Бывший. Сжигая дотла (СИ)

Глава 10

Инга

— Инга, отнеси, пожалуйста, в деканат, — Георгиева кладет мне на стол документы.

— Срочно? — отрываюсь я от корректировок графика и смотрю на нее с надеждой.

Ненавижу заниматься вечно меняющимся расписанием, но вариантов немного. Лаборантка на одну четвертую ставки получает копейки за вал работы, зато за обучение платить меньше приходится. Цены конские. Специальность больно сладкая. Но один семестр я потяну, лучше поднапрячься, чем потерять несколько лет впустую.

Диплом я получу во чтобы то ни стало.

Еще три дня назад я рассчитывала зацепиться в бюро переводов, где я прохожу практику, не блестящее место, но сытное.

Но я снова пересеклась с Гореловым, и понимаю, что этот город не для меня.

Даже, если он и не станет преследовать меня, как обещал, все равно, постоянный риск его встретить меня нервирует. Не знаю, когда я стану настолько сильной, чтобы не реагировать на него.

— Да не то чтобы срочно… Но надо сегодня отнести.

— Тогда я прямо сейчас, а то вдруг они после обеда раньше уйдут, — тараторю, сгребая стопку под насмешливым взглядом Георгиевой.

— Ну беги, — незло усмехается она.

Татьяна Васильевна, завкафедрой, относится ко мне тепло. У нее внучке столько же сколько и мне, только она абсолютно холодна к иностранным языкам и предпочла осваивать медицинское поприще.

Разогнувшись, поспешно покидаю кафедру. Хоть немного размяться. Бумажки, конечно, помогают отвлечься от тяжелых мыслей, но я бы лучше поспала.

Со сном у меня последние три ночи совсем беда. М-да.

Снотворное, что ли, попробовать? Потому что каждый раз, стоит мне лечь в постель, оставив суету дня за порогом комнаты, я возвращаюсь в тот унизительный момент, когда Демон предлагает с ним переспать, а сердце трепыхается от того, как жгут его руки мою кожу воспоминаниями о наших сумасшедших ночах.

Сильнейшее напряжение, испытанное мною в «Эгоисте», эмоциональный накал должны были выжечь все во мне напрочь. А поди ж ты, до сих пор мучаюсь.

Не сплю, становлюсь рассеянной, допускаю ошибки в переводах, приходится переделывать. Я теперь по два раза проверяю. Из рук все валится.

Даже сейчас по сторонам не смотрю, и зря.

Уже в ста метрах от деканата впечатавшись на полном ходу в чье-то тело, я понимаю, кто это, еще до того, как поднимаю глаза, и слова извинения застревают у меня в горле.

Так пахнет только мое проклятье.

Неожиданно. У него растерянное лицо. И какое-то обиженное.

Но это выражение мгновенно исчезает, уступая место непроницаемой маске. Только в глазах загорается дьявольский порочный огонь.

— Инга, — тянет он, разглядывая меня однозначным образом.

— Так, значит? — сразу спрашиваю.

Ему нечего делать в Педе, выходит, он здесь из-за меня, и ничем хорошим мне это не грозит. Усилием воли заставляю себя не искать прежнего Диму в красивых бездушных чертах Демона. Нет там ничего. Пустота. Безнадега.

Он все еще удерживает меня за плечо, за которое перехватил, когда я в него врезалась. Мы слишком близко. Для всего. Между нами образуется магнитное поле. Я чувствую его физически, оно не дает ни отойти, ни приблизиться. Еще немного, и его можно будет увидеть.

В пустом коридоре во время пар, мы сходимся как Монтекки и Капулетти. Примирение невозможно. Вендетта до конца.

— Ты не рада меня видеть? — издевается Демон. — А недавно притащилась аж в сауну за мной.

Ненавижу. И его, и Рэма.

— Это ответный визит вежливости? Ты, наконец, нашел словарь и узнал, что означает это слово?

— Какие мы дерзкие… Не стоит нарываться, Инга. Наоборот, стоит быть поласковее, может, тогда я передумаю на твой счет, — Демон костяшками пальцев проводит по моей шее, указывая, какая именно ласка его интересует.

— А мне уже все равно, да убери ты свои лапы!

— Как мы заговорили, раньше тебя все устраивало, — криво усмехается он, но руку убирает в карман джинсов.

— И ты еще смеешь сравнивать? После всего? — вырывается у меня. — Я реально жду от тебя все, что угодно. Любую подлость, любую мерзость. Но не смей говорить про то, что было раньше! У тебя нет на это никакого права!

Я закипаю мгновенно, он не только все уничтожил, он еще и обесценивает. Мне больно от того, что для него все это было пустяком, игрой, но мазать в этой грязи и меня я больше не позволю.

Своими словами я, возможно, выдаю, что мне до сих пор не все равно, и не все для меня умерло. Но такое лицемерие запредельно.

Устраивало? Серьезно, блэт? Очень хочется сделать ему так же больно, как и он мне. Только это невозможно. Красивое тело, пластиковое сердце, бумажные чувства. Он — пустышка, но я слишком поздно это поняла.

— Послушай меня, — миндалевидные глаза сузились от ярости. — Чихать я хотел на то, как ты это видишь. Не тебе говорить о моих правах, — рубит он. — А я вижу так: в этом мире Инга Воловецкая должна страдать, и она будет это делать. Тебе все сошло с рук, и ты почувствовала себя безнаказанной.

— Безнаказанной? — у меня так сжимаются кулаки, что еще чуть-чуть и я проткну ладони ногтями. — У меня и так осталась всего одна подруга, мне плевать что ты еще выкинешь.

— Видишь, узнав твою натуру чуть получше, люди от тебя отворачиваются.

— А у тебя и вообще друзей нет, — высекаю и вижу, как дергается его щека. — Шайка прихлебателей, шалеющих от вседозволенности. Где же твой оруженосец, а? Как это он отпустил тебя ко мне без надзора? — я подхожу к окнам, выходящим во двор. Рэм курит у Демоновского порше. — Кто ж тебе спину прикроет? Такая опасная Инга Воловецкая рядом!

В конце коридора открывается дверь:

— Инга? Ты к нам?

— Лар, бегу, — отзываюсь я Ларисе нарочито бодрым тоном, и шиплю Демону разъяренной кошкой: — А ты можешь делать все, что хочешь. Мне и в голову не придет надеяться, что ты способен хоть на какие-то человеческие чувства.

И толкая его плечом, прохожу мимо. Ощущаю на себе жгущий спину взгляд, пока дверь деканата за мной не захлопывается.

— Ты чего как будто призрака увидела?

— Так и было, — Лариска права. Именно призрака я увидела.

— Ты про того парня? — просекает она. — Ну что? Всем бы такие являлись. Шикарный призрак с ролексами на руке и божественной задницей…

— Он сам — задница. Как ты ролексы-то разглядела, — ворчу я. У Лариски манечка по мальчикам. Особенно красивым и из обеспеченной семьи. В целом, ее мама так настраивает. Надо хорошо устроиться, иначе зачем учиться в ВУЗе? Она и в деканат подработать пошла не от нехватки денег, а чтоб выборка пошире была.

— У меня глаз наметан, — хихикает она. — Чего ты! Подумаешь, задница. Он такой… Влажный девичий сон! Понятно, знает себе цену. Познакомишь?

— Не думаю, что стоит, — обрываю я, а саму кипятком ошпаривает. Как можно ревновать его после всего? — Демон — плохая компания.

— Да ладно тебе… — разчаровано тянет Ларка. — Демон, прям веет плохишом… Познакомь!

Она даже не представляет насколько ее определение Горелова недотягивает до действительного положения дел. Он — монстр, чудовище, исчадье ада!

— Ларис, это плохой варик. Совсем плохой. У него есть один сносный друг, но, боюсь, и он скоро превратится в упыря, — вспоминаю Каримова. — Эта золотая молодежь и его доломает. Мой совет: не связывайся с такими, как Демон. Обходи за версту. Эти сказки про то как богатенький испорченный мальчик втрескался в девочку, исправился, бросил мир к ее ногам и перестал блядовать — полная чухня.

— Говоришь так, будто он тебя бросил, — фыркает Лара.

— Не меня, мою подругу, — выкручиваюсь я. Еще не хватало снисходительных взглядов от нее.

— Просто твоя подруга не потянула такого шикарного парня. Не знает к ним подхода. Тут нужно быть умнее…

— Ларис, дело твое, — у меня щемит в груди, я понимаю, что она будет пытаться. — Но без меня.

Лариска надувается.

А я думаю, что он, не задумываясь, ее трахнет, она хорошенькая и, собственно, в стиле всех его прошлых девиц. А потом Лариса, как все те девчонки, будет рыдать, бегать за ним, искать встреч, караулить на парковке в надежде, что он еще разок отымеет ее на заднем сиденье. Мы, конечно, сможем организовать клуб разбитых Гореловым сердец. Но…

Я даже думать не хочу, не могу представить даже на секунду, что у него кто-то есть. Меня начинает раздирать.

А у него есть. Совершенно точно.

Темперамент Демона требует ежедневного удовлетворения.

Поэтому все эти мои «не хочу, не могу» — просто страусиная позиция.

Хреновая, как ни посмотри. Я прятала голову в песок, и вот. Меня поимели. И выбросили.

— Ладно, — тянет Лариса и меняет тему. — В кафетерий пойдешь? Жрать холодные сосиски в тесте?

Фраза вроде бы нейтральная, но я чувствую, что между нами остается осадочек.

И он только усугубляется, когда в кафетерии я обнаруживаю глотающего кофе из розового бумажного стаканчика Демона.

Он оценивающе смотрит на нас, и Лариска расцветает: начинает вертеться, хихикать, запрокидывать голову, встряхивая волосами и стараясь встать повыгоднее. Демонстрирует себя по полной. Мне хочется ее придушить. Впервые, испытываю желание ухватить ее за длинные светлые патлы и стукнуть о витрину.

Замечаю заинтересованный взгляд Горелова на заботливо подставляемую к осмотру задницу и отворачиваюсь. Господи, мне до сих пор больно. Невыносимо. Когда эта все закончится для меня?

В общем, Лариску можно понять. Не знала бы, что Демон из себя представляет, могла бы сейчас тоже влюбиться с первого взгляда и растечься.

Порочная красота вкупе с проступающей безбашенностью, приправленная обаятельной улыбкой и наглостью… В нем действительно есть что-то демоническое. Наверное, бесы в его глазах.

Бросив пустой стаканчик в урну, Горелов выходит, подмигнув Лариске напоследок и заставив ее вспыхнут от удовольствия.

С его уходом Лара начинает вести себя почти нормально, только все время, вытягивая шею, смотрит в окно, где у тачки Демон курит и треплется с Рэмом.

Нет-нет, и он тоже кидает взгляды в окно кафетерия, и у меня застревает кусок в горле.

Хорошо, что для меня лекции уже кончились, и я появляюсь в универе всего два раза в неделю. И не буду видеть всего этого. Флирта, съема, слез и соплей потом.

О, как я ошибаюсь.