Блестящая партия

Глава 1

Букингемский дворец, Лондон

— Как жаль, что ты выходишь замуж!

Леди Джорджина Гордон смахнула с глаз слезы и порывисто обняла сестру. На лице у леди Луизы появилось страдальческое выражение.

— Ну не грусти, Джорджи. Я знаю, ты будешь скучать без меня, но ведь мы часто будем навещать друг друга.

Джорджине следовало бы придержать язык — меньше всего ей хотелось, чтобы ее любимая сестра почувствовала вину из-за того, что выходит замуж, — но она тихо сказала:

— Не мели чепухи! Я не буду по тебе скучать.

Луиза переглянулась с остальными сестрами — Шарлоттой, Мэдлин и Сьюзен.

— Тогда почему ты грустная?

— Я не грустная. — Джорджина решительным жестом вытерла слезы. — Я просто в ярости оттого, что настал день твоей свадьбы.

Невеста — красавица с золотисто-рыжеватыми волосами, как на картинах Тициана — нерешительно посмотрела на сестру.

— Джорджина, вообще-то сегодня самый счастливый день в моей жизни.

— Не обращай на нее внимания, Луиза. Ты же знаешь, она страшно упряма. — Шарлотта закатила глаза. — Это дурно — проливать слезы зависти вдень свадьбы твоей сестры.

— Зависти? — удивилась Джорджина. — Разреши сообщить тебе, что я плачу исключительно из жалости к себе. Теперь, когда неистовая герцогиня Гордон дубинкой заставила беднягу Чарлза Корнуоллиса превратить Луизу в леди Броум, все ее материнское внимание сосредоточится на мне. Она станет без устали преследовать каждого маркиза и герцога в возрасте от девяти до девяноста лет, пока не заполучит для меня какого-нибудь мужа.

— Чарлз женится на мне потому, что любит, — заявила Луиза.

Всхлипывания Джорджины превратились в громкий смех.

— Любовь не имеет к этому никакого отношения. Ты Гордон. Высокое положение в обществе — вот единственное, что имеет значение. Ты не можешь отрицать, что матушка как нацелилась на герцога Манчестера для Сьюзен и на наследника герцога Ричмонда для Шарлотты, так и охотилась за ними до тех пор, пока не загнала в нору.

— У Джорджины в голове полный хаос, — отмахнулась Шарлотта. — Это потому, что она самый маленький поросенок во всем помете.

— Если я самый маленький поросенок, то ты самая старая сука, — насмешливо ответила Джорджина.

— Сука-графиня, если ты не возражаешь.

— Да, графиня; и все это началось с тебя. Когда ты заарканила полковника Чарлза Леннокса, графа Марча и наследника герцогства Ричмонд, амбиции матушки касательно нас остальных внезапно переросли все мыслимые границы. Ее жажда титулов стала ненасытной.

— Этого мы не можем отрицать, — согласилась наконец Шарлотта. — Матушкой правят инстинкты скорее коммерческие, чем материнские. Нас воспитали с одной целью в жизни — выйти замуж так, чтобы занять самое высокое положение в свете. И я вполне согласна, что, не будь я дочерью герцога и герцогини Гордон, граф Марч никогда не сделал бы мне предложение.

— Во всяком случае, не женился бы, — весело заметила Джорджина.

Все сестры рассмеялись на эту остроту. Джорджина была обожаемым ребенком в семье, и сестры относились к этой не по годам развитой маленькой красавице крайне снисходительно и всячески баловали ее. Весь этот выводок получил самое нетрадиционное воспитание. Их время проходило то в сказочном замке Гордонов в Горной Шотландии, то в элегантном особняке в Эдинбурге, то в просторном непритязательном помещичьем доме в Кинраре у бурной реки Спей, то в просторном доме на Пэлл-Мэлл, где теперь все они собрались на свадьбу.

Джейн Гордон вплыла в спальню и испустила глубокий облегченный вздох.

— Только что прибыли премьер-министр Питти, дражайший Генри Дандас. Еще я заметила принца Уэльского и герцога Йоркского, которые шли через сад из Карлтон-Хауса.

Но причиной ее необыкновенной радости было не прибытие этих особ. Она не была вполне уверена в женихе и его отце. Маркиз Корнуоллис, главный генерал в королевской армии и член тайного совета, возражал против этой помолвки, опасаясь, что гордоновское безумие ляжет на его имя бесславным пятном, пока герцогиня не заверила его в личной беседе, в условиях строжайшей секретности, что в жилах Луизы не течет ни капли гордоновской крови.

— А Чарлз здесь? — спросила Луиза.

— Что за глупый вопрос, моя крошка. Конечно, твой жених здесь, так же как и твой будущий свекор, маркиз. Какая великая удача, что епископ Личфилда и Ковентри — брат маркиза Корнуоллиса — согласился совершить свадебную церемонию.

— Это будет свадьба сезона, — заявила Джорджина, подмигнув старшей сестре.

— Сезона? Это будет свадьба десятилетия! — заметила мать. — И даже еще более впечатляющим событием, чем бракосочетание старшей дочери короля.

— Полагаю, это и было главной целью данного союза, — сухо проговорила Шарлотта.

Луиза взяла свой свадебный букет:

— Пожалуй, нам следует поторопиться.

— Дорогие мой, мы собрались здесь перед лицом Господа и перед этой паствой, — проговорил высокородный епископ Личфилда.

«И перед грозной герцогиней Гордон», — мысленно добавила Джорджина. Она бросила взгляд на своего брата, лорда Джорджа Хантли, который сопровождал мать к почетному месту.

— Чарлз Корнуоллис, берешь ли ты в законные жены эту женщину? — произнес епископ Личфилда.

«Чарлз выглядит таким, молодым и беззащитным. Джорджина почувствовала, как в ней поднимается прилив жалости. — Мы, Гордоны, — странная компания. Бедняга просто не понимает, во что ввязался. — Она посмотрела на красное лицо маркиза Корнуоллиса. — Жених, который уже находится под властью своего отца, теперь добавит матушку своей жены к списку… Из огня да в полымя!»

Епископ поправил свою пурпурную митру и откашлялся.

— Луиза Гордон, берешь ли ты в законные мужья этого мужчину?

«Моя сестра сделает Чарли счастливым и добьется, чтобы он не казался таким робким. Мы с Луизой устраивали такие буйные шалости — мне очень будет ее не хватать…»

— Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?

Александр, четвертый герцог Гордон, одетый в килт, с гордым видом шагнул вперед.

— Я.

Джорджина смотрела, как отец присоединился к матери. «Из них получилась красивая пара. Со времени последней свадьбы их дочери не случалось им быть так долго вместе да еще и не повздорить. Хотелось бы мне, чтобы они могли выносить друг друга. Я унаследовала черные волосы отца и живость нрава матери, и, видит Бог, нежно люблю их обоих».

— Ввиду того что Чарлз и Луиза дали согласие вступить в освященный церковью брак, объявляю их мужем и женой. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

Епископ Корнуоллис закрыл молитвенник и наградил новобрачных улыбкой.

На другом конце бального зала Джордж, принц Уэльский, прошептал своему близкому другу герцогу Бедфорду:

— Это свершившийся факт, Френсис, так что можешь вздохнуть спокойно. Поздравляю, что ты избежал капкана герцогини Гордон и мастерски в который раз улизнул от ужасного института брака.

— Джейн явно нацелилась на меня для своей Луизы, но рыжие волосы никогда не увлекали меня надолго. Мой интерес угас после первой же стычки. Что же до того, чтобы дать сковать себя по ногам и рукам, то брак моего брата Джона вызвал у меня такое ужасное представление о супружеском счастье, что я поклялся избегать его любой ценой.

Принц содрогнулся, вспомнив о собственном катастрофическом бракосочетании со своей кузиной Кэролайн Брансуик. «Мне понадобилось хорошенько зарядиться бренди, чтобы выдержать эту церемонию, и единственное, что я запомнил, это что мой дорогой друг Френсис Расселл поддерживал меня, не давая упасть».

— Больше всего мне жаль, что в этом мире любовь и брак не идут рука об руку.

— Au contraire![1] Ласкать жену — это одно из самых больших удовольствий в жизни, если ты не ее муж, — насмешливо проговорил Расселл.

Сестры Гордон собрались вокруг новобрачной. Джорджина поцеловала Луизу в щеку.

— Теперь ты леди Броум, не подвластная матушке. Желаю тебе расправить крылья, как бабочка.

Шарлотта насмешливо фыркнула.

— Вы с ней никогда не были во власти матушки. Что бы вы с ней ни задумали, это всегда было связано с волнением и безрассудством.

— Зачинщицей была Джорджи, — возразила Луиза. — Я только участвовала в ее замечательных выдумках, чтобы развлечься.

— Я с легкостью могу тебе поверить. Джорджина — это тройная угроза. Малышка обладает красотой и смелостью нашей матушки.

— Ты забыла о моем чувстве юмора, — возразила Джорджина.

— И это у тебя тоже от матушки. — Шарлотта кивнула в сторону матери. — Посмотри на нее — в данный момент она дает аудиенцию особе королевской крови.

— Дорогая сестра, мне бы хотелось получить от тебя приглашение в Мэрилибон-Мэнор, где вы с семьей проводите лето. Меня не увлекает перспектива остаться единственным птенцом под матушкиным крылышком. Как ты думаешь, Леннокс не станет возражать против того, что я погощу у вас, а?

— Нет, конечно. Тем более что он с головой ушел в этот проклятый крикетный клуб Мэрилибона, который основал в Дорсете. Дети будут вне себя от радости, если ты приедешь, так что, наверное, я смогу заставить себя выносить твое общество две недели.

— Джорджина, тебе всегда рады в замке Кимболтон, — напомнила ей сестра Сьюзен.

— О, не бойся, ты и твой красавец герцог Манчестер будете следующими в моем списке.

— Хм. Красив тот, кто красиво поступает, — заявила Сьюзен, покачав головой, как бы говоря, что замужняя жизнь состоит не только из блаженства.

— Ах, прошу тебя, никаких жалоб в присутствии новобрачной. Ты вызовешь у нее отвращение к семейной жизни, — сказала Шарлотта.

Джорджина свистнула:

— Если у нее не появилось отвращения к семейной жизни, когда она наблюдала за нашими родителями, тривиальные беды герцога и герцогини Манчестер не произведут на нее большого впечатления.

— Святая правда. — Шарлотта посмотрела на Мэдлин, которая овдовела и снова вышла замуж в прошлом году. — Ты второй раз замужем. Ты, конечно же, могла бы произнести несколько мудрых слов, чтобы приободрить новобрачную.

— Живи в деревне и держи мужа подальше от лондонской политики, продажных женщин и частных игорных домов.

Джорджина посмотрела на мать, стоявшую в противоположном конце зала. «Слава Богу, политику я нахожу такой же увлекательной, как она».

Джорджина закрыла глаза и постояла так, пока не прошло стеснение в груди. Несмотря на ее общительную натуру, отчужденность родителей с тех пор, как она была ребенком, сделала ее ранимой и зачастую вызывала в ней чувство неуверенности. «Но я никогда не позволю выдать меня замуж без любви, — поклялась она. — Я никогда не позволю себе стать жертвой мужа, который открыто изменяет жене».

Джорджина легко двигалась в толпе приглашенных и не приглашенных на свадьбу гостей, несмотря на великолепие их титулов. Она увидела маркиза Лансдауна с двумя сыновьями; она знала, что оба они очень хотят танцевать с ней, когда начнется бал.

Джорджина остановилась, чтобы поговорить с лордом и леди Холланд и дать им понять, что здесь рады их появлению.

— Бет, как я рада снова видеть вас. Генри, я настаиваю на том, чтобы вы танцевали со мной шотландский рил, когда начнутся танцы.

Она заметила брата, разговаривающего с модно одетым мужчиной, который имел вид надменного превосходства, и поздоровалась:

— Здравствуй, Джордж. А ты обещай, что будешь танцевать со мной первый страспей.[2]

— С удовольствием, милочка, — ответил лорд Хантли.

Френсис Расселл посмотрел на изящную девушку, черные блестящие локоны которой были уложены короной и украшены бутонами роз. На ней было элегантное белое платье в стиле ампир, открывавшее пышную безупречную грудь. Его надменное равнодушие мгновенно исчезло.

— Хантли, я требую, чтобы вы представили меня этой красивой юной богине, которую храните для себя.

— Это моя сестра, и она совершенно недосягаема для вас, Бедфорд. Она еще даже не выезжает.

Джорджина послала герцогу Бедфорду дерзкую улыбку:

— Когда начну выезжать, я с удовольствием познакомлюсь с вами, милорд.

Столы в двух комнатах, отведенных для ужина, были уставлены всеми деликатесами, известными в модном обществе, равно как и более плотными блюдами, которые должны были прийтись по вкусу мужчинам со здоровым аппетитом, а также принцам из королевской семьи, ведь те каждый день предавались смертному греху чревоугодия.

Одетые в ливреи слуги герцогини Гордон разносили шампанское и ее прославленный пунш из виски, и в результате к тому времени, когда заиграли музыканты, гости утратили все сдерживающие начала.

Спустя пару часов изящные контрдансы и котильоны уступили место более живым деревенским танцам, и в переполненном бальном зале зазвенел радостный смех людей, которые начали веселиться по-настоящему.

В полночь новобрачные разрезали свадебный торт и начались тосты с пожеланиями счастья и плодовитости.

Празднество кончилось к шести часам утра. Сестры Гордон стояли, сплетя руки с матерью, и прощались с уставшими до предела гостями.

Джорджина видела, что принц Уэльский подозрительно покачивается, спускаясь по ступеням, и шепнула матери:

— Ручаюсь, что он выпил на один глоток больше, чем следует, и это его доконало!