Будь рядом

Глава 10

Изабелла стояла у окна своего кабинета, глядя на улицу внизу. Краем глаза она видела непрерывный поток пешеходов на тротуарах по обеим сторонам дороги и плотную автомобильную пробку. Прошло два дня с тех пор, как они с Максом были близки. Те два дня, в течение которых она его не видела, показались целой вечностью одиночества. Вчера он прислал ей на работу розы. Огромный букет, завернутый в хрустящий целлофан с подкладкой из мягкой золотистой бумаги. На приложенной карточке стояла только одна буква «М». Сердце Изабеллы сжалось, когда она увидела цветы, она была растрогана и почему-то опечалена. Изабелла спрашивала себя, есть ли у них с Максом реальная надежда на совместное будущее. Почему-то воспоминание о ночи любви больше походило на сон. Даже розы казались чем-то невероятным; она не могла себе представить, как Макс стоит в цветочном магазине и заказывает такой яркий и сентиментальный букет.

За все это время он позвонил только один раз и поинтересовался, все ли у нее в порядке. Его голос звучал напряженно и официально, и хотя слова были заботливыми, она не смогла расслышать в его голосе ничего, кроме осторожности и сдержанности.

Изабелла села за письменный стол и заставила себя сосредоточиться на бумагах. Через час она выпрямилась в кресле и стала разминать плечи, пытаясь избавиться от напряжения. Она вспомнила, как пальцы Макса скользили по ее скованным мышцам, и у нее врывался тихий вздох, напоминающий стон.

Мобильный телефон лежал на столе, и она все время поглядывала на него, мысленно приказывая зазвонить. Ей так хотелось, чтобы Макс снова с ней связался, просто услышать его голос. Но телефон упорно молчал. Это было похоже на пытку. Она импульсивно схватила телефон и набрала номер своего отца в Эдинбурге.

Слушая гудки, Изабелла почувствовала тревогу. Она пожалела, что отец не пользуется автоответчиком, он презирал, по его выражению, «новомодную технику» — мобильные телефоны, компьютеры и тому подобное. Когда она уже потеряла всякую надежду поговорить с ним, в трубке раздался его голос, резкий и четкий, ясно выговаривающий каждый слог. Он методично назвал свое полное имя и номер телефона.

— Изабелла, дорогая! — воскликнул он, услышав голос дочери. — Ты обычно не звонишь в такое время. Разве ты не на работе?

— Я на работе, папа. Но у меня иногда выпадают свободные минуты для личных дел. — Изабелла улыбнулась, зная, как отец печется о старательном и точном исполнении служебных обязанностей.

— Неужели? Ну наверное, так и есть. Конечно, в моей молодости все было по другому.

— Разумеется. Я просто позвонила, чтобы спросить, как ты живешь.

— У меня все хорошо, дорогая. — Последовала пауза. — Да, я вполне здоров, правда. — Он неожиданно закашлялся.

Услышав хриплый резкий кашель, Изабелла встревожилась. Отец никогда не вдавался в подробности, категорично заявляя о своем хорошем здоровье.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «вполне здоров»? Какие-то проблемы?

— Не-ет, — протяжно ответил он, что делало шотландский акцент более заметным.

— Ты уверен? — Изабелла крепко сжала трубку в руке. — Ты должен сказать, если что-то не так. Несправедливо скрывать это от меня.

— Всего лишь маленькая проблема с сердцем, — отрезал он. — Тебе совершенно не о чем волноваться.

Господи! Теперь она слышала по его голосу, что все совсем не так уж хорошо: он немного задыхался, обычно безупречная речь перемежалась небольшими запинками.

— И как давно это продолжается? Ты ходил к врачу?

— На этой неделе докторша заходила ко мне пару раз. Просто для проверки, знаешь ли. Она славная девочка, но я считаю, что она зря тратит время.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, природа берет свое, когда доживаешь до моего возраста, дорогая. Нет смысла это отрицать.

— Я приеду тебя навестить, — твердо сказала Изабелла. — В ближайший уикэнд.

— В этом нет необходимости, дорогая. Со мной все будет в полном порядке. Миссис Прингл удовлетворяет все мои потребности.

— Миссис Прингл — твоя экономка, — возразила Изабелла. — Она готовит тебе еду, поддерживает чистоту и порядок в доме, но она не может позаботиться о тебе так, как дочь.

— Этого нельзя отрицать, Изабелла, учитывая то, что она почти так же стара, как и я, — сухо ответил отец. — Нет, дорогая, я не хочу, чтобы ты срывалась с места, у тебя в Лондоне своя работа и своя жизнь.

— Я приеду, — сказала она. — Пятичасовым поездом.

— Нет, дорогая, — повторил он твердо. — Я бы предпочел, чтобы ты не приезжала.

— Но почему? Последовала короткая пауза.

— Потому что меня здесь не будет.

Изабелла почувствовала, как у нее похолодело внутри.

— Что ты этим хочешь сказать?

— В пятницу я ложусь в больницу. Просто для обследования, несколько обычных анализов. Вовсе не о чем беспокоиться.

— О Господи! — воскликнула она. — Я обязательно приеду.

— Нет, Изабелла. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты приезжала.

— Боже милостивый! — воскликнула она с обидой. — Но почему?

— Потому что, если ты бросишь все и примчишься, я почувствую себя так, словно стою на пороге смерти. Пожалуйста, оставайся в Лондоне, дорогая, и повеселись в этот уик-энд. Ты еще успеешь приехать и повидать меня, когда я вернусь домой, здоровый и невредимый, должным образом одетый и с чувством собственного достоинства. Пожалуйста, уважь мою просьбу.

Изабелла знала, что дальнейшими возражениями ничего не добьешься. Отец всегда был страшно горд и невозможно упрям. Она положила трубку на письменный стол и секунду сидела неподвижно, размышляя над его словами.

Вошла Эстер со свежесваренным кофе. Она с тревогой посмотрела на бледное лицо Изабеллы и спросила:

— Плохие новости?

Изабелла заставила себя улыбнуться. Ей пришло в голову, что она становится в некотором роде подопечной своей чуткой наблюдательной помощницы.

— Я только что разговаривала с отцом, — объяснила она. — Он сказал, что у него какие-то проблемы с сердцем. Но не захотел рассказать, насколько серьезные.

— Ох, бедняжка, — посочувствовала Эстер. — Сначала ужасная неприятность с вашей рукой, а теперь еще и это.

— У-гу, — улыбнулась Изабелла; с сожалением подумав, что не только эти неприятности ее тревожат.

— О! — воскликнула Эстер, уже повернувшись от двери, — Инспектор Хоторн звонил, пока вы разговаривали с отцом. Просил, чтобы вы перезвонили. Судя по его тону, дело срочное.

Изабелла кивнула и потянулась к телефону. Макс ответил сразу.

Не было никаких любовных преамбул. Он явно говорил из участка, она слышала в трубке шум голосов и телефонные звонки.

— Поступило много откликов на объявление, — коротко сообщил он, — Мы тщательно проанализировали их все и выбрали четырех мужчин, которые кажутся нам похожими на подозреваемого.

— Хорошо, — ответила Изабелла с усталым вздохом. Она уже начала сомневаться, сможет ли справиться с планом Макса. Больше всего ее беспокоил не риск — она доверяла Хоторну и знала, что он примет надлежащие меры предосторожности в тех местах, где она будет встречаться с этими мужчинами, — а ее способность притворяться и обманывать, особенно когда так много поставлено на карту. Хотя она была очень компетентна в своей работе, но никогда не считала себя очень общительной. Собственно говоря, в компании незнакомых людей Изабелла всегда чувствовала некоторую скованность и смущение.

— Ты хочешь передумать? — ровным голосом спросил он.

— Нет-нет! Я все сделаю, нам нужно поймал, этого человека. Не только для моего блага, но ради всех других несчастных женщин, которых он может наметить себе в жертву и превратить их жизнь в кошмар.

— Спасибо, — мягко сказал он. — Мы это ценим.

— Мы?

— Моя команда. И я, конечна.

— Итак, когда вы организуете встречи?

— Как можно скорее. Может быть, не завтра, а послезавтра. А с остальными ты встретишься в следующие три дня.

— Понятно.

— Тебе неудобно? — спросил Хоторн, и Изабелла ясно представила, каким острым стал его взгляд.

— Мой отец болен. Я собиралась поехать в этот уик-энд в Эдинбург навестить его.

— Мне очень жаль, — посочувствовал он.

— Что мой отец заболел или что я собираюсь в Эдинбург?

— Что твой отец заболел, конечно.

— Он категорически против того, чтобы я мчалась к нему, — сообщила Изабелла. — Дело в его гордости. Ему не хочется признавать, что он не в самом добром здравии. И чтобы я видела его в пижаме. — Слезы навернулись на глаза, когда она подумала о своем привередливом, яростно отстаивающем независимость отце и о грозящей ему перспективе потерять независимость и самоуважение. Но зачем она рассказывает все это Максу? Да еще таким гневным тоном, словно это его вина.

— Ты хочешь поехать? — спокойно спросил Макс, но в его голосе звучала озабоченность. Если она поедет в пятницу в Эдинбург, это, несомненно, сорвет его планы поскорее выманить преступника.

— Да, — ответила Изабелла, — но отец возражает. Вот в чем проблема.

— Понимаю.

— Что ты сделаешь, если я поеду? — спросила она с вызовом. — Попытаешься меня остановить? Я понимаю, что это сорвет твои планы по устройству «свиданий», и еще тебя волнует моя безопасность, но если я захочу поехать, то это будет мое решение. Ведь так?

— Да, — терпеливо ответил он. — Итак, ты собираешься уехать в Эдинбург на этот уик-энд?

— Не знаю. — Она чувствовала себя загнанной в угол, растерянной и по-детски упрямой. — Но если решу поехать, это мое дело.

— Конечно. Здоровье твоего отца должно стоять на Первом месте. Только дай нам знать о своем решении как можно скорее, — попросил он спокойно.

— Хорошо, — согласилась она, страдая от своей нерешительности.

— Мы с сержантом Хейс хотели бы встретиться с тобой, чтобы обсудить организационную сторону дела. Можно зайти к тебе домой сегодня вечером? Скажем, часов в семь.

Изабелла почувствовала легкое головокружение. Все смешалось. Она вспомнила, как лежала в постели с Максом позавчера ночью, как ее тело открылось для него. И вот теперь он разговаривает с ней вежливо, как чужой, словно они просто знакомые. А она так много узнала о страсти в тот единственный вечер, когда занималась с ним любовью. Макс пробудил в ней чувства, которые ее поразили, заставили задыхаться и таять от его прикосновений. Она помнила тяжесть его тела, твердого и жесткого по сравнению с ее мягкой женской плотью, как ее соски горели под его губами…

Изабелла стояла в своем кабинете в элегантном угольно-сером костюме, и ее заливала волна жара.

— Да, — тихо ответила она. — Часов в семь подойдет.

Они явились точно в назначенное время. Эмма Хейс вошла первой. Она была одета в полицейскую форму, придававшую ей более суровый вид, чем обычно. Изабелла спросила себя, не надела ли она ее нарочно, чтобы подчеркнуть серьезность задания, к которому они должны были приступить.

Макс сел в углу дивана, вытянув перед собой длинные ноги, его лицо было спокойным и непроницаемым. Изабелла не смела взглянуть на него, опасаясь, что ее чувства выплеснутся наружу и откроют позорную правду этой несгибаемо правильной Хейс.

Эмма взяла инициативу в свои руки. Прочитала краткие биографии четырех мужчин, отобранных для встречи с Изабеллой, а потом изложила план действий. У Изабеллы сложилось впечатление, что Эмма нервничает, словно проходит некое испытание, а Макс наблюдает за ней и оценивает, как экзаменатор. Она почувствовала симпатию к честолюбивой молодой женщине, на которую был устремлен холодный взгляд ее начальника.

— Мы постарались сопоставить то, что нам известно о Громиле… — Эмма внезапно замолчала и смущенно взглянула на Макса, но его единственной реакцией были слегка приподнятые брови. Он ясно давал понять, что сержант должна сама вести боевые действия. — Мы называем подозреваемого Громилой, мисс Брюс, — объяснила Хейс, и на ее щеках появилось два розовых пятна. — Нечто вроде клички. Надеюсь, это вас не слишком огорчает.

— Известие о том, что я иду на свидание с человеком по прозвищу Громила? Вовсе нет, сержант, — улыбнулась Изабелла, внезапно до нее дошел черный юмор этой абсолютно серьезной ситуации.

Эмма нервно откашлялась.

— Тех четверых, которых мы отобрали для свидания с вами, объединяет то, что они любят рыжеволосых женщин, занимающих высокие должности. Возможно, мне следовало поставить должности на первое место, — прибавила она и нахмурилась.

— Я думаю, вы были совершенно правы, поставив их любовь к рыжеволосым женщинам на первое по важности место, — возразила Изабелла. — Ведь он послал пряди волос по крайней мере трем, поэтому ясно, что волосы являются чем-то вроде спускового устройства. Сексуального спускового устройства, потому что, как известно, преследование носит сексуальный характер, не так ли?

Эмма посмотрела на нее с нескрываемым уважением.

— Да, именно так мы считаем.

Изабелла бросила дерзкий взгляд на Макса. Он смотрел ей прямо в глаза, и она поняла, что он — ее единственная любовь. Это было похоже на вспышку страсти. Единственная настоящая страсть в ее жизни, даже если они будут вынуждены расстаться.

— И как, по-вашему, я должна себя вести во время этих свиданий? — спросила Изабелла, с изумлением почувствовав себя сильной и решительной после всех страхов и неуверенности, которые в последнее время ее одолевали. — Мне придется стать превосходной актрисой, не так ли? И какую же роль вы для меня приготовили? Элегантной городской женщины с блестящей карьерой, соблазнительницы, девушки с золотым сердцем? Или всех трех?

— Просто быть самой собой, — мягко ответил Макс. Изабеллу восприняла его тихий бархатный голос как ласковое прикосновение. Она быстро взглянула на Эмму, но ее лицо было суровым. Кажется, она не заметила ничего необычного.

— Да, лучше всего, если вы просто будете естественной, — подтвердила сержант Хейс.

— Наверное, это самое трудное, — задумчиво произнесла Изабелла, — играть саму себя. Особенно учитывая, что я очень боюсь идти на свидание с незнакомым человеком, которого нашла по объявлению.

— Казаться неуверенной и уязвимой — самое эффективное, — заметил Макс. — Вполне нормально нервничать на свидании, назначенном заочно. А этот человек, весьма вероятно, ощущает себя очень ущербным, и его возбуждает возможность почувствовать себя более сильным и уверенным, чем партнерша.

— Полагаю, с этим связано его стремление издеваться над своими жертвами и пугать их, — размышляла Изабелла.

— Нам надо, чтобы вы заставили его расслабиться, — быстро вставила сержант Хейс. — Чтобы он выдал вам свои секреты.

Изабелла кивнула.

— Мы хотели предложить вам наилучший способ добиться этого… — Сержант осеклась, потому что Макс поднял руку, давая понять, что надо дать высказаться Изабелле.

— Я думаю, что заставить человека выдать тайну лучше всего, посвящая его в какие-то свои секреты, — задумчиво произнесла она.

Макс улыбнулся.

— Точно. — Он посмотрел на Изабеллу оценивающим и задумчивым взглядом. — Вы по-прежнему уверены, что хотите это проделать? — спросил он.

— Да, — медленно ответила она: — Когда я смогу увидеть письма, написанные в ответ на объявление?

— Сейчас. У меня они с собой. — Макс сунул руку во внутренний карман куртки. — Ох! — воскликнул он с раздражением. — Наверное, остались в моем кейсе в машине. — Он взглянул на Эмму Хейс, и та тут же вскочила.

— Я принесу, сэр. Дверь за ней закрылась. Изабелла с Максом взглянули друг на друга.

— Умный ход, — прошептала Изабелла с улыбкой. Медленно, словно во сне, они встали и двинулись друг к другу. Хоторн обнял ее, их поцелуй был долгим, глубоким и страстным.

— Я истомился по тебе, — прошептал он и стал гладить ее спину и плечи. — Ты все еще напряжена. Господи, бедная моя девочка…

— Стоит ли удивляться? — грустно улыбнулась она. — На меня охотится какой-то сумасшедший; отец, возможно, серьезно болен; а две ночи назад я прыгнула в постель к человеку, которого едва знаю, и влюбилась в него.

Он заглянул ей в глаза и снова поцеловал. Они уже слышали, как сержант Хейс легонько стучит в дверь, и неохотно разжали объятия.

— Садись, — одними губами приказала Изабелла. — Мы не должны рисковать. Это слишком опасно для тебя. Я уверена, что твоя сотрудница что-то подозревает.

Губы ее горели от поцелуев Макса, когда она открыла дверь Эмме Хейс. Она была уверена, что эта женщина чувствует исходящий от ее тела жар, ощущает страсть, витающую в воздухе.

Но сержант, кажется, ни о чем не подозревала. Повинуясь кивку начальника, она достала из кейса письма и вручила Изабелле, которая быстро их просмотрела, потом нахмурилась и подняла глаза.

— Но эти письма… такие обыкновенные. Такие официальные и вежливые. Наверняка негодяй не мог сочинить ничего столь невинного, как эти короткие письма.

— Вероятно, — согласился Макс. — Но такая женщина, как вы, не ответила бы на слишком фривольное и фамильярное письмо, не так ли?

Изабелле это показалось разумным.

— Мы считаем, что он умен, — заметил Хоторн. — Возможно, хорошо образован. И достаточно хитер, чтобы не спугнуть свои жертвы.

— Может, разложите письма по порядку? — предложила сержант Хейс. — Выберите того, с кем хотели бы встретиться первым.

— Не думаю, что мне вообще хотелось бы встречаться с ними, будь у меня выбор, — сухо возразила Изабелла. Перебрав послания, первым она положила самое короткое. В нем говорилось:

«Дорогая рыжеволосая леди!

Мне тридцать четыре года, работаю менеджером-консультантом. Почту за честь встретиться с вами, если вы соблаговолите со мной связаться».

Под письмом стояла стильная неразборчивая подпись и номер телефона.

Макс достал из кейса крохотный мобильный телефон и вручил Изабелле.

— Это обеспечит вам полную анонимность. Мы с сержантом сейчас уйдем. Когда установите контакт с первым подозреваемым и договоритесь о встрече, прошу сразу же сообщить мне или кому-нибудь из моих сотрудников.

Его глаза были серыми, как штормовое море, а взгляд далеким и очень деловитым.

Изабелла испуганно посмотрела на Макса. Внезапно нынешняя авантюра, еще недавно казавшаяся чем-то вроде фантазии, стала пугающе реальной. Словно стоишь, дрожа, на высоком трамплине, и нет другого выбора, кроме как броситься вниз головой в воду.

Макс вставил ключ в зажигание и потянулся за ремнем безопасности.

— У Изабеллы Брюс есть мужество, надо отдать ей должное, — сказала Эмма. — Не многие женщины, не служащие в полиции, согласились бы принять участие в нашем деле.

— Да, — кивнул Макс, сжимаясь от страха за Изабеллу.

— Нам повезло, что у нее нет дружка и она не замужем, — продолжала Эмма ровным невыразительным голосом. — Вряд ли муж с радостью отпустил бы жену на подобные свидания… даже под наблюдением полиции. — Она помолчала. — Кстати, вам не кажется странным, что у нее никого нет, сэр? У такой привлекательной женщины?

— Человеческая жизнь полна засадок, — медленно произнес Макс, бросая задумчивый взгляд на сержанта и напоминая себе, что ему следует быть очень и очень осторожным.