Цена мира

Глава 13. О прошлом и будущем

Изба-мазанка считалась крупной по деревенским меркам, но Ингвару, отличавшемуся высоким ростом, все равно пришлось пригибаться при входе. На секунду он остановился, давая глазам привыкнуть к смене освещения, но тут же посторонился, пропуская в помещение Линетту и Бардальфа.

Обстановка была минималистичной. Две комнаты, печка, стол, скамья и топчан в углу. Закрытые деревянные ставни. Несколько лучин едва разгоняли мрак, — или скорее держали отчаянную оборону, как последние солдаты разбитого войска.

Несмотря на это, можно было заметить, что владелец дома отнюдь не влачит жалкое существование. Глиняные стены были голыми, но почти не потрескались. Да и одежда хозяина была поношенной, но вполне добротной.

— Кто там еще? — гаркнул он из дальней комнаты, — Иду, чтоб вам пропасть!

Впрочем, он немедленно изменился в лице, увидев эдлинга и его гостей. Тяжело опершись на костыль, он склонился в глубоком поклоне.

— Простите меня, господин, я не узнал вас!

Это был сухощавый старик с острым, скуластым лицом и упрямо боровшимися за выживание остатками седых волос. На его правой руке недоставало двух пальцев, а левая нога практически не гнулась, из-за чего он не мог ходить быстро и с трудом ковылял, однако не жаловался.

— Поднимись! — приказал эдлинг.

После чего, обернувшись к своим гостям, сказал:

— Вот он, как я и говорил. Этот человек — отец Клейна.

Ингвар сделал шаг вперед, оглядывая потенциального свидетеля.

— Благодарю вас, эдлинг Бардальф, — не глядя на собеседника, сказал он, после чего обратился к простолюдину:

— Как твое имя?

— Бакли, господин кесер, — откликнулся старик.

Он говорил почтительно, но при этом с достоинством, что Ингвару, пожалуй, понравилось: среди простонародья такое редко встретишь.

А вот то, что он назвал его по титулу, хотя Бардальф его не представлял, — не особенно. Подозрительно это было.

— Ты знаешь меня? — приподнял бровь Ингвар.

— Вы едва ли меня помните, — откликнулся Бакли, — Но именно в день встречи с вами я стал таким, каков я сейчас.

Мысленно Ингвар вздохнул. Он действительно не помнил этого человека, но за свою недолгую жизнь участвовал во многих дуэлях, битвах и просто драках, так что не исключал, что мог действительно быть причастен к его ранам. А сейчас, когда ему нужна была информация, встреча с мстителем была крайне несвоевременна.

— Я не собираюсь драться с калекой, — с максимально возможным высокомерием сказал он, — К тому же я пришел по делу.

— Драться? — не понял старик, — Я хотел выразить вам свое почтение и благодарность. В тот день, когда проклятые данаанцы почти пробились в замок Мозаль, именно вы со своими черными всадниками прорвали кольцо осады. Все, кто стоял на стенах замка в тот день, обязаны вам своими жизнями.

Он вновь склонился в поясном поклоне.

Слышать подобную похвалу Ингвар не привык. Скорее напротив, на протяжении всей его жизни люди предпочитали не замечать его заслуг, — зато стоило ему сделать что-то не так, мигом видели в этом доказательство злокозненности его натуры. Чего уж греха таить, в первый момент, услышав слова старика, он почувствовал удовольствие.

В первый момент.

Потому что столь редко слышимая им похвала просто не могла не относиться к убийству данаанцев и при этом не звучать в присутствии данаанской принцессы!

Ингвар обернулся к Линетте и посмотрел ей в глаза. Казалось ему, что сейчас все то хрупкое доверие, что образовалось между ними в последнее время, порушится одним неосторожным напоминанием. На вид принцесса была спокойна.

Но что она чувствовала на самом деле?

— Я пришел сюда не из-за этого, — глухо сказал он, — Твой сын. Юный Клейн, служивший в замке Мозаль. Он ведь пропал недавно?

В мгновение ока в глазах старика появилась подозрительность, а в голосе осторожность.

— Да, — подтвердил он, — Говорят, что Клейн был замешан в каких-то преступлениях и сбежал от наказания. Но я не верю в это. Мой сын всегда был добрым юношей и мухи бы не обидел. Прошу вас, милорд, разберитесь в этом деле.

«Да, да, еще бы ты сказал что-то другое», — раздраженно подумал Ингвар.

На его памяти люди, слывшие «добрыми юношами, которые и мухи не обидят», охотнее всего присоединялись к травле тех, кого объявляли злодеем и врагом. С этой точки зрения мог без проблем юный Клейн присоединиться к заговору против принцессы «проклятых данаанцев».

Но прежде, чем он успел что-либо сказать, в разговор вмешалась Линетта:

— Я не сомневаюсь, что если Клейн и замешан в чем-то, то лишь потому что его втянули в это с помощью обмана и интриг. Я прошу рассказать все, что поможет выяснить истину, и обещаю, что мой муж будет справедлив и накажет истинного виновника.

Принцесса демонстративно прильнула к Ингвару, и почувствовав тепло её тела, он вмиг перестал раздражаться из-за того, что она обещает что-то от его имени.

— Я буду справедлив, — подтвердил он, — Но мне нужна информация. Скажи мне. В течение последней луны перед исчезновением твой сын говорил с кем-то из чужаков? С кем-то не из этой провинции?

Раньше встреча с демоном состояться никак не могла. Ингвар помнил, что на момент призыва колдун уже знал, что Линетта отправится в Асканию, и припас на её пути человека с реликварием. Брата он убедил в необходимости мирного договора лишь четыре недели назад, и почти половина этого времени ушла на переговоры с королем Риардайном. Саму переписку вел Этельберт, но Ингвару отводилась особая роль, — быстрыми неожиданными ударами демонского отряда он лишал противника иллюзий, что тому есть смысл продолжать борьбу.

Считая, что страх лучше смерти.

Была, конечно, вероятность, что колдун «на всякий случай» распределил реликварии по всем местам, где ему может когда-нибудь понадобиться демон. Но Ингвар находил это крайне маловероятным. Кровь девственницы — ресурс недешевый, а кристалл, не укрепленный демонской силой, чрезвычайно хрупок. Поэтому даже он никогда не делал много заготовок под реликварии «на всякий случай».

Поэтому кесер был уверен, что когда Клейн получил свой кристалл, колдун уже знал, что он будет с ним делать.

— Из чужаков? — не удержавшись, Бакли невесело хохотнул, — Мы люди маленькие, мой господин. Если кто-то приезжает в нашу провинцию, зачем ему общаться с такими, как мы?

— С тобой может быть, — подал голос Бардальф, — Но Клейн всегда занимался обустройством быта моих гостей. Если кто-то из тех, кто останавливался в моем замке, замышлял недоброе, то с Клейном он точно общался.

Ингвар немедленно развернулся к нему, досадуя, что этот дуболом не сказал об этом сразу.

— А теперь поподробнее, — кесер прищурился, как гончая, взявшая след, — Кто останавливался в вашем замке за последнюю луну?

— Принцесса Вин’Линетта, — сходу ответил Бардальф, — И вся объединенная армия королевства, включая вас, кесер.

— Это было почти полторы луны назад, — поморщился Ингвар, — А после? Когда в войне установилось затишье на время переговоров?

На этот раз эдлинг думал гораздо дольше. Ингвар уже решил было, что ничего от него не добьется, когда вдруг лицо посветлело:

— Эдлинг Бей’Вулфред. Он вел отряд в сто человек, не считая слуг и свиты, в освобожденный замок Кешел. Он был уверен, что Его Величество отдаст этот замок ему.

— …но брат побоялся усиления фракции вдовствующей королевы, — закончил за него Ингвар, — Поэтому отдал замок хеленду Ар’Седрику из фракции Первосвященника.

Бардальф тряхнул седой гривой:

— Мне неинтересны эти интриги, кесер Ар’Ингвар. Я знаю лишь, что услышав об этом, Вулфред развернул свой отряд на полпути и направился обратно в столицу.

Ингвар лишь пожал плечами. В то время в столице его не было: данаанские рииры оттеснили его в болота, где он пытался объяснить болотным комарам, что его кровь отравлена скверной Зверя, и пить её может быть вредно для здоровья и самой души.

Комары не верили.

— Так это может быть он? — нетерпеливо спросила Линетта, — Бей’Вулфред может быть тем, кто отправил ко мне демона-коршуна?

— Думайте что говорите! — возмутился Бардальф, — Бей’Вулфред — герой войны, и не данаанке…

— Это не может быть он, — перебил его Ингвар, — Вулфред молод, высок и статен. Но это не значит, что колдун не может скрываться среди его слуг. Я постараюсь выяснить это… Как только он вернется с гор.

Чем дольше он думал об этом, тем меньше казался ему шанс, что столь своевременная отправка главного подозреваемого на зачистку разбойных отрядов данаанцев была простым совпадением. Однако во время собрания малого тинга Вулфред не вызывался сам: его назначил на это задание Этельберт. Чем руководствовался брат?

А точнее, кто его надоумил?

Разговор с Бакли не дал почти ничего полезного, но все же навел на кое-какие мысли. Так что полным провалом это путешествие Ингвар не назвал бы.

Впрочем, он в принципе не мог назвать провалом путешествие с Линеттой.

Линетта… Она ведь так и не вспомнила его. Сейчас она постепенно к нему привыкала, привыкала к тому, кому была отдана в жены ради блага королевства. Ингвар старался дать ей время, надеясь, что постепенно она хотя бы приучится его не бояться.

Однако внутри него самого неукротимая буря чувств поднималась каждый раз, как он смотрел на неё. Говорят, что первая любовь всегда проходит. Что ею просто нужно переболеть в детстве, как ветрянкой.

Но он свою детскую влюбленность пронес через года. Наивное, детское чувство, зародившееся от страха и одиночества, под ударами Судьбы закалилось, подобно стали. Сколько лет прошло с тех пор? Десять, пятнадцать? Он не помнил точную дату: тогда он был слишком мал и плохо знал календарь, а подсказать ему было некому.

Но все же тот день он запомнил в мельчайших подробностях.

«Есть здесь кто-нибудь? Пожалуйста! Хоть кто-нибудь живой!»

Вот уже тринадцать часов он метался, ища выход. Метался по лабиринту без стен и дверей, по бескрайней пустоши Бездны. По пустоши, где оказался, убегая от пересудов, от людской молвы.

От всех тех, кто говорил, что это он убил своего двоюродного брата.

Лишь проклятые тени окружали его. Их беззвучный шепот, казалось, ввинчивался в мозг, минуя уши.

«Ты наш…»

«…от нашей крови…»

«…от нашего духа…»

«…от нашей воли…»

«Ты такой, как мы…»

«Проклятый…»

«…от рождения…»

«Прими это…»

«Прими свою судьбу…»

«И больше не будешь один…»

Сперва он бежал, но вскоре выбился из сил. К концу тринадцатого часа Ингвар не мог уже даже идти. В конечном счете он рухнул, где стоял. «Если вы хотите сожрать меня — давайте!» — крикнул он тогда.

Но этого не случилось.

Очнулся он от того, что в глаза ему били лучи рассветного солнца, — солнца, которого не было в Бездне. В спину больно врезались неровные камни, — камни, которых не было в Бездне. Над головой шуршали кроны деревьев, — деревьев, которых не было в Бездне.

А еще чего в Бездне быть никак не могло, так это лика, в первым момент показавшегося ему ангельским. Лишь впоследствии понял он, что это была девочка из плоти и крови. Но тогда игра света в белом золоте волос казалась ему священным сиянием.

Маленькая, младше его самого, одетая в пышное розовое платьице девочка увидела его лежащим в траве и без малейшего страха подбежала к нему.

«Не подходи!» — крикнул тогда Ингвар.

«Почему?» — ответила девочка.

«Я опасен», — признался он, — «Я Зло!»

Какие-то секунды девочка осмысливала сказанное. А затем вдруг спросила:

«А зачем тебе быть Злом?»

Здесь уже задумался Ингвар. Зачем? Над этим вопросом он никогда не думал. Да и как будто у него был выбор!

«Меня не спрашивали!» — выплеснул он горечь обиды, чувствуя, как к глазам поступают слезы.

Впервые за свою сознательную жизнь он позволил себе показать слезы посторонним.

«Для людей я буду Злом, что бы ни делал!»

И снова девочка задумалась над ответом. А потом улыбнулась какой-то лукавой улыбкой, не слишком вязавшейся с её возрастом:

«А почему бы тебе не быть добрым для себя?»

Ингвар тяжело вздохнул. В его голосе звучала лишь обреченность:

«Я проклят…»

Разговор прервали приближающиеся голоса.

«Ваше Высочество! Где вы?!»

Показавшаяся из-за каких-то декоративных растений, образовывавших садовый лабиринт, женщина средних лет в одеждах служанки сходу накинулась на «ангела» с упреками:

«Ваше Высочество, нельзя так убегать из-под надзора! Что скажет нам Его Величество, если с вами что-то случится?!»

Она осеклась, увидев Ингвара, и явно приготовилась закричать. Оглядываясь назад, он понимал, что видок у него был тот еще для дворцового сада: пусть и ребенок, но грязный, оборванный и главное — с синим отливом волос и жутким мерцанием глаз.

А девочка, казалось, не видела ничего страшного.

«Смотри, кормилица, кого я нашла!» — похвасталась она, — «Он говорит, что он проклят. Как сказочный принц! А правда, что проклятье может развеять поцелуй любви?»

Не дожидаясь ответа, она склонилась над Ингваром и не задумываясь поцеловала его в щеку. Он замер, ошарашенный. Сколько он помнил себя, не знал он ни поцелуя, ни объятия, ни иного проявления нежности. Кто станет целовать отродие Зверя? Казалось ему происходящее странным и ненормальным.

Но удивительно приятным.

А кормилица уже командовала понабежавшими слугами:

«Уведите Вин’Линетту! И позовите стражу: у нас тут посторонний на территории дворца!»

Только когда установили его личность, Ингвар узнал, что оказался в Данаане. К счастью, на тот момент отношения стран еще не дошли до грани войны, и отцу пришлось пойти лишь на небольшие уступки, чтобы недостойный сын не стал заложником в чужом королевстве. Едва его привезли обратно в Асканию, отец собственноручно отходил его кнутом за безрассудство, — и после этого вновь не вспоминал о нем почти до самой смерти.

Но Ингвар готов был терпеть такую порку каждый день, лишь бы хоть один раз снова увидеть лукавую улыбку принцессы.

— Ингвар! Ты идешь? — голос супруги вернул его в настоящее.

Линетта улыбалась почти так же, как тогда.

Почти пятнадцать лет назад.

— Иди вперед, — ответил кесер, — Мне нужно сказать пару слов эдлингу Бардальфу.

Когда началось «освобождение» Данаана, отец был еще жив. Ингвар тогда пытался встретиться с ним и отговорить его от войны… Но недостойному сыну не дали даже аудиенцию. А на следующий день в его поместье Голос Короля доставил предписание явиться на фронт конно, людно и оружно. В первом походе Ингвара сопровождали ополченцы с его лена.

В последующие он брал уже только демонов.

Он воевал — и он убивал. Ни разу Ингвар не показывал страха врагу. Но и теми чудовищами, какими описывали семибожников жрецы, он видеть их тоже не мог.

Слишком привык он быть чудовищем сам.

Сражаясь же бок о бок, он постепенно сближался со своим единокровным братом. С сыном женщины, на которой отец женился, едва окончился траур по его матери. С тем, кто был на год его младше, но все же наследовал трон вперед него.

Злые языки говорили, что в этой дружбе больше расчета, чем искренности, — и злые языки были правы. Когда отца не стало, Ингвар получил то, на что прежде не мог рассчитывать: доступ к уху правящего монарха. Четыре года он использовал открывшиеся возможности, чтобы постепенно добиться желаемого.

Мира между королевствами.

И девушки, что когда-то спасла его душу.

Однако разумеется, возвышение Ар’Ингвара Недостойного не осталось для многих незамеченным.

— Я не доверяю вам, — прямо сказал Бардальф, когда они остались одни, — Я мог бы прятаться за лицемерной улыбочкой, но я не стану этого делать, кесер Ингвар. Я знаю, что вы влияете на короля. И я понимаю также, что вам давно уж стало этого мало. Вы ищете возможность взойти на престол самому.

В ответ на это Ингвар лишь хмыкнул:

— Допустим. И что?

Эдлинг аж подкинулся:

— Вы признаете это?!

— Я сказал «допустим», — повторил кесер, — Я пытаюсь понять, на что вы рассчитываете, заговаривая об этом. Даже если я признаю все ваши обвинения, это будет мое слово против вашего. Раз уж я зерцало греха, отродие Зверя и новый Карактак, наивно будет считать, что я не смогу солгать, что не говорил ничего этого. Вы не находите?

Бардальф стиснул рукоять меча до побелевших костяшек пальцев.

— Тогда чего вы от меня хотите?

— Всего лишь прояснить один момент. Я понял, что вы заметили, как я смотрю на свою супругу. И я прекрасно понимаю, что у вас могла возникнуть мысль, что она — мое уязвимое место. Так вот… это действительно так.

Ингвар прищурился, с удовольствием отметив, что даже бывалого воина пробрал змеиный взгляд проклятых демонских глаз.

— Прекрасная Вин’Линетта — единственный источник света в моей черной душе. И вам НЕ ЗАХОЧЕТСЯ увидеть, что я могу сотворить, если этот свет когда-нибудь погаснет. От ваших рук или от чьих-то еще, последствия коснутся всех. Я понятно излагаю?

— Более чем, — твердо ответил Бардальф, — Вы можете не беспокоиться об этом, кесер. Когда мы столкнемся в бою, это будет честный бой. Я не стану прятаться за женщинами и детьми.

Ингвар лишь дернул плечом:

— За годы войны я видел не раз, как такие «благородные воины» насилуют и убивают, не разбирая солдат и беззащитных жителей. Благородство — это хорошо, но инстинкт самосохранения — более надежная ставка.

— Вы не доверяете чести, — откликнулся эдлинг, — Потому что у вас самого её нет и в помине. И из всех вещей это лучше всего доказывает, что нет в вас божественной крови Эормуна.

В ответ кесер тонко улыбнулся:

— Я никому не доверяю, эдлинг Бардальф. И вам тоже не советую.

Утомленная сегодняшним днем, Линетта откровенно клевала носом, и секунды подумав, Ингвар предложил посадить её впереди себя. Придерживая девушку за талию, он окружил их пылающей демонской силой, надежно оградившей её от холодного ветра небесных высей. В спокойствии и тепле принцесса быстро задремала.

Хотя такое положение изрядно отвлекало от слежения за дорогой, не сказать чтобы Ингвар был против.

Бережно обнимая Линетту, Ингвар одной рукой направлял демона-коня. В голове же его звучал один вопрос.

Что дальше?

Во время войны он почти не заглядывал дальше её окончания. Он мечтал добиться мира между королевствами. Он мечтал жениться на Линетте. И не задумывался толком, ни какой будет мирная жизнь, ни какой будет жизнь семейная. Чем ему заниматься, когда пойдут разговоры, что королевству уже не нужна контрмера к колдунам семибожников? Как сделать жену счастливой, если сам он никогда даже толком не жил?

Как сделать так, чтобы она не жалела об этом браке?

На этом фоне неведомому злодею, плетшему против них свои интриги, Ингвар был почти благодарен. Общая угроза помогла им хоть немного сблизиться.

Но это не значило, что он не был намерен защитить то, что они построили.

Большая часть асканийской знати делилась на три основные фракции, неустанно боровшиеся между собой за влияние на короля. Сильнейшей из трех считалась фракция вдовствующей королевы. Властная и волевая женщина, Вин’Эдита с детства подчинила себе своего сына. Даже если и мог он сомневаться в ее решениях за глаза, никогда не хватало ему решимости возразить ей в лицо. Во многом благодаря этому Этельберт с охотой принял предложение брата «отвоевать» у него брак с Линеттой.

Тихая и покорная Ханна подходила ему явно лучше, чем решительная данаанка.

Вторая фракция была сторонниками примата церковной власти над светской. Основанное обожествляемым героем Эормуном, королевство Аскании издавна уделяло много внимания вопросам религии. Каждый приличный эдлинг или кесер держал при себе духовника, наставлявшего его в вопросах заветов Эормуна. Эормун, а вовсе не король был первым, кому клялся в верности каждый хеленд, и потому можно было сказать, что даже военная мощь формально принадлежала Церкви. Однако некоторым этого было мало, и Ингвар знал, что многие церковники мечтают свести роль короля к чисто формальному утверждению их воли.

К счастью, пока что им недоставало для этого сил.

Третья фракция была наиболее отчаянными патриотами Аскании как государства…, а также должниками Торгового Альянса. Увы, старая военная знать зачастую была довольно невежественна в вопросах экономики. Вновь и вновь отрывая крестьян от сохи и вырывая ремесленников из мастерских, хеленды и эдлинги сводили на нет доходы своих владений. Постепенно они загоняли себя в долги и рано или поздно связывались с «благодетелем» с юга. Альянс действовал хитро: начинал он действительно с благодеяний. Затем следовали благодеяния, за которые подразумевалась маленькая ответная услуга.

А затем не успеешь оглянуться, и ты связан по рукам и ногам.

Сам Ингвар не принадлежал ни к какой фракции, — как и Этельберт. Братья старались держать в тайне свое сотрудничество, на публике поддерживая видимость соперничества. Ингвар давал понять, что желает получить то, что принадлежит ему по праву старшего. Этельберт намекал, что просто не знает, как ему избавиться от проклятого колдуна. Но между тем, когда баланс сил между фракциями нарушался, Этельберт осыпал милостями отстающих, а Ингвар наносил удар по тем, кто вырвался вперед.

Обеспечивая стабильность системы.

Однако нынешняя ситуация выходила за рамки борьбы фракций. Получается, что кто-то не просто не желал мира между королевствами, но и готов был ради своих целей убить данаанскую принцессу черным колдовством посреди территории Аскании. Подобного нельзя было спускать. Если окажется, что этот человек действовал не в одиночку, а с ведома своих собратьев по фракции…

Ингвар не собирался ограничиваться карой исполнителя.

А это означало большой риск конфронтации с самим королем. Бей’Вулфред, хоть и верующий эорминг, принадлежал не к «церковникам», а к людям вдовствующей королевы. Ингвар знал, что Вин’Эдита планировала просить назначить его защитником первенца Этельберта и Ханны, когда тот родится.

А еще он знал, что Этельберт никогда не позволит призвать к ответу свою мать.

Между тем, демон-конь приземлился во внутреннем дворе поместья. И хоть ступал он легче обычных коней, но когда копыта коснулись земли, Линетта тут же проснулась.

— Мы приехали? — сонно спросила она.

— Да, — Ингвар в ответ улыбнулся, — Не вставай. Я помогу.

Легко, как пушинку, он подхватил её на руки. Благо, проклятые тени, служившие в его доме, моментально почувствовали желание хозяина и во всю ширь распахнули двери.

Так что жуткая перспектива задеть головой девушки дверной косяк ему не грозила.

— С возвращением, господин, — приветствовал его демон-кот, — В ваше отсутствие к воротам поместья приходил эдлинг Эддиф. Он передавал послание от короля Этельберта с приглашением на грядущий бал во имя будущего мира и процветания. Выбросить его, как обычно?

— Да, — Ингвар кивнул, уже направляясь в восточное крыло, когда Линетта вдруг подала голос:

— Подожди.

Она взглянула на мужа, и сонливость куда-то пропала из её взгляда.

— Не надо выкидывать. Мы придем.