Беременна из-за развода (СИ)

Глава 16: Маменькин сынок (65)

Олеся

Несмотря на то, что Пётр специально переехал поближе ко мне, вторгся в моё личное пространство, я не смогла долго злиться на него.

Первую неделю я невероятно злилась на этого гада. Как он посмел переехать ко мне поближе? Он что, рассчитывает на продолжение банкета? Или на восстановление отношений? Или, не дай бог, что мы снова поженимся? Не бывать этому! Пошёл он лесом! Единственный раз, когда я случайно переспала с ним, ага, споткнулась и упала на его член, останется единственным!

Вторую неделю я уже злилась на себя, что с каждым днём злюсь на своего бывшего всё меньше.

ВсЁ оказалось не так уж и плохо, как я это себе демонизировала. Пётр держал дистанцию, не давя и не заставляя к нему вернуться. Это бесило ещё больше, и я всячески старалась сдерживать себя.

Но каждый раз в особо острых ситуациях Пётр повторял, что он отец ребёнка, которого я ношу, а значит, пока я беременна, ответственен за нас обоих.

Третью неделю я честно изображала из себя недотрогу. Старательно отталкивала его от себя, боролась с собой и своими чувствами. Делала вид, что злюсь и ненавижу, что он так внаглую нарушает мои правила, но злость постепенно сходила на нет. Мы несколько раз погуляли, встретив лето вместе.

В тот день мы вернулись с прогулки, и Пётр вызвался на кухню приготовить нам обед. Не возражала: всё равно двигаться с каждым днём становилось всё труднее. Периодически я и вовсе отекала.

Неожиданно идиллию нарушает звонок, и я морщусь, потому что это моя мама.

— Совсем родной матери не звонишь, — как всегда начинает она с обвинений.

А меня вновь подташнивает то ли от её токсичности, то ли из-за моей беременности.

— Странная претензия, мам, — ворчу я, чувствуя, как портится моё настроение. — Мы вчера списывались, дня три назад созванивались.

— И то я тебе звонила!

— Ты сама говорила, что главное — результат. И ты сама знаешь, в какой я сейчас ситуации и как сильно устаю от новой работы.

ЕЙ-богу, хочется заранее положить трубку. Какая разница, из-за чего быть перед ней плохой дочерью, ведь у неё такие стандарты, в которые я никогда не вписываюсь.

— Конечно, знаю. Всё твой упёртый характер. Мало того, что Пётр от тебя к другой, более любящей, ушёл, — Натягиваю губы, вспомнив, что я ей вообще ничего не сказала. — Так ты ещё и

Андрюшеньку оттолкнула!

Кошусь на Петра, который готовит вкусно пахнущий обед, и усмехаюсь: как-то очень странно он от меня ушёл, при этом оставшись.

— Я с тобой разговариваю! — рявкает мама, и я вздрагиваю.

Точно, прослушала часть разговора.

— Мам, не у каждой женщины есть цель — выйти замуж и… — Мама меня прерывает, и я думаю про себя, зачем ей нужен собеседник.

— Только глупые притворяются сильными и независимыми, женщина должна.

В этот момент Пётр заходит в комнату и громко говорит:

— Обед почти готов. Ой, ты разговариваешь.

Вздрагиваю, потому что мама всё слышит.

— А это у тебя ещё кто?

— Мужчина, мама, — тяжело вздыхаю, понимая, что меня раскрыли.

ПЁтр, поняв, с кем я разговариваю, спешит ретироваться на кухню. Конечно, это мне повезло со свекровью, а не ему с тёщей

— А голос похож на Петин, — задумчиво произносит мама.

— А Пётр, по-твоему, не мужчина? — пытаюсь отшутиться я, но зря.

Мама тут же закатывает истерику, что я неблагодарная дочь, которая не уважает себя. Как, вообще, можно быть с изменщиком, как можно к нему возвращаться и прочую дребедень. В

конце концов, кладу трубку.

Мне нужно подумать о себе и своём будущем ребёнке.

— Разговор не задался? — заботливо спрашивает меня Пётр.

— Да, только что послушала о том, какая я сволочь, что общаюсь с изменщиком, — мрачно говорю я, приняв из его рук тёплый чай.

— Ты ей не рассказала? — вскидывает брови бывший муж, и я натягиваю губы.

Свекровь уже знала, что Пётр не изменщик, и решила не вмешиваться в наши отношения, потому что не знала, чью сторону принять. С одной стороны, была беременная я, которая не понимала, хочет ли возвращаться к совравшему бывшему, с другой — родной сын, который не изменял, а пытался спасти меня.

— Я ей даже о том, что беременна, ещё не рассказала. Прямо не знаю, с чего начать, — признаюсь я, сделав несколько глотков.

— Ну, хоть где-то у тебя есть стабильность. Твои отношения с мамой — это бомба. Замедленного действия.

66.

Пётр

Не мог не радоваться тому, как мягко и постепенно развивались наши отношения. Я не давил и не торопил Олесю, просто был рядом, наслаждаясь каждой минутой нашего совместного времяпровождения. Здесь ни в коем случае нельзя было торопиться: я уже накосячил, и любая моя новая ошибка станет фатальной.

Я наконец-то снова начал ценить то, что у нас было и что у нас есть. Понял многие свои ошибки: до расставания я слишком много времени посвящал работе. Так неправильно. Моя карьера никуда не убежит, а вот жена может.

Как я вообще мог ради карьеры отложить на второе место отношения с любимой? Во всём важен баланс, и если работа может чуть подождать, то женщина мечты — нет. Просто сбудется у кого-то другого.

Хоть мне и было мучительно тяжело без секса с Олесей, я просто ждал. Наблюдал, как она намного поправляется, находя это милым. Всё-таки любимая носила нашего ребёнка, а та безумная ночь любви, которая у нас произошла несколько недель назад, подпитывала меня и давала надежду на повторение.

В субботу Олеся отказалась от прогулки, сославшись на плохое самочувствие. В последние несколько дней она отлёживалась, и я просто грустил в одиночестве, беспокоясь о её здоровье.

Но что взять с беременной?

Резкий звонок тёщи заставляет меня вздрогнуть. Что-то случилось? И как мне её теперь называть?

раньше я звал её «мама», ладно, что-то придумаю.

— Да, алло. Здравствуйте, — начинаю я разговор крайне неловко, а у самого сердцебиение участилось и поджилки трясутся.

Страшно. Суровая женщина.

— Пётр? — она называет моё имя вопросительным тоном. — Это правда, что вы пытаетесь восстановить отношения с моей дочерью?

— Вы же не ради благословения звоните? — вопросом на вопрос отвечаю я.

— Вы догадливы. Но как вы посмели сначала изменить моей дочери, а затем вновь появиться в её жизни? — Её тон не нравится совершенно.

У меня, взрослого мужика, дрожь проходит по телу.

— Я не изменял ей, — таким же тоном выдаю ей. Знал, что понравиться тёще у меня нет никаких шансов. До случившегося-то я ей не особо нравился, а теперь и тем более. Так что церемониться не намерен. — У меня были проблемы в бизнесе, и мне пришлось придумать эту байку, чтобы любимая жена не пострадала.

— Вот оно как, — слышу насмешку в словах неприятной женщины. Она мне не верит, а я впервые не хочу ей ничего доказывать. — Олеся мне ничего не говорила.

Конечно. Она вам до сих пор не сказала, что беременна. Это ж насколько редко надо видеться, чтобы не замечать очевидного?!

Да и как надо вести с собственной дочерью, чтобы она не хотела рассказывать о ребёнке?

— В любом случае Олеся — девочка очень вежливая и никак не может отшить такого надоеду, как ты.

— Теперь усмехаюсь я. У меня нет ни одного основания верить этой. даже не знаю, как назвать чтобы никого не обидеть. — У неё уже есть кавалер, и я уверена, что в ближайшее время они сыграют свадьбу.

Вскидываю брови от удивления.

— Олеся мне ничего не говорила, — передразниваю тон «любимой» тёщи, до последней буквы повторяя фразу, что она сказала минутой ранее.

— Потому что не знает, как от вас отвязаться. Если не веришь мне, то глазам своим поверишь.

Приезжай в квартиру — они там сейчас вместе. — После чего тёща бросает трубку, оставив меня в замешательстве.

Хмурюсь. Укол ревности я получил. Всё же ситуация меня настораживает, и я звоню Олесе.

Телефон не отвечает. Странно: она никогда не отключает сотовый.

Незамедлительно спускаюсь вниз и спешу в дом Олеси. Мало ли что может случиться, моя женщина всё-таки беременна.

Не стучусь. У меня всё ещё остались ключи от квартиры, а Леся не сменила замки. Открываю дверь, тихо захожу внутрь и слышу мужской голос.

Сердце уходит в пятки.

67.

Олеся

Ещё несколько дней таких отношений, и я точно сдамся. Соглашусь не просто стать девушкой

Петра, но и замуж за него выйти. Снова. Вот уж любительница граблей, ей-богу!

Беру перерыв в прогулках, сославшись на плохое самочувствие. Всё-таки я беременная, мне можно.

Листаю ленту новостей, пью чай. Внезапно вижу статью с громким заголовком: «Не можете выбрать, что делать? Прислушайтесь к себе». Пожимаю плечами и читаю. Суть метода в том, что нужно послушать себя: вы уговариваете или отговариваете себя сделать это. Если уговариваете, на самом деле не хотите. Если отговариваете, то хотите, но чего-то боитесь.

Осознание простреливает меня с диким трепетом. Я всё это время отговариваю себя возобновить отношения. Я ведь этого хочу, но боюсь той боли, что испытала совсем недавно.

Внезапно слышу щелчок в двери и хмурюсь. Всё таки стоило поменять замки. Если Пётр решил сделать мне такой сюрприз.

Выхожу в коридор и вижу… Андрея.

— А ты что здесь делаешь? Как ты открыл дверь? — Надо было выйти со сковородкой или скалкой наперевес.

— В гости к тебе приехал. Отношения налаживать, — мрачно произносит он, швырнув ключи на пол.

— А это ещё откуда? — теряюсь я.

— Твоя мама дала. — Мужчина внимательно осматривает меня и морщится. — Ебать ты поправилась.

Морщусь в ответ.

— Ага. Потому что я беременна.

— Твоя мать ничего об этом не говорила. Да и от кого ты могла залететь? От воздуха? Просто скажи честно, перестала следить за собой, потому что нет мужика, — с отвращением говорит он, и меня начинает подташнивать.

— Уходи, пожалуйста. У нас ничего не выйдет, даже не мечта.

— НУ, уж нет. Я своего шанса переспать с тобой не упущу! Знаешь, сколько лет я мечтал об этом? У

меня от такой угрозы по коже бегут мурашки.

Чувствую себя в западне. Хватаю телефон, чтобы позвонить Петру, но Андрей выбивает его из моих руки кидает об стенку.

— Нет уж. Сегодня ты полностью в моём распоряжении. Раз с кем-то сделала ребёнка, значит, не так уж ты чиста и невинна, тварь. Всем даёшь, кроме меня! Раздвигай ноги! — кричит Андрей, аки ненормальный.

Мне невероятно страшно, и остаётся только богу молиться, что меня кто-то спасёт. Но кто?

Пытаюсь кричать, чтобы услышали соседи, пытаюсь схватить вещь потяжелее и отправить насильника в нокаут, однако Андрей зажимает мой рот ладонью, а вещи с лёгкостью выбивает из рук.

— Боишься? Так даже особенно интересно и возбудительно. — Он стягивает с меня штаны и бросает меня на кровать, как бы я ни сопротивлялась.

Андрей наваливается на меня всем телом, я пытаюсь лягнуть извращенца, но ничего не получается.

Я словно замираю и наблюдаю за тем, что происходит не со мной.

— Что туг происходит? — слышу голос Петра откуда-то далеко. Он моё спасение. У меня крыша поехала, или он действительно вовремя?

— Не видишь, что ли, трахаемся мы, — огрызается Андрей. Он не успел стянуть трусы и войти в меня, но я уже знатно испугалась.

— Это я вижу. — Пётр оттягивает Андрея на себя. — Вопрос в том, насильно это или по обоюдному желанию.

— Мы уже месяц встречаемся. Мне жаль, что тебе об этом не сказали. — Андрей пытается вырваться, но Пётра уже не остановить: незваный гость получает смачный удар кулаком в глаз.

— Олеся беременна от меня, не думаю, что она спокойно бы спала ещё и с тобой, — шипит мой бывший.

Я же уже реву, потому что не понимаю, что происходит, как происходит, кому поверит Пётр.

— Да? Мне она то же самое сказала!

— Леся, всё хорошо? — Пётр садится передо мной и вытирает слёзы. — Он говорит правду?

— Андрей пытался меня изнасиловать, — тихо шмыгаю я, схватившись за живот.

— Она сама ноги раздвинула!

68.

Пётр

Первым моим порывом становится просто уйти и оставить их наедине, а разбираться потом. Затем в голове у меня щёлкает. Слишком удачно тёща позвонила, когда Андрей оказался дома. Да и крики Олеси не навевали на хорошие мысли. К тому же у нас будет ребёнок.

С этой мамаши станется: она, чтобы нас рассорить, и не на такое способна. Подумаешь, всего лишь дочь под мужика подложить.

Врываюсь в спальню, оттаскиваю мудака и понимаю, что не зря. Леся бы не плакала, если бы хотела всего этого.

Обнимаю и глажу свою жену. Плевать, что нет штампа в паспорте.

Андрей в сознании, лежит возле стены, трёт ударенный глаз. Есть желание избить его до полусмерти.

— Живот, — Олеся хватается за него, а меня прямо в дрожь берёт.

— Собирайся, едем в больницу. — Потом поворачиваюсь к идиоту и говорю ему: — Тоже собирайся.

— А я куда? — бурчит он себе под нос. — Не веришь мне, что мы с ней вместе, твои проблемы, куколд.

— Его даже тот факт, что я беременна, не остановил, — бросает Леся недовольно, и я сжимаю кулак.

— Ты либо едешь с нами и даёшь чистосердечное признание о попытке изнасиловать, либо я тебя, мудака, засажу так глубоко и надолго, что хер ты свет белый увидишь. Я тебе это гарантирую: денег на тебя, шваль, у меня хватит, — холодно чеканю, сжав кулак.

— Да всё-всё! — Андрей быстро пугается, подняв руки. — Маманька её подогнала ключи от хаты, сказав, что она дома одна будет. Мама не против видеть меня в зятьях, я и подумал, что секс решит.

— Блядь, — выдыхаю я, потому что других слов у меня не остаётся. — Закрой хлебальник и без глупостей. Поедешь со мной.

Отвожу Олесю в ближайшую частную клинику, и ей тут же занимаются врачи. Хоть бы не выкидыш.

Срок очень маленький. Впрочем, самое главное, чтобы Леся осталась жива.

Андрей хватается за голову, понимая, что натворил. Вызываю полицию, и мы даём показания.

— Что, прямо с чистосердечным признанием? — усмехается мужчина в форме, выслушав нас обоих.

— Да я не знал, что она беременна! Меня её мать надоумила: типа Олеся одна, хочет мужчину, но стесняется. Надо подкатить и всё такое. Даже совершенно не против была, если я с ней пересплю до свадьбы, — пытается оправдаться идиот.

А мне хочется ещё и тёщу засадить.

— Ага. А мне она позвонила, чтобы я сходил в гости и проверил. Рассчитывала, наверное, что я вас застану во время соития. Подумаю, что Леся мне не пара, и пропаду из её жизни, — мрачно произношу я.

— Мне нужно провести опрос потерпевшей. Сопротивлялась она или нет. Было ли это насилием или по обоюдному согласию.

Сглатываю приступ тошноты. Понимаю, таковы правила, но как же блевать охота.

— Да не была она согласна, — вздыхает Андрей. — Я ж не знал, что она беременна, думал, что она ломается.

— Когда женщина говорит «нет», это значит «нет», — рявкаю я, не выдержав.

— Пётр, идите прогуляйтесь. Понимаю, что у вас сейчас ребёнок и женщина в тяжёлом состоянии, но вашей истерикой делу не поможешь, — с пониманием говорит мне полицейский.

Киваю и выхожу на улицу, дав им побеседовать.

Минуты длятся целую вечность. Что, если бы я не успел? Что, если бы я не пошёл бы в гости? Что, если бы…

Ужасно больно от каждого вопроса, что мелькает в голове.

К счастью, всё обходится. Врачи смогли нормализовать состояние как Леси, так и ребёнка.

Но я стою на своём. И Андрей, и ненавистная тёща получат по заслугам за то, что сделали с

Олесей.

69.

Олеся

Влипла я в эту отвратительную ситуацию, как оказалось, из-за мамы. И её крики в трубку о том, что я беременна и сама виновата, никак её не оправдывают. Я почему-то согласна с Петром, пусть накажет их обоих. Пусть Андрей получит хоть какой-то срок за то, что угрожал мне и моему ребёнку, а мама — запрет на приближение ко мне. Я бы её ещё родительских прав лишила за такое, но хватит того, что не буду с ней общаться и больше никогда не увижу рядом.

Врачи спасли меня от угрозы выкидыша, пришлось полежать несколько дней в клинике, получить нужные процедуры: от капельниц до работы с психологом. Когда я чувствую себя лучше, даю показания и пишу заявление об изнасиловании. Всё-таки я главная жертва, а Пётр всего лишь свидетель.

Вскоре меня выписывают. Пётр забирает меня из клиники, и меня потряхивает.

— Я поменял ключи от дома, — тихо говорит он. — Вот две связки, пусть обе будут у тебя.

Беру обе, тереблю их в руках и одну отдаю Петру.

— Возьми. Если бы у тебя не было лишней связки, боюсь представить, где бы я сейчас была, —

вздыхаю я, с ужасом представив, что недавно перенесла.

Несколько сессий с психологом мало, чтобы пережить весь тот ужас, который чуть не случился со мной.

— Ты не злишься? — осторожно спрашивает Пётр, помогая мне выйти из машины. — Я хотел тебе отдать их после развода, но меня что-то останавливало всё время. Потом у меня появилась надежда высвободиться из тисков Бориса Владимировича, ия их оставил.

— Знаешь, в другой раз я бы злилась, — шмыгаю носом, пытаясь не заплакать. — Но если бы не эта мелочь в виде оставленных ключей, то я не знаю, где я бы сейчас находилась и что было бы с моим ребёнком.

Пётр согласно кивает. Вздыхаю. Так много хочется ему сказать, но не могу. Мы так и не обсудили статус наших отношений, зависнув в какой-то «передружбе и недоотношениях».

Ужасно. Невыносимо. Больно.

Хочется назад в его тёплые объятия. Хочется быть с ним снова, но не могу сказать об этом вслух.

Вдруг ему это больше не интересно?

Мы поднимаемся в квартиру, и я мгновенно чувствую холод между нами. Мне так плохо эдесь, я так хочу куда-то сбежать.

В голове ещё теплится то самое воспоминание, где меня чуть не изнасиловали.

— Мне уйти или остаться? — заметив моё состояние, уточняет Пётр.

Не чувствую себя здесь в безопасности, несмотря на то, что замки заменены. Ощущение, что кто-то может пройти сквозь стены и навредить мне. Понимаю, что это накручивание, но ничего не могу с собой поделать.

— А ты далеко живёшь? — спрашиваю я в надежде провести время вне этой ужасной квартиры.

— Соседний дом. Хочешь в гости? — усмехается Пётр, и я киваю.

Мы спускаемся, выходим на улицу, проходимся по улице, вновь поднимаемся и оказываемся в маленькой однушке. Усмехаюсь. Примерно с этого мы и начинали в нашей совместной жизни.

— У тебя же много денег, чего ты не снимешь или не купишь нормальную квартиру? — качаю головой, осматривая комнатку.

— Потому что это единственная квартира рядом с тобой, — Пётр пожимает плечами. — Вдруг я понадоблюсь тебе или нашему ребёнку?

Киваю: он как никогда прав. Он рядом, и наши чувства, похоже, так же сильны, как и раньше. Он смотрит на меня таким тёплым, проникновенным взглядом, и я не могу сдержать довольную улыбку.

— Если хочешь, оставайся с ночёвкой, я лягу на полу, — отмахивается Пётр, но мы оба знаем, чем кончится этот вечер.

Срываюсь с места, висну на его плечах и горячо целую его в губы.

— Ты же понимаешь, что после этого мы официально в отношениях? — хитро спрашивает он, хоть и готов к новым подвигам.

— Да хоть снова женись на мне, — усмехаюсь в ответ.

— А я тебя за язык не тянул, — дразнит меня, прижимая к скрипящей кровати.

Это временные трудности, главное, что мы вместе, несмотря ни на что.