Царица барахолки или мой магический сэконд-хэнд

Банка радости и прочие простые вещи

Когда я подумала, что Горбун может читать мои мысли, меня чуть Кондратий не хватил. И даже не в том дело, что я думаю что-то особенно неприличное. Просто…

“Просто твои мысли – это все, что у тебя есть”, – закончил внутренний голос.

– Со стола хлам всякий убери, – не обратив на мои душевные терзания никакого внимания, начал распоряжаться Горбун. – Я нам тут с тобой пожрать сгоношил. Только ты не привыкай, я это в виде исключения. На рынок потом сама будешь ходить, поняла?

Горбун чуть суетливо хромал между стеллажами, указывая, что и куда убрать. И чем больше он говорил, тем легче становилось у меня на душе.

Не читает Горбун мысли.

И вообще не имеет никакого понятия, что я… гм… одаренная. Несколько раз назвал меня простушкой. Я в какой-то момент чуть было не сболтнула, что общалась с Мойдодыром-Горгоном. Но вовремя прикусила язычок.

Не знает – и хорошо. Меньше знает – крепче спит. Не очень понимаю, почему, но мне ужасно хотелось сохранить пока что в тайне от Горбуна то, что я знаю теперь чуть больше, чем когда он меня оставил.

“Чем, интересно, Горбун так доволен?” – думала я, освобождая стол. Уродливое лицо моего хозяина прямо-таки лучилось самодовольством и радостью. Он даже выглядеть стал менее зловеще, чем обычно.

– Значит так, Клепа, – Горбун с грохотом придвинул к столу табурет и принялся выкладывать их полотняной сумки свою “добычу”. Не дожидаясь, пока стол полностью освободится. У меня было желание просто снести все вещи кучей на пол. Тем более, что именно кучей они и были свалены.

Но делать я этого, конечно же, не стала. Взяла с ближайшей полки пустую коробку и принялась аккуратно все туда складывать.

– Значит так, Клепа, – повторил Горбун. – Работа наша с тобой состоит в следующем… – на столе появилось кольцо упитанной жирненькой колбасы, неровная коврига серого хлеба, пара луковиц, свёрток промасленной бумаги… – Раз в неделю, по вторникам, мы с тобой берём повозку и обходим наш участок. Собираем хлам и своим сюда.

– Так мы мусорщики? – уточнила я.

– Но-но! – Горбун поднял вверх узловатый палец. – Хлам и мусор – это совсем даже не одно и то же!

В моей голове мелькнула мысль насчёт сортов… эээ… продукта пищеварения. Но говорить не вслух я не стала. И так многовато болтаю лишнего, кажется.

– Мы привозим все сюда, сортируем на ветошь, хлам и барахло…

Я фыркнула, едва сдержав смешок.

– Это что ещё был за звук? – встрепенулся Горбун. – Ты что, чихаешь? Заболела?

Лицо его снова стало подозрительным, а из разных глаз снова как будто выскочили змейки.

– Нет-нет, – поспешно замотала головой я. – Хотела спросить, по каким критериям мы… эээ… сортируем хлам.

– Не твоя забота! – отрезал Горбун. – Твоя – выполнять мои указания! Сразу и без вопросов. Поняла?

– Поняла, – кивнула я, уложив в коробку последнюю из вещей со стола. Это оказалась потёртая бархатная жилетка с замысловатой вышивкой. Похожая на элемент костюма тореадора.

– Повтори! – требовательно воскликнул Горбун.

– Выполнять твои указания, – сказала я, едва заметно вздохнув.

Горбун пошарил рукой в сумке, проверяя, не осталось ли там ещё чего-нибудь. Потом вперёд в меня взгляд своих разного размера глаз.

– Ну и что ты стоишь столбом? – спросил он. – Хватай, что-нибудь, жри, и пойдем.

И чтобы показать мне пример, он отломил кусок колбасы и принялся с с энтузиазмом жевать.

Я нахмурились.

Ладно, один раз я могу схомячить хлеб с колбасой, похрустывая неизвестным шишковатым корнеплодом. Но все время так питаться…

– Кгхм, – я покашляла, привлекая внимание Горбуна, увлеченно жующего колбасу.

– Что?! – недобро прищурился он. – Ты не поняла моего указания?

– Поняла, – кивнула я, отщипнув от ковриги кусочек. – Но у меня есть… эээ… предложение.

Горбун приподнял одну бровь. Я сочла это знаком, что можно продолжать.

– Мистер… эээ… – он точно называл свое имя! И это было похоже на название какого-то пылесоса.

– Называй меня хозяин, – хмыкнул Горбун.

– Ладно, хозяин, – сказала я, и судя по недовольной гримасе на лице Горбуна, звучало это в моем исполнении довольно саркастично. – На одном из стеллажей я видела коробку с посудой. Может быть, вы позволите мне накрыть на стол, чтобы мы поели как приличные люди?

– А с чего ты взяла, Клепа, что мы с тобой приличные? – Горбун довольно жутко улыбнулся. Я поперхнулась, но взгляд выдержала, глаза не отвела.

Вот уж нет!

Знаю я этот прикол! Дашь слабину в таком вопросе с самого начала, и до конца времён будешь жрать из миски с пола, как собака.

– Ну раз тебе работы мало, валяй, мест на стол миски, – согласился Горбун. И продолжил жевать свой кусок колбасы.

Я перевела дух.

Маленькая победа.

И я мысленно положила маленький блестящий камешек в банку радости.

Очень такая штука меня выручила в тот период, когда с мужем только развелась. Я тогда сидела сычом, в слезах и соплях, а ко мне в гости заявилась Карина. Заклятая подруга, по-другому не скажешь. Она была прямо-таки до трясучки лёгкая. Жизнь вокруг могла рушиться и мчать под откос, а ей будто наплевать.

Но страшнее всего, конечно, были ее отношения с весом и возрастом.

“Что-то у меня жопа толстовата…” – говорила она. И за три месяца худела. А на вопрос всех подруг: “Как?! Поделись секретом?” бралась радостно рассказывать прописные истины насчёт “меньше жрать и больше двигаться”. А когда ей исполнилось сорок…

Ой, в общем, реально у всех есть такая подруга, которая бесит.

Но в тот момент я и ей была рада.

А она посмотрела на меня внимательно, пошла на кухню, некоторое время там чем-то звенела, потом вернулась обратно в гостиную и поставила передо мной литровую банку. В которой раньше было варенье вишневое. На донышке, банка месяц в холодильнике стояла. Карина ее ополоснула не особо тщательно. И не особо тщательно же вытерла.

– Вот, – сказала она. – Это твоя банка радости. И тебе за месяц нужно ее наполнить, поняла?

Схема предложенной Кариной игры была простая – происходит радостное для меня событие? Беру камешек, кидаю в банку.

В ход идут любые мелочи. Съела вкусную пироженку? Камешек. Проснулась и хорошей погоде обрадовалась? Камешек. Новость прикольную услышал? Камешек!

Ну и как-то с тех самых пор, когда попадаю во всякие неоднозначные обстоятельства, то обязательно вспоминаю про эту самую банку радости.

Я вытащила с полки ящик, полный керамических мисок, стаканов и кружек, и притащила все это богатство к столу. Я ещё когда мимоходом содержимое нашего склада осматривала… Хм, надо же! А ведь я уже всерьез считаю это место своим!

Как так?

Я же только что здесь оказалась, от силы несколько часов, если считать вместе с тем временем, когда я ехала, завернутая в ковер…

Вспомнила про ковер, и в голове сам собой возник образ шерифа.

И бабочки, вроде успокоившиеся, затрепетали крылышками с новой силой.

Очень вовремя я замечалась, ничего не скажешь! Сама вызывалась на стол накрыть, а вместо этого стою с тарелкой в руке и улыбаюсь глуповато.

И это не было художественным преувеличением. Я себя как раз в зеркале увидела.

“Так, соберись, Клеопатра!” – строго сказала я сама себе и принялась выставлять на стол посуду.

Ах, как же это все удивительно живописно смотрелось! Стол был старый, сколоченный из досок. Дерево потемнело от времени, но узор на нем смотрелся настолько так живописно, будто этот предмет мебели лучший дизайнер состаривал. Чтобы поставить в дорогущий и пафоснейший лофт.

А посуда! Она же все как с картинок в пинтересте! Керамические миски с грубоватым геометрическим узором из синих и шоколадных треугольников. Пузатая кружка с выдавленным незамысловатым узором. Плоская тарелка с аляповатым женским портретом…

Я раскладывала снедь по тарелочкам и мысленно представляла, какие прикольные фотографии можно было бы сделать.

Стоять у окна вот с этой кружкой и живописно так пить кофе…

Покрытая тёмно-синий, почти черной глазурью кружка в моих руках замерцала. И в голове раздался тихий шепот. Как будто детский.

Мне даже показалось, что я слова разобрала. Что-то вроде считалочки.

– Три кусочка карамели

Поделили два Емели

Первый взял себе один

А второй был его сын…

Я ойкнула, пальцы разжались, и кружка упала на пол.

– Вот ведь кулема криворукая! – тут же напустился на меня Горбун.

И тут произошло что-то странное.

Я на несколько секунд крепко зажмурилась. Как в детстве. Когда роняешь что-то, и перед тем как услышать звон разлетающихся осколков, мысленно шепчешь: “Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть эта дурацкая ваза не разобьётся!”

Только сейчас я подумала, что хоть бы эта чашка не разбилась, ведь я так и не успела попить из нее кофе!

И в тот момент, когда я крепко сцепила пальцы, то почувствовала, что мир как будто бы пошатнулся. И как будто чьи-то теплые и сильные руки накрыли мои дрожащие сцепленные пальцы. А по всей коже пробежалась щекочущие искорки.

– Вот так штука!! – воскликнул Горбун