Без страха и сомнений

Глава 26

Вдовствующая герцогиня наблюдала за церемонией с таким видом, словно каждый день присутствовала при поспешных венчаниях.

Сейбер слушал, как пожилой епископ, давний знакомый его бабушки, внимательно читает специальное разрешение.

– Вы подтверждаете согласие родителей невесты на брак, миледи? – спросил он дрожащим старческим голосом.

– Продолжайте же, Даллингтон, – нетерпеливо заметила бабушка, тяжело опершись о трость. – Еще немного, и мы все просто умрем от ожидания. Какое это имеет значение?

Епископ поклонился, качнув седой головой, поднял пергаментные руки к небу и продолжил церемонию.

Сейбер взглянул на женщину, стоявшую рядом с ним, и прошептал:

– Элла?

Она подняла на него глаза. Выражение ее лица было серьезно и сосредоточенно, она слегка нахмурилась.

Это означало: «Помолчи, сейчас такой важный момент».

Церемония подходила к концу.

Сейбер положил Элле руку на плечо, заметив это, епископ неодобрительно засопел. На Элле было простое кремовое платье из шелка, отделанное кружевами и расшитое крошечными жемчужинами и хрусталиками. Цветы из кружев с жемчужинами в серединке придавали очарование ее гладкой прическе. Из всех украшений на ней была только рубиновая звездочка – его первый подарок.

Она держала в руках кремовую розу – одну из тех, которые по-прежнему присылал ей Девлин от имени Сейбера.

Его невеста изысканна и элегантна.

– Я обязан просветить вас касательно… э-э… – Епископ умолк на полуслове.

Сейбер вскинул брови и молча ждал.

– Я обязан просветить вас касательно обязанностей мужа и жены, – наконец вымолвил Даллингтон и пустился в пространные рассуждения.

– Ты моя жена, – шепнул ей Сейбер. – Элла, ты теперь леди Эйвеналл, любовь моя.

Она улыбнулась ему дрожащими губами.

– И вы приобрели себе обузу, милорд. Я постараюсь сделать так, чтобы не обременять тебя.

Он хотел заметить ей, что скоро, возможно, она обременит себя.

– Мама с папой должны были быть здесь, – громко заметил Макс, нарушая тишину.

Сейбер обернулся к своему новоиспеченному шурину, но юноша отвернулся.

– Довольно, Макс, – приказала бабушка. Макс бросил на нее свирепый взгляд.

– Нет, им надо было приехать. Мы должны дождаться их и потом повторить церемонию.

– Не думаю, что…

– Он просто расстроен, – вмешалась Бланш, перебив Сейбера. – Пойдем со мной, Макс. Приготовим свадебный завтрак. Мы здесь не нужны.

– Очень разумное решение, миссис Бэстибл, – заметил Биген, одетый по случаю торжества во все золотое. – Я иду с вами.

Макс заложил руки за полы фрака.

– Я ведь беспокоюсь за тебя, Элли. Ты позаботишься о ней, Сейбер?

Бабушка миролюбиво заметила:

– Твою сестру никто у тебя не отнимает, Макс. Она все равно останется твоим лучшим другом и защитником.

Сейбер задумчиво смотрел на бабушку. Он не должен забывать, что этот паренек нуждается в опеке, – еще недавно он был одинок и всеми покинут.

– У тебя теперь будет еще один дом, Макс, – сказал Сейбер. – Ты можешь приезжать к нам с Эллой, когда пожелаешь.

Макс кивнул, щеки его вспыхнули радостным румянцем. Сопровождаемый Бланш и Бигеном, он тихо вышел из комнаты.

Крэбли, бывший молчаливым свидетелем церемонии, откашлялся и произнес:

– Примите мои поздравления, милорд. Я займусь завтраком, пока его не уплел наш юный друг. Нам всем известны его, э-э, способности.

Епископ закончил свою речь, словно его и не прерывали. Бабушка вручила ему объемистый сверток от Сейбера, и на суровом лице священника сразу расцвела улыбка.

– Присоединяйтесь к нашему праздничному столу, – без особой сердечности предложила бабушка. Когда священник кивнул в знак согласия и вышел из комнаты на удивление легкими шагами, она возвела глаза к небу.

– Насколько я понял, наш святой друг вам не по нраву, – заметил Сейбер.

– И ты ошибаешься, мой мальчик, – возразила бабушка. – Надо выказывать уважение служителям церкви.

Сейбер ухмыльнулся, несмотря на ее суровый тон, и заключил свою жену в объятия.

– Ну конечно, я уважаю его, – сказал он, коснувшись кончиками пальцев губ Эллы. – Он объявил о том, что ты теперь навеки моя, возлюбленная.

Холмы Котсуолда, поля лилового льна, желтой сурепки, нежно-зеленая трава и свежевспаханная земля, разбитая на квадратики, напоминающие лоскутное одеяло.

Экипаж катился по дороге под полуденным солнцем. Элла прижалась лбом к стеклу, и цветы у дороги расплывались у нее перед глазами. Длинные пурпурные орхидеи и желтые полевые цветы. Показались и крошечные белые цветочки ясменника. Она должна набрать букетик, как всегда делала весной, высушить и положить в белье.

В их белье.

Отныне она жена Сейбера, и все, что принадлежит ему, принадлежит и ей тоже, как и ее жизнь и его жизнь – единое целое.

Элла взглянула на Сейбера. Он сидел напротив нее, повернув лицо к другому окну. При таком повороте его шрамы не были видны, и его лицо стало таким, каким она впервые увидела его пятнадцатилетней девочкой, – только чуть старше и чуть более утомленное.

– Ты устал, – сказала она, нарушив молчание, которое, как ей показалось, продолжалось целую вечность.

Он посмотрел на нее.

– Я прекрасно себя чувствую.

– Но я же не сказала, что ты болен. Я сказала, что ты устал. Ты ведь не спал всю ночь.

– А ты спала?

– Да, по-моему. Немного. Но, думаешь, я не заметила бы, когда ты заснул? Или хотя бы на минуту прикрыл глаза, сидя в кресле, в котором ты провел нашу брачную ночь? – Сказав об этом, она тут же пожалела о своих словах. – Прости меня, Сейбер, пожалуйста.

– Ты ничего не понимаешь. – Он снова отвернулся к окну.

Его резкий тон больно задел Эллу. Она забилась на свое сиденье и поплотнее запахнула накидку.

Лицо его словно высечено из камня – бледное лицо, темные круги под глазами, плотно сжатые губы.

Она больше не могла вынести этого молчания.

– Я раньше никогда не была в «Непорочности».

– Правда?

– Да. И «Собака и куропатка» тоже очень миленькое местечко.

– Но ты, верно, останавливалась в других гостиницах.

– Да, но только не в мою первую брачную ночь. Он закрыл глаза, тень страдания промелькнула по его лицу.

– Я слышала, как они пели под окнами. Сейбер не открывал глаз.

– Они пришли с окрестных ферм, эти люди, просто чтобы собраться вместе. У местного лорда такие прекрасные сады, и неудивительно, что все любят прогуливаться там…

– Они приходят туда, чтобы выпить, – отрезал он.

– Тебе не нравится «Собака и куропатка»?

– О, ради всего святого!

– Сейбер! – Элла почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и часто заморгала. Она не заплачет. – Что я сделала? Что произошло с тех пор, как…

– Перестань. Пожалуйста, Элла, оставь меня в покое. Гостиница очаровательная. Я всегда любил в ней останавливаться.

– И все же ты не стал там делить со мной постель. – Она произнесла это вслух. Отлично. Так и надо продолжать – говорить открыто. Она помнила мамины слова о том, что мужчины и женщины именно так и должны вести себя друг с другом – не скрывать ничего.

Вместо ответа Сейбер оперся локтем о колено и запустил руку в волосы.

– Это просто невыносимо, – промолвила она дрожащим от обиды голосом. – Обратите же на меня внимание, милорд!

Он медленно поднял голову.

– Прости, что ты сказала?

– Не смей разговаривать со мной таким тоном. Я дала тебе возможность отказаться от женитьбы на мне. Но ты настоял на своем. А теперь я твоя жена, и ты пытаешься отплатить мне за это? – Элла вскинула подбородок.

– Ты лучше всех на свете, Элла.

Он произнес эти слова так тихо, что она вынуждена была наклониться вперед, чтобы расслышать его как следует.

– Ты моя удивительная девочка. Я не достоин тебя, но ты почему-то все равно меня любишь.

– Конечно, я люблю тебя.

Элле стало жарко. Она сняла шляпку и положила рядом с собой на сиденье. Их брак был ошибкой. Несмотря на все заверения в любви, Сейбер ведет себя с ней, как чужой. Она прикусила нижнюю губу и шмыгнула носом.

– О Господи. – Сейбер пересел к ней на сиденье и взял ее руки в свои. – Я расстроил тебя. Что мне сделать, чтобы ты стала счастливой?

– Встань с моей шляпки.

Он вскочил, забыв пригнуться, и стукнулся головой о полку для багажа.

– О черт!

– Сейбер! – Она вытащила из-под пего свою погибшую шляпку.

Он уселся снова, потирая затылок.

– Не переживай. – Он взял у нее из рук белую легкую шляпку с зелеными ленточками и швырнул ее на противоположное сиденье. – У тебя будут сотни таких, если только пожелаешь. Тысячи, если только это остановит твои слезы.

– Я уже не плачу, – сказала она ему, все еще всхлипывая.

– Но ты несчастна. – Он стукнул рукой по подушке. Выпрямившись, она повернулась к нему.

– У нас была восхитительная ночь перед свадьбой. Мне казалось, я умру от счастья. Каждое твое прикосновение было чудом, и я с нетерпением жду, когда же…

– Прошу тебя, Элла.

– О-о, не серди меня. Прошлая ночь – наша первая брачная ночь, я права?

– Ну да.

– А ты уселся в кресло и стал смотреть в окно, вместо того чтобы остаться со мной. Чтобы быть мне мужем.

Он прямо посмотрел ей в лицо. Потом склонил голову и протянул ей правую руку.

Элла нахмурилась.

– Что ты?

– Возьми меня за руку, прелесть моя. Я смущен. Она нахмурилась еще больше, но все же взяла его руку в свои.

– «Собака и куропатка» – многолюдное место, Элла.

– Ну да.

– А я люблю уединение.

– И что же?

– А с тобой у меня возникают определенные затруднения.

Она вздохнула.

– Я тебя не понимаю.

– Неужели это так сложно понять? – Он поднес ее пальцы к губам. – Ты очень страстная.

Элле стало еще жарче.

– Я думала, так и должно быть между мужем и женой, – ты ведь мне говорил.

– Да. Да, конечно. Но страсть производит… шум.

– Шум?

– Да, шум. – Он поцеловал каждый ее пальчик, затем приложил ее руку к своей груди. – Я не хочу, чтобы твои страстные крики слышали чужие.

Элла ошеломленно уставилась на него. Она вырвала у него свою руку.

– О! О, как это ужасно!

– Я знал, что ты поймешь меня правильно.

– А я решила, что мои… мои крики наслаждения отвратительны тебе и смущают тебя!

Прежде чем она успела отвернуться от него, он обхватил ее за талию и усадил к себе на колени.

– Твои страстные крики просто удивительны и удивительно возбуждают. И я не собираюсь ни с кем тебя делить – и твои крики тоже. И – чтобы покончить с этим вопросом, – я предпочитаю чувствовать себя в безопасности, когда ложусь спать. А я не чувствую себя в безопасности в гостинице.

Она прижала руки к груди.

– Наша дверь была заперта на ночь.

– А у меня есть все основания не доверять замкам в гостиницах. Я не допущу, чтобы тебя до смерти напугал какой-нибудь пьянчуга.

– Мне на это наплевать, – сказала она.

– Ну конечно. – Сейбер опустил ее на сиденье, задернул занавески и снова усадил к себе на колени. – Ну вот, теперь мы отгородились от всего мира.

Элла попыталась расстегнуть серебряную застежку накидки.

– Позволь, это сделаю я, – предложил Сейбер и не только расстегнул, но и снял с нее пелерину.

– Что ты делаешь? – воскликнула Элла. Трепет, удивление, возбуждение – все нахлынуло на нее сразу.

– Мы сейчас немного развлечемся – так, кажется, это называется.

К ее крайнему изумлению, он просунул руку под ее юбки и провел ладонью по ее ноге вверх, до самого бедра и…

– Сейбер!

– Ты так часто повторяешь мое имя. – Он раздвинул ее нижнее белье и скользнул рукой внутрь. – М-м. По-моему, мы мечтаем об одном и том же. Мне кажется, тебе это доставит такое же удовольствие, как и мне.

Элла попыталась отстраниться.

– С тобой нельзя говорить серьезно. Ты не хочешь ложиться со мной в постель в гостинице и предлагаешь… в карете?

– Да, здесь шумновато. Но это моя карета. Мы достигнем конечной цели нашего путешествия через несколько часов.

Элла, не на шутку встревоженная, снова сделала отчаянную попытку освободиться – безрезультатно.

– Даже если мы… если мы… Это ведь не займет столько времени – несколько часов?

– Ну конечно, займет – несколько часов и даже больше. Опусти лиф платья.

Элла почувствовала, как соски ее твердеют.

– Сейбер!

– Сейбер! – передразнил он ее, смеясь. Он с каждой секундой все больше желал ее. – Покончим с этим. А теперь, любезная супруга, если ты не возражаешь…

Она не возражала. Ее лиф и сорочка были в один миг спущены до талии, и волны наслаждения накрыли Эллу с головой. Она слышала, как Сейбер тихо твердит ее имя, чувствовала его губы на своей груди и его сильные руки, обнимающие ее. Вскоре она уже сидела верхом у него на коленях.

– Прямо в карете! – воскликнула она, запрокинув голову.

Сейбер приник ртом к ее груди и пробормотал:

– В карете – что ж тут такого? Может, нам каждый день совершать такие прогулки? А может, по нескольку раз в день?

– Сейбер! – Все ее тело горело.

– Элла! О да, Элла. О да.

– На это не требуется нескольких часов – даже нескольких секунд, – вымолвила она, задыхаясь.

– Каждый раз? Ты права, любовь моя. – Он застонал, откинулся назад, закрыл глаза, и она снова ощутила внутри себя горячий прилив. – Ты права, Элла. Подумай только, сколько раз мы сможем проделать это всего за один час.

Панельная обшивка, взятая от испанского галеона времен Великой Армады, покрывала стены огромного вестибюля в Бретфортен-Мэнор. Элла стояла перед равелином из черного дерева – таким же темным, как и резные панели. Она сняла перчатки и сунула их в ридикюль.

Никто не встретил их. Сейбер взял ключи от дома в крошечной деревушке Бретфортен, у хозяина таверны «Барашки», и сам помогал Поттсу разгружать багаж и вносить вещи в дом.

Когда они приехали, уже сгустились сумерки, а теперь к тому же накрапывал мелкий дождик.

Сапоги Сейбера гулко стучали по каменным плитам – он вошел в вестибюль, держа в руках последние чемоданы.

– Поттс займется лошадьми. Он устроится в конюшне. Она рассеянно провела рукой по волосам.

– Красивый дом, – заметил Сейбер. – Я уж и забыл, как он выглядит.

– Я думала, ты отвезешь меня в Шиллингдаун после свадьбы, – робко промолвила Элла.

– Я никогда этого не говорил. Мы едем совсем в другом направлении, и тебе это известно. После мы отправимся в увлекательное свадебное путешествие, а пока, надеюсь, неплохо проведем время и здесь.

Он направился к деревянной резной лестнице.

– Я тебя устрою, а потом посмотрю, что тут найдется поесть, – сказал он, поднимаясь.

Он ее устроит.

– Сейбер?

– Предоставь это мне. Ты, наверное, хочешь осмотреть дом или разобрать свои вещи.

Ей не хотелось ни осматривать дом, ни разбирать вещи. Она побежала вверх по лестнице вслед за Сейбером. Они прошли через хорошо обставленные комнаты в прелестную желтую спальню, где Сейбер поставил чемоданы.

– Кто владелец этого дома?

– Старый друг Девлина. Поэтому-то он и не был на нашей свадьбе – он готовился к нашему приезду.

Она оглянулась.

– Девлин? А мы его увидим? Сейбер рассмеялся:

– Вряд ли. Он умеет прятаться, когда надо. Хозяева сейчас тоже отсутствуют.

– Я вижу. Здесь нет слуг, Сейбер.

– Я буду делать все, что обычно делает твоя горничная, – сказал он ей, избегая смотреть ей в лицо. – Каждый день сюда будет приходить женщина, помогать по хозяйству. Мы займем всего несколько комнат.

– А сколько мы здесь пробудем?

– Думаю, тебе будет удобно в этой комнате. Элла скрестила руки на груди.

– Как долго мы здесь пробудем, Сейбер? – Это ей должно быть здесь удобно?

Он раздвинул портьеры на окнах.

– Днем отсюда видно озеро.

– Сейчас ночь.

– Да. – Он помолчал и снова закрыл портьеры. – Мы пробудем в Бретфортене столько, сколько потребуется.

– А как ты определишь, когда нам уехать?

– Я сам решу. – Он обернулся к ней. – Пожалуйста, предоставь мне принимать решения за нас обоих.

Он снова стал чужим, отдалился от нее.

– Я заранее согласна с твоими решениями, – спокойно сказала она ему. – Я всего лишь прошу тебя объяснить, что заставляет тебя так поступать. Впрочем, забудем этот разговор. Я подожду, пока ты не привыкнешь обращаться со мной, как с равной.

Он ничего не ответил.

Элла оглядела комнату.

– Я ожидала, что ты выберешь нечто более соответствующее твоему вкусу – что-нибудь необычное. – Миниатюры в позолоченных рамках с изображениями цветов покрывали одну из стен. Фарфоровые фигурки – дамы в широких кринолинах – заполняли все свободное пространство на туалетном столике вперемешку с портретиками в серебряных рамках. Модные куклы в платьях, изображенных на гравюрах Аккермана, и сотни раковинок, заполнивших полки в застекленном угловом кабинете. Изящная, элегантная мебель во французском стиле.

Сейбер не сделал никаких замечаний относительно убранства комнаты. Он положил дорожный чемодан на вышитое желтое покрывало и расстегнул ремни.

– Ты правда собираешься прислуживать мне при одевании? – спросила она его.

Он открыл чемодан и принялся неуклюже вытаскивать ее одежду, завернутую в тонкую бумагу.

– Я же сказал тебе, что буду делать все, что обычно делает твоя горничная.

– А я хочу обратно в карету.

Сейбер выронил ночную рубашку, и она соскользнула на пол.

– Что?

Элла подошла и встала с ним рядом. Она подобрала рубашку и положила ее в чемодан.

– Я сказала, что хочу обратно в карету. Мне там нравится. Мы прикажем Поттсу везти нас, куда глаза глядят.

– Элла…

– Конечно, иногда нам придется останавливаться, чтобы переменить лошадей, да и Поттсу тоже надо что-то есть и пить время от времени.

Сейбер снова вытащил рубашку из чемодана и осторожно расправил ее на постели.

– А как насчет нас с вами, мадам? Неужели нам не дозволено будет иногда подкрепиться? – Хорошо знакомая насмешка зазвучала в его голосе.

– Нет – по крайней мере до тех пор, пока мы не обессилим от наших развлечений. – Она вскинула на него глаза. – Мне нравится заниматься с тобой любовью, Сейбер.

Он привлек ее к себе и поцеловал.