Беременна из-за развода (СИ)

Глава 10: Переписка (40)

Олеся

Вечером принимаю ванну, погрузившись в пену, словно она избавит меня от тяжёлых дум и проблем.

Листаю ленту в телефоне и неожиданно получаю уведомление от незнакомого человека.

Открываю и вижу там ник «Мистер Дарси». Усмехаюсь.

Когда-то это было моим любимым произведением. «Гордость и предубеждение». Я мечтала о такой любви. Но уже в более зрелом возрасте поняла, что больше не хочу эмоциональных горок, хочу спокойной и тихой любви.

Которая у меня всё это время была.

«Никто не может быть безупречен», — в следующее мгновение от этого неизвестного мне приходит сообщение.

Вздрагиваю, потому что это одна из моих любимых цитат Дарси. Кто это? Что он хочет от меня?

«Мы знакомы?» — вопреки тому, что я не общаюсь с незнакомцами, этому я отвечаю. Впервые в жизни.

Незнакомец печатает, и я на мгновение забываю, что я нежусь в ванной. С нетерпением жду ответа.

Волнуюсь. Не могу понять, как и почему незнакомец меня зацепил.

«Я, конечно, не Пётр Первый, но ты вряд ли обо мне забыла», — пишет мужчина, и я на мгновение хмурюсь. Сначала сообщение кажется мне околесицей, а потом до меня доходит.

Пётр нашёл способ со мной связаться?

«Это ты? Это правда ты» — отправляю я ему сообщение, затем вздыхаю. Как же глупо сейчас я, наверное, выгляжу.

«Да. Я больше не могу так. Хотел найти с тобой хоть какой-то способ связи. Как ты? Как протекает беременность»

После этого у меня не возникло никаких сомнений. Это действительно был он. Как бы больно от осознания нашей разлуки мне ни было.

«Ребёнок в норме, самочувствие у меня тоже хорошее, — пишу я, затем честно признаюсь: — Если не считать того, что любимый мужчина меня предал и ушёл, ничего не сказав».

«Понимаю. Мне и самому больно», — отвечает он, и я закрываю глаза, чуть спустившись в воду.

Ненавижу. Но сейчас не кого-то конкретно, а вселенскую несправедливость.

«Если тебя это успокоит, то он не видел другого выхода. Ты была в серьёзной опасности. Её отец

— тот ещё бандит».

Вздыхаю. Пётр не врёт. Судя по рассказам Милены, её отец то ещё чудовище. И это настоящее безумие.

«Почему нельзя было сказать правду?» — отправляю я тот самый вопрос, который мучает меня столько времени.

И только попробуй написать короткое: «А ты бы поверила?»

Но нет. Пётр пишет мне совершенно другое сообщение.

«Потому что скажи я правду, ты бы нашла способ остаться со мной…»

Серьёзное замечание. Но почему это плохо?

«Почему это плохо» приходит в следующем сообщении: «или бы погибла». Моё сердце учащённо бьётся. Я замираю в этой пене, и мне хочется разрыдаться.

«ЕЩЁ он угрожал моей матери. И я, правда, не знал, как поступить правильно».

ВСЁ это так несправедливо, так больно, так плохо, что я готова плакать. Плакать от боли, и слёзы, наконец-то, текут по моим щекам.

Я откладываю телефон, хочу вымыться. Смыть всю ту боль, словно она и есть грязь. Словно это поможет мне избавиться от навязчивых мыслей о мирской несправедливости.

Жаль, что я не в сказке, где добро всегда побеждает эло. Потому что у меня нет уверенности, что всё закончится хорошо.

41.

Пётр

Утром следующего дня я чувствовал себя куда более расслабленным, выспавшимся и даже радостным. У меня впервые появилась надежда, что всё это не навсегда, что у нас всё получится.

И под «у нас» я имел в виду не меня и Лесю, а образовавшуюся команду людей, которые не были согласны с Борисом Владимировичем. Причём мотивации хватало всем троим. Я хотел восстановить отношения с бывшей женой, а остальные двое и вовсе желали остаться вместе.

Впервые за последний месяц выспался, даже проспал. Ни Милены, ни Витура дома не было.

Вроде как прокуролесили всю ночь, а встали даже раньше меня.

Не торопился на работу, заехал в кофейню поблизости и с удовольствием там позавтракал.

На работу приехал к одиннадцати, что было для меня совершенно не свойственно.

— Пётр, вам там Борис Владимирович несколько раз звонил, всё беспокоится, куда вы пропали. Я

пыталась дозвониться на сотовый, но вы и тут не брали трубку, — сообщает мне секретарша, и я киваю.

Захожу в свой кабинет и перезваниваю «будущему тестю». Выслушиваю от него целую лекцию, точнее делаю вид, что слушаю, а затем елейным голоском отвечаю:

— Мы с Миленой впервые ночевали вместе. Вы думаете, это так просто — после такой тяжёлой ночи встать и приехать на работу? Сами понимаете, мы люди молодые… — всячески намекаю ему, чтобы он додумался сам.

Он некоторое время молчит, а затем срывается на меня:

— Ты не обнаглел шпёхать мою дочь без свидетельства о браке? А если она забеременеет?

Враг наступает, но сегодня я чувствую свою безнаказанность. Как же всё таки хорошо, что в глубокой жопе я не один. Нас трое.

— Сначала я не хотел этого делать, но вы сами понимаете, какая у вас дочь, и просто так она замуж за меня не хочет. Если забеременеет, то быстрее согласится.

А сам вспоминаю о своей настоящей беременной и любимой жене, пускай бывшей, и мне дурно становится. Прямо ненавижу Бориса Владимировича за все его слова, поступки и прочие гадости, что он сделал не только мне, но и многим другим людям.

Ненавижу этого гада.

— А ты не так глуп, каким казался.

— Сочту за комплимент.

Остаток разговора прошёл в спокойной обстановке, и мы говорили сугубо по делу. После я наконец-то выдыхаю и допиваю вкусный кофе.

Подзываю секретаршу и прошу её съездить за простеньким смартфоном, поддерживающим соцсети, и за корпоративной симкой. За ней вряд ли будут следить, а вторым телефоном я буду пользоваться только «дома».

Второй вечер проходит абсолютно так же. Мы немного обсуждаем, как нам свергнуть Бориса

Владимировича, потом парочка влюблённых уединяется в своей спальне.

Я тоже ухожу в комнату и некоторое время размышляю, как написать Олесе так, чтобы она поняла, что это я, но при этом не оставить ни фотографию, ничего личного, чтобы никто не догадался, что я — это я.

Потом я вспоминаю о её любимом мужском персонаже. Когда-то она о нём мне все уши прожужжала. Никогда не думал, что эта информация окажется полезной.

И действительно. Вопреки Лесиному «не общаюсь и не знакомлюсь в сети», Дарси она отвечает.

Завязывается разговор, и вскоре я намёками даю понять, что это я.

Некоторое время мы общаемся, и на сердце теплеет. Мы всё ещё не вместе, но теперь я знаю, что с ней всё хорошо. Знаю, что она в безопасности. Знаю, что ребёнок в её животе растёт и с этим нет никаких проблем.

Затем любимая резко пропадает, и я всё жду, жду, жду её ответ. Становится мучительно больно от ожидания. Хочется общаться с ней всю ночь.

«Прости, не могла ответить. Была в ванной», — приходит её сообщение, а затем фотография её красивых стройных ножек в пене.

Вот ведь стерва! Впервые за последний месяц мой организм взвывает, и я хочу оказаться рядом с ней, но не чтобы обнять, а чтобы трахнуть.

42.

Олеся

Не знаю, какой чёрт меня дёрнул, но после своего длительного молчания в переписке я сфотографировала свои ноги в пене, а затем через десять минут, когда я уже вышла из ванной, отправила провокационное фото.

ПЁтр читает моё сообщение мгновенно, как будто не просто ждал, а мониторил. Улыбаюсь: это прямо заставляет радоваться. Даёт надежду…

Надежду на что? Замираю: у меня нет ответа на этот вопрос. Я же твёрдо решила, что не хочу с ним больше отношений?

Но измены же не было?

Слишком много вопросов и мыслей, а я не хочу думать!

«Чертовка! Ты меня соблазняешьь — приходит от него сообщение, и я радуюсь. Я достигла желаемого результата.

«Прости, но сегодня ты можешь только подрочить, — ядовито и мстительно пишу ему. — Сегодня в меню только твои руки».

Пётр печатает и стирает сообщение минут десять. Увлечённо наблюдаю, как Мистер Дарси набирает сообщение. И почему это так волнительно?

«Похоже, придётся. Уже достал своё орудие и точу его», — отвечает он, и я почему-то смеюсь.

Это не кажется мне противным. Даже удивительно, но это мило и забавно.

М-да.

А как же моё главное правило жизни? Не возвращаться к бывшим. Они уже выбывшие.

Блин! Но я и не планирую никуда возвращаться! Тем более меня и никуда не зовут. А то я уже размечталась. Раскатала губу.

«Не присылай мне фото процесса. Только видео», — раз играть, то играть до конца. Пофиг на всё, буду бить на максимум.

«Прости, но дикпики не мой стиль», — сообщает он, и неожиданно приходит фотография застёгнутой ширинки.

ЕГО ширинки.

И вроде бы с первого взгляда очень даже невинная фотография, но я приглядываюсь и увеличиваю фото. Понимаю, что у него стоит. Буквально.

Ахаю, потому что фантазия делает всё за меня. Я знаю, какое у него достоинство. Знаю размер и каждую венку на его члене. Знаю, на что он способен. И по этой фотке могу определить степень его готовности.

И, стыдно признаться, это меня чертовски возбуждает.

Ненавижу.

Ненавижу, что Пётр вышел на связь таким ужасным способом.

Ненавижу, что у меня остались к нему чувства.

Ненавижу ситуацию, в которую мы попали.

Ненавижу.

«Молчишь, потому что уже приступила к делу^ — приходит от него очередная смс, и я взрываюсь.

«Прекрати», — пишу короткое сообщение.

«Почему? Ты же сама всё это начала»

Он прав, но я не хочу с ним соглашаться.

«И я же это закончу, — отвечаю ему я. — Мы не влюблённые подростки, мы двое бывших, попавших в очень неприятную и непростую ситуацию».

Хочу отложить телефон, но вижу, что мистер Дарси опять печатает.

«Будь моя воля, я бы с тобой не расставался никогда». — Эти слова выглядят почти признанием в любви.

Но я им не верю. Любил бы — нашёл бы способ остаться вместе. Сейчас это для меня всего лишь пустой звук.

«Будь моя воля, после нашего расставания я бы не общалась с тобой, но у нас будет ребёнок.

Откладываю телефон и начинаю плакать. Не могу справиться с эмоциями и выразить те чувства, что накрывают меня с головой. Зачем ответила незнакомцу? Зачем начала общаться с бывшим?

Почему на мгновение решила, что всё можно наладить?

Пётр ушёл от меня, потому что ситуация была безвыходной. И она не изменится. А подобные переписки с ним — это бередить старые раны.

Я не смогу его разлюбить, если продолжу в том же духе.

А хочу ли я его разлюбить?