Баллада о неудачниках

Глава 65, в которой Марк делает шаг вперед

Сидеть голым. На жухлом тюфяке. В затрапезном трактире. Это было ужасно странно.

С другой стороны — а почему бы не посидеть?

Вилл, изогнувшись ленивым плавным движением, вытянула поперек меня ноги.

— В некоторых ситуациях просто необходимо закурить.

— Что тебе необходимо?

— Закурить. Ужасно плохая вещь, ты никогда не должен так делать.

— Да? Очень интересно. Я обязательно попробую, — я проследил пальцем прихотливо извивающуюся по бедру чернильную линию, повторяя все разветвления и повороты.

— Вот. В этом весь Денфорд. Если нельзя, то обязательно сделаю. Ты что в Нортгемптоне устроил, паршивец?

— Я? Ничего. Просто выполнял свою работу.

— Ну да. Конечно. И почему же тогда ты ночуешь в ханыжке без гроша в кармане?

— Такая вот херовая работа. А ты? Какого дьявола ты творишь?

Ужасно хотелось повернуться и посмотреть на Вилл, но я упрямо продолжал очерчивать пальцем переплетения шрамов.

— А я к тебе с деловым предложением.

— Это с каким же?

— Женись на мне. И я протащу тебя через портал. Сейчас несколько новых проходов открыли, есть куча интересных вакансий. Подберем что-нибудь… на двоих.

В невинном голосе Вилл проглядывало тщательно скрываемое злорадство. Причин его я не понимал — и подвоха в предложении не видел. Покрутил так, эдак, снова так…

— Еще раз. Мы заключаем брак, меня пропускают в кромлех, и потом я получаю должность. С нормальной оплатой.

— Ну да.

— Никаких сюрпризов?

— Нет.

— Отлично. Согласен.

— В смысле — согласен? — села на тюфяке Вилл. — Вот так просто оп! — и согласен?!

— А почему нет?

— Почему нет? Марк, ты вообще нормальный?! Мы же о браке говорим!

— Ну… да. А что?

— Ты реагируешь так, будто я тебе фунт ветчины со скидкой предложила!

— Неправда. Ветчину я бы сначала понюхал — может, продавец мне тухлую подсовывает. А тебе я доверяю.

— Денфорд!

— Что — Денфорд?!

— Брак — не коммерческая сделка!

— Ты шутишь? Конечно, брак — именно сделка!

— А как насчет любви? Верности? Страсти?

— А это все тут при чем?! — вытаращился я на Вилл — и понял.

Я, мать твою, понял. — Так ты поэтому мне отказала — там, на стене? Тебе, черт побери, любви не хватало?!

— Нет, мать твою! Мне не хватало заверенного нотариусом контракта!

— И правильно, что не хватало! Контракта! Потому что брак — это сделка! Имущество, права и обязательства! Причем тут любовь и верность?

— Потому что именно в этом весь смысл?

— Да ладно! Ты по сторонам вообще смотрела? Хоть изредка? Много влюбленных и верных супругов видела?! Замужем за одним, любит другого, в постели кувыркается с третьим!

— Значит, вот так вот ты представляешь себе семейную жизнь?

— Это не я представляю. Это и есть семейная жизнь! Все, что тебе дает брак — это контракт! А насчет остального — крутись, как можешь!

— А я не хочу крутиться!

— Не хочешь?! — тяжело дыша, я в упор уставился на Вилл. — Ты, значит, не хочешь? Ладно!

Сорвавшись с места, я сгреб в охапку тряпки и перевязь, нащупал на стуле тощий кошель.

— Не хочешь?! Тогда вот! Держи! — с размаху я швырнул все барахло Вилл на колени. — Это, мать твою, все имущество. Вот тебе любовь, — ухватив Вилл за руку, я патетическим жестом прижал ее к собственной груди. — А вот тебе страсть! — я дернул руку пониже. — Все? Довольна? Или еще что-то от меня требуется? Печень, почку отдать? В монахи постричься?!

Вилл, приоткрыв рот, молча таращилась на меня круглыми карими глазами. Потом моргнула, тряхнула головой и половчее пристроила руку там, куда я ее сунул.

— Нет. Все отлично. Теперь достаточно.

— Слава тебе, господь пречистый, и всему небесному воинству, — стремительно хрипнущим голосом ответил я. Потому что кровь, молотом ухающая в висках, устремилась вниз. Туда, где уверенно и мерно двигались пальцы Вилл. — Так что, мне можно искать священника?

— Не сейчас, — Вилл сдавила чуть посильнее, и я зашипел сквозь зубы. — Давай через часик.

— Или через два.

— Я смотрю, ты к священнику вообще не спешишь.

— Боишься, что не доведу тебя до венца? — я поцеловал Вилл в плечо. — И будут менестрели петь баллады о том, как мужественный, но опальный рыцарь соблазнил прекрасную деву, а потом оставил ее в придорожном трактире?

— Эй! Это не ты меня соблазнил! Это я тебя!

— Неправда. Я тебя первый поцеловал.

— После того, как я на тебя запрыгнула! — в качестве дополнительного аргумента Вилл укусила меня за шею.

— Справедливое замечание, — вынужден был признать я. — Кстати. Откуда ты тут взялась?

— На лошади приехала.

— Я понимаю, что не на черном козле прилетела. Как ты узнала, что я здесь?

— А, это, — очевидно смутилась Вилл. Очень своевременно, потому что от плеча я как раз спустился к груди, а благовоспитанной девице и надлежит в таких ситуациях смущаться. — Ну… Я поговорила с Эктором.

— Очень интересно. И откуда же Эктор знал, что я остановился в этой немытой ночлежке?

— Седло.

— Что?

— Твое седло.

— При чем тут седло?

— Ты всегда используешь одно и то же.

— Какое отношение… Черт! — выпрямился я. — Эктор повесил мне на седло жучок?!

— Не совсем. Просто заговорил парочку гвоздей.

— Эктор повесил мне на седло жучок! Этот старый хрен следил за мной!

— Для твоей же безопасности. Я попросила Эктора приглядеть, и он…

— Ты попросила? Ты попросила повесить на меня жучок! Какого дьявола?!

— Такого! — взвилась Вилл. — Когда я уехала первый раз, ты чуть не сгорел в сарае! Когда уехала во второй — гонялся по всему Нортгемптону за стаей коблинов. Когда уехала в третий — получил обвинение в расхищении казны! Не замечаешь закономерности?!

— При чем тут закономерность?!

— При том, что ты такими темпами убьешься нахрен!

— На себя погляди!

Вот бывает такое: смотришь на человека и не знаешь, чего тебе хочется больше — отодрать его или выдрать. Но отец Гуго учил меня не поднимать руку на женщин. Ну и хрен с ней, с рукой. Есть в теле мужчины и другие члены, весьма приспособленные к поднятию.

Вилл открыла рот, чтобы сказать что-то гневное, но я не дал ей шанса. Поцеловал — и рухнул на тюфяк, увлекая ее за собой.

Воздух в кромлехе мерцал и переливался, растекаясь по черной траве серебряными пятнами. Искрящиеся лужицы колыхались, подползая к сапогам и откатываясь, словно морской прибой.

Господи, как я здесь оказался? Что я вообще делаю? Зачем?! Как я буду там жить — среди колдунов, чудовищ, самоходных фургонов? Когда-то мне казался далеким и чужим Иерусалим. Ха! Место, куда я направляюсь, намного дальше — и намного более чуждо. Это… Это как…

Я не знаю, как что.

Просто не знаю.

Неровно ступая, сзади подошла Вилл, ведя в поводу свою серую кобылу.

— Боишься?

— Что? Нет, конечно! — вздернул подбородок я. — Если ты справляешься — я тоже как-нибудь справлюсь.

— Разумный подход. Не паникуй — с той стороны все проще, чем ты думаешь.

Очень на это надеюсь. Ну просто очень.

— Я же сказал: я не паникую.

— Вот. Я купила, — Вилл вытащила из кармана два пестрых клочка бумаги. — Это билеты в зоопарк.

— И что с ними делать?

— Отдать… стражнику на входе. Ты же хотел посмотреть на слона? Вот и посмотришь.

Это было ужасно тупо. Я чувствовал себя ребенком, которому обещают медовое яблочко — если он перестанет капризничать и выпьет полынный отвар.

— Здорово.

Видимо, изобразить приличествующую ситуации радость не получилось.

— Бегемот, — повысила ставки Вилл. — Жираф. Носорог. Обезьяны и львы.

Это. Было. Тупо. Ужасно тупо. Просто кошмарно. Я открыл рот, чтобы сказать это — и закрыл его. Потому что полынный отвар все равно приходится пить. И очень неплохо, если потом тебе сунут в руки медовое яблоко.

Хотя бы такое.

Маленькая ладонь легла мне в руку, и я сжал пальцы.

— Львы — это отлично. А обезьян к дьяволу. Я только что из Нортгемптона — я знаю про обезьян все.

— Как скажешь. Пошли?

— Пошли.

Я глубоко вдохнул. Выдохнул. Расправил плечи. И шагнул в кромлех.