Цена мира

Глава 1. О том, как кончилась война

Историческая встреча состоялась на окраине деревни Малые Камыши. В лучшие времена свои она насчитывала десять дворов, но сейчас половина домов лежала в руинах, их догоревшие остовы создавали гнетущее впечатление, а оставшиеся жители старались не показываться на глаза чужакам. Именно здесь заканчивалась освобожденная Асканией территория и начиналась территория, ради сохранения которой король Риардайн и заключил этот договор.

Договор, из-за которого они и находились здесь сейчас.

Бранд велел остановиться. Два десятка конных, его личное «копье», ждали позади, держа наизготовку копья, луки и ногайки. Его отборный отряд, закаленные в боях воины, каждый из которых прошел вместе с ним не одно сражение и не одну атаку.

Их не пугало даже то, что если придется сражаться, у противника будет двухкратное превосходство в живой силе.

Роскошная, отделанная золотом карета с гербом в виде коронованного зимородка остановилась в нескольких метрах. Большая часть сопровождающих осталась на месте; вперед выехал лишь один человек. Немолодой, седовласый рыцарь в багряно-красном сюрко поверх кольчуги, на гнедом коне, он неторопливо подъехал к тем, кто еще недавно могли быть его врагами.

— Приветствую благородных асканийцев, — склонил голову он, — Видят Шестеро и Седьмой, однажды мы вновь сойдемся на поле боя.

— Приветствую благородных данаанцев, — в тон ему ответил Бранд, — И видит великий Эормун, в тот день, когда это произойдет, вы падете от моего меча.

В этих словах не было угрозы. Лишь обещание.

По сигналу Бранда один из оруженосцев подал его собеседнику свиток, заверенный королевской печатью.

— С этого момента вы можете возвращаться домой, риир Брайан, — добавил Бранд, — Дальше охрана принцессы становится нашей заботой.

— При всем уважении к вам, сударь, — снова поклонился рыцарь, — У меня есть приказ моего короля. Я должен сопровождать Её Высочество до тех пор, пока она не предстанет перед женихом.

Подобный ответ вызвал ропот среди асканийцев. Несколько самых горячих даже взялись за оружие, только и ожидая команды проучить наглеца. Однако Бранд поднял руку, удерживая своих людей от необдуманных поступков.

— Повторяю, — терпеливо ответил он, — Это больше не ваша забота. Сегодня вы вошли на территорию Аскании. Здесь король Риардайн уже не правит.

Риир Брайан побелел от гнева.

— Думайте, что говорите. Иначе нам придется все-таки скрестить клинки.

Бранд примирительно поднял руки:

— Я лишь говорю правду, риир Брайан. Вы вошли на территорию нашей страны. Вошли не как завоеватель, а как гость. И должны соблюдать наши законы.

Несколько секунд старый рыцарь открывал и закрывал рот, подыскивая подходящий ответ, не роняющий его гордости, но при этом уместный в его положении. А затем вдруг неожиданно успокоился и резко сменил тему:

— Ваше лицо кажется мне неуловимо знакомым. Мы с вами не сталкивались на поле боя, но возможно, у вас есть родственники, которых я мог знать?

В этот момент Бранд почувствовал, будто его столкнули с лошади и вываляли в грязи. Захотелось захлопнуть забрало шлема, — но он понимал, что этим лишь признает поражение. Он мог лишь тихо порадовался, что на фамильной смуглой коже краска стыда не настолько заметна, как на бледных лицах чистокровных асканийцев.

— Мой отец служил при дворе короля Риардайна, — как мог спокойно ответил молодой рыцарь.

— Ах, ну конечно! — возрадовался Брайан, — Как я мог не узнать породу старика Майрина! У вас его скулы и нос.

Изящные, тонко вылепленные скулы и нос были предметом восхищения многих дам. Но сейчас Бранд был совсем не рад, что на них обратили внимание. Ладно хоть глаза ему достались матушкины — орехово-карие, теплые, ничего общего с холодной сталью отцовских глаз.

Ведь недаром говорят, что глаза — это зеркало души.

— Когда-то мы с ним сражались бок о бок, — продолжал тем временем старик, — Майрин был отважным и умелым воином. Примите мои соболезнования.

Бранд сообразил, что его поняли неправильно, и поспешил уточнить:

— Мой отец жив. Он отошел от дел, но живет в небольшом домике у южного побережья.

— Приношу извинения, — склонил голову старый рыцарь, — Вы сказали о нем в прошедшем времени, и я подумал не то.

— Извинения приняты, — прохладным тоном ответил Бранд.

Ибо слишком четко понял, что ошибка эта была более чем намеренной.

Риир Очищающего Бей’Брайан не мог не понимать, каково правоверному эормингу слышать напоминание о том, что он сын демонопоклонника.

— Вы можете следовать за нами, — уступил Бранд, — Но лишь до тех пор, пока вы и ваши люди следуете моим приказам и не создаете проблем. Помните, что война закончилась. И не разжигайте её снова.

— Данаанцы меньше всего хотят новой войны, — заверил риир Брайан.

И Бранд сделал вид, что ему поверил.

Во имя высокой дипломатии.

После утрясания и согласования некоторых моментов, связанных с предстоящим путешествием и организацией охраны, хеленд Ар’Бранд из Везира наконец предстал перед дверями кареты. Время было познакомиться с охраняемым объектом.

Эта перспектива вызывала у молодого рыцаря подсознательный трепет.

— Ваше Высочество, — позвал он, — Прошу вас, явите мне свой лик. Я прибыл по приказу Его Величества короля Аскании Бей’Этельберта Милосердного, чтобы позаботиться о вас в пути.

Какое-то время казалось, что его призыв останется без внимания. Однако затем окошко приоткрылось, и принцесса выглянула наружу. Бранд немедленно склонил голову:

— Госпожа моя, позвольте выразить восхищение вашей необычайной красотой!

Восхищение это было совершенно искренним: принцесса Вин’Линетта действительно была красива и утонченна, как ни одна женщина, какую он видел что в Аскании, что в Данаане, что в других странах. Лишь недавно достигла она времени расцвета своей юной женственности. Лицо её было округлым, улыбчивым, но немного стервозным. Темно-серые глаза оттенком напоминали пасмурное небо, а волосы… Бранд знал, что необычайно светлые, практически белые волосы — фамильная черта данаанского королевского дома, но никогда не мог представить, насколько величественно это выглядит вживую. Казалось, что сама природа короновала принцессу Линетту короной из белого золота. Через окно кареты сложно было четко оценить её рост, но Бранд не мог не отметить непередаваемое изящество её тела, а также… высокую, чувственную грудь, облегаемую легким шелковым платьем небесно-голубого цвета. С декольте, от которого молодой рыцарь поспешил отвести глаза, чувствуя, как приливает жар к его коже.

По меркам Аскании подобная одежда считалась крайне вызывающей.

Реакция асканийца не укрылась от девушки, судя по её насмешливой улыбке, а также сладкому голоску, которым она ответила:

— Что же, позволяю. Выражайте.

Вообще-то, Бранд привык к тому, что «позвольте выразить восхищение» — это само по себе исчерпывающее выражение восхищения. Но сориентировался он почти мгновенно, благо искусство изящной словесности было неотъемлемой частью воспитания дворянина.

— Ваши глаза подобны звездам, а ваш лик достоин кисти величайших художников, и сама Луна бледнеет перед ним…

— Я перестала слушать уже на звездах, — резко прервала его девушка.

«Подобные звездам» серые глаза смотрели на него серьезно и как-то печально. Комплиментов своей красоте принцесса явно не оценила.

— Поймите простую вещь, риир…

— Хеленд, — поправил Бранд, заменив данаанское обращение к рыцарю на принятое в эормингских орденах.

Хоть и не подобало перебивать даму, но не мог он позволить называть себя языческим титулом.

— Не вижу разницы, — мотнула головой Линетта, — Поймите простую вещь. Я — трофей. Трофей, что вы везете своему господину. Я согласилась на эту роль, но это не значит, что мне это нравится. И от ваших прекраснословий мне лишь еще горше на душе. Поэтому если вам есть что сказать мне действительно важного, скажите без долгих предисловий и упражнений в галлантности. Если же нет, то прошу оставить меня одну.

Рыцарь опустился на колени:

— Прошу простить меня, Ваше Высочество. Я проявил черствость и грубость.

— Рада, что вы это понимаете, — немножко теплее отметила принцесса.

Небрежным, привычным жестом урожденной аристократки она позволила ему подняться. Бранд же поспешил заявить:

— Я просто прошу вас, если есть что-то, что вам понадобится, сказать мне об этом. Может быть, ваше положение и таково, как вы говорите, но я сделаю все возможное, чтобы улучшить его.

— Я учту это, — заверила Линетта, — Но сейчас прошу оставить меня.

К вечеру отряд преодолел оккупированную зону и достиг замка Мозаль, первого из укреплений на землях Аскании. Имея при себе грамоту с печатью самого короля Бей’Этельберта, Бранд мог не сомневаться, что он и его спутники найдут в этом замке приют.

Тем не менее, в целях безопасности он не стал объявлять о личности своей прекрасной спутницы, заявив, что «миледи предпочитает сохранить инкогнито». Эдлинг Ар’Бардальф, правивший этим замком и прилегающими территориям, был героем войны. Его прапрапрадед был сожжен заживо во времена Правления Зверя, и потому для помнящего это потомка было бы мучительно принимать у себя члена правящей семьи данаанских язычников. Для всех было бы проще считать, что его гостья — просто знатная дама, которую верный слуга Его Величества сопровождает в столицу.

Линетта выслушала все эти соображения. Полностью согласилась с их разумностью.

И едва войдя в длинный зал замка Мозаль, с порога заявила:

— Извольте проявлять должное почтение, обращаясь к урожденной принцессе Данаанской!

Последовала немая сцена. Даже невозмутимые стражники в первый момент растерялись от такого поворота.

«Зверь, эта девчонка вгонит меня в могилу», — подумал Бранд, как бы невзначай вставая между принцессой и хозяином замка.

На несколько секунд встретились их взгляды. Эдлинг Бардальф был немного старше его, крупнее, но медлительнее; его лицо было обезображено ужасным шрамом, а кончик носа был обрублен, придавая высокомерный вид. Тонкие губы сжались в линию.

— Приношу извинения, Ваше Высочество, — сказал он, — Уверяю вас, вам будет выделена лучшая комната, какая только найдется в моем замке.

Бранд вздохнул с облегчением, но руку с рукояти меча убирать не спешил.

— В таком случае, выделите мне провожатого, — приказала (иначе не скажешь) Линетта, — И не беспокойте меня этой ночью. Если мне что-то понадобится, моя камеристка сообщит вам.

Посчитав, видимо, разговор оконченным, она развернулась на каблуках, взмахнув пышным подолом. Идея распоряжаться в чужом доме и командовать людьми, которые даже не были её подданными, похоже, казалась данаанской принцессе само собой разумеющейся. Бардальф на мгновение опешил, но почти сразу же справился с собой.

— Клейн, проводи Её Высочество в бывшие покои моей сестры, — распорядился он.

Когда сиятельная гостья покинула их, они с Брандом остались вдвоем, не считая прислуги и стражи, в длинном зале замка Мозаль. Отделанное дубом, это помещение не поражало роскошью и изяществом, но каждый его уголок наводил на мысли о славных битвах и пирах, достойных памяти Эормуна, сокрушившего самого Зверя.

— Приношу извинения за поведение своей подопечной, — первым нарушил молчание Бранд, поклонившись, как подобало кланяться перед вышестоящим.

Бардальф искоса и как показалось молодому рыцарю, с легкой иронией посмотрел на него:

— Разве вы несете ответственность за её действия, хеленд Бранд? Разве они в вашей власти? Разве можете вы запретить урожденной принцессе её грубое поведение?

— Не могу, — согласился он, — Но это не значит, что я не несу ответственности.

Он смотрел прямо и четко, будто ждал наказания и готов был его принять.

— Это похвально, — сдержанно ответил Бардальф, — Но не стоит терять чувство меры, хеленд Бранд. Это могут истолковать превратно. Особенно с вашей стороны.

Вновь воцарилось молчание.

— Вы ведь недавно были в столице, хеленд Бранд? — сменил тему хозяин замка, — Я не был там уже почти три года. Расскажите, пожалуйста, как обстоят дела при дворе.

Бранд поморщился:

— Никогда не любил, будучи в гостях, омрачать вечер жалобами на проблемы.

— Все так плохо?..

Он вздохнул:

— Чтобы дать вам понять ситуацию, последняя новость, которая обсуждалась при дворе, когда я уехал за принцессой. Кесер Ар’Ингвар Недостойный вызвал на поединок эдлинга Ар’Виртджорна из Тивона. В поединке оба бойца получили несмертельные раны, но тем же вечером эдлингу Виртджорну стало хуже, и два дня спустя он неожиданно скончался, как говорят, из-за яда на клинке. Поединок состоялся из-за леди Бей’Сины, супруги эдлинга, которую кесер приворожил своим колдовством и склонил к измене.

Эдлинг Бардальф досадливо сплюнул.

— Этот мерзавец! Это отродье Зверя давно пора было осадить и окоротить, пока он не навредил кому-то еще!

— Да кто ж это сделает? — Бранд всплеснул руками, но тут же вытянул их по швам, сдерживая привычку, унаследованную от отца.

Данаанцы никогда не были сдержаны в проявлении эмоций, но в Аскании слишком активная жестикуляция считалась поведением вульгарным и характерным для простонародья.

— Кесер находится в формальном родстве с королевской семьей, — с горечью в голосе напомнил Бранд, — И хоть нет в этом родстве правды, все равно это позволяет ему плевать свысока на законы, написанные для подданных короны. Он уважает лишь один закон: закон силы. А сила…

Он слегка замялся, ибо неприятно ему было о таком говорить, но все-таки признал:

— Я видел его в бою, эдлинг Бардальф. И со стыдом признаю, что боюсь момента, когда мы с ним столкнемся лицом к лицу. Я не знаю, что за демоны помогают ему, но они вселяют страх даже в меня.

— А что же сам король? — осведомился Бардальф, давая возможность не развивать болезненную тему, — Неужели Его Величество смотрит на это сквозь пальцы?

Бранд вздохнул:

— Его Величество слишком милосерден и сентиментален. Как бы ни пытались донести это до него, он не верит, что родня может угрожать ему. Поэтому кесер Ингвар чувствует себя безнаказанным и творит что хочет. Я боюсь… Я боюсь, что когда мы прибудем в столицу, и я уже не смогу защищать её, принцесса Вин’Линетта станет новой жертвой бесчинств этого чудовища.

Он колебался, стоит ли это говорить, но все-таки решил поделиться своими страхами.

— Вы так беспокоитесь за неё? — отметил хозяин замка. Отметил с каким-то каверзным оттенком в голосе.

— А вы нет? — осведомился молодой рыцарь, — Зная, какая страшная судьба может угрожать ей, неужели вы остаетесь беспристрастны?

— Беспристрастен? О, совсем нет. Если хотите знать моё мнение, хеленд Бранд, я думаю, что если принцесса Вин’Линетта станет жертвой безумств кесера… То это будет хорошим уроком для всего народа Данаана. Для всех язычников, не принимающих Эормуна и поклоняющихся Семерым. Для всех, кто пытается забыть и оправдать те ужасы, что творили прислужники Зверя во времена его Правления, и кто желает возвращения его к власти. Так пусть память к ним вернется! Пусть глядя на то, что сделает прислужник Зверя с их принцессой, они вспомнят то, через что прошли множество юных девушек столетия назад!

Бранд снова поморщился:

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Но все-таки…

— Все-таки она вам нравится, — безжалостно закончил за него Бардальф, — Вы знаете её меньше дня, но уже готовы защищать её.

— Долг рыцаря — защищать любую даму, которая в этом нуждается!

В этих словах, впервые за весь разговор, прозвучал жар убежденности. Принципов, за которые молодой рыцарь готов был стоять горой, даже если это будет значить скрестить клинки с опаснейшим человеком в стране.

Отметил это и хозяин замка:

— Возможно, вы в чем-то правы. Но возможно и такое, что это ваша кровь призывает защищать данаанскую королевскую семью.

— Я верен Его Величеству! — горячо возразил Бранд.

И осекся, видя насмешливую улыбку собеседника.

«Зверь побери, повелся на провокацию, как мальчишка…»

— Я ни в чем не обвиняю вас, друг мой. И не ставлю под сомнение вашу верность. Однако я прошу вас все-таки понимать ситуацию. Какой бы красоткой ни была принцесса Вин’Линетта, она наш враг. Язычница. Прислужница Зверя. И то, что сейчас война на время остановлена, ничего в этом кардинально не меняет. Однажды война разгорится вновь.

— Я понимаю, — кивнул юноша, — И все-таки у меня есть мой долг. Как рыцаря и как верного слуги Его Величества.

— В таком случае, исполняйте его. И постарайтесь не ошибиться. Не путайте долг с предательством.

Ответить на это что-нибудь достаточно остроумное Бранд не успел. В длинный зал без доклада вбежал молодой слуга, которого, как припомнил рыцарь, звали Клейном.

— Господин! Милорд!.. — он сбился с речи, пытаясь отдышаться. Дыхание его было сбито спешкой.

В одной мгновение взгляд хозяина замка стал холодным и властным.

— Что это значит? — спросил он, — Отдышись и рассказывай. Ты должен был проводить принцессу в её покои. И позаботиться обо всех её нуждах.

— Я так и сделал! — отчаянно возопил слуга, — Я отвел Её Высочество в бывшие покои вашей сестры. Привел их в порядок, как положено…

— Ну? — Бардальф угрожающе навис над слугой, — Дальше?

— Дальше Её Высочество пожелали принять ванну, — ответил Клейн.

Эдлинг тяжело вздохнул:

— И ты сказал ей спуститься к баням? Балда! Очевидно же, что принцесса не станет этого делать! Это же принцесса! Высочайшая гостья, какую когда-либо принимал этот замок! Ты должен был передать приказ принести бадью в её покои, а затем натаскать туда воды!

— Я так и сделал, — насупился слуга.

— Так и сделал, — передразнил хозяин замка, — Тогда почему ты сейчас здесь?!

Бранд счел за благо вмешаться.

— Подождите, эдлинг Бардальф, — попросил он, — Явно ведь что-то случилось, с чем простому слуге не справиться. Я прав?

Клейн несколько раз быстро кивнул.

— Так что произошло? — спросил Бардальф, — Рассказывай!

Слуга оглянулся на Бранда в поисках поддержки.

— И не смотри на моих гостей. Я твой господин. Если я решу выпороть тебя на конюшне, никто за тебя не вступится. Итак?!

— Я спустился вниз, — начал рассказывать Клейн, — Сказать, чтобы принесли бадью. Вернулся в покои. И обнаружил…

Он замялся.

— Что ты обнаружил? — начал терять терпение Бардальф, — Говори!

— Принцесса!

— Что случилось с принцессой?!

— Она пропала!