Бриллиантовые кандалы

Глава 32

Он дожидался её уже минут сорок. В это время она должна была пройти мимо собора, направляясь в театр на площади Сан-Жуан-да-Боа-Виста.

После прибытия в Парагвай и похищения из чемодана Марины тюбиков со спрятанными в них бриллиантами, бандитская компания, включая Константина, незамедлительно перебралась в Бразилию. По дороге Борода не забыл сделать анонимный звонок в криминальную полицию Асунсьона и сообщить о «русской наркокурьерше». Через пару дней, уже находясь в Сан-Паулу, он не без удовольствия прочёл в парагвайской газете о задержании контрабандистки, которая перевозит героин во флакончиках из-под французских духов. Теперь, когда Илюшина полностью вляпалась в героиновое дерьмо, можно было подумать и о встрече с сеньором Гомешем.

Бразилец предложил встретиться на следующий же день. Для рандеву Борода выбрал бар в одном из старых кварталов Сан-Паулу. Про этот квартал, представлявший собой полутрущобы, ему было известно, что полиция появляется здесь нечасто.

На встречу Борода явился в сопровождении Холодца, Коляна и Константина, захватив с собой только два камня.

— Остальные четырнадцать находятся у моего парня, который ожидает неподалёку, — объяснил он Гомешу. — Если мы столкуемся, то провернём сделку в другом месте.

Сеньор Гомеш — невысокий крепко сбитый мужчина лет пятидесяти, с широким лицом и крупным мясистым носом, — понимающе кивнул. Он снял с себя тёмные очки, взял один из протянутых ему бриллиантов и вперил в него свой единственный глаз, уцелевший после давней драки. Минуты две рассматривал камень, потом так же пристально оглядел второй.

— Остальные, значит, недалеко? — уточнил он.

— Я же говорю — они у моего парня, — повторил Борода и настороженно стрельнул глазами по сторонам.

Заведение было заполнено какой-то подозрительной публикой, в основном мужчинами бандитского вида, и ему это не нравилось. Это была территория его бразильского партнёра, а значит, не исключались сюрпризы.

— И они такие же крупные? — продолжал допытываться Гомеш.

— Есть крупнее.

— И такой же правильной формы?

— Всё О'кей, можете не беспокоиться.

Бразилец помолчал, искоса посмотрел на собеседника. Снова надел тёмные очки.

— Что ж, бриллианты такой правильной формы и величины — это огромная редкость.

И он с видом знатока повёл речь о достоинствах и недостатках крупных бриллиантов, о том, как их трудно сбыть, поскольку все они в мире наперечёт и слишком хорошо известны. Беседа велась на английском языке, который оба понимали. Бразилец то и дело отвлекался на переговоры по мобильному телефону, переходя на незнакомый Бороде португальский.

Гомешу только что донесли, что удалось выследить пятого русского. Он находится в номере дешёвой гостиницы в нескольких кварталах отсюда. Бразильский босс велел послать туда людей.

Стремясь оттянуть время, он начал расспрашивать Бороду, как бы тот хотел осуществить сделку и как такие дела обделываются в Москве. Через четверть часа ему позвонил командир головорезов, посланных в гостиницу.

— Русский здесь, — доложил он.

— Приступайте, — велел Гомеш.

«Пятым русским» был Кокос. Когда в номер вломились мафиози, вооружённые пистолетами, он, вместо того чтобы поднять руки, как это сделал бы любой бразилец на его месте, запаниковал, отпрыгнул за кресло и тоже достал пушку.

Люди Гомеша не собирались его убивать, им нужны были только бриллианты, однако несдержанный Кокос открыл стрельбу, и его пришлось прикончить. Об этом немедленно поставили в известность босса. Тот велел быстро обыскать номер, пока на шум не приехала полиция.

— Покупать у меня будете по одному камню, так надёжнее, — говорил Борода, нервничая. Постоянные звонки, на которые его собеседник отвечал по-португальски, раздражали его и казались подозрительными. — Деньги должны быть легальными и переведены в солидный банк.

Гомешу доложили, что бриллиантов в номере нет. Русские оказались предусмотрительнее, чем думали бразильцы. Четырнадцать камней хранились не в гостинице, а в другом месте.

Гомеш не торопясь убрал телефон в карман. Затем коснулся рукой переносицы, тем самым подавая условный сигнал. Бороду и его людей окружили сурового вида мужчины.

— Шеф, нас хотят кинуть! — проревел Холодец, вскакивая со стула.

Удар одного из бразильцев заставил его снова сесть.

— Чего? — Яростно скривившись, Борода потянулся в карман за пистолетом.

На него тут же набросились и заломили руки. Гомеш с невозмутимым видом вынул у него из нагрудного кармана оба бриллианта. Борода, взревев, отвалился назад и обеими ногами ударил его в грудь. Не ожидавший этого бразилец рухнул на пол. В этот момент Холодец вырвался из захвата, влепил хук в живот ближайшему противнику и сцепился с другим.

Весь бар пришёл в движение. Посетители вскочили с мест. Некоторые выхватили пистолеты, кто-то полез прятаться под столы. Истерично завизжала какая-то девица.

Силы были слишком неравны. Через считанные минуты Бороду и его людей прижали к стене.

— Ведите их в машину, — распорядился Гомеш.

— Быстро! Быстро! — ревел какой-то бразилец с перебитым носом, подталкивая Холодца.

Тот попробовал было взбрыкнуть, но тут же получил рукояткой пистолета по зубам.

— Вас доставят в надёжное место, мистер, — с ухмылкой сказал Гомеш Бороде. — Там вы выложите всю информацию об остальных камнях. А заартачитесь — пустим в ход утюги и паяльники.

Они уже выходили из бара, когда неожиданно загремели выстрелы.

— Никому не двигаться! Криминальная полиция! — раздались крики.

Несколько минут назад в Главное полицейское управление Сан-Паулу поступил сигнал от секретного осведомителя о намечающейся продаже крупной партии контрабандных алмазов. Полицейские машины окружили здание бара.

— Фараоны! — Гомеш побледнел. — Отступаем через чёрный ход!

Бразильцы попятились, но тут во всём здании погас свет. Холодец рванулся, сбил с ног своего конвоира и завладел его пистолетом.

— Шеф, драпаем! — проорал он.

В полумраке на фоне слабо освещённых окон видны были только чёрные мечущиеся силуэты. Где-то за стенами слышался гул. В окнах показался луч от прожектора полицейского вертолёта.

В баре визжали и вопили, звенела разбиваемая посуда. Гомеш и его люди, обнаружив, что чёрный ход перекрыт полицией, бросились бить окна и выпрыгивать на улицу.

На звуки родного мата к Холодцу подтянулись Борода, Колян и Константин.

— Нас крупно накололи! — ревел Холодец, сплёвывая кровь с разбитого рта.

— Ищите Гомеша, — вторил ему Борода. — Своей рукой всажу в него пулю!

— Шеф, тут не до Гомеша, смываться надо, — шипел Колян. — Зацапают нас фараоны, а мы без ксив!

Вслед за бразильцами они выпрыгнули из окон на полутёмную улицу. Фонари нигде не горели, светили лишь фары и мигалки полицейских машин. Луч грохочущего где-то над крышами вертолёта неотступно преследовал двух приближённых Гомеша, которые удирали, отстреливаясь. К этому времени на улицу выбралась добрая половина посетителей; люди суетливо бегали, кричали, слышались свистки и рёв сирен. Воспользовавшись суматохой, Борода и его молодчики смешались с толпой и нырнули в первую подвернувшуюся подворотню.

В ту же ночь они забрали припрятанные бриллианты и уехали в Рио-де-Жанейро.

Борода был в бешенстве. Он потерял одного из своих людей и два камня. А главное, не видел никаких перспектив от своего дальнейшего пребывания в Бразилии. Как только он попытается снова продать здесь алмазы, он тут же попадёт в поле зрения всесильного Гомеша, который контролирует девяносто процентов теневого рынка драгоценностей. Люди бразильского босса «сядут ему на хвост», настигнут и вытрясут из него все камни до единого, а после наверняка и самого «пустят в расход».

В Рио Борода и его люди поселились в недорогой гостинице. Пока Борода думал, как им быть дальше, все они целыми днями сидели в номере, смотрели местное телевидение или резались в карты.

Такая жизнь очень скоро надоела.

— Шеф, может, айда в Москву? — первым высказал общую мысль Холодец. — Ну её на хрен, эту Бразилию. Остофигело здесь.

— В Москве-то хоть все по-русски говорят, — поддержал его Колян. — А тут ничего не понятно, как будто кругом одни немые.

Главарь задумчиво теребил бородку. В России действительно гораздо проще и понятнее. Враги и друзья хорошо известны, связи налажены. А тут — полная неопределённость. Жить приходится чуть ли не инкогнито. Но в России его ждал Шанхай, который наверняка зол на него, потому что он сбежал за границу, не уплатив долг.

Всё же Борода стал названивать в Москву, интересоваться, что поделывают старые знакомые, как поживает Шанхай. Может, матёрого ворюгу успели «пришить» в разборках? Вот было бы счастье!

Из одного такого звонка Борода узнал неожиданную новость: покойный Карелин оставил деньги не сыну, а своей любовнице-секретарше. Причём деньги немалые: шестьдесят пять миллионов долларов. Человек, сообщивший ему об этом, ничего толком объяснить не мог, сказал только, что слышал об этом от Алки-Ширялки, а та узнала ещё от кого-то.

Получив телефон Аллы, Борода позвонил сначала ей, а потом знакомому, имеющему дела с «Омега-банком». Они подтвердили известие. Причём знакомый прибавил, что Илюшина совсем недавно, пару-тройку дней назад, звонила своим приятельницам из-за границы. Поговаривают, что сейчас она отдыхает в Бразилии…

Главарь был поражён.

— Как — в Бразилии? — закричал он. — Она же в тюряге парится, в Парагвае!

«Я сам её туда упрятал», — чуть было не проговорился он.

Борода велел этому знакомому выяснить конкретно, где сейчас Илюшина. Пока тот узнавал, Борода заказал в ближайшей библиотеке все последние номера парагвайских газет, выходящих на английском языке. Его догадка подтвердилась. В одном из номеров промелькнуло сообщение о происшествии в следственной тюрьме в Сан-Лоренсо. Бежала русская дама, подозреваемая в контрабанде наркотиков. Фамилии её не называлось и никаких подробностей не приводилось, но Борода сразу понял, о ком идёт речь. На другой день, снова созвонившись с Москвой, он узнал, что два дня назад Илюшина звонила из Арагуари.

Борода срочно собрал сообщников.

— Значит, так, — возбуждённо заговорил он. — Шалаву будем брать на наживку и раскручивать по полной программе!

И он посвятил их в свой план, который созрел у него ещё накануне. Суть его заключалась в том, чтобы женить Илюшину на Извекове и при его участии вытянуть из неё карелинские миллионы. По замыслу главаря, главное — чтобы Илюшина и Извеков зарегистрировали брак, а всё остальное делается элементарно. Молодой супруг, якобы для открытия собственного бизнеса, уговаривает жену перевести её миллионы, например, в Пакистан или на Цейлон. То есть в такую страну, где, в случае смерти жены, её состояние наследует только муж. А когда деньги окажутся там, «шалава» быстренько попадает в автомобильную катастрофу или «случайно» тонет во время речной прогулки.

— Усекли идею? Бабу аккуратно убираем, её грины достаются нам, — взгляд главаря упёрся в Константина. — Тебе предстоит самая ответственная роль. Шалава ради тебя, раздолбая, под уголовную статью пошла, брюлики у любовника увела. Стало быть, она в тебя влюблена и выскочить за тебя должна с радостью. Главное — уговорить её перекинуть «бабки» туда, куда я скажу.

— Утопим её в ванне! — хохотнул Холодец. — Самое милое дело!

— Сначала её надо найти, — возразил Колян.

— Шалава сейчас в Арагуари, — сказал Борода. — Наймём частного детектива, он нам её разыщет. А тогда, — ухмыльнувшись, он ткнул Извекова пальцем в живот, — возьмёшься за работу. Парень ты симпатичный, должен уломать её быстро. Нежности подпусти, ласки, бабы это любят…

Константин кивал, хотя далеко не был уверен в своей лёгкой победе над Мариной. Особенно если вспомнить его позорное бегство в Асунсьоне.

— Может, хоть такая польза от тебя будет, — прибавил Холодец. — А то болтаешься с нами как кобылий хвост, ни толку от тебя, ни проку.

В тот же день вся компания выехала в Арагуари. Местный детектив, которого нанял Борода, оказался малым расторопным, за три дня выяснил, где живёт Марина Илюшина, чем занимается, когда выходит из дому, в каком ресторане обедает, где бывает по вечерам. Разузнал, что приехала она сюда не одна, а с молодым американским киноактёром Виктором Карелиным, с которым, судя по всему, состоит в отношениях.

— Слышь, Извек, у тебя конкурент, — узнав об этом, сказал Константину Холодец. — Тебе придётся попотеть.

— Наверняка это он вытащил её из парагвайской тюряги, — заметил проницательный Колян.

— Он, точно, — кивнул Борода. — Она ведь наследница миллионов его папаши!

— Тоже, небось, хочет наложить на них лапу, — усмехнулся Колян.

Борода задумался. Скорее всего, Колян прав. Ведь не может же забота младшего Карелина об Илюшиной объясняться одной только вспыхнувшей к ней любовью. В любовь Борода не верил и считал, что из-за красивых глаз из тюрьмы никого не вытаскивают и на роскошных виллах не поселяют. За всем этим кроется расчёт. Причём ясно какой.

Но в этой версии главаря смущало то, что завещание банкира было оглашено после побега Марины из тюрьмы. Помогая ей бежать, младший Карелин, по идее, ещё не знал о содержании завещания. Или знал? Может, пронюхал случайно и затеял свою игру?

— Шеф, вальнуть надо этого артиста, чтоб не путался под ногами, — пробасил Холодец. — Вгоним в него пару пуль, и дело с концом.

— Это решило бы многие проблемы, — согласился главарь. — Но его сейчас нет, он занят на съёмках в Парагвае. Когда приедет — неизвестно. Ждать его нет времени, начнём действовать немедленно. Прямо сегодня. Вечером шалава, наверное, опять попрётся в театр…

Борода и его сообщники не придумали ничего лучшего, как свести Константина с Мариной во время её прогулки по Санта-Витории. К этому ответственному моменту подготовились со всей серьёзностью. Извекову в модном салоне прикупили кое-что из одежды: белые брюки, футболку, пляжные полуботинки. Облачившись во всё это, он превратился в прежнего красавца, каким Марина должна была помнить его по Москве. Бороде этого показалось мало, и Константину пришлось нанести визит в дорогую парикмахерскую.

Дожидаясь его, трое сообщников сидели за столиком уличного кафе и обсуждали Илюшину с её «актёришкой». Вскоре разговор перетёк на местных проституток. Долго сравнивали их с московскими. В конце концов пришли к выводу, что «наши всё-таки лучше». И вообще в России лучше, хоть и хреново.

Колян посмотрел на часы.

— Торчим тут второй час, а его ещё стригут, — пробурчал он.

Бандиты не сводили глаз с дверей парикмахерской. Константин не показывался.

— Может, он лыжи от нас навострил, паскуда? — Холодец сдвинул брови. — Дёру дал через чёрный ход?

— Куда он денется без бабок и документов, — возразил Борода.

Мимо их столика по залитому солнцем тротуару сновали туристы — европейцы, американцы, азиаты. Почти все столики уличных кафе были заняты. Отовсюду слышалась разноязыкая речь. Черноволосый молодой европеец, выглядевший так, словно только что сошёл с обложки журнала мод, перебежал улицу и в спешке столкнулся со смуглой бразильянкой, проходившей тут со своей подругой. Сверкая белозубой улыбкой, он начал извиняться по-английски. Девицы тоже заулыбались, закокетничали, затараторили о чём-то, явно не желая расставаться с таким красавцем. Криминальная троица мельком оглянулась на них и снова уставилась на стеклянные двери парикмахерской.

«Фотомодель» с немалым трудом отбился от красоток и направился к их столику. Первым на него вытаращился Колян.

— Пацаны, гляньте! — Он показал на молодчика пальцем. — Да это же Извек!

Новая одежда и дизайнерская причёска изменили внешность Константина почти до неузнаваемости. Перед ними стоял как будто совсем другой человек.

— Ни хрена себе прикид, — пробормотал завистливый Холодец. — Из дерьма конфетку сделали!

— Парень получился офигенный, — сказал Борода, — не зря тут такие деньги берут. Шалава должна клюнуть.