интересовался мало. С другой стороны, и не происходило-то ничего особенного. У трактирщицы кто-то в запертом сундуке все приданое дочкино изгрыз и нагадил доверху — но тут, может, и без демонов обошлось. Замок открыть, если умеючи, несложно. А уж навоза на каждом дворе хоть лопатой черпай. Если с душой подойти и постараться, то сделать можно. Ну и дочка как раз с женишком своим рассорилась, все один к одному.

Я, правда, лично замок осмотрел — ни единой царапинки, механизм ходит ровно, нигде не клинит. Не похоже, чтобы его взламывали. Ну и говна в сундук насыпать — это просто. А вот шерсть крашеную сожрать уже сложнее. Причем именно что жевали, даже следы зубов видать — никак не мышиные... В общем, темное дело. Великая тайна сундука с говном

Но как такое солидным людям за обедом рассказывать? А больше, в общем-то, и нечего.

Так что я за столом молчал, а сэр Уильям не особо и спрашивал. Так, бросал иногда: «Надеюсь, все спокойно, серьезных происшествий нет?». И как бы самим вопросом уже подсказывал ответ. Ну, я и отвечал. Нельзя же обманывать ожидания человека, сидящего по правую руку от шерифа.

Дни тянулись один за другим, серые и одинаковые. Будто кто-то вместо бусин на нитку гальку речную нанизал. Завтрак — проверка постов — жалобщики — доклад — обед — проверка постов — трактир. Пьяный мордобой, срезанные кошельки, склоки из-за межи, склоки из-за скота, склоки, склоки, склоки… Тоска.

Трое крестьян вперлись ко мне в последний момент, на пороге перехватили. Вроде как и хорошо — можно было не торопиться к шерифу. Но вроде как и не очень — я только что выслушал полный зловещих деталей рассказ о злодейски похищенных мотыгах, и впечатления были свежи. Пока я стоял и думал, вышвырнуть эту рванину прочь или немного обождать, крестьяне выстроились в шеренгу, стянули шапки и поклонились.

— Добренького дня, милорд.

— Чего хотели? Говорите быстро, я спешу.

Крестьяне переглянулись, из шеренги выступил самый мелкий мужичок — рыжий и тощий, как дворняга.

— Это. Того. Козы пропадают милорд.

— И что, я похож на козопаса?

— Так не ведь только козы. Овцы вот еще. Телка недавно покрали. Курей без счета несут. Пятнадцать штук пропало.

— Ты же сказал, что без счета.

— Верно, милорд! Так и есть. Без счета. Цельных пятнадцать.

Пятнадцать неисчислимых кур. Чудовищное злодейство.

— И чего же вы от меня хотите? Чтобы я стерег ваши птичники?

— Нешто ж мы сами не стережем, милорд? Глаз не спускаем. Скотину запираем, птицу в дому прячем. А все одно недочет. То ягненок, то гусь, а бывает, что и собаку утащат.

Так-так-так. Это я уже слышал.

— И никаких следов? Вор проходит в хлев через стену?

Крестьяне выпучились на меня так, будто я сам закудахтал и яйцо снес.

— Никак нет, милорд. Нешто ж такое возможно? Нет, ежели там колдовство, тогда да, а ежели нет, то никак нет.

— Что?

— Я говорю, что колдуны, которые через стены ходят, кур красть не станут. Они чего получше возьмут. Деньги там, или парчу, или девицу чистую для дьявольских забав.

— А у вас есть парча? — я окончательно потерял нить суждений.

— Нет, милорд. Я даже насчет девиц не поручусь. Вот потому колдуны к нам и не заглядывают. А эти вот, что скот крадут, — от них прямо отбою нет.

— И кто же это?

— Откуда ж нам знать? Приходят ночью, всякий раз в разный дом. Ну и не каждый день наведываются. Бывает, что и две ночи тихо, и по три. А потом раз — и недочет.

— И что вы предприняли?

— А что ж мы можем, милорд? Приходят они тихо, разбирают стену там, где не видать. Потом лезут внутрь, забивают скотину и кусками вытаскивают — дырка-то у них маленькая. Цельная овца не пролезет.

— Ну так караульте в хлеву, а не снаружи.

— Боже упаси, милорд! А ежели они не только до баранины лакомы? Все же не лиса и не куница. Чтобы овцу без звука забить, сноровка нужна.

Хоть и с трудом, но я все же выудил из этого бормотания крупицы смысла.

— Так. Вор скот не просто убивает, но и разделывает, чтобы в дыру пролезал. Вы уверены? Может, прямо там съедают?

— Нет, милорд. Утаскивают, точно вам говорю. Объедков ни разу не находили. А кровяные дорожки до прохода вели, и во множестве.

— То есть вы уверены, что убоину вытаскивают через подкоп весьма разумно? Не так, как животное?

— Так не подкоп это, милорд! Говорю же! Не нора, а дыра! Стену они разбирают. Да еще ладно так — по веточке выдергивают и в сторонку складывают.

— Не грызут? Не ломают?

— Нет! Ровнехонько, будто человек разобрал.

— Так может, это и были люди? Обычные воры.

— Да разве бывают люди такие крохотные? Дыры они оставляют такие, что только ребенок и пролезет. А нешто пятилетка телка-то зарежет? И следы. Нелюдские это следы.

— Нелюдские, говоришь? Показать можешь?