Будь рядом

Глава 7

— Есть предположения? — спросил Макс Хоторн у констебля Чини и сержанта Хейс, изложив им результаты прочтения дневников и писем Изабеллы. Его лицо было напряжено, тени залегли под глазами.

— Прядь волос явно указывает на связь с делами об избиении, — осторожно произнесла Эмма Хейс.

— Но письма сюда не вписываются, — заметил Джек Чини. — Громила писем не посылает. Возможно, он страдает косноязычием.

— Я не думаю, что дело в косноязычии, наверное, ты имел в виду, что он неграмотный, — высокомерно бросила Эмма Хейс и скорчила раздраженную гримасу.

— Но мы не можем исключить наличие такой связи, — твердо заявил Макс, положив конец перепалке. — Те, кто преследует и запугивает людей, как известно, совершенствуют свою тактику по ходу дела. Поэтому, придерживаясь версии, что Изабелла Брюс привлекла внимание того же человека, который нападал на другие жертвы, я хочу предложить вам способ выманить преступника на свет.

Чини и Хейс насторожились. Пока они слушали тихий ровный голос своего начальника, их глаза широко раскрывались от удивления. Констебль пришел в радостное возбуждение, но Эмма Хейс оказалась более осторожной.

— А это не слишком рискованно, сэр?

— Да, рискованно. Тем не менее мы можем обеспечить Изабелле Брюс достаточно надежное прикрытие и свести к минимуму опасность.

— А что думает суперинтендант? — поинтересовался Джек Чини. — Вы с ним уже говорили?

— Говорил, и он согласился. Уполномочил меня взять столько полицейских, сколько я сочту нужным.

— Вот это да! — воскликнул Джек и посмотрел на босса с уважением.

— Он хочет, чтобы дело было раскрыто, — продолжил Макс. — Пресса уже подняла шум по поводу некомпетентности полиции.

— Подлая свора! — с обидой прокомментировал Джек.

— Нам придется положиться на то, что Изабелла Брюс проявит мужество и осмотрительность, — заметила Эмма. — Вы действительно считаете, что она не подведет, сэр?

Макс одарил сержанта долгим и пристальным взглядом.

— Да, считаю. Она производит впечатление сильной, смелой и находчивой женщины. Именно к такому человеку обращаются друзья в трудную минуту. Я не думаю, что она так легко сдастся.

— Вчера ночью она была просто комком нервов, — скептически напомнила Эмма.

— Думаю, с вами произошло бы то же самое, если бы вы только что порезали пальцы о лезвие, присланное анонимным корреспондентом, — с упреком заметил Макс.

Когда он надел куртку и вышел из комнаты, Эмма Хейс поняла, что ее отчитали. Ее щеки покраснели. Макс Хоторн обладал способностью заставить человека сжаться, всего лишь приподняв бровь или слегка изменив интонацию. Она бы предпочла хорошую взбучку от суперинтенданта.

Констебль Чини с интересом смотрел на нее.

— В чем дело? — сердито спросила Эмма.

— Ничего. Мне пришла в голову одна мысль.

— Какая?

— Никогда не слышал, чтобы босс так отзывался о женщине. Или вообще о любом человеке. Он действительно восхищается ею. Я даже готов поспорить, — продолжал Джек, воодушевленный своей наблюдательностью, — что наш невозмутимый инспектор очарован ею. И это ему на пользу.

— Чепуха. Иногда ты делаешь выводы на пустом месте, Джек. Что навело тебя на такую мысль?

— О, не знаю, сержант, — ответил Джек с высокомерной улыбкой настоящего мужчины. — Просто отнеси это на счет мужской интуиции.

Макс Хоторн вернулся в свою квартиру в центре Лондона, в нескольких минутах ходьбы от Тауэрского моста. Он принял душ, побрился, переоделся, а потом остановился у окна, из которого было видно быструю полноводную Темзу. В последние несколько дней шли сплошные дожди, и в этот вечер все еще дул сильный ветер. Поверхность реки была усеяна кипящими водоворотами, гребень каждой волны сверкал серебряными нитями при свете тонкого молодого месяца.

За двадцать минут он мог добраться до квартиры Изабеллы. Он решил проехать две остановки на метро, а оставшуюся часть пути пройти пешком. Ссутулившись, в темно-синем пальто, прячась от холодного ветра, он пытался представить, каково это — быть одинокой женщиной. Ходить в темноте, постоянно проверяя, не идет ли следом какой-нибудь неизвестный мужчина. Потому что в делах такого рода преследователем неизменно отзывается мужчина, а его жертвой — несчастная беспомощная женщина.

Он слышал, как стонут ветви под напором ветра. Этот скрип казался каким-то сверхъестественным звуком. Нетрудно было вообразить за спиной звук шагов, шуршание макинтоша, стук каблуков. «На что это может быть похоже, — подумал Хоторн и нахмурился, — когда женщину выслеживает и преследует человек противоположного пола, более крупный и сильный, чем она, мысли и мотивы которого так отличаются от ее собственных? Она наверняка окончательно запугана и деморализована», — решил он.

Изабелла открыла дверь до того, как он позвонил. Она явно его ждала. Она переоделась, сменив деловой костюм на светло-серые брюки и кораллово-розовый свитер из ангорки, чудесно оттеняющий ее рыжие волосы.

Она проводила его в гостиную, где стол был накрыт на двоих. Бутылка вина охлаждалась в старинном серебряном ведерке. Хоторн был тронут. Сердце его сжалось.

— Я знаю, вам не разрешается фамильярничать и пить на службе, — сказала она с подозрительно веселой улыбкой. — Но мне вдруг ужасно захотелось есть, и подозреваю, вы тоже голодны. Я заказала еду в китайском ресторане, ее принесут минут через двадцать. Вы можете сами открыть дверь, чтобы не подвергать меня опасности.

— Как против этого возразишь? — пробормотал он, усаживаясь на диван.

— Займитесь, пожалуйста, вином, — попросила она. — Мне трудно это делать левой рукой. — И протянула ему штопор.

Он встал.

— Как ваша рана? — спросил он, ввинчивая штопор в пробку.

— Жжет. Довольно сильно. Я хотела сменить повязку, но не так-то легко справиться одной.

— Разрешите, я вам помогу.

Она подняла на него глаза. В них читался вызов, но одновременно они лучились весельем. Она была так красива, что ему хотелось просто стоять и смотреть на нее.

— Нет, инспектор. Я очень независима в подобных вещах. Завтра вызову своего лечащего врача.

— Чудесно, — сказал Хоторн.

Она налила вино в высокие бокалы.

— Выпьете со мной? Он покачал головой.

— Пить при исполнении служебных обязанностей строго запрещено. Извините.

Их взгляды встретились, и между обоими словно проскочила электрическая искра. Макс быстро отвел глаза, напоминая себе о необходимости соблюдать дистанцию.

Раздался звонок в дверь. Изабелла почувствовала, как волна страха пробежала по телу.

Макс пошел открывать, а Изабелла сделала большой глоток вина.

«Как долго я сумею притворяться храброй и беззаботно шутить?» — подумала она. Она чувствовала себя отвратительно: слабой, испуганной, просто развалиной. И такой усталой, что ей хотелось лечь где-нибудь в безопасном месте и спать, спать, спать.

Хоторн вернулся, держа в руках коричневый пакет.

— Коробки внутри подозрительно похожи на китайскую еду, — сухо произнес он. — Хотите, чтобы я их открыл?

Изабелла улыбнулась.

— Может, сделаем это вместе? — Она принесла из кухни тарелки, а Макс поставил коробки на стол и открыл одну за другой, осторожно отделив белую картонную крышку от внутренней фольги.

— Выглядит прекрасно, — тихо заметил он.

— Вы действительно думаете, что кто-то мог добраться до этой еды? — спросила Изабелла. Ее снова охватило отчаяние.

— Нет, но осторожность никогда не помешает.

Она вздохнула.

— Съешьте что-нибудь, — настойчиво предложил он, когда поднял глаза и увидел ее бледное встревоженное лицо. — Наверняка это очень вкусно.

Изабелла намотала на вилку лапшу, сунула в рот и заставила себя жевать. Ей казалось, что они тянут время, отдаляя тот неприятный момент, когда им придется перейти к цели визита Макса Хоторна. У нее возникло впечатление, что он испытывает неловкость, словно решает, открыть ли ей тайну.

Они ели молча. Все это мало напоминало дружескую пирушку.

— Давайте встанем из-за стола, — предложил он, когда стало ясно, что оба насытились.

Он устроился в уголке дивана, а Изабелла выбрала стул с прямой спинкой. Она понимала, что было ошибкой обращаться с Максом Хоторном как с другом. Он пришел сюда по долгу службы, и она лишь зря расходует его время «а бессмысленные, игры, делая вид, что они могут подружиться.

Изабелла сидела неестественно прямо, чувствуя на себе его взгляд, задумчивый и оценивающий. Наконец она поняла, что больше не в силах вынести этого напряжения.

— Давайте, инспектор, выкладывайте мне все о вашем предложении.

Он продолжал смотреть на нее в упор.

— Прежде чем я его изложу, расскажите о письмах, — деловито попросил он. — Все, что сумеете вспомнить.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

— Сначала они были очень короткими: «Я знаю, где ты живешь, я за тобой наблюдаю». Такого рода вещи, наверное, стандартный текст в подобных случаях?

Он ничего не ответил.

— Продолжайте, пожалуйста:

— Потом они стали более пугающими. Более… интимными. — Она замолчала.

— Может быть, вы предпочли бы рассказать об этом женщине? — спросил он.

Изабелла представила серьезное лицо Эммы Хейс и покачала головой.

— Я стараюсь вспомнить точные слова. — Разумеется, это было неправдой. Она просто пыталась выиграть время.

Макс Хоторн ждал, терпеливый, спокойный, не проявляя никаких эмоций.

— Там были замечания насчет моих волос, какие они красивые. Какие у меня длинные ноги. И очень много слов по поводу моей груди: какой она кажется округлой и тяжелой и как бы ему хотелось ласкать ее. — Она замолчала, с трудом сглотнула. — И еще привязать меня к кровати атласными лентами, раздвинуть мои ноги и любоваться.

— Возможно, вы сочтете мое замечание бестактным, но это очень похоже на любовные письма, — тихо заметил Макс.

— Да, я понимаю, почему вы так говорите, но там также было много насчет того, что он хочет причинить мне боль. Об удовольствии, которое получаешь, ощущая боль. «Удовольствие такое сильное, какого ты никогда раньше не знала», — процитировала Изабелла.

— Это его точные слова?

— Более или менее. Последнее письмо, которое я отправила в машину для резки бумаги, было самым ужасным. В нем говорилось о том, как он будет смотреть мне в глаза, доводя боль до крайности. — Она замолчала, ей казалось, что голос отказывается ей служить. — Вы думаете, это была угроза убить меня? — спросила она едва слышно.

— Возможно, — ровным голосом ответил он. — Хотя больше похоже на угрозы садиста.

— Да. — Она вздохнула. Ей казалось, что, выуживая из нее эту информацию, Хоторн вывернул ее наизнанку.

— Изабелла, — тихо окликнул он. — В ту первую ночь, придя к вам, я был совершенно уверен, что существует связь между вашим преследователем и двумя последними случаями нападения на молодых женщин в этом районе.

Изабелла вздрогнула.

— О Боже! Что с ними случилось? Они живы?

Живы. На них напали в тихих переулках и жестоко избили, сильно изуродовав лица.

— Их изнасиловали? — спросила Изабелла ровным голосом.

— Нет. Порвали белье, но следов изнасилования нет. Дрожь ужаса пробежала по ее телу. Она сгорбилась, словно для самозащиты, незабинтованная левая рука теребила повязку. Теперь она чувствовала себя так, словно ее грубо встряхнули и все внутренности вывалились на пол. Но она не жаловалась, она бы возненавидела Хоторна, если бы он утаил от нее все это.

— Изабелла, я думаю, вы могли бы помочь нам поймать человека, который совершил эти нападения.

— Вы считаете, что это тот же человек, который пишет мне и посылает кошмарные «подарки»?

— Возможно.

— Им он тоже писал письма? Тем женщинам, на которых напали?

— Нет, но он посылал им пряди их собственных волос.

— О нет! — Она закрыла глаза. — Это ухудшает дело?

— Нет.

— Вы мне все рассказали?

— Все, даю слово, Изабелла.

— Та прядь волос, которую он мне прислал… Что вы о ней выяснили? — спросила она с интересом.

— Мы пока не получили результатов анализа на ДНК. Но в других случаях присланные волосы совпадали с волосами женщины, которой были посланы.

— Ужасно, ужасно, ужасно!

— Да. — Хоторн дал ей несколько секунд, чтобы успокоиться. — Вы поможете нам найти его? — тихо спросил он. — Отдать под суд, посадить за решетку?

Она посмотрела на него и медленно наклонила голову.

— Да. Что я должна делать?

— Я думаю, мы теперь знаем об этом человеке довольно много. Его привлекают рыжеволосые женщины двадцати пяти — тридцати лет. Незамужние, независимые, занимающие ответственные должности. Мы знаем, что он любит их дразнить и запугивать, а потом нападает.

— Почему же я получаю письма, а другие не получали?

— Очень хороший вопрос. Я считаю, что этот человек с каждой новой жертвой действует все изощреннее. Первой он просто прислал прядь волос. Второй — волосы, а потом хирургические ножницы. — Он замолчал.

— Продолжайте, — попросила Изабелла.

— Нет-нет, этого достаточно.

— Вы не хотите меня расстраивать или не говорите из-за каких-то непонятных мне правовых аспектов?

— И то и другое. — Он вздохнул.

— Лучше расскажите, — продолжала настаивать она. — Как я могу с вами работать, доверять вам, если вы не говорите мне всей правды?

— Хорошо. Вместе с ножницами была прислана недавно сделанная фотография жертвы.

— Разрезанная на кусочки, полагаю?

— Да. — Он в упор посмотрел на нее. — Вы очень проницательны.

— У меня всегда было живое воображение, и оно резко пробуждается с тех пор, как начались эти отвратительные события, — мрачно объяснила она. — Ладно, скажите, что именно вы от меня хотите.

— Чтобы вы поместили объявление в колонке для одиноких сердец в нескольких газетах и попытались его выманить. Встретиться с ним и заманить в ловушку, заставить себя выдать.

На мгновение Изабелла совершенно растерялась, его слова не укладывались у нее в голове.

— Господи! Я бы никогда до такого не додумалась, даже за миллион лет.

— Не отказывайтесь сразу, — попросил Хоторн. — Я уверен, что стоит попробовать. Единственное, что было общего у первых двух женщин, — они обе напечатали объявления в газете, в колонке свиданий. Мы считаем, что он откликнулся на объявления, договорился о встрече, а потом выследил их. Мы могли бы вместе составить объявление, учитывая все, что нам известно об этом человеке. Понимаете, я подозреваю, что он отчаянно одинок, что он из тех людей, которые тщательно просматривают такие колонки.

— Но если вы все это знаете, почему вам не удалось выследить его по объявлениям?

— Мы думаем, что он использовал другое имя или фальшивый адрес. Мужчин, которых женщины могли опознать, мы исключили: у всех имеется прочное алиби на время нападений. — Макс понимал, что возлагает тяжелое бремя на хрупкие плечи этой молодой женщины. — Поверьте мне, Изабелла, если бы существовал другой способ…

— А какие у меня гарантии безопасности? — перебила она.

— Мы будем постоянно наблюдать за вашим домом. За вами будут следить: когда вы отправитесь на прогулку, полицейский пойдет следом. А когда договоритесь о встрече с этим человеком, я настаиваю, чтобы она состоялась непременно в кафе или ресторане по вашему выбору, тогда я лично буду там, чтобы защитить вас. Последовало долгое молчание.

— Хорошо, я это сделаю, — сказала Изабелла. — Это лучше, чем просто ждать, когда он сам выберет момент и нападет.

Она встала и подняла листы бумаги и ручку, которые бросила на пол рядом с диваном утром, когда Макс Хоторн привез ее домой с работы. Возможность активно действовать для того, чтобы поймать этого негодяя, укрепила ее решимость.

— Давайте составим объявление сейчас же! — предложила она.

— Вы очень смелая женщина, — сказал он с улыбкой, садясь рядом с ней за стол. Она отодвинула в сторону коробки и тарелки и написала крупными буквами на верху страницы: «Как заманить злодея».

— Я слабо разбираюсь в объявлениях такого сорта, — нахмурилась она. — Я их никогда толком не читаю.

— Не волнуйтесь, я в них специалист, — сообщил он.

— Неужели? — Она с тревогой посмотрела на него. Неужели он дошел до такого состояния? Наверняка нет.

— Это моя профессия, — пояснил Хоторн, слегка подмигнув.

— А!

— Предлагаю начать так: «Хорошенькая, рыжая, любящая повеселиться девушка ищет друга, возможны более близкие отношения…» Что-нибудь в этом роде. — Он посмотрел на нее, почувствовав, что она не слушает и думает о чем-то своем. — Изабелла?

— Вы женаты, инспектор? — неожиданно выпалила она.

— Моя жена умерла много лет назад. — Он напрягся.

— О! Простите.

— Ничего. — Его лицо стало замкнутым. — Продолжим?

— Мне это не нравится, — резко сказала Изабелла. — Вы узнали обо мне все, но, по-видимому, я нарушаю порядок, если задаю вам такой простой вопрос о вас самом. И еще одно: вы называете меня Изабеллой, а я все еще чувствую, что назвать вас по имени будет наглостью с моей стороны. Как будто мы — учитель и ученица или босс и подчиненная.

— В мои намерения никогда не входило вызвать у вас подобные чувства, — сдержанно ответил он. — Прошу вас, не стесняйтесь и называйте меня Максом.

Последовала неловкая пауза.

— Извините, — нарушила молчание Изабелла. — Сейчас мои нервы напряжены до предела. Не обращайте внимания, Макс. Вернемся к объявлению. — Она задумчиво поджала губы. — Мы знаем, что этому чудовищу нравятся длинные ноги и большая грудь, используем это? — Она взглянула на Хоторна, ожидая ответа, и воскликнула: — Вы улыбаетесь! Ура!

— Это было известно и раньше. И я считаю ваше предложение отличным. Но мы не хотим, чтобы наш противник подумал, будто вы кокетка или проститутка. Парень предпочитает женщин высшей пробы, у него слабость к девушкам с рыжими волосами.

— Ладно. Как насчет такого варианта? «Длинноногая, фигуристая, рыжеволосая девушка, стройная и довольно умная, хочет заманить доверчивого злодея в свою паутину». Ну как?

— Уже ближе. А теперь давайте серьезнее.

Они провели следующие полчаса, придумывая слова и фразы, жонглируя ими, отбрасывая и снова возвращаясь к ним. В конце концов они составили простое объявление, заманчивое, как они надеялись, для мужчины, которого искали. «Деловая женщина с огненными волосами, около тридцати, ищет заботливого, чуткого мужчину для духовного дружеского общения».

Они поспорили насчет слова «заботливый». Изабелла сочла его совсем не подходящим, но Макс возразил, что тот мужчина, на которого они охотятся, вероятнее всего, считает себя именно таким. Ведь он прилагает много усилий для запугивания своих жертв. «Заботливый» — в смысле педантичный.

Ответы следовало направлять на адрес почтового ящика. Макс будет их вынимать. Он и его люди отберут наиболее вероятных кандидатов и обсудят их с Изабеллой, а она потом свяжется со «счастливчиками».

— Мы дадим вам новый мобильный телефон, специально для этого, — успокоил ее Макс. — Вы будете полностью анонимны, вас нельзя будет выследить.

— Господи, помоги! — прошептала Изабелла, кладя ручку. Прилив искрометной уверенности в себе внезапно иссяк. Она знала, что Макс скоро уйдет, и впереди ее ждет еще одна одинокая, полная страха ночь. Снаружи дежурит полицейская машина, но Изабеллу все равно не покидало нервное напряжение.

Хоторн надел пальто и поднял воротник. Его губы уже готовы были произнести: «Спокойной ночи».

— Вы действительно обо мне тревожитесь? — спросила Изабелла тихо, прежде чем он попрощался.

— Да.

— Обо мне как о человеке, не просто как о жертве?

— Ох, Изабелла, — вздохнул он.

Она почувствовала, как его душа отозвалась на ее страх и одиночество. Она протянула левую руку и нарочито замедленным движением поправила левый уголок его воротника. Рука замерла, ощущая тепло его шеи.

Изабелле показалось, будто ока растворяется, когда его ладони обхватили ее лицо, пальцы скользнули в волосы и погладили их бережно, как некую драгоценность. Она услышала тихий стон, не осознавая, у кого из них он вырвался. Потом Хоторн провел пальцем по ее губам, очень медленно, очень нежно. Она закрыла глаза.

— Поцелуйте меня, Макс, — прошептала она, прильнув к нему, ощущая биение его сердца.

Он медленно наклонился к ней. Поцеловал лоб, брови, глаза, наконец губы, сперва нежно, неуверенно. А потом впился в них ртом, словно они могли слиться, преодолеть все преграды из кожи и плоти. Он обнимал ее так, словно они оба тонули, а он ее спасал. Он прильнул к ней, как умирающий от жажды — к источнику.

Когда она наконец открыла глаза, он смотрел на нее сверху вниз так, будто прекраснее ничего в жизни не видел.

Изабелла дрожала, обессиленная. Ей хотелось, чтобы Хоторн никогда не покидал ее, хотелось погрузиться в глубокий сон в его крепких объятиях. Но в то же время она понимала, что он должен уйти. К тому же то, что произошло в эти несколько минут, не должно было случиться.

— Вам пора, — сказала она. — Ничего не говорите. Это я во всем виновата. Просто уходите.

И только когда он поднялся по лестнице, она поняла, что, вероятно, он ушел навсегда.