Бесстрашный

Глава 6

Блейк

— Помнишь, как мы с нее скатывались? — Хана стоит у подножия парадной лестницы в поместье дяди Хью, нашем семейном доме, и проводит рукой по широким перилам.

— Ты была единственной, кто был достаточно мал, чтобы соскользнуть по перилам. Мне было больно.

Дирк разрешил нам приехать сегодня и поискать улики. После беспокойной ночи, когда я не спала, борясь со всеми своими извращенными эмоциями, я, наконец, задремала на рассвете. Хана всегда спит до полудня, но для меня это было впервые. Дирк был в доме, когда я спустилась вниз в поисках кофе, и он заверил меня, что все здесь уже прочесано их командой.

На самом деле Дирк посоветовал мне прийти сюда и посмотреть, не найду ли я чего-нибудь необычного, пропавшего или нового — чего-нибудь, что я не узнаю. Норрис привел меня в этот кабинет.

— Если я могу вам что-нибудь предложить, мисс Блейк, или если у вас есть какие-то вопросы, пожалуйста, спрашивайте. — Старый дворецкий был так растерян. — Мы должны помочь вернуть вашего дядю.

— Согласна с вами, — я улыбнулась, сжала его руку, и он оставил нас наедине.

Теперь я в нерешительности стою у двери, пока моя сестра подносит к глазу свою старомодную камеру «Canon EOS» и делает снимок парадного входа.

— Ты планируешь задокументировать дом?

— Для начала. — Тишину заполняют быстрые щелчки. — Это потрясающе.

Я смотрю на высокий потолок, окруженный большим прямоугольным балконом второго этажа. Дом дяди Хью больше похож на замок с темными панелями из полированного дерева и витиеватыми латунными светильниками. Дом напоминает мне что-то из классического голливудского фильма, где женщины целый день ходят в расшитых бисером платьях, а мужчины — в костюмах и фетровых шляпах.

— Это котенок? — Хана уходит в дальний коридор, а я со вздохом вхожу в нетронутый кабинет дяди.

Все, что произошло между мной и Хатчем прошлой ночью, не выходит у меня из головы. Я так долго ненавидела его за то, что он сделал, за то, что он вмешивался в то, что его не касалось, и только теперь узнала, что мотив был личным.

Все, что я видела, — это угрозу со стороны Виктора для моей семьи.

А он видел угрозу от Виктора в мой адрес.

Хатч сделал то, что сделал, чтобы обезопасить меня. Он никогда не думал о том, что я никогда не предпочту свою безопасность безопасности Ханы. А может быть, если и думал, то ему было все равно, и я не знаю, что с этим делать. Я никогда не верила, что Хатч испытывает ко мне нечто большее, чем раздражение.

Кстати, о новой раздражающей информации: сегодня утром на мой телефон пришло сообщение с заблокированного номера. Судя по всему, анонимка была просто постановкой. Этот придурок знает мои контактные данные, и он стал смелее.

«Если ты уедешь из города, это только запустит таймер. Пятьдесят тысяч, одна неделя, или видео станет вирусным. — Папи-О».

Цена растет.

Я долго смотрела на экран, пытаясь решить, что делать. Если я собираюсь сотрудничать и держать это дерьмо в секрете, мне придется ответить. В то же время я не смотрела этот предполагаемый порнофильм. Возможно, это обман. Анонимные записки, заблокированные номера и нелепые имена не внушают особого доверия.

Хатч утверждает, что он здесь, чтобы защитить нас, но если я покажу ему это, это подтвердит все то плохое, что он думает о моей сестре. Нет, я лучше обращусь к нему в крайнем случае, если не смогу разобраться с этим сама.

Пятьдесят тысяч — это больше, чем мое ежемесячное пособие, но если я сделаю частичный платеж, то, возможно, смогу утихомирить этого парня.

Я морщу лоб, когда беру книгу со стола своего дяди. Это бухгалтерская книга с именами и суммами, похожая на список платежей за услуги, но в ней нет никакого смысла. Сидоров, Алексеев, Иванов… Почему мой дядя имел дело с восточно-европейцами?

— Эй, девочка, хорошие новости? — Дирк прерывает мои мысли, и я поднимаю взгляд и вижу, что он стоит в дверях, а за его спиной стоит огромный, страшный, татуированный парень.

— Ничего особенного, — я протягиваю ему книгу. — Ты это видел?

Он берет ее, быстро сканирует имена и цифры.

— Похоже на основную бухгалтерскую книгу. Можешь сказать о ней больше?

— Я уже ни о чем не знаю, но странно, что все имена иностранные. Может быть, в Гамильтауне есть восточноевропейская община?

Здоровяк делает шаг вперед, и его брови хмурятся, когда он смотрит на страницу. Но он молчит.

— Я спрошу Хатча, может быть, он что-нибудь знает об этом. — Дирк прищуривает на меня один глаз. — Если ты не возражаешь?

Пожав плечами, я протягиваю руки.

— Дерзай. Я не видела дядю несколько лет, так что уверена, что Хатч знает о его делах больше, чем я.

Хана врывается в другую дверь, гонясь за прыгучей оранжевой кошкой в полоску. Щеки у нее розовые, а светлые локоны слегка растрепались.

Она выглядит лучше, чем когда-либо за последнее время.

— Ничего, если я сбегаю в конюшню? Я хочу сфотографировать лошадей.

Я перевожу взгляд с нее на наших охранников — я уверена, что Хатч велел им присматривать за нами.

— Я обещал защищать вас.

Большой и татуированный прочищает горло, и Дирк кивает ему.

— Скар может спуститься с ней. Просто чтобы убедиться, что все в порядке.

— Кажется, мы не знакомы, — пересекая комнату, я протягиваю руку. Я ценю предложение Дирка, но я все еще присматриваю за Ханой. — Я Блейк ван Гамильтон. Хана — моя младшая сестра.

— О, простите, — Дирк отходит в сторону. — Блейк, это Оскар Лурд. Он наш следопыт, охотник за головами, грозный парень. Никто не пройдет мимо него.

Я перевожу взгляд с Дирка на высокого мускулистого мужчину, покрытого чернилами. Его длинные волосы собраны в самурайский пучок, а растрепанная борода покрывает щеки. Он наблюдает за Ханой, нахмурив брови, с волчьим взглядом… и еще чем-то, что мне не очень нравится.

— Он немой? — я склоняю голову набок, пытаясь привлечь его внимание.

Оскар переводит свой пристальный взгляд на меня, и это пробирает меня до костей. Мне хочется верить, что Хатч не будет работать с кем-то опасным, но я не чувствую себя в полной безопасности рядом с этим парнем.

— Я могу говорить. — Голос Оскара глубокий и хриплый. — Когда есть что сказать.

— Тогда, хорошо, — прикусив губу, я смотрю на улыбающегося Дирка. — Моя сестра — фотограф. А еще она немного… Как бы это сказать?

— Особенная. — Тяжелые ботинки Оскара шаркают по полу. — Я присмотрю за ней.

С этими словами он оставляет нас одних в кабинете моего дяди. Как только они исчезают из виду, я смотрю на младшего брата Уинстона.

— Она в безопасности, да?

Дирк поджимает губы, качая своей темноволосой головой.

— Ни в коем случае, Скар — отморозок с серьезным багажом. Он чертовски страшный, но он не причинит вреда твоей сестре.

Тяжело выдыхая, я подхожу к дядиному креслу и опускаюсь в него.

— Что здесь происходит, Дирк?

— Понятия не имею, но мы собираемся это выяснить. Я начну с имен в этой книге. Я довольно хорошо умею находить что-то в темной паутине. Если твой дядя был замешан в чем-то сомнительном, я это найду. Всегда есть какой-нибудь след.

— Так ты все еще компьютерный гений?

Дирк всегда был красив, не такой высокий и громоздкий, как его брат, но стройный и мускулистый. Умный и сексуальный — если это ваш тип. Очевидно, мой типаж — это высокомерные, властные идиоты, которые прижимают тебя к двери и целуют в губы. Я ерзаю в своем кресле, только подумав об этом.

— Ага, и теперь я пытаюсь использовать свои навыки во благо, — подмигивает Дирк, одаривая меня той улыбкой с ямочками на щеках, от которой все девушки падают в обморок. — Что у тебя новенького? Все еще работаешь моделью?

— Боже, нет, я занимаюсь этим только для того, чтобы оплачивать счета, — я встаю и прохожу по кабинету моего дяди, разглядывая книжные полки. — Я недостаточно высока, и у меня неподходящий тип телосложения для работы моделью. Я слишком фигуристая.

Оглядываясь через плечо, я думаю, не появился ли у меня еще один тайный поклонник.

— Я удивлена, что ты вообще знаешь, чем я занимаюсь.

— Я бы не знал, но однажды днем я увидел коллекцию фотографий у моего брата в поисках компьютерного руководства.

Жар приливает к моему лицу, и я отворачиваюсь, прежде чем разрушу свой образ крутой девчонки.

— Неважно.

— Итак, какова твоя история? Давненько вы не приезжали Гамильтаун. Расскажи мне.

Дирк старше меня всего на два года, и когда мы были моложе, мы были друзьями.

— Ну, я закончила Колумбийский университет, получила степень по психологии.

— Что? — притворяется удивленным Дирк. — Почему психология? Я думал, ты займешься модным мерчендайзингом или чем-то подобным.

— Не знаю. Это меня заинтересовало. Наверное, я подумала, что это поможет мне лучше понимать людей.

Мои мысли возвращаются ко всем людям, которых я не понимаю в своей жизни, от моей матери до Ханы и Дебби…

— И что, получилось?

— Нет.

Мы обмениваемся легким смехом.

— А как насчет тебя? Ты вернулся сюда, чтобы работать со своим братом, придурком? Я думала, ты последуешь за своим отцом на Уолл-стрит. У тебя всегда хватало на это мозгов.

— У меня есть мозги, но у меня есть и душа, — пожимает плечами Дирк. — Мне не нравятся проститутки и минет. Кроме того, Хатч не так уж плох. Он упрямый и ненавидит признавать, что может ошибаться. Но он это сделает, и это интересная работа.

— Интересная? — Теперь моя очередь выказывать недоверие. — Что вообще происходит в Гамильтауне?

— Ты будешь удивлена. На прошлой неделе мы поймали парня, который приставал к старушкам.

— Нет! — восклицаю я, прижимая руку к груди. — Только не в благополучном Гамильтауне!

— Как выяснилось, он был аутистом, — он делает задумчивое лицо. — Но ему все равно приходится держать свой член в штанах.

Фыркнув от смеха, я качаю головой.

— Почему копы не разбираются с такими вещами?

— Ты же знаешь, как это бывает. Все звонят Хатчу. Он — их человек. Они получают то, что им нужно, и никто не попадает на учет или в тюрьму. Он — настоящий соседский коп.

— Но он не коп, — я поднимаю палец. — Он частный детектив.

— Попробуй продать здесь эту чушь, — подмигивает мне Дирк. — Как твоя мама?

— Как всегда, делает все возможное, чтобы потратить все свои деньги. Шопинг в Милане и Париже, катается на лыжах в Санкт-Морице. Когда она чувствует себя виноватой, она работает над весенним благотворительным гала-концертом.

— Напоминает мне папу. Он всегда заботился только о своем дерьме. Иногда я думаю, зачем он вообще завел детей. Потом я вспоминаю свою маму.

— Твоему отцу следовало бы переспать с моей мамой.

— А кто сказал, что он этого не сделал?

Я чувствую, что нам следует открыть бутылку бурбона и провести вечер за воспоминаниями и поделиться впечатлениями, но я вспоминаю причину, по которой мы здесь.

— Так что же мы будем делать с дядей Хью? — я тихо выдыхаю, моя грудь наливается тяжестью. — Где он, Дирк? Как ты думаешь, он пострадал?

— Я так не думаю. Я предполагаю, что он может где-то прятаться.

— Но он просил нас вернуться домой. Зачем ему это делать, если он убегает?

Дирк кивает.

— Вот тут-то моя теория и рушится. Я не знаю, но могу сказать, что Хатч не будет спать, пока не найдет его. Этот человек ему как отец.

Меня успокаивают его слова, и я верю, что они правдивы.

— Что здесь происходит?

От низкого голоса мое сердце подпрыгивает, и я быстро оборачиваюсь, чтобы увидеть самого дьявола, стоящего в дверях в свободных джинсах и черной футболке, туго обтягивающей его мускулы.

Сегодня Хатч кажется мне другим, и когда его зеленые глаза медленно поднимаются от моей талии по груди к глазам, это похоже на ласку, которая разжигает огонь, тлеющий у меня в животе.

— У меня есть кое-что для тебя, — протягивает книгу Дирк.

Хатч открывает ее и быстро просматривает страницы. Его темные брови опускаются, и он бросает короткий взгляд на меня, после чего передает книгу обратно брату.

— Посмотри, не относится ли что-нибудь из этого к компании прямых инвестиций «РФПИ-Казань».

— «РФПИ-Казань», — Дирк кивает и выходит за дверь, оставляя меня наедине с этим грубияном.

Скрестив руки, я изучаю его.

— Ты знаешь, о чем идет речь?

— Вчера вечером ты рассказала мне, что Виктор Петров присвоил имущество твоего отца, и это, наконец, начало обретать смысл. Я думаю, что ваш дядя следил за этим инвестиционным фондом, отслеживал деньги, чтобы понять, не ведут ли они к Виктору.

Мои руки опускаются вместе с челюстью.

— Ты думаешь, он пытался вернуть то, что у нас украли?

— Возможно. Это совпадает с цифрами, с кражей. Твой дядя любил все делать сам. Он говорил: «Незнание — это безопасность».

— Ты думаешь… — комок сжимает мое горло, и я делаю вдох. — Ты думаешь, они его убили?

— Я не знаю. Надеюсь, что нет.

Рыдание вырывается у меня из груди, и Хатч сокращает расстояние между нами, сжимая меня в своих объятиях. Я сжимаю его руку, окруженная ароматом шалфея, цитрусовых и теплом его тела.

— Я не могу потерять еще одного человека, которого люблю. — Мой голос тих, и боль, как нож, пронзает мой живот.

Я чувствую давление на макушку, и слышу, как Хатч глубоко вдыхает, прежде чем ответить.

— Я не остановлюсь, пока не найду его, и никому не позволю причинить ему боль. Это мое обещание тебе.

Закрыв глаза, я киваю, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Прочищая горло, я отступаю назад и вытираю глаза кончиками пальцев.

— Я помогу тебе. Наверное, именно поэтому он хотел, чтобы мы были здесь.

— Я знаю, почему он хотел, чтобы вы были здесь.

Я оглядываю кабинет, не уверенная в том, что мы что-то знаем.

— Почему?

— Я же говорил тебе. Он хотел, чтобы я обеспечил твою безопасность, а большинство этих парней находятся в Нью-Йорке. Это было самое худшее место, где вы с Ханой могли оказаться, если бы что-то пошло не так. Они могли бы использовать вас в качестве рычага давления.

— И что теперь?

— Теперь наша очередь идти за деньгами, и хорошая новость заключается в том, что мы — крутые ублюдки.

Мои губы растягиваются в неуверенной улыбке

— Это уже кое-что.

Хатч проводит рукой по моей руке.

— Это нечто большее. А теперь давай найдем твоего дядю.