Больно укушенная

Глава 4 МИЛЫЙ И ВУЛЬГАРНЫЙ

Машина промерзала. Окна со стороны водителя не было, лобовое стекло пока еще находилось на месте, но было искажено сетью трещин. К счастью, Литл Рэд был недалеко. Бар располагался на углу Украинской Деревни, дорога была вся ухабистая — и в данном случае, морозная поездка на машине — подальше от Викер-Парка.

Когда я проехала несколько кварталов между нами и мятежом, я взглянула на Мэллори. Ее вязанная шапочка снова была на месте, руки скрещены, а ладони спрятаны по сторонам. Она снова аккумулировала свою магию, лишь шепот энергии струился вокруг нее и вся его меланхолия.

— Ты в порядке?

Она кивнула, но не ответила.

— Ты использовала ее всего лишь секунду, — сказала я, полагая, что она была расстроена, потому что использовала силу.

— Я использовала ее, чтобы повредить имущество перед людьми. Им даже не полагалось знать, что маги существуют, а тем более видеть меня, угрожающую им.

Колдуны были среди последних суперов, о которых не знали люди.

— Ты защищала меня, — проговорила я. — И не похоже, что ты метала молнии в уличные фонари. Вероятно, они подумали, что это было совпадение.

Мэллори вздохнула и потерла свои виски.

— Может подумали, может нет. В любом случае, я не уверена, что Габриэля будет это заботить. Я сломалась. Речь идет именно об этом. Я сломалась, и он будет знать об этом.

— И ты должна рассказать ему?

Она наградила меня плоским взглядом.

— Ты предлагаешь мне попытаться скрыть что-то от Апекса Северо-Американской Центральной Стаи? Ради Бога, он вервольф. Он может почуять ложь, даже если я не расскажу ему, игра слов не поможет.

— Извини, Мэл. Но спасибо, что заступилась за меня. И за машину.

— Не благодари меня за это. Она не совсем в целости и сохранности, — Мэллори наклонилась вперед и посмотрела через растрескавшееся стекло на помятый капот машины. — Мудаки сделали свое дело.

— Мудаки часто так делают.

— Это билборд топ сорока песен, ожидающих своего часа.

— Исполняется на мотив "Там будут грустные песни", — предложила я, затем предложила лирику. — Там будут мудаки, которые заставят тебя плакать.

— Мудаки часто так делаююют, — спела Мэллори. — Ты права. Это не плохо, — Она вздохнула и подтянула колени вверх, оперевшись на них лбом. — Моя жизнь — отстой.

— Она отстой, потому что ты стараешься делать правильные вещи, но результат не показывает этого. Ты находишься на той стадии, когда благие намерения встречают дерьмовые возможности. Добро пожаловать в мои первые одиннадцать месяцев в качестве вампира.

— Ты вампир только десять месяцев.

— Моя точка зрения ясна.

Она слегка хихикнула, что послужило мне поводом.

— Все становится легче. — сказала я. — Тебе не нужно приспосабливаться под бдительным оком Габриэля Киина.

— Ты права. Мне только нужно было приспосабливаться под бдительным оком Этана Салливана. Это было чрезвычайно легко.

— Ты действительно собираешься попытаться перещеголять меня в этом?

— Ты та, кто создал термин "Дарт Салливан", — напомнила я ей. — Кроме того, я бы не позволила тебе поскользнуться год назад, прежде, чем ты получила свою магию. Я полагаю, что, вероятно не должна позволить тебе подскользнуться сейчас.

Она посмотрела на меня и улыбнулась, совсем чуть-чуть.

— Я рада, что ты здесь.

— Я тоже рада, что ты здесь, — сказала я.

Мы достигли Украинской Деревни. Мои уши и пальцы болели от холода, я успешно втащила Вольво на парковку перед кирпичным зданием, в котором располагался Литл Рэд. Оборотням должно быть было достаточно холодно, так что парковочные места перед баром пустовали от дорогих мотоциклов, сделанных на заказ.

— Закрыто на зиму? — громко поинтересовалась я.

— Только транспорт, — сказала Мэллори. — Оборотни не хотят ездить при ледяном ветре и температуре ниже нуля.

Проехавшись без окон последние несколько минут, я поняла их настроение.

Я выключила двигатель, но еще минуту мы сидели в машине.

— Ты готова?

— Не совсем, — сказала она. — Но женщина должна делать то, что женщина должна делать, и все это идиоматическое дерьмо.

Она выдохнула и открыла дверь машины, и я пожелала ей всего хорошего.

***

Бар был классическим, с протертыми полами, потрепанными столами и настырными клиентами. Музыкальный автомат играл низкую, грустную мелодию — кантри напев 1970-80х годов, когда пряжки были большими, а волосы еще больше.

Бар не особо радовал глаз и слух, но сегодня здесь пахло просто потрясающе. Аромат сладких и острых томатов, скорее всего это был соус для барбекю, фирменное блюдо стаи, гордость новой кухонной системы.

Габриэль Киин, который стоял перед самыми большими стеклянными окнами в баре, выглядел как настоящий хищник. Он был высокий, с квадратными плечами, рыжевато-коричневыми волосами, длиною до плеч и с янтарными глазами, которые сияли, когда на них падал свет. На нем были джинсы, футболка с длинными рукавами и черные ботинки, которые выглядели так, будто могут нанести урон. Аксессуары в его случае были излишни. Весь его вид внушал силу.

Оборотни были чудной породой. Они были довольно жесткими, любили хороший виски и хромированные байки. Но еще у них была сильная связь с природой. Оборотни, что-то типа хиппи сверхъестественного мира, ну если бы только хиппи носили байкерский ботинки и управляли Харлеями[7], повергающими в дрожь асфальт.

На руках Гейб держал своего маленького сына Коннора. Это был красивый малыш с яркими синими глазами и ежиком мягких, темных волос. Он уставился на меня и Мэллори с совершенно невинным выражением лица. Дай-то Бог, чтобы он смог сохранять этот невинный образ как можно дольше.

— Дамы, — поприветствовал нас Гейб. — Слышал, что у вас проблемы с передвижением.

— Мятежники, — сказала я. — Они подожгли центр распространения "Кровь для Вас", а потом отправились на демонстрацию.

Гейб махнул рукой в сторону автомобиля.

— Я так понимаю, ты попала под перекрестный огонь?

Я кивнула.

— Мы пытались уехать и избежать всей этой драмы, но привлекли их внимание. Машине досталось, но мы выбрались. Они до сих пор устраивают беспорядки. Маршируют с битами и палками.

Отчет, который я предоставила Гейбу, заставил его перевести взгляд на Мэллори. Янтарные глаза сверкнули силой.

— Что-то ты молчалива.

— Я использовала магию, — сказала она.

— Нам стоит поговорить об этом?

Мэллори закивала, и без дальнейших разговоров пошла к красной двери, которая вела в подсобку.

— Один момент, котенок. — сказал Гейб, поправляя Коннора и следуя за Мэллори.

Пока я ждала, я воспользовалась возможностью и позвонила Этану.

— Страж? Все в порядке?

— Мы в Литл Рэд. Вольво немного пострадал, а Мэллори использовала магию, но так или иначе мы в порядке.

— Она использовала магию? — спросил Этан

— Да, нас окружила группа протестующих и она вырубила уличное освещение, чтобы отвлечь их и дать нам время убраться оттуда.

— Умно, — сказал Этан

— Очень, — ответила я, смотря на красную кожаную дверь. — Гейб и Мэллори сейчас разговаривают. Сомневаюсь, что он в восторге от всего этого.

— Он не против использования магии, если Мэллори в состоянии ее контролировать, — сказал Этан. — В любом случае, я рад, что ты в порядке.

— Я тоже. Протестующие были все еще там, когда мы уезжали.

— Большинство отчетов сообщают, что протестующие находятся в одной области, но восстание так до конца и не подавлено. А пожар в распределительном центре удалось потушить.

— На сколько сильный нанесен урон?

— Я пока не слышал, но Скот и Морган готовятся к дефициту крови.

Дом Кадогана был одним из немногих Домов в Америке, который разрешал своим вампирам питаться от людей. Большинство Домов использовали пакетированную кровь в надежде, что это позволит улучшить отношения с людьми. Дефицит пакетированной крови может в корне изменить ситуацию.

— Говоря о протестующих, — напомнила я, — они скандировали "Чистый Чикаго". Я не знаю, название ли это группы или просто слоган, но Люк вполне возможно захочет заняться исследованием этого вопроса.

Изучение оппозиционных движений было одной из наших ключевых тактик. Если не можешь побить врага, по крайней мере изучи его.

— Я посоветую ему заняться этим вопросом. Вольво еще на ходу? Ты сможешь добраться Домой до рассвета?

— Поездка обещает быть прохладной, но да. Я скоро буду дома.

— Будь осторожна, Страж.

— Обещаю. — сказала я и повесила трубку.

Пока Мэллори и Гейб все еще находились в подсобке, я прямиком направилась к бару.

Берна нависла над стойкой читая книгу, подпирая подбородок рукой.

— Мертвый сезон для оборотней? — поинтересовалась я, занимая место за стойкой.

— Холодно, — ответила она не отрываясь от книги. — Спящий режим.

— Оборотни впадают в спячку? — спросила я. Гейб уж точно казался бодрствующим, и я разговаривала с Джеффом пару ночей назад.

— Не в пещерах, конечно. Но мы чувствуем холод. — она сотряслась в притворном ознобе, от этого ее впечатляющая грудь пришла в движение. — Мы остаемся дома. Готовим. Заправляемся едой и принимаем ванны с мыльными пузырями. Толстые носочки для ног.

— Ванна с мыльными пузырями? Киины не похожи на любителей мыльностей.

Хотя, я запросто могу представить себе Гейба, отмокающего в джакузи.

Гладкая грудь. Может быть, несколько влажных завитков. Если быть откровенной, зрелище должно быть впечатляющее.

Берна прищурилась, глядя на меня. На секунду мне показалось, что она уловила ход моих похотливых мыслей. Конечно, я была в отношениях, но это не мешает мне думать о счастливо-женатом оборотне. Но это было не то, о чем она заботилась.

— Ты должна быть толще.

Берна была конструктивным критиком моего веса; она думала я слишком худая, что не имело ничего общего с тем, что я ем. Это было связано с вампирским метаболизмом, который был очень быстрым. Если бы я не была вампиром и любителем шоколада и выпечки, она возможно развела бы во мне комплекс.

— Я много ем, — сказала я. Но в данном случае я не ела уже несколько часов, а ужин был прерван.

Берна поджала губы в очевидном скептицизме и уставилась на меня взглядом матери, которым награждала Мэллори парочку раз.

— Хорошо. Я наверное не буду против небольшого перекуса перед отъездом.

В глазах Берны появился отблеск победы. Она исчезла в подсобке и прежде, чем дверь за ней закрылась, я успела уловить парочку слов, сказанных Гейбом.

— Подумай, Мэллори, — говорил он ей. Его тон не был приветливым. Я напряглась на минуту и решила, кое-что предпринять. Я редко этим занимаюсь, за исключением экстренных случаев.

Я отключила барьеры, которые обычно сопровождают мой мозг.

— ... это было правильно, — сказала Мэллори.

— Ты думаешь это такая уж редкость? — спросил Габриэль. — Ты думаешь, что они не вернутся снова, когда ты подберешься к разрушающей черте, когда ты думаешь, что использование магии это правильный выбор? Это то же самое, что ты говорила себе в прошлый раз, Мэллори, и это и есть чертова задача твоих упражнений.

— На этот раз все по-другому. — сказала Мэллори

— Да, это отговорка всех наркоманов, — ответил Габриэль. — Послушай, я тебе не отец. Я даже не твой надзиратель. У тебя есть сила, и ты можешь использовать ее. Я знаю это. Ты здесь потому, что хочешь изменить свою жизнь. Потому что ты хочешь, чтобы все наладилось.

— Как все может стать лучше, если весь сценарий продолжает повторяться снова и снова? — В ее голосе был страх. — Я снова все испорчу. Я опять всех подведу.

Габриэль молчал.

— А это, Мэллори, и есть вопрос, на который ты должна найти ответ сама. Это твоя задача. Твоя борьба. Выясни...

Прежде чем я услышала конец разговора, дверь открылась и появилась Берна с тарелкой из которой шел пар. Я притворилась, что с интересом изучаю заляпанное меню бара. В любом случае, что еще за "Волчий Стрелок "?

Берна разместила тарелку на барной стойке прямо передо мной, снабдив меня ложкой и бумажной салфеткой.

— Что это ? — спросила я.

— Тушеное мясо, — сказала она. — Ешь.

Я воткнула ложку в блюдо. Несмотря на то, что консистенция в тарелке не показалась мне знакомой, блюдо пахло просто потрясающе. Я осторожно подула на ложку и откусила кусочек смакуя соленый, дымный, томатный аромат.

— Язык для тебя полезен, — сказала она. — Много протеина, ты будешь сильной. Как бык.

Ну конечно, это была похлебка из языка, и конечно она хочет, чтобы я выглядела как рогатый скот.

Истинное чудо, что похлебка была изумительная и я опустошила половину тарелки, когда дверь снова открылась. Я ожидала увидеть Мэллори, но в бар вышел Габриэль с сыном на руках.

Выражение лица Берны смягчилось, показывая намек на материнскую заботу, которая сводила Мэллори с ума.

— Она в порядке?

— С ней все будет хорошо. Я отослал ее назад на кухню. Парни, занимающиеся мясом, интересовались, могут ли они сегодня зайти. Они хотели поговорить с тобой по-поводу заказа на грудинку.

Берна что-то проворчала на языке, который я не смогла разобрать и проскользнула в подсобку.

Габриэль занял стул рядом со мной, Коннор ворковал между нами.

— У нее проблемы? — спросила я

— Я не ее тюремщик.

— Я знаю. И ты столько сделал для нее после Небраски. Я знаю, что она ценит это.

— Она справляется. Эта рутина, ручной труд, монотонность, все это помогает ей не игнорировать свой дар, оберегает от того, что она делала всю свою жизнь — отрицала свои способности.

Все это объясняет всю ту работу, которой ее нагружают.

— Ты имеешь ввиду до того, как мы выяснили, что она маг?

Он кивнул. — До того, как она научится управлять своими способностями, она должна научиться их принимать. Просто жить с ними, даже если это неудобно для нее. Даже если она считает это неправильным.

— Мне кажется, что она действительно прогрессирует. Мэллори сказала, что на этот раз все было по-другому. Я думаю, что она была права.

— Все иначе, — спросил он, — Или все в точности также? Она добралась до книги потому, что ей было не комфортно. Потому, что хотела воссоединить добро и зло. Но неужели это не та же причина, по которой она использовала магию сегодня?

— Нет такого правила, что она не может использовать свою магию, если ее к этому подталкивают. Это просто иррационально.

Габриэль издал звук полный сомнения.

— Ты помнишь, когда Чикаго горел?

— Довольно хорошо, — сказала я, — Я помогала тушить пожар. Я не оправдываю ее действия. Ты позволил ей использовать ее магию в ситуации с Тейтом. Ты знаешь, что она может помочь. Мы не можем позволить ей растратить весь потенциал. Что это будет за жизнь?

Выражение лица Габриэля смягчилось. — Это жизнь, в которой она не разрушает все вокруг, включая себя. Она знала, даже когда пересекала черту между добром и злом, что то, что она делает неправильно. Сегодня она тоже знала об этом — что она не должна была использовать магию, чтобы запугать людей, с которыми ты бы запросто справилась.

— Тогда когда же она может использовать ее?

— Я не знаю. Она должна научиться контролировать себя до того, как научится контролировать магию. Это ее путь и он не может быть коротким. Когда она сможет управлять магией и привыкнет к ней, тогда эта дорога ее куда-нибудь приведет.

Я закивала и поводила по тарелке неидентифицируемым овощем — может это была цветная капуста? Аппетит снова пропал. Может Берна была права; магический стресс плохо влияет на аппетит.

Что не может исправить еда, то может исправить мужчина. Я была готова вернуться в Дом. Я положила ложку на стол и отодвинула тарелку.

— Наверное, мне уже пора, можешь предать Мэллори, что я попрощалась? А потом и Берне благодарность за еду?

— Я могу.

Я встала, но задержалась на выходе. — Я не вполне уверенна, почему ты занимаешься ей. Или мной. Но какая бы ни была причина, в случае, если она не говорит тебе этого, спасибо тебе.

— Не за что, Мерит.

Я вышла за дверь, охватывая взглядом места на парковке. Мой побитый и проветриваемый Вольво... исчез. Может разбитое стекло привлекло внимание вора? Или протестующие проследили за мной и угнали машину в качестве последнего наказания? Я снова взглянула на Габриэля.

— Моя машина пропала.

Он встал и подошел ко мне. — Мда. У меня есть кое-кто, кто может посмотреть на нее. Сказать, можно ли ее починить.

Мой Вольво несомненно стоил того, чтобы попробовать восстановить его. — Ты кому-то показал мою машину? Кому?

Он лукаво улыбнулся. — Есть один парень.

Отлично, у него есть один парень, и этот парень изучал мою машину. Какая реакция может быть в данной ситуации? Этикет обращения с оборотнем автомехаником не был прописан в Каноне.

— Твоя катана лежит на столе, — сказал он, пропуская меня в комнатку за дверью. Я вошла и взяла оружие.

— Спасибо, я думаю. — сказала я. Но мне все еще нужно вернуться в дом Кадогана. — Поблизости есть остановка метро? Я думаю, что могла бы добраться до станции Луп, а потом сесть на автобус и доехать до Гайд-Парка.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз пользовалась метро или беспокоилась о расписании автобусов. Прискорбно, но я совершенно потеряла связь с реальным миром.

— В этом нет нужды, — сказал Габриэль. — У меня есть машина взаймы.

— Взаймы? Я должна тебе заплатить? — спросила я, но Габриэль замотал головой.

— Никаких денег, котенок. Я делаю одолжение самому себе, правда.

Мои глаза округлились с подозрением. — Как так?

— Хотел бы я увидеть реакцию Этана, когда он увидит тебя за рулем этой крошки.

Он указал на окно... и серебристый двухместный автомобиль появился на месте, где до этого стояла моя Вольво. Это была маленькая хромированная машина, со значком Мерседес, устроившимся между фарами.

— Что это? — спросила я, замечая, что чуть не вдовила нос в окно.

— Это, Мерит, Мерседес-Бенс 300SL 1957 года[8], с совершенно новым V8[9], и в нем примерно 350 лошадиных сил. Это машина, за которую Этан поджарит любого вампира, пардон за выражение. И я собираюсь одолжить тебе этот автомобиль.

Самый ценный автомобиль Этана, черный Мерседес кабриолет, стал жертвой сверхъестественной атаки бывшего мэра Чикаго. Он пытался заменить его целой серией автомобилей: начиная с Астон Мартин, Бентли, и заканчивая черным Феррари FF. Он до сих пор находился в поиске "правильного" автомобиля, и у меня было ощущение, что именно эта модель подберется чертовски близко к его идеалу.

— Ты хочешь, чтобы Этан завидовал машине?

— Нет, — сказал он качая Коннора, когда тот зашевелился. — Я просто думаю, что тебе понравится его реакция. А я наслажусь, когда ты мне об этом расскажешь.

Коннор радостно булькнул. Даже ему понравилась идея вывести Этана из себя.

— Где вообще ты держишь такие машины? — я снова посмотрела на бар. — Нет, правда, здесь же нет гаража?

Гейб кивнул в сторону прохожего, который направлялся в бар, и тот бросил в его руку ключи.

— Мы здесь не ночуем. У нас есть резиденция за городом. Трава. Деревья. Место для прогулок.

— Место для пробежек?

Габриэль кивнул с серьезным видом.

— Мне нравится копаться в машинах, — добавил он, — Это моя слабость. Позволяет мне расслабиться, насладиться прекрасным содержанием и позволяет потеряться в двигателе.

Он протянул мне ключи, но я недоверчиво посмотрела на него.

— Ты в этом уверен? Эта машина должно быть стоит целое состояние, а в Чикаго зима. На улицах грязь, соль, снег...

— Котенок, ты видела, чтобы я когда-нибудь что-то делал случайно?

Нет, наверное нет. С его позволительным кивком, я обвила пальцы вокруг ключей, чувствуя зуд от того, как хотелось выбежать наружу провести пальцем по всем изгибам этой машины. Возвращение в Дом будет по-настоящему экстравагантным.

Габриэль наклонил голову, когда Коннор потянул ручки и попытался добраться до его лица. Я знала это выражение. Что-то беспокоило ребенка и Коннор не собирался молчать на этот счет.

— А вот и время ужина, — пояснил Габриэль. — Это значит, что нам пора. Веди аккуратно, котенок. Я не хочу услышать, что ты уничтожила еще один Мерс за этот год.

Вообще-то, это не я уничтожила последнюю машину, но беря во внимание его щедрость, я решила не спорить.

Вместо этого я направилась на улицу и забралась на сидение самой сексуальной машины, которую я когда-либо видела.

***

Мерседес обладал потрясающими формами, а заводился как настоящая гоночная машина. Легкое нажатие на ускоритель заставило машину лететь.

Машина была такой податливой, такое ощущение, что она предугадывала все мои движения до того, как я их совершала. Руки скользили по затянутому в кожу рулю, я почувствовала себя героиней фильма про шпионов. Будто я несусь через весь Чикаго к тайнику с сокровищами, а не возвращаюсь домой после неудачного похода за пиццей, покушения протестующих, похлебки из языка и посещения моей лучшей подруги офиса сверхъестественного директора.

Может ущерб, нанесенный Вольво — благословение свыше.

Понадобятся новые запчасти для машины... а пока у меня есть родстер.[10]