Большие девочки не плачут

Глава 18

Коул Фланниган вовсе не был глуп. Он прекрасно понимал, что вчера вечером наломал дров. Все дело в заявлении Лины. Новость о том, что агент требует немедленного ее возвращения в Чикаго, мгновенно взбесила и лишила способности рассуждать здраво. Но даже в неуравновешенном состоянии нельзя было распускаться и обижать так жестоко, как обидел он.

После многих лет совершенствования собственной невозмутимой персоны вчера вечером он вдруг ощутил реальную опасность потерять драгоценный имидж. Пришлось срочно ретироваться. Бежать из-за того, что окончательно потерял голову, влюбился по уши. Что тут скажешь? Его проблемы, не ее. Он не из тех, кто способен преградить любимой путь к осуществлению главной жизненной мечты.

С самого первого дня Лина не скрывала, как ненавидит Рок-Крик и презирает всех, кто решил провести жизнь в забытой Богом дыре. Высказала отношение прямо, без дипломатических уверток.

Впервые в жизни самообладание и сила воли подвели Коула, и он сорвался. И все потому, что, несмотря на упорное сопротивление, Лина покорила его сердце. Она не просила влюбляться. Не пыталась соблазнить красотой, остроумием и великодушием. Нет, во всем виноват он, и только он. Ведь это он влюбился без памяти.

Коул попытался поступить справедливо и дал Лине деньги, чтобы помочь достичь цели. У Лины имелся собственный план действий, и срочное возвращение в Чикаго в него не входило. А следовательно, и средств на дорогу могло не оказаться.

Получилось плохо, грубо и оскорбительно.

Вместо того чтобы поддержать и вдохновить, он швырнул деньги и убежал. Потому что растерялся и запаниковал. Не хватило опыта в любовных тонкостях и хитростях.

Вот почему все прежние романтические истории Коул старался удержать в рамках легких и беззаботных флиртов. Чувствовал, что если вдруг попадется, то попадется всерьез и надолго.

Утром Коул пришел в клинику в самом дурном расположении духа и увидел на столе деньги. Ни записки, ни слова прощания. Ничего.

— А где Лина? — с тревогой в голосе спросил он у Минди.

— Уехала. Позвонила рано утром и сказала, что должна срочно вернуться в Чикаго. Договорилась с миссис Петрочелли: та заменит ее в приемной, у нее есть опыт работы в приемной дантиста. А сломанная нога уже зажила.

— Так она уехала?

— Лина? Да. В Чикаго. Очень расстроенная. Мне даже показалось, что плакала.

Коул окаменел.

— А когда, не знаешь?

— Час назад она что-то оставила на столе в твоем кабинете и ушла… Эй, ты куда?

— За ней.

— Предатель. — Лина сердито пнула шину голубого «себринга». Сердито, но не сильно: не хватало вдобавок ко всем неприятностям еще и палец на ноге сломать. Так, чисто символический пинок. Прошел всего лишь час, как она выехала из города, и глупая машина неожиданно заупрямилась. Телефон Лина забыла зарядить, так что от него толку тоже не было. В конце концов ее подобрал грузовик, развозивший чипсы «Доритос». Ирония судьбы, иначе и не скажешь.

Вот так она и вернулась в Рок-Крик, прямиком в мини-маркет на автозаправочной станции.

И что же делать дальше? Позвонила в службу эвакуации и договорилась, чтобы забрали машину. Но не ждать же, пока это произойдет! Попросить сестру подвезти до ближайшего аэропорта? Больное колено не позволит Сью Эллен сесть за руль. У Лулу, кажется, машины нет. А Скай обручена с лучшим другом Коула, так что к ней лучше и не соваться.

Срочно требовался новый план действий. Именно на его создание следовало направить все имеющиеся силы. Если она позволит себе задуматься, то снова потекут слезы. А уж слабости допустить никак нельзя. Большие девочки не плачут. Большие девочки берут себя в руки и думают, как жить дальше, как двигаться вперед. Она и так уже пролила слишком много слез — и все из-за Коула Фланнигана, избалованного всеобщим вниманием любимца женщин.

Он оказал услугу и хорошенько ее встряхнул, вывел из состояния романтического ступора. Да, она заслуживала лучшей участи. А потому предпочла скрыть боль под толстым слоем гнева. В конце концов, она женщина, а значит, прирожденная актриса.

И все же главной задачей оставался надежный план. План бегства из этого отвратительного, мерзкого городишки.

К автозаправочной станции подъехал школьный автобус. Остановился. Со ступеньки проворно соскочила сестра Мэри и принялась ловко и уверенно орудовать возле бензоколонки.

— Лина! — Сестра Мэри приветственно взмахнула рукой. Лина сделала вид, что не замечает сигнала. Меньше всего на свете сейчас хотелось разговаривать с тетушкой Коула.

Сестра Мэри не пожелала понять намек и подошла, доверив заправку водителю автобуса.

— Что-то случилось?

— Машина сломалась.

— Искренне сочувствую.

— Сломалась по дороге в Чикаго. Мне необходимо срочно туда вернуться.

На самом же деле ей было еще более необходимо уехать из города прежде, чем Коул успеет швырнуть в нее очередную пригоршню банкнот.

— Ну в таком случае с удовольствием подвезем тебя до Питсбурга. Как раз едем туда на экскурсию. А дальше полетишь на самолете. Надеюсь, все в порядке?

— Конечно, все прекрасно. Вы уезжаете прямо сейчас?

— Да. В нашем автобусе осталось несколько свободных мест.

Лина схватила чемодан и поспешно поднялась по ступенькам.

— Что ж, отлично. — Сестра Мэри последовала за ней, хотя и не так торопливо. — А что будет с твоей машиной?

— Разберусь потом — и с машиной, и с вещами. Не волнуйтесь.

— Как раз волнуюсь. Ты выглядишь очень расстроенной. Не объясняется ли внезапное желание покинуть город размолвкой с моим племянником?

Лина не захотела отвечать на вопрос и просто сообщила:

— Позвонила Айрин, мой агент, и предложила очень выгодный контракт.

— Ты этого хочешь? Хочешь вернуться в модельный бизнес?

— Я ведь и приезжала только на лето, чтобы поправить материальное положение и вернуться в Чикаго.

— Лето еще не закончилось.

— Но внезапно выяснилось, что вернуться надо раньше.

— Если осуществляются твои желания, то следует только порадоваться.

— О нет! Только не это! — Из окна автобуса Лина заметила Коула. — Ради Бога, не говорите ему, что я здесь, — взмолилась она и почти вытолкнула сестру Мэри из автобуса. — Постарайтесь как можно быстрее от него избавиться. Пожалуйста!

Лина присела в проходе, спрятавшись за сиденьями.

— В такой позе и геморрой недолго заработать, — проворчала бойкая старушка с ярко-оранжевыми волосами.

Лина пропустила колкость мимо ушей и постаралась расслышать, о чем идет речь на улице, возле автобуса.

— Ты Лину не встречала? — налетел на тетушку Коул. — Я проезжал мимо и, кажется, видел ее.

— Что происходит, Коул?

— Некогда объяснять… — Голос приближался к двери. Лина пробралась в самый конец автобуса и скрючилась на сиденье. Пригнулась, свернулась в комочек, изо всех сил стараясь занимать меньше места. А лучше и вообще исчезнуть, раствориться. При ее росте и комплекции задача почти неразрешимая. Особенно если учесть, что остальные пассажиры оказались пожилыми гражданами. Пожилыми гражданами невысокого роста.

Коул обнаружил беглянку без особого труда и сразу перешел к сути:

— Не уезжай.

Лина покачала головой. Говорить она не могла: горло сдавил железный обруч. Появление Коула мгновенно вернуло всю остроту боли.

— Если не выйдешь из автобуса, придется вынести тебя на руках, — с решимостью в голосе отрапортовал Коул.

Одна лишь мысль о том, как он изо всех сил тащит ее, словно неподъемный груз, заставила сжать зубы. На глаза навернулись слезы. Нельзя плакать! Да, ночью надо было хоть немного поспать. Тогда Лина непременно вышвырнула бы из проклятого желтого автобуса проклятую сексуальную задницу!

Слезы мешали смотреть, и все же сомнений не оставалось: Коул выглядел испуганным и растерянным. Одна непокорная слеза все-таки успела скатиться по щеке. Лина с опозданием заметила ее и сердито стерла. Лучше отвернуться к окну и сидеть так, пока обидчик не устанет ждать и уговаривать и наконец не уйдет. Но Коул и не думал уходить. Без зазрения совести шлепнулся рядом, на свободное место.

— Ну что же, тогда поеду вместе с тобой.

— Уходи… — Лина неожиданно икнула. Великолепно. Вот так всегда. Стоило заплакать или хотя бы Собраться заплакать, как налетала жестокая, похожая на лягушачье кваканье икота.

Еще больше разозлившись и на него, и на себя, она стерла очередную предательскую слезу.

— Ты меня любишь? — Коул бережно взял ее за подбородок и повернул к себе.

Она покачала годовой.

— Уверена?

Лина свирепо взглянула. Гнев возвращался.

— Брось, красавчик! — прорычала она. Во всяком случае, попыталась прорычать между приступами икоты.

— Если бы ты вылезла из этого глупого автобуса, мы смогли бы поговорить…

— Не желаю с тобой разговаривать. Ни за что и никогда. Даже если бы мы оказались единственными людьми на планете.

— Даже тогда?

— Даже тогда. Можешь смеяться, пока смешно. Когда уеду, будешь скучать.

— Уже скучаю. Окончательно запутался.

— Неужели? Я не какая-нибудь шлюха, которой можно швырять деньги после секса.

Коул остолбенел.

— И в мыслях не было ничего подобного.

— А что же тогда было?

— Просто хотел помочь.

— Да уж. Плохо получилось.

— Теперь понимаю.

— Слишком поздно.

— Ничего не поздно.

— Убирайся прочь! — не выдержав, закричала Лина. — Сейчас же! Сию минуту!

— Если бы ты хоть на мгновение успокоилась…

— Не собираюсь успокаиваться! Не собираюсь делать ничего по твоей команде! Ты мне больше не босс! И не смеешь указывать!

— Никогда не смел.

— И правильно. А потому убирайся!

— Что здесь происходит? — послышался строгий голос Натана. Шериф показался на ступеньке автобуса. — Я был в мини-маркете и получил сообщение о громких разногласиях в школьном автобусе.

Увидев знакомую парочку, хранитель порядка не смог скрыть изумления.

— Снова вы? И в чем же проблема на этот раз?

— Я люблю эту женщину, а она наотрез отказывается меня выслушать, — доложил Коул.

— Да ты и понятия не имеешь о любви, — тут же опровергла Лина.

— Ну так объясни, что это такое. Научи.

Лина покачала головой. Нет, декларациями о чувствах ее ни за что не купить.

— Не спекулируй этим голосом.

— Каким голосом?

— Сам знаешь каким, красавчик. Бархатным и многообещающим. Больше этим фокусом ничего не добьешься. Даже и не старайся.

— Тогда поеду с тобой в Чикаго.

— Зря собираешься. Все равно ничего не получится! Между прочим, у тебя здесь ветеринарная практика, так что от зверюшек никуда не денешься.

— Черт возьми, Лина! Если бы ты только согласилась меня выслушать…

Очень хотелось заткнуть уши пальцами и громко запеть: ля-ля-ля. Но это было бы уж совсем по-детски. Эффективно, но по-детски.

Старуха с оранжевыми волосами дернула Натана за рукав.

— Он назвал ее шлюхой.

— Нет, — поправила Лина, — не назвал, но обращался так, как будто я — шлюха.

— Неправда! — Коул растерянно оглянулся. Со всех сторон на него с укоризненным любопытством смотрели пассажиры: преимущественно женщины и все очень пожилые. — Лина, нам действительно необходимо срочно выяснить отношения. Может быть, поищем более укромное место?

— Ни за что.

Коул снова повернул ее лицом к себе — по своему обыкновению, взяв за подбородок.

— Когда ты заявила, что уезжаешь в Чикаго, чтобы вернуться в модельный бизнес, мне показалось, что из груди вырвали сердце, бросили под ноги и безжалостно, грубо растоптали.

— Добро пожаловать в клуб разбитых сердец! Поверь, в тот миг, когда ты швырнул на стол деньги и пожелал мне счастливого пути, я почувствовала то же самое.

— Пришлось тут же уйти, чтобы скрыть обиду, боль и растерянность. Стоять у тебя на пути, преграждать дорогу к мечте не хочу и не могу. Ты ведь сразу сказала, что не собираешься надолго оставаться в Рок-Крик. А если выпала участь влюбиться, то это моя проблема, а не твоя. И разбираться с ней суждено мне, и только мне.

Лина слушала в полной растерянности. Как понять, говорит ли Коул правду или просто пытается очаровать, обмануть? Выглядел он искренним и серьезным. Больше того, в глазах светилась угрюмая решимость, которой раньше не доводилось замечать.

— Ты меня любишь?

Коул кивнул и привычным жестом заправил ей за ухо прядку волос.

— Именно это я и пытаюсь сказать.

— И все же причинил мне жестокую боль.

— Знаю. — Он с сожалением посмотрел Лине прямо в глаза. — Все так неуклюже. Сможешь простить?

— Эй, парень! Жизнь коротка. Поцелуй девушку, чтобы не плакала, — приказала путешественница с оранжевыми волосами.

Коул послушался и приник губами к губам. Лина доверчиво прильнула к доктору и ответила на поцелуй.

— И я тебя люблю, — прошептала она едва слышно. — На самом деле совсем не уверена, что хочу ехать в Чикаго.

— Если не поедешь, всю жизнь будешь гадать и раздумывать, что упустила свой шанс, отказавшись от выгодного предложения. А мне необходимо, чтобы ты не сомневалась в выборе. Вернешься в Рок-Крик не потому, что не сможешь придумать ничего оригинальнее и забавнее, а потому, что захочешь вернуться ко мне.

Еще один, последний и прощальный поцелуй, грустное прикосновение к волосам — и Коул Фланниган исчез.

Лина смахнула слезы. Что тут скажешь? Он прав. Лина не сомневалась, что следует поступить именно так, как посоветовал Коул. Но уверенность в правильном решении не принесла радости. Она так скучала по Коулу!

— Кажется, ты не в восторге, — заметила Айрин спустя сутки. — Хорошо расслышала, что я сказала? Из множества фотографий самых разных моделей клиент выбрал именно твою.

— Да-да, слышу и понимаю. Просто не знаю, как реагировать.

Айрин посмотрела недоверчиво. Дорогие очки от Шанель не могли скрыть застывшего во взгляде удивления. Остриженные по последней моде почти белые крашеные волосы не оставляли сомнений в безапелляционности и умении идти до победного конца. Агент явно стремилась составить компанию героине Мерил Стрип из фильма «Дьявол носит „Прада“.

— Что с тобой сделали в том захолустном углу, где ты пряталась с весны? Загипнотизировали? Приворожили?

— Влюбилась.

— Ну так разлюби, — сухо и строго приказала Айрин. — Речь идет не о какой-то сиюминутной чепухе, а о карьере. Причем здесь любовь?

— Не знаю. Но боюсь, что разлюбить я уже не в силах. Не смогу при всем желании.

— Разумеется, сможешь. Ты же профессионал. Не позволяй глупому парню и смешным чувствам встать на пути к цели.

— Дело не в парне. Нет, конечно, в какой-то степени и в нем тоже. Но все-таки главная проблема заключается во мне самой. За это время я изменилась, Айрин. Очень изменилась. — Лина посмотрела в окно офиса. Агентство хотя и не добралось до Мичиган-авеню, но все же обосновалось в престижной близости к звездно-гламурной главной улице. Соседство выдалось столь тесным, что стоило лишь немного наклониться влево, и можно было без труда увидеть машины, неумолимым потоком мчавшиеся по „Великолепной миле“, восхититься сиянием зеркальных витрин и даже с легкой грустью зацепить взглядом невозмутимое спокойствие реки Чикаго. Лина закрыла глаза. Представила волнистые зеленые холмы, замкнувшие Рок-Крик в тесное кольцо. Вспомнила бедную старую яблоню: она изо всех пыталась выжить на убогой центральной площади, возле танка времен Второй мировой войны. По сравнению с городом детства Чикаго казался райскими кущами.

И все же…

— Еще предстоит решить, что значит для меня модельный бизнес: любовь к туфлям или любовь к сумкам, — пробормотала Лина себе под нос.

Уже не оставалось сомнений, что Коула следует отнести ко второму типу. Будь Коул всего лишь любовью к обуви, он ни за что не смог бы доставить такую боль, которую довелось испытать Лине. Он оказался настоящим. Но путь к главному в ее жизни человеку преграждали неисчислимые препятствия. Чтобы обдумать жизненную ситуацию и найти дорогу, требовалось время.

Лина собралась с духом, спрятала чувства под замок в самом дальнем, самом темном чуланчике своей души и следующие три недели честно трудилась над возрождением юношеской мечты. Соседки по квартире так и не нашли ей замену, а потому можно было беспрепятственно вернуться в прежнее жилище. Больше того, обе девушки-соседки на целый месяц уехали в Южную Америку — играть в охоту на диких зверей, — и квартира неожиданно оказалась в полной ее власти.

Лина работала с раннего утра до позднего вечера. Поговорить с Коулом по телефону удалось лишь несколько раз. Она невыносимо скучала по нему. И все-таки это чувство еще можно было понять и объяснить. Куда более удивительной оказалась неожиданная тоска по железным, не слабее хватки удава, объятиям сестры. То и дело вспоминались Скай и Лулу с их парадоксальными замечаниями и экстравагантными выходками. Не хватало Барта Чамли с его спокойными и мудрыми рассуждениями. Не хватало Минди, ее скромности и безграничной доброты.

В Чикаго жизнь выглядела иной. У Айрин отсутствовало сердце. Его заменяла табличка на столе. А на табличке красовалась недвусмысленно измененная фраза из сказки Баума „Волшебник страны Оз“: „Злая стерва со Среднего Запада“.

— Ты когда-нибудь любила? — поинтересовалась Лина у Айрин.

— Скажешь еще! Влюблена в работу. Если не хватает сил и мужества отдаться делу всей душой и телом, то лучше сразу свалить.

— У меня мужества нет, — задумчиво заметила Лина. — Я же женщина. Зато у меня есть формы. — Она показала на свою футболку — под изображением статуи Свободы значилось: „Подари мне свои формы, свои морщинки, свою природную красоту, которая так жаждет свободы“.

— Это ты о весе? Единственное, что вчера отметил клиент, так это масштаб задницы. Но излишки запросто можно убрать на компьютере.

Понятно. И тем самым вновь показать женщинам, что необходимо выглядеть худее, чем ты есть на самом деле. Не поддержать, а унизить.

— Кстати, о компьютере, — вспомнила Лина. — Я говорила, что завела живой журнал? Так вот, опыт оказался чрезвычайно поучительным. Сотни тысяч женщин по всей стране неустанно борются с проблемами собственной внешности.

— Пока что имею дело лишь с одной такой особой — той, что сидит напротив, — съехидничала Айрин.

Стоило Лине вернулась в Чикаго, как внутренний диалог — вернее, яростный спор с собой — возобновился с новой силой. Стоило ли посвящать себя делу, которое на сто десять процентов концентрируется не на сущности, а на внешней оболочке? Лина чувствовала себя чужой в собственной жизни. Не хотела принять, что ее будут судить по величине пятой точки. Пусть люди говорят об уме, характере, а не о цвете губной помады. Да, правда жизни подсказывает, что скорее всего придется заботиться и о том и о другом. И все же…

— Речь идет не о размере платья. Речь о здоровье и счастье, — наконец заговорила Лина.

— Что касается меня, то здоровье и счастье в настоящее время напрямую зависят от согласия Лины Райли вернуться в агентство, — подытожила Айрин.

— Возможно, для тебя действительно важен новый контракт. Но у меня иные ценности, — заключила Лина. — Прости, Айрин. — Она быстро обняла опешившую от неожиданности несгибаемую деловую леди. — Прости, не могу вернуться в бизнес. Должна перевернуть страницу, идти дальше и открыть новую главу жизни.

— Посмотри на себя. Даже расследующий убийство окружной прокурор выглядит счастливее. Во всяком случае, оптимистичнее, — вздохнул Натан. Друзья сидели в „Таверне Ника“ и неторопливо, без суеты потягивали пиво. — Что случилось с мужским правилом номер девять? „Никогда не тоскуй по женщинам“. Переживать из-за проигрыша любимой команды — вполне нормально и понятно. Но только не страдать из-за женщин.

— И это говорит тот, кто не способен понять предложение руки и» сердца, написанное на небе буквами высотой в двадцать футов.

— Как только догадался, что она имеет в виду, тотчас согласился.

— Я страдаю не из-за женщин. Меня волнует лишь одна дама. Лина. Только Лина, — вздохнул Коул.

— Поверить не могу, что ты сумел признаться в любви на глазах седовласых старушек.

— Ничего подобного. Далеко не все в автобусе были седыми. У одной волосы оказались даже оранжевыми, как апельсин. Но это не имело ни малейшего значения. Я впал в отчаяние.

— Ничего удивительного. Странно, что все равно отпустил ее в Чикаго.

— Дело не в том, отпустил или не отпустил. Лина вольна поступать так, как хочет. А я хочу, чтобы она приняла осознанное решение остаться со мной.

— И ради тебя бросила прекрасную работу в Чикаго? Не слишком ли многого просишь?

— Молодец! Тебе здорово удается сыпать соль на раны.

— Да ладно, брось! — Натан хлопнул друга по плечу. — Вот увидишь: она обязательно вернется. Зря, что ли, ты носишь титул одного из самых сексуальных холостяков Пенсильвании?

— Куда уж там…

— Не возражаете, если присоединюсь? — спросил подошедший Барт Чамли.

— Пододвинь стул, — коротко распорядился Натан.

— Коул, ты давно разговаривал с Линой?

— Дня два назад, — ответил Фланниган и сразу нашел оправдание: — Она целыми днями занята в новом рекламном проекте.

— При случае передай, что информация, которую она сообщила, оказалась очень полезной. Речь идет о некоммерческой организации, готовой помочь в строительстве детской площадки, — с искренним энтузиазмом пояснил Барт. — Сотрудники до такой степени прониклись жизненной правдой собранных Линой материалов, что сразу нас одобрили.

— Нас?

— Рок-Крик. Включили в график работ на начало октября. Группа с помощью местных добровольцев справляется всего лишь за один день. Так что уже осенью пустырь в северной части города превратится в красивую игровую площадку. Лине все удается. Умеет организовать любое дело. Вы еще не слышали, как хвалит ее Ванесса? С тех пор как Лина начала сотрудничать на сайте, популярность сразу подскочила до небес.

— Для меня это новость, — признался Коул.

— А я уже в курсе. — Элджи подошел со стулом в руках. В отличие от Барта на правах друга он не видел необходимости просить разрешения присоединиться. — Мне рассказала Тамека. Только не подумайте, что хвастаюсь. Новый девиз: «Побольше молчи, целее будешь».

— Полностью согласен, — подхватил Люк, придвигая еще один стул. — С какой стати сидите в этой берлоге, когда вполне могли бы наслаждаться отличной едой в «Магуайр»?

— Лично я предпочитаю поддерживать местный бизнес, — пожал плечами Коул.

— А как насчет поддержки друзей? — поинтересовался Люк. — В нее веришь?

— Еще как!

— Тогда взгляни на эти классные фотографии. — Люк извлек из кармана бумажник и показал несколько снимков. — Приходилось когда-нибудь видеть такого красивого ребенка?

Элджи лукаво улыбнулся:

— Ты хвастаешься перед нами?

Люк серьезно кивнул, пропустив мимо ушей насмешливый тон.

— Всего лишь констатирую факт. Да, кстати, Коул! Когда будешь разговаривать с Линой, не забудь передать, что Джулия осуществляет в библиотеке ту программу, которую она посоветовала.

— Какую именно? — уточнил Натан. — По разработке новых способов нанесения макияжа?

— Программу повышения самооценки, — задиристо заявила Скай. Она стояла в позе забияки, упершись кулачками в бедра. — Поспешные выводы так типичны для жертв тестостерона!

— Сгораю со стыда. Прости. — Натан шутливо привлек невесту к себе и поцеловал в шею. — Позволь загладить вину.

Коул с завистью смотрел на парочку и отчаянно тосковал, думая о Лине.

Лина направила голубой «себринг» к стоянке. Донни вместе с приятелем пригнал отремонтированную машину в Чикаго, так что родные колеса вернулись к хозяйке в лучшем виде. В городе Лина не слишком нуждалась в машине, но для успешной реализации нового плана средство передвижения было просто необходимо. От волнения ладони покрылись холодным потом. Лина опустила зеркало и придирчиво взглянула на собственное отражение. Это выступление могло стать решающим, самым важным в жизни, так что провалить его она не имела права.

Неловко признаться, но потребовалось целых два дня, чтобы решить, в каком костюме лучше появиться в приемной ветеринарной клиники. В следующий переломный момент жизни Лина проявит больше мудрости и меньше щепетильности в мелочах, но сегодня необходимо быть на высоте.

Однако ирония, по воле которой причудливо извивалась линия жизни, заключалась в том, что утром Лина решительно отвергла все прежние, тщательно продуманные варианты и надела привычные джинсы из «Уол-март» и футболку с призывом «Люби свое тело». Впрочем, под неброской внешней оболочкой скрывалось впечатляющее изысканное белье изумительного персикового цвета. Ну а в качестве счастливого талисмана на запястье красовался тот самый бакелитовый браслет, который она когда-то купила в благотворительном магазине сестры Мэри.

И вот наконец момент настал. Наступил долгожданный звездный час. Лина вошла в ветеринарную клинику города Рок-Крик и обнаружила в приемной сущий ад. Обитель демонов. Огромный датский дог с синдромом хронического беспокойства забился в угол и жалобно скулил. Из противоположного угла ему в ответ выла какая-то мелкая шавка. Попугай сидел в клетке и, словно его заело, безостановочно твердил одну и ту же фразу:

— Дерьмо, все это просто дерьмо!

В стоящих рядом корзинках враждебно шипели и угрожающе, ворчали друг на друга две сиамские кошки.

Лина улыбнулась. Справиться с хаосом? Запросто! А вот жить без Коула — выше ее сил.

— Что здесь происходит?

— Лина, ты вернулась! — Минди поспешила навстречу и радостно обняла подругу.

— Здравствуй, Минди! Великолепно выглядишь!

Минди не стала отрицать, как случалось прежде, а поблагодарила:

— Спасибо. Я и чувствую себя замечательно. Занимаюсь в танцевальном классе Скай. Извини за суматоху. Миссис Петрочелли не выдержала напряжения и два дня назад уволилась.

Лина тут же приступила к исполнению немного забытых, но все равно привычных обязанностей. Громко свистнула, привлекая всеобщее внимание, и начала отдавать приказы:

— Датский дог — в свободный смотровой кабинет номер один. Враждующих сиамцев уберите друг от друга, пожалуйста, как можно дальше.

Обитатели приемной почувствовали, что появилась настоящая крепкая власть, и подчинились. Вскоре в комнате воцарились спокойствие и порядок.

— А где Коул?

— В смотровом кабинете номер два.

— С клиентом?

— Не совсем.

Лина не стала дожидаться разъяснений. Открыла дверь в кабинет и увидела, что Коул зажат в угол воинственной злючкой Эди.

— Всем известно, что вы жалеете бродячих животных, — осуждающе вещала та. — Так вот, то же самое произошло и с Линой. Нисколько не сомневаюсь.

— А вы бы лучше отошли подальше от моего мужчины! — сурово прорычала Лина. — К тому же я не бродячая!

Эди отпрянула так стремительно, что едва не потеряла равновесие.

— Советую скрыться, пока я не приблизилась.

Эди и след простыл.

Лина посмотрела на Коула. Волосы выглядели еще более взъерошенными, чем во время их последней встречи в автобусе, а щетина на щеках уже перешла границу сексуальности.

— А я кое-что тебе привезла.

— Кто это? — Коул взял из рук Лины кошачью корзинку и поставил на сверкающий безупречной чистотой металлический смотровой стол.

— Действие успокоительного средства уже заканчивается.

«И моего тоже», — добавила Лина мысленно. Нет, сама она, конечно, не принимала никаких лекарств. Утром, за завтраком, выпила большую чашку травяного чая. Она рассчитывала, что чай успокоит нервы и снимет напряжение, однако ничего подобного не произошло. Лина запила чай диетической колой и напитком «Ред бул». Вообще-то отныне и впредь следует употреблять исключительно зеленый чай. Никакого кофе. А еще лучше обезжиренное молоко. Вот это действительно здоровые напитки. О чем это они только что говорили? Ах да, о кошке.

— Ее зовут Петра, и она приехала вместе со мной из Чикаго. Бездомная. Я кормила ее на помойке. Когда приезжала сюда в апреле, поручала соседке. Ну а сейчас не смогла бросить на произвол судьбы и привезла с собой.

— Неужели в Чикаго не нашлось ни одного приятного ветеринара? — полюбопытствовал Коул.

— Ни единого, кого я смогла бы полюбить.

— Так, значит, ты любишь меня за талант звериного доктора?

— Тебя люблю за то, что ты — любовь к сумкам.

— Прости, не понял? — Коул удивленно поднял брови.

— Теория такая: существует два вида любви — любовь к туфлям и любовь к сумкам. Любовь к туфлям быстро проходит, потому что устают ноги и тому подобное. А любовь к сумкам остается навсегда, несмотря на неприятности и препятствия. Впрочем, не напрягайся. Все равно мужчинам не дано почувствовать разницу. Важно лишь то, что ты относишься ко второму типу. Когда я уезжала, ты сказал, чтобы я вернулась, если возникнет желание, а не в силу обстоятельств. Желание возникло, и вот я здесь.

Лина направилась к Коулу и едва не упала, наткнувшись на что-то. Посмотрела под ноги и увидела чемодан.

— Что это значит?

— Да вот взял несколько свободных дней и собирался сегодня после работы рвануть в Чикаго. Чтобы напомнить тебе, что теряешь.

— Напомни прямо сейчас.

Коул с готовностью заключил ее в объятия. Лина прикрыла его губы пальцами, не давая поцеловать.

— Я вовсе не бродячая.

— Никогда так не думал. — Коул поцеловал кончики пальцев. — Но зато ты невыносимая, властная, умная, жутко сексуальная и к тому же полна сюрпризов.

— Правильно понимаешь, — пробормотала Лина ему в губы.

Да, все было правильно. Он правильно ее целовал, а она правильно отвечала на его поцелуи. Ничего удивительного, что после трехнедельной разлуки ситуация быстро вышла из-под контроля. Его руки оказались под ее футболкой, а ее — на молнии его джинсов.

— Подожди. — С трудом переводя дух, Лина отстранилась. — Подожди, нельзя делать это здесь, на глазах у Петры. Она все еще нервничает.

— И я тоже, — пробормотал Коул.

— Буду ждать тебя в твоей спальне — через два часа после закрытия клиники.

Коул успел украсть еще один стремительный, но жаркий поцелуй, и Лина ушла.

— Парадная дверь не заперта! — успел крикнуть Коул ей вслед.

Лина ждала его в постели. Удобно устроилась на животе и, беспечно покачивая согнутыми ногами, печатала на ноутбуке. Подняла голову и увидела в дверях лучезарно улыбающегося Коула.

— А ты рано. Как раз заканчиваю статейку для сайта. — Лина быстро закрыла компьютер. — Петру я устроила в свободной ванной комнате. Поставила туда туалет и мисочку с едой. Кстати, тебе известно, что Эльф переживает без собачьего общества? Миднайт и Бадди не любят, когда вторгаются на их территорию. А Трайпод обожает, когда чешут животик.

— А ты? Чего хочешь ты?

— Тебя. — Лина с улыбкой уцепилась за его рубашку и потянула к себе.

— Я и так твой. Люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Разлука пошла на пользу и доказала, насколько сильны их чувства. Коул торопливо сорвал с Лины футболку и швырнул в угол. Она сделала то же самое с его рубашкой. Скоро вся одежда разлетелась по комнате. Коул приостановился лишь на мгновение — чтобы восхититься очаровательным кружевным бельем персикового цвета. И тут же нетерпеливо сорвал и его.

Горячий влажный рот завладел телом, соблазняя и исследуя каждый уголок. Лина зажглась, словно свечка. Едва Коул успел принять необходимые меры безопасности, она поспешила слиться с ним воедино, шепча какие-то невнятные блаженные слова. Как всегда, она первая добралась до вершины блаженства. А спустя несколько мгновений присоединился и он.

Вернувшись на землю, Лина обнаружила, что лежит в уютных объятиях любимого.

Коул научил ее верить в любовь. А Лина поверила в себя… такую, какой создала ее природа.

Возможно, кто-то все еще считал, что худые, неудачницы побеждают толстых неудачниц, но Лина Райли больше так не думала. Она подружилась с собственными пышными формами и точно знала, что лучший из миров — тот, в котором можно любить и быть любимой.