Баллада о неудачниках

Глава 48, в которой Марк хоронит мышь

До деревни я тащился почти час. И все это время крестьяне не затыкали рты ни на минуту. Они говорили об урожае и погоде, о дожде и удоях, о чертовой, мать ее, капусте. Когда терпение мое подходило к концу, я рявкал и отвешивал оплеухи. После этого царила благословенная тишина — минут пять, не больше. А потом снова начинался нудеж.

Когда я увидел закопченные крыши деревеньки, обрадовался им больше, чем пасхальной трапезе после поста.

— Вот и приехали, милорд. Может, попотчевать вас чем? Молочка парного, лепешечек жена напекла, супчику, может, желаете? Отдохнете с дороги, побеседуем…

А я его взял — и не убил. Вот помру и святым стану.

Пробившись через толпу селян, я спешился у хлева.

— Показывай.

— Вот тут, милорд. Дырку-то мы заделали и все там потоптали, только они через огород шли. А вечером как раз дождь лил, землю развело. Сюда извольте.

Я изволил. Прошел за хлев, обогнул какие-то всходы и присел на корточки между нестройными рядами репы.

Следы были действительно странные. Размером со ступню ребенка лет пяти-семи, длинные, узкие. Пятка вдавливалась в землю странным углом — будто она была не круглая, а острая. Пальцев всего четыре, и перед каждым — глубокий, внушающий уважение прокол. С такими когтями ножей не надо. Если б ястребы эдакими обзавелись — не зайцев, оленей бы били.

Рыжий крестьянин был прав. Это не люди — но и не звери.

Сразу к прилизанному сморчку я не побежал. Сначала все обдумал, составил речь — разумную и солидную. Такую, чтобы сразу понятно стало, что происходит в деревне нечто колдовское и странное. Сменил пропотевшую рубаху, приказал почистить сапоги и плащ. Сморчок он, конечно, сморчок, а все ж таки надо произвести правильное впечатление. Если, конечно, хочу, чтобы ко мне относились соответственно.

Интересно, новый колдун поедет осматривать следы? Я предупредил крестьян, чтобы грядку с репой и пальцем не трогали, но вдруг пойдет дождь? Размоет же все. Если уж ехать, то побыстрее, лучше прямо сегодня. А может, он удовлетворится моим описанием? Вилл бы не поехала, но Вилл знала, что на меня можно положиться. А вот сморчок если и составил обо мне впечатление, то исключительно по рассказам шерифа. Херово.

Остановившись перед запертой дверью, я пригладил волосы, поправил складки плаща, глубоко вздохнул. И постучал.

— Кто там?

Ох ты ж мать твою. А мы, значит, еще и не каждому открываем.

— Марк Денфорд, милорд.

За дверью прошаркали шаги, скрипнули петли. Сморчок высунулся в коридор, оглядел меня снизу доверху, а потом сверху донизу.

— Что-то случилось?

— У меня для вас информация, милорд.

На лице у сморчка отразилось то ли сомнение, то ли досада. А может, у него просто живот прихватило. Искренне на это надеюсь.

— Ну заходи.

Я шагнул через порог.

Ну нихрена себе!

Стены в сморчковой опочивальне были завешаны темно-синей парчой, полог кровати подвязан золотыми кистями. По углам стояли высоченные подсвечники, кажется, тоже не железные, на полу лежал ковер. И не какой-то там тканый овечий — нет, сарацинский, мягкий, как шкура ягненка.

Просто удивительно, сколько о человеке может его жилье рассказать. Вот так вот зайдешь, осмотришься и сразу увидишь — сволочь.

— Так чего ты хотел? — сложил руки на груди сморчок.

— Сегодня крестьяне донесли о странных нападениях на скотину.

— Что?!

— Странные нападения на скотину, милорд. Это не зверь, но и не человек. Следы я наблюдал лично. Стопа похожа на детскую, но четырехпалая, и когти птичьи. Эти существа разбирают стену…

— Ты издеваешься?

Я запнулся. Мысленно перебрал план доклада — не сбился ли. Нет, все верно.

— О чем вы, милорд?

— Ты пришел рассказать мне о нападениях на скотину?

— Да, милорд. Овцы, телята, козы. Леди де Бов…

— Я не леди де Бов. Если леди де Бов интересовалась козами, это ее дело. Не буду дурно говорить о вкусах леди. Я скотиной не занимаю. Я что, похож на козопаса?

На сукина сына ты похож. И мать была не из породистых.

— Разве вы не хотите знать о странных вещах…

— Нет! Я не хочу знать о странных вещах. Особенно если они касаются коз. Я хочу знать о серьезных происшествиях. Вот если начнут пропадать крестьяне — приходи. Но сначала убедись, что они похищены демонами, а не замерзли спьяну в лесу.

— Сейчас лето, милорд.

— Благодарю вас, сэр Марк. Впервые вы сказали нечто, заслуживающее внимания. Сейчас действительно лето. Погода чудесная. Сходите прогуляйтесь. Я, кстати, тоже схожу. После такой серьезной беседы надо развеяться.

Сморчок открыл дверь. Мы вышли. Сморчок закрыл дверь.

Ах ты гадостный, мелкий, блевотный, никчемный мужеложец со сморщенным хером размером с воробьиный клюв. Чтобы тебя всю ночь козел драл. Чтоб у тебя на морде болячка вскочила, а вторая на заднице, потому что все равно бог одно от другого не отличит. Чтоб ты в канаве сдох…

И тут я увидел ЕЕ. Сморчок обогнал меня на лестнице и дробно ссыпался вниз — ни дать ни взять козье говно. А я стоял и смотрел на дохлую мышь. Видать, скончалась несчастная давненько, а может, солнышко припекало. Верно сморчок подметил — лето на дворе, погода чудесная. Теплынь. Мышь раздуло так, что трогать боязно было — как бы не лопнула. Но истинный воин не страшится опасностей. Я осторожно поднял бедняжку за хвост и вернулся к королевской опочивальне. Оглянулся. В коридоре никого не было. Я скользнул в комнату.

Без хозяина она казалась еще более поразительной и роскошной. Теперь я видел детали, которые упустил при первом осмотре. Серебряная шкатулка на столе, обитое бархатом мягчайшее кресло, серебряный же таз для умывания. В углу — поразительная статуэтка. Обнаженная женщина была вырезана так искусно, что казалась живой. И сундук. Огромный, обитый узорными медными полосами, богато расписанный. И незапертый. Ну надо же, какая досада. Я поднял крышку, сдвинул вбок котты из тончайшей шерсти. И бережно положил туда мышь. Парча тебе пухом, невинный зверек. Спи тут спокойно, никем не потревоженный. Я аккуратно разложил поверх мыши котты, расправил их и закрыл сундук.

Добро пожаловать в Нортгемптон, гнида.

Жалко, белки не нашлось. Когда отец Франциск нас за медовый пирог выдрал, мы ему белку под матрас сунули. То-то визгу было. Но откуда же в замке белка.