Больно только в первый раз

ЭПИЛОГ

Полина

5 лет спустя

— Ты еще здесь?

Я как раз достаю из шкафа пальто.

Оборачиваюсь на голос Дениса, который крутит на пальце ключи от машины, стоя на пороге моего маленького кабинета.

Я получила свой кабинет три месяца назад, вместе с должностью старшего прокурора. До этого я год отработала помощником Дениса, а потом еще полтора его заместителем. Сейчас я полноценный прокурор. В нашей прокуратуре четкое разделение труда, это дает очень хорошие результаты. Наша команда - лидер в округе. Конкретно за мной закреплена только одна обязанность - обеспечивать участие ведомства в суде. Процессы, с которыми я работаю, гражданские. Это чаще всего выселения или лишения родительских прав, по одному из последних дел я чуть не схлопотала битой по голове от одного неадекватного истца, но обошлось.

— Одной ногой, — отвечаю впопыхах.

Сегодня ни черта не успеваю…

Денис смотрит на свои часы, говоря:

— Подкину тебя до дома, пошли…

— Спасибо… — выдыхаю с облегчением.

Мои каблуки громко стучат по асфальту, пока мы идем к машине. Я оставляю пальто расстегнутым, плюнув на промозглый октябрьский ветер. Под пиджаком на мне шелковая блузка, которая липнет к спине после беготни по этажам, ведь я ухожу с работы пораньше, и за час попыталась закончить всю отложенную на сегодня работу.

Дворники прогоняют со стекла желтые листья, я проверяю свой телефон, прося: — Высади меня у магазина…

— Ага…

Денис тоже изучает телефон, ведя машину одной рукой.

Мы давным давно перешли на ты.

Мы проводим вместе так много семейных праздников, что выкать стало просто некомфортно. Правда в присутствии коллег я могу обращаться к нему по имени и отчеству.

У Дениса скоро родится второй ребенок. Мальчик. Его супруга, Карина, очень хотела девочку, потому что их первый с Денисом совместный ребенок - настоящая головная боль. Карину время от времени вызываю на ковер директора детского сада, она боится приближающейся школы, как огня. Мальчика зовут Амин, ему пять лет. После его последней выходки Денис перерезал в их доме интернет и ТВ-кабель, отобрал у ребенка все гаджеты и посадил его на жесткий распорядок дня. Теперь Амин ходит в туалет по расписанию, как сказала Карина. И хоть расправа с интернетом в доме на всех домочадцах отразилась, никто не решается волю Дениса оспорить, ведь таким злым они его никогда в жизни не видели.

“Хорошо хоть электричество осталось”, — бормотала Карина себе под нос, когда я видела ее в последний раз.

Я тороплюсь, поэтому вспоминаю о том, что нужно попрощаться, когда уже ступила одной ногой на тротуар.

— Пока… — быстро говорю я.

— У меня в багажнике зонт, — замечает Денис.

Дождь уже стучит по лобовому стеклу, но я отмахиваюсь:

— Не нужно…

Выскочив из машины, я быстро иду к продуктовому. Мне нужен сельдерей, я собиралась приготовить ужин. Заодно беру и бутылку вина, ведь у нас сегодня праздник.

Уже стемнело. Я прохожу во двор своей многоэтажки через длинную арку, точно зная, что за это мне влетит. Территория у дома закрытая, повсюду камеры, но это не станет помехой, в случае чего. Теперь я это знаю.

Войдя в квартиру, я захлопываю за собой дверь, и хоть делаю это почти бесшумно, свекровь появляется в коридоре спустя минуту.

В моих волосах капли дождя.

Я обрезала волосы полгода назад. Мне стало не хватать времени, чтобы за ними следить. Сейчас они едва достают до плеч. Я взбиваю их пальцами, вытряхивая капли, и бросаю быстрый взгляд на гостиную, откуда звучат приглушенные голоса…

— Здравствуй, Полина…

Роза Алиева суетливо одевается. Ищет в шкафу свое пальто, поправляет платок.

— Здравствуйте, — быстро отзываюсь я. — Останьтесь, — прошу ее не менее суетливо. — Я буду ужин готовить. Поедим все вместе.

— Нет-нет, — трясет она головой. — Я пойду. Не буду мешать…

Она хрупкая, всегда прячет глаза, всегда боится быть навязчивой.

Я сотню раз пыталась объяснить, что ее присутствие совсем не напрягает, что я всегда рада ее видеть, что никогда не против ее компании, но это бесполезно.

Иногда мне кажется, что она меня побаивается, а я этого совсем не хочу. Я постоянно дарю ей подарки, которыми она почти не пользуется. Не из-за неуважения, просто она очень бережливая. Хотя сейчас на ней платок Луи Виттон, который я купила в нашу с Расулом последнюю поездку на отдых.

Роза понятия не имеет, что такое Луи Виттон.

Это была моя шалость. Я до сих пор помню кривоватую улыбку ее сына, когда я делала эту покупку.

— Завтра звоните. Я приду, когда нужно будет.

— Спасибо, — я склоняюсь, чтобы оставить на ее щеке поцелуй.

Она сжимает мои плечи. Резковато, суетливо, как всегда, а потом выходит за дверь. Она живет в доме через дорогу. Мы снимаем для нее квартиру.

Глянув на себя в зеркало, я еще раз поправляю прическу и избавляюсь от пиджака. Убираю в обувницу маленькие розовые ботинки, про которые, судя по всему, забыли после прогулки.

И не мудрено.

Я и сама вышла из прокуратуры в офисных туфлях, забыв их сменить.

Расул вернулся домой на три дня раньше. Не предупредив. Никого не предупредив, даже меня.

Я и люблю, и ненавижу, когда он так делает.

И знаю, что он делает это для меня, чтобы пощекотать нервы.

Я предельно взбудораженная, ведь дома его не было три недели.

Он расхаживает по кухне, на ходу поедая приготовленный его матерью салат. Голый до пояса, одетый в одни спортивные штаны и трусы. Носки он снял. У него на руках наша дочь, и их голоса звучат еле различимо на фоне работающего телевизора: — ... такая длинная штучка… из нее течет водичка…

— Водичка течет?

— Угу…

— Шланг?

— Да… шланг…

— Ты сказала санки…

— Нет… шланг…

— Ладно. Шланг. Да. У меня есть шланг. Зачем он тебе?

— Чтобы помыть машину…

— Твою?

— Нет… твою… дзип…

— Ну… давай лучше на мойке ее помоем…

— Угу… вместе…

— Вместе, да…

— Угу…

Расул бросает взгляд на дверной проем, увидев движение. Осматривает меня с ленивой улыбкой, а я хмурюсь, изучая его лицо на расстоянии.

У него синяк на скуле и сломан нос. Второго визуально не видно, но я в курсе этой травмы.

На шее Амины алая шелковая ленточка, в ладошках - серебряный диск наградной медали.

Расул провел три недели в Эмиратах, участвовал в турнире. Мой муж серебряный призер.

Мне приходилось присутствовать на его боях.

Это совсем не страшно, и с разбитым лицом он заканчивает бой не так уж часто. Это чертовски завораживает - воочию видеть то, чему он посвятил жизнь. Его профессионализм, талант. Возможности его тела, скорость и силу. Удары, которые со стороны кажутся мимолетными касаниями, оставляют на его теле синяки и гематомы, с этим мне смириться было сложнее всего.

Амине я смотреть его бои запрещаю. Ей три года, и я не готова проверять, насколько ее это может испугать. Она присутствовала на его боях, примерно в годовалом возрасте, разумеется, ничего не поняла, и пока с нее этого достаточно.

Я забеременела целенаправленно. Через год после свадьбы, которую мы сыграли так быстро, как только могли. Уже через месяц после того, как Расул сделал “предложение”.

Я хотела за него до безумия. Это был голый порыв, мне было плевать на последствия. Но свадьба была такой огромной, что на меня свалилось что-то вроде прессинга ответственности.

У Расула очень много родственников, и я была, как выставленная на витрину кукла. И еще я была очень счастлива в тот день. И он тоже…

Я хотела от него ребенка. Это пришло ко мне, как затмение. Такое же импульсивное решение, как и наша свадьба. Необдуманное, невзвешенное. И только когда начал расти живот, я поняла, что моя жизнь больше никогда не будет прежней.

В тот первый год Расул провел очень хороший спортивный сезон. Лучший в его карьере на тот момент. Он был… так в себе уверен, брал награды одну за одной. Мы были счастливы. Я очнулась в тот момент, когда на тесте было две четких полоски…

Роза Алиева оказала мне неоценимую помощь. Она переехала за два месяца до рождения Амины, и я просто не представляю, что делала бы, останься с новорожденным младенцем одни на один! Я была такой неумехой, что просто стыдно. Плакала, когда дочь отказывалась от моей груди, но ни разу не высказала претензий своему мужу, ведь сама хотела этого ребенка. Когда озвучила это Расулу, он разозлился, напомнив, что имеет к этому ребенку такое же непосредственное отношение, как и я.

Расул целует черные кудряшки дочери. Ставит ее на пол, говоря: — Иди, приберись…

Ее игрушки разбросаны по всех комнате, как после взрыва.

Наша дочь очень послушная, если можно так сказать.

Она отправляется выполнять поручение отца и будет выполнять его очень исправно, правда даже через час ее ковыряний комната будет выглядеть точно так же, как выглядела.

Амина очень артистичная. И пластичная. Мы показали его тренеру по художественной гимнастике, и та хочет взять ее через год. У нее очень хорошая координация и она легкообучаема. У нее отличные спортивные задатки.

— Дай-ка мне это, — прошу я, когда вижу, как красная ленточка исчезает в пустом мешке с игрушками.

Амина роется, хихикает. Достает медаль, которую я забираю с собой. На кухонном столе коробочка, прежде чем вернуть в нее награду, рассматриваю серебряный диск. Гравировку.

Расул за мной наблюдает, сложив локти на барной стойке.

Я разворачиваю его, подойдя.

Он опускает руки вдоль тела. Смотрит послушно. Его веки потяжелевшие, губы приоткрыты.

На его торсе мелкие синяки. Я выдвигаю ящик, чтобы достать мазь и обработать тот, который на скуле.

Расул прикрывает глаза.

— Теперь ты будешь делать так каждый раз? — спрашиваю, имея ввиду то, что он второй раз подряд вернулся раньше без предупреждения.

— А что, у меня есть вероятность застать тебя с любовником?

Я начинаю смеяться.

Это выходит настолько непринужденно, что он и сам улыбается.

Открывает глаза. Смотрит на меня сверху вниз. Заправляет мне за ухо волосы.

Я покрываюсь мурашками от удовольствия.

После долгого отсутствия дома он всегда очень нежный. Со мной, с дочерью, с Розой.

Впереди у него три месяца отдыха, мы собираемся куда-нибудь на белый песок.

— Что сказал врач? — спрашиваю, глядя на его нос.

Его осмотрели еще в Эмиратах. По страховке.

— Все в норме, не переживай. Смещений нет, заживет, как на собаке.

— А палец?

Он поднимает правую руку, демонстрируя мне ее полностью рабочее состояние. Сжимает и разжимает кулак. На безымянном поблескивает обручальное кольцо. Толстый тяжелый ободок.

— Все работает, — усмехается Расул. — Хочешь моих пальцев?

— Тебе там неплохо голову отбили, раз ты пошлишь при ребенке.

— Меня как щенка отделали. Еле яйца унес.

Я улыбаюсь и обнимаю его за шею. Расул смыкает руки на моей талии, соединяя наши бедра.

Добытая им награда - красноречивое свидетельство того, что свои “яйца” он отстоял…

— Я тобой горжусь… — говорю, когда соединяем лбы.

— Приятно… накормишь меня?

Улыбнувшись, говорю:

— Да…

Я ужасная жена.

Однажды я забыла Амину в лифте. Я была в жутком запаре после вступления в новую должность, и двигалась на автопилоте. Слава Богу, Расул в это время был в отъезде, так что он ничего не знает.

Я готовлю от силы три раза в неделю, задерживаюсь на работе, забываю забросить одежду в стирку. Мне все время не хватает времени, потому что я не вожу машину, и Расул… он компенсирует это как может…

Мы живем, нарушая правила.

Но мы с ним и есть самое большое опровержение правил. И наша семья - это наша территория. Самое дорогое, что есть в моей жизни - это они, мой муж и моя дочь…

Дорогие читатели.

Напоминаю, что у меня вышла новинка

https:// /shrt/ldhZ

Аннотация к книге "(не)подходящие"

- Мне нужна жена. На год примерно, - говорит Леон.

- А я здесь при чем? – смотрю на него настороженно.

- Получишь деньги. Они же тебе нужны?

- Не до такой степени!

- Вот сумма, - он чиркает золотой ручкой в блокноте. – На раздумья минута.

- Что это? Что ты предлагаешь?!

- Фиктивный брак. Будем женаты только на бумаге. У тебя минута.

***

Семь лет назад по моей вине жизнь Леона Золотова чуть не рухнула под откос, и он отплатил мне сполна. Но даже несмотря на это, у меня не получается его ненавидеть, ведь свое наказание я заслужила.

Тем не менее, я бы отдала все, чтобы никогда больше с ним не встречаться, но вот я здесь, в его роскошном кабинете, и он предлагает мне фиктивный брак!