Черное-белые дни

Знакомься! Моя семья

Вечер продолжился песнями под гитару. Эрик играл, а Джулия пела. Потом они вместе пели, и Люси подала им хорошую идею записать дуэт. Это поддержали и остальные слушатели.

Провожая гостей, Джулия едва сдерживала слезы. Люси утешила ее тем, что отныне будет часто звонить и писать ей. Ведь взяла номер девушки.

Семейство Таунсендов вернулось в гостиную, еще немного послушало пение звезд и разбежалось по своим комнатам. А Джулия и Эрик остались наедине у шипящего камина.

— Расскажи мне о своей семье, — вдруг попросил он, отвлекаясь от игры на гитаре.

Джулия тоскливо глядела на огонь в камине.

— Она не такая, как твоя, — проговорила она.

— А какая?

— Зачем тебе? — вспылила ни с того ни с сего девушка, и Эрик, отложив гитару, приобнял ее за плечи, понимая, что у такой реакции есть особая причина.

— С моими ты уже знакома, а мне интересно хотя бы узнать о твоих! Думаю, съездить и познакомиться с ними нам в ближайшее время не удастся! — улыбнулся ей он, заметив, какими грустными стали ее наполняющиеся слезами глаза.

— Можешь познакомиться, — грустно усмехнулась Джули, сбегала наверх и вернулась с небольшой фотографией в руках.

Темная черно-белая карточка оказалась в ладони Эрика. На картинке замерло мгновение далекого прошлого и трое человек: мужчина, играющий на гитаре, и двое маленьких девочек. Одна не сводила глаз с отца, а вторая глядела, еще совсем маленькая, куда-то в сторону.

— Знакомься, это мой отец! — показала на мужчину Джулия. — Вот это. — Она ткнула пальцем в старшую девочку с двумя косичками. — Я. А рядом, Лиля, моя сестра.

— Лилия? — задумался Эрик. — Ты так назвала кулон, который я тебе подарил!

— Да, — ей было тяжело сдерживать грусть, поэтому Джули отвернулась. — Я всегда отвечала за нее. Меня это так злило! Я не могла нормально погулять с друзьями, потому что приходилось таскать за собой Лилю. Мы часто ругались. Она могла прийти, сломать мои игрушки, просто из вредности. Это я сейчас понимаю, что так она требовала моего внимания. Но… Как-то мы с ребятами заигрались, и я не заметила, как это чудное создание полезло за котенком под машину. Мужчины ремонтировали авто около гаражей, и мотор работал, а она, поймав кошку, осталась сидеть под машиной. Надышалась газов и… Когда выскочила мама позвать на обед… Мужики достали синее тело, вцепившееся в маленького котенка. Наверное, в тот день я умерла для мамы вместе с Лилей. Отец стал пить от горя. Он работал шахтером. Знаешь, до этого, чтобы с нашей семьей не случалось, он всегда улыбался и говорил, что пока мы вместе, все будет хорошо. А потом его завалило в шахте. Мама тогда уже не обращала на меня внимания. У нас так сложилось в стране, что люди чаще идут за помощью не к другим людям, а в ближайший магазин, за спиртным. Она тоже предпочла этот путь. Она считала меня виноватой во всем. Она говорила такие вещи!..

Джули заметно побледнела. Слезы уже подступали к глазам, и голос ее становился все тише, приобретая хрипоту. Эрик знал, что если он сейчас двинется к ней, она расплачется, сказав, что совсем этого не хотела. Ведь Джули всегда пытается казаться сильнее, чем есть на самом деле! Поэтому он молча ждал, когда она выговорится.

— Я старалась приходить домой как можно позже. Стояла на улице до 11–12 часов ночи, дожидаясь, когда она уснет. Прокрадывалась в квартиру, убирала бардак, который она устраивала, и шла спать. Утром все начиналось заново. — Джули поджала ноги под себя. — Год спустя она познакомилась с сектантами и вроде бы взялась за ум. Вернулась на работу, перестала пить, но все так же вела себя отстраненно. А когда мне было 14, в нашей жизни появился Борис. Сначала он вел себя вполне прилично. Но стоило матери уйти на работу, приходил в мою комнату и…

Эрик сжал кулаки. Он прекрасно представлял, чего мог хотеть от девочки-подростка мужчина, назвавший себя отчимом.

— Каждый раз мне удавалось сбежать, — слова принесли облегчение парню. — Но мама ничего не хотела слушать. Она называла все ложью и даже дала мне пощечину… Я ушла. Поселилась у бабушки. Она была старенькой, жила в своем доме. Я готовила, убирала и помогала ей с огородом. Параллельно заканчивала школу. Потом поступила в институт. На втором курсе не стало и бабушки. Так что, можно считать, что я…

Она иронично улыбнулась, но улыбка слетела с ее лица через секунду. Джули закрылась ладонями.

— Я одна!

Блайд притянул девушку к себе, обнял, привычно поцеловал в макушку.

— Нет! — успокаивая ее, он и сам перестал нервничать, ведь история украинки произвела на него жуткое впечатление. — Не одна. Я с тобой! И никуда пока не собираюсь.

— Не смей так говорить! — почему-то воспротивилась она. — Ты же не знаешь, что будет завтра!

— Знаю, — заявил парень. — Мы проснемся утром. Я скажу, что ты прекрасно выглядишь. И конечно, совру, потому что у тебя будут опухшие от слез глаза! Потом мы пойдем вместе умываться и чистить зубы. Пить чай.

— Дурак! — прижимаясь к парню, заявила Джулия.

— А ты, хочешь сказать, умнее?! — насмехался Эрик.

Весь этот разговор слышала Анна.

Миссис Блайд спустилась, чтобы принести мужу стакан воды, и к своему великому удивлению обнаружила лежащих в обнимку на диване сына и его подругу. Эрик не спал, он глядел на дремавшую на его плече девушку и думал о чем-то. Сын выглядел немного озабоченным проблемами. Мама принесла плед и набросила его на ребят.

— Спасибо! — шепотом поблагодарил сын, укрывая девушку.

В каждом его движении было столько заботы, что миссис Таунсенд не сдержала улыбки.

— Она для тебя особенная, да? — спросила она.

Эрик посмотрел на мать, потом перевел взгляд на Джулию, и ему не нужно было отвечать — одно легкое прикосновение к щеке девушки сказало больше, чем какие-то лживые слова!

Миссис Таунсенд вернулась в свою комнату, спокойная за сына, и уже чувствуя, что скоро приобретет еще одну дочь. Ну, может, и не очень скоро. «Эти мужчины, — немного раздраженно подумалось ей. — Вечно медлят в таких серьезных вопросах! Главное, чтобы он не упустил свой шанс! Эх, мальчик мой!»

Блайд долго не мог уснуть. Он любовался светом огня, играющим в рыжих волосах спящей девушки. В какой-то миг она открыла глаза, посмотрела на него сквозь пелену ночных грез, улыбнулась и придвинулась ближе. Эрик обнял ее, вслушиваясь в мерное дыхание, ставшее для него самой лучшей колыбельной, и уснул.