Буря в песках (Аромат розы)

Глава 23

Пекос смотрел, как жаркое сентябрьское солнце садится за горизонт. Он вздохнул, протер усталые глаза и закинул ногу на ногу. Монотонный стук колес поезда, мчащегося по пустыне, раздражал и без того натянутые нервы. Он хотел, чтобы это скучное длинное путешествие в Пасо дель Норт, наконец, подошло к концу. Твердо решив не думать о событиях минувшего утра, Пекос все же не мог отогнать от себя видение: красавица Ангел поднимается по ступеням церкви, чтобы стать миссис Баррет МакКлэйн.

Пекос громко застонал. За окном быстро сгущались сумерки. Очень скоро Ангел и его отец будут… они… Пекос резко поднялся с жесткого сиденья. Рванул на себя дверь купе и вышел в узкий коридор. Решительно направившись в конец несущегося поезда, он вышел на открытую платформу и вздохнул с облегчением, увидев, что там никого не было. Стоя в одиночестве, он вцепился в железные поручни и склонился над ними; его серые глаза скользили по высохшей земле. Ее знакомый монотонный пейзаж радовал и успокаивал глаз.

Несмотря на события минувшего дня, Пекос знал, что вернется на эту прекрасную землю, которая была его домом. Брак отца никак не сможет изменить того, что Дель Соль была частью его самого — и всегда будет. Соблазнительная потаскушка в один «прекрасный» день может унаследовать приличную часть богатства. Дай Бог, чтобы Баррет МакКлэйн не оказался слишком жесток по отношению к сыну и не оставил ей все. От этой мысли у Пекоса перекосилось лицо. Еще лет двадцать может пройти, прежде чем он и его стройная мачеха станут компаньонами и совладельцами ранчо. Он старался представить, какой тогда будет Ангел. В тридцать восемь лет ее соблазнительная красота уже поблекнет; совершенное сейчас тело расплывется от излишнего увлечения сладостями и, вполне возможно, после родов. В первый раз эта мысль мелькнула у него в голове.

Пекос скрипнул зубами, а его пальцы сильнее сжали поручень. Как наивно было с его стороны не подумать об этом. Ангел, возможно, приложит все усилия и наплодит целый выводок, тогда у нее будет больше шансов заполучить большую часть наследства МакКлэйна. Воображение Пекоса тут же услужливо нарисовало образ толстой женщины с младенцем у налитой молоком груди, с другим на коленях и двумя или тремя у ног. Вообразив все это, он развернулся и поспешил назад, к бутылке бурбона в купе. Да, конечно, он выбросит ее из головы, если напьется до потери сознания.

… Пекос был совершенно пьян, когда поезд, пыхтя, подошел к Пасо дель Норт. Он спотыкался на ступеньках, напевая какую-то непристойную песенку. Невысокий темнокожий проводник подхватил его под локоть, чтобы помочь спуститься на землю.

— Миста Пекос, вуй, не хотите ли вы идти в отель? — Глаза старика блеснули, и он снисходительно улыбнулся. Пекос был его пассажиром множество раз с тех самых пор, как в Марфу провели железную дорогу, и проводник испытывал нежную привязанность к этому привлекательному молодому человеку.

— Не представляю, о чем ты, Вилли. — Пекос умолк и подмигнул негру. — Тем не менее, если кто-нибудь позаботится о моей лошади, я буду очень обязан. — Он громко икнул.

— Конечно, миста Пекос. — Вилли кивнул головой и пообещал молодому МакКлэйну, что его лошадь отведут на платные конюшни.

Шатаясь на деревянной платформе, Пекос неуклюже пытался нашарить деньги в кармане узких брюк.

— Мой Бог, Вилли, меня ограбили прямо в поезде железной дороги «Сазерн Пасифик»! — Он попытался изобразить удивление в своих серых глазах.

— Нет, миста Пекос, вас не ограбили. Вы потеряли все наши деньги, играя в карты, да. — Вилли осуждающе покачал головой.

Пекос вытащил руки из пустых карманов и положил их на плечи проводника.

— Так и было. Так и было. Вилли, я разорен.

С готовностью вытащив несколько банкнот из кармана, низкорослый негр улыбнулся и протянул деньги Пекосу:

— Я дам вам небольшой заем, миста Пекос. Вы отдадите мне его, когда в следующий раз приедете в Марфу.

Пекос наклонился к лицу Вилли:

— Я никогда не вернусь в Марфу, Вилли.

— Ну что ж, вы все равно когда-нибудь снова поедете этим поездом. Я вам доверяю, да.

Пекос выпустил плечи проводника и хрипло сказал:

— Вилли, ты классный парень. — Его пальцы сжали пачку денег. — Я возьму их, но обязательно верну долг, мой друг. Не беспокойся; я верну тебе деньги, даже если это будет последним поступком в моей жизни. Ты думаешь, я позволю твоим малышам голодать, потому что я взял весь твой заработок, и…

— Миста Пекос, — прервал его маленький улыбающийся человек, — я должен вернуться в поезд. — Крепко пожав руку своего непутевого пассажира, Вилли остановил коляску и посадил в нее Пекоса. Пока тот усаживался на заднем сиденье, пересчитывая деньги и снова напевая громким баритоном что-то разухабистое, Вилли сказал вознице:

— Отвези этого человека прямо в центральный «Гранд отель». Проследи, чтобы ему дали комнату и уложили в постель.

Вилли взял одну из банкнот из длинных пальцев Пекоса и протянул ее вознице. Это сбило МакКлэйна со счета.

— Черт побери, — пробормотал Пекос и начал считать снова.

— Доброй ночи, миста Пекос, — сказал Вилли, осклабившись, — вам надо поспать, да.

Пекос не слушал его. Когда извозчик повез его в отель, он был слишком занят пересчитыванием денег и собственным пением.

На следующий день Пекос проснулся с дикой головной болью и неприятным вкусом во рту. Он огляделся вокруг, недоумевая, где находится, и как сюда попал. Постепенно память вернулась к нему. Он отчетливо вспомнил свадьбу отца, собственную поездку и то, как напился. Ненавидя себя за то, что держался как влюбленный мальчишка, Пекос сбросил на пол покрывало и встал. Через час он вышел из отеля и ступил на длинный деревянный тротуар. Чисто выбритый и тщательно одетый, он сиял теперь здоровьем и молодостью. Его серые глаза были такими ясными, словно он никогда не пил ничего крепче лимонада.

Пекос улыбнулся, нащупав пачку банкнот, которые одолжил ему Вилли, и, достав душистую сигару из нагрудного кармана, зажал ее в зубах. Он огляделся, решая, где бы провести вечер, и сошел с тротуара. Вдруг Пекос вынул изо рта незажженную сигару и выбросил ее. Быстрыми шагами он пошел прямо к площади Пайониа Плаза. Там он, осмотревшись, решил, что делать дальше. Лавируя в толпе, он зашагал прямо к таверне «У Хрисана Гузи».

Его сердце бешено колотилось, ладони вспотели. Пожав широкими плечами по поводу своего глупого поведения, Пекос вошел внутрь. Его глаза скользнули по элегантному залу, который был еще полупустым в этот час. Занята была лишь пара столиков, и человек двенадцать стояли у стойки бара.

Пекос неторопливо направился к длинному бару из красного дерева. Бармен, которого он помнил еще с того памятного ночного визита, когда впервые встретил Ангел, кивнул ему и встал напротив.

— Что будете пить?

— Бурбон, — сказал Пекос ровным, спокойным голосом.

— Отлично. — Бармен поставил перед ним бутылку и стакан. Пекос выпил первую порцию. Бармен налил ему еще и хотел было отойти.

— Погодите, — сказал он тихо и выпил еще. — Я был здесь четыре или пять месяцев назад…

— Я вас помню. — Крупный мужчина кивнул. — Вас увел отсюда в тюрьму начальник полиции.

Пекос ухмыльнулся.

— Виноват. Весь сыр-бор загорелся из-за девушки по имени Ангел.

— И что?

— Я бы хотел ее повидать. Ангел. Она здесь? — Пекос затаил дыхание.

Бармен в накрахмаленной белой жилетке начал вновь наполнять бурбоном пустой бокал Пекоса.

— Нет. Ее здесь больше нет.

Прекрасно зная, что она на Дель Соль, Пекос продолжал:

— Вот как? А не знаете, куда она уехала?

— Послушай, сынок, той ночью ты уходил отсюда с Ангелом. Ты знаешь, какого сорта эта женщина, так что…

Пекос поднял руку:

— Конечно. Я и не собирался заводить серьезный роман, — он снисходительно усмехнулся бармену, — я просто хотел провести с ней вечерок. Не знаете, где она сейчас?

— Ты же понимаешь: такие, как она, сегодня здесь, а завтра там. Кто знает, куда она направилась?

— Да, это правда. — Пекос кивнул, чтобы ему опять налили. — А как давно она исчезла?

Бармен налил ему еще, поставил бутылку на полированную стойку бара и почесал широкую скулу.

— Ну, она давно уехала… Я бы сказал, три или четыре месяца назад. Может, больше. Фактически, почти сразу после того, как вы побывали здесь. Черт, возможно, тот ревнивый англичанишка где-нибудь запер ее, или убил, или еще что-нибудь. — Он покачал головой. — Господи, она ведь была такая хорошенькая, помните?

— Да, — Пекос устало улыбнулся. Он выпил, положил деньги на стол и вышел. Оказавшись опять на улице, он почувствовал некоторое облегчение. У него всегда была легкая тень сомнения, что Ангел и девушка, называющая себя Анжи Уэбстер, одно и то же лицо. Теперь же он убедился, что это именно так и есть. Ангел уехала отсюда как раз в то же время, когда Анжи появилась на Дель Соль. Анжи и Ангел была одной и той же женщиной. Той самой Ангел, которая была дорогой проституткой, а теперь стала миссис Баррет МакКлэйн, настоящей богачкой.

Пекос засмеялся и решил поразвлечься. Он слишком много времени потратил на мысли об Ангеле. Все, чего он только мог пожелать, можно найти в этом развеселом пограничном городке. Пекос решил развлекаться здесь в течение, по крайней мере, недели, перед тем как двинуться дальше в глубь Мексики к своей шахте Лост Мадр.

Ему повезло. Те деньги, что одолжил Вилли, послужат ему первоначальной ставкой. Он сыграет в покер и увеличит сумму. К полуночи он вдвое увеличит свой капитал и навестит легкодоступных девиц.

С легким сердцем Пекос торопливо пересек площадь и направился вниз по улице к отелю «Пьерсон». Короткий разговор с клерком, пожатие руки, выкладывающей банкноту в тонкую ладонь служащего с изможденным лицом, и Пекос узнал, где находится лучший игорный дом. Все, чего он сейчас хотел, были деньги. Он вышел из отеля и пошел к шумному салуну. Там, среди сезонных рабочих и местных крестьян, он уселся за покерный стол. Ставки делались умеренные. Эти люди были небогаты. Как и Пекос сейчас. Но в течение часа он выиграл достаточно, чтобы уйти с довольно крупной суммой денег.

Он пошел обратно к отелю «Пьерсон», поднялся по лестнице к комнате и легонько постучал в массивную дверь. Ему отворил узкобедрый мексиканец в жилете горчичного цвета и пропустил Пекоса внутрь. Кивнув хорошо одетым джентльменам, сидящим за столом, заваленным цветными покерными фишками и столбиками монет, Пекос тоже сел. Коротко представившись, отдавая дань вежливости, он положил перед собой толстую пачку денег, что послужило ему самой лучшей рекомендацией.

— Очень приятно, мистер МакКлэйн, — сказал банкомет, железнодорожный магнат с вьющимися рыжими волосами, веснушками и непроницаемыми зелеными глазами. Лучший игрок в этот вечер, он облизнул тонкие губы, обрадованный, что в игру влились свежие деньги. Он уже выиграл большую часть того, что имели его партнеры по игре.

Пекосу везло. Он играл спокойно, его красивое лицо и серые глаза были такими же непроницаемыми, как и у рыжеволосого. К тому моменту, когда часы на каминной полке пробили 2 часа ночи, все деньги были уже у Пекоса и железнодорожного магната. Игра продолжалась, ставки понемногу росли, и к трем часам ночи все закончилось. Лениво улыбаясь, Пекос встал из-за стола, потянулся, опустил закатанные рукава и застегнул ворот рубашки. Проигравший сидел спокойно, покуривая, пока молодой МакКлэйн завязывал свой черный шелковый галстук и натягивал пиджак.

— Мы еще увидимся, — сказал Пекос, протягивая руку недавнему сопернику.

— Разумеется, сынок. — Рыжеволосый улыбнулся, пожал Пекосу руку и даже не вздрогнул, когда Пекос сгреб все деньги со стола. Десять тысяч четыреста тридцать пять долларов.

В приподнятом настроении молодой мужчина шел по улицам, где было все еще много пьяных и игроков. Глубоко вдыхая ночной воздух, Пекос улыбался. Он весь так и светился от удовольствия. Вот что ему нужно. Его полные губы растянулись в улыбке. Чего ему действительно хотелось, так это приятно провести несколько часов до рассвета в гостиной заведения Тилли Ховард на улице Юта, названной так в честь знаменитого американского штата.

Он сменил направление и пошел прямиком к знакомому дому, самому элегантному из местных строений. Вошел в роскошный особняк, и его тут же встретила сама Тилли, женщина добрая и приветливая.

— Мой дорогой, я тебя сто лет не видела. Какой ты красивый сегодня. — Она улыбнулась возвышающемуся над ней хорошо одетому молодому человеку.

— Да, не виделись, Тилли. Я очень нуждаюсь в женском внимании. Несколько часов я провел за игральным столом, и…

— Ничего больше не говори, дорогой. — Она дразняще провела своим боа из перьев по его носу. — Тебе ведь нравятся блондинки, я права, Пекос?

— Брюнетки, — поправил он ее быстро, и тут же был представлен девушке с такими же черными волосами, как и у него самого. Она была очень высокая и чувственная. Ее угольно-черные волосы резко контрастировали с фарфоровой белизной кожи, а голубые глаза смотрели ласково, обещая многое. Она была одета в платье из небесно-голубого атласа, которое едва скрывало ее великолепные женственные формы.

— Меня зовут Бабетта, — прошептала она большими красными губами. — Надеюсь, что понравлюсь тебе.

— Дорогая, ты мне уже нравишься, — галантно сказал Пекос и подмигнул полной смеющейся Тилли.

Привлекательная молодая пара пошла наверх по покрытой ковром лестнице, затем — по тихому холлу в пышную спальню со стенами, обитыми голубой парчой. Дорогие предметы искусства украшали роскошную комнату. В серебряных подсвечниках горели свечи. Заведение Тилли славилось своими изящными ванными комнатами с арматурой из золота. Пекос улыбнулся очаровательной брюнетке, чью маленькую ручку он держал в своей руке, и медленно притянул ее к себе.

Мягкая рука поднялась к его лицу, и она медленно провела пальцами по его чувственным губам. Мелодичным голоском она сказала, дразня его:

— Ты позволишь Бабетте понежить тебя, Пекос? Пожалуйста…

Обхватив рукой ее талию, он поцеловал эти пальчики и прошептал:

— Мне это нравится, котик.

Несколько минут спустя Пекос, сбросив свой изящный вечерний костюм, лежал в ванне с горячей пенистой водой с сигарой в зубах и стаканом коньяка в руке. Из спальни выплыла Бабетта с расческой в одной руке и голубой губкой в другой. Очаровательное платье из голубого атласа было снято, и его взору открылось ее прозрачное нижнее белье из голубого французского шелка. Густые черные волосы девушки были отброшены назад, расчесаны и ниспадали по белым плечам.

Она мило засмеялась, подойдя к ванне. Раскинув руки широко в стороны, Бабетта склонилась над Пекосом, намеренно демонстрируя свои прелести красивому смуглому мужчине, сидевшему в воде. Она возбуждающе поцеловала его, и ее острые зубки слегка покусали его полную нижнюю губу. Затем она присела на маленький, облитый бархатом, стульчик рядом с ванной.

Бабетта начала купать Пекоса. Своими дразнящими поцелуями и смелыми мягкими руками, скользящими по его телу, она хотела доставить ему удовольствие. Бабетта дала понять, что ему тоже позволено прикасаться к ней везде, где он пожелает, в то время как она ласкала каждую часть его мускулистого тела. Когда она решила, что уже настало время ложиться в большую мягкую кровать в соседней комнате, девушка поднялась и ободряюще засмеялась, когда и Пекос встал в воде. Обтирая полотенцем его длинное стройное тело, она отвергала все его попытки ей помочь.

Пекос последовал за Бабеттой на разложенную постель. Она уменьшила свет ламп так, что они отбрасывали лишь мягкий мерцающий свет в погруженной в сумерки комнате. Когда Пекос скользнул под одеяло, Бабетта начала раздеваться, обольстительно скатывая чулок вниз по длинной красивой ноге, поставив ее на кровать рядом с его обнаженной грудью. Она успела снять только один чулок, когда Пекос притянул ее к себе.

Он поцеловал ее, и красные губы Бабетты ответили на его поцелуй, и она прижалась к нему; ее руки гладили его волосатую грудь и обнаженное тело. Она страстно прошептала:

— Я подарю тебе ночь, которую ты не забудешь, — и ее рот впился ему в губы — страстный, горячий, бесстыдный.

Пекос обнял ее. Ее обнаженные плечи были мягкими и теплыми, шелковистая талия тонкой, а бедра — полными и округлыми. Его руки скользнули ниже к ее белым ногам. Одна была босая, а другая все еще обтянута шелковым чулком. Он нежно ласкал ее, и девушка вздохнула.

Руки Пекоса медленно вернулись к ее талии. Он ласково приподнял ее.

— Прости, Бабетта, я…

Большие голубые глаза смотрели на него; маленькие теплые руки играли с волосками на его груди. Сияющие черные волосы Бабетты ниспадали вокруг ее очаровательного озадаченного личика.

— Что случилось? Со мной что-нибудь не так?

— Нет, Бабетта, — устало сказал Пекос, — это со мной что-то не так.

Через пять минут он, полностью одетый, расплатился с расстроенной красавицей и спустился вниз по лестнице. Выйдя наружу, торопливо пошел в свою гостиницу. Первые серые проблески рассвета стали видны за окном, когда он вновь разделся и лег в постель.

— Будь ты проклята, Ангел, — горько простонал он, и стал терпеливо ждать, когда придет желанный сон.