Чистосердечно привирая

Глава 4

Никакая я не подлиза! Подлизываться совершенно не в моём характере. Я всего лишь не разделяла всеобщей нелюбви к Бирнбауму. Ведь он был прав: «Анника» – это просто катастрофа. А кто из тех, кто участвовал в создании этой катастрофы, был готов услышать такое? Разумеется, никто. Я недавно работала в журнале, поэтому моя доля вины была относительно небольшой. Возможно, по этой причине я ничего не имела против Бирнбаума.

На его дружелюбное «Доброе утро!» все, кроме меня, отозвались невнятным бормотанием типа ворчливого «гммм». Только я громко и отчётливо ответила «Доброе утро» – неужели из-за этого меня надо сразу же зачислять в подлизы?

В ожидании Бирнбаума мы все сверхпунктуально разместились за овальным столом. Настроение было подавленное. Особенно у трёх наших «ископаемых» – по их лицам казалось, что им вот-вот предстоит страшный суд.

– Я слишком стар для этого, – сказал наш арт-директор Дитхельм Блюме, который никак не мог переварить бирнбаумову критику устаревшего дизайна. – И я не позволю какому-то недозрелому фрукту указывать мне, как работать! – Господин Блюме называл «недозрелыми фруктами» всех, кто был моложе пятидесяти. Что касается сравнения с фруктом, то он сам напоминал скорее то чёрное, сморщенное нечто, которое я на днях извлекла из нашего холодильника и которое, как считал Филипп, было когда-то морковкой.

– У этой молодёжи только одно на уме, – заявила наша фоторедакторша Флизнер. Тридцати-, самое большое тридцатипятилетний Бирнбаум годился ей в сыновья и, возможно, даже во внуки. Однако мы все были уверены, что Флизнер ни разу в жизни не сделала ничего такого, что могло бы привести к беременности. – «Секси, трэнди» – в наше время они уже не в состоянии найти слов на родном языке!

Наша редакторша текстов Изольда Кёниг прогнусавила:

– Если он мне запретит Пауле, я уволюсь! – Фрау Кёниг добилась у фрау Цимперих разрешения приводить на работу свою таксу, престарелого кобелька по имени Пауле, который обычно лежал под столом и тихонько сопел.

– Бирнбаум наверняка выгонит бедного маленького пёсика из редакции, – откликнулась Марианна, ведущая раздел «Актуальные репортажи» и являющаяся моей непосредственной начальницей. – Вот увидите, Пауле покажется ему недостаточно «секси и трэнди»!

Марианна, если хотела, умела быть откровенной подпевалой: ещё совсем недавно «бедный маленький пёсик» назывался у неё «проклятущей шавкой» – после того как он изгрыз её туфли от Прада. Отношения между тремя «ископаемыми», как мы называли Блюме, Флизнер и Кёниг, и остальной частью редакции были в основном напряжёнными, но антипатия к Бирнбауму объединила всех.

– Он сказал, что мой кофе пить невозможно, – присоединилась Карла к общему хору. – Можно подумать, что меня наняли варить тут кофе!

– А теперь он даже не соизволит прийти вовремя, – подала голос Анке Клостерманн (именуемая «Клостерфрау» – монашка), которая до сих пор занимала должность заместителя главного редактора, а также вела страничку о здоровье – двойной пост с высокой степенью ответственности. В данный момент Монашка переживала климакс и никак не могла определиться, к какому лагерю примкнуть – к «ископаемым» или к нам. Для надёжности она ворчала на всех.

Большие настенные часы показали ровно десять.

Я быстро огляделась и поняла, что никто, кроме Кордулы Рот из отдела «Косметика, фитнесс и диета», не придал своему лицу приветливого выражения. А Кордула была не в счёт, поскольку после перманентной татуировки на её губах играла перманентная улыбка. Причём она этого не заказывала: процесс о возмещении ущерба за причинённое телесное повреждение всё ещё шёл.

Прежде чем минутная стрелка перескочила на одну минуту одиннадцатого, появился Бирнбаум.

После обмена приветствиями – ну, вы помните – я: «Доброе утро», остальные: «гмммм», – он захотел узнать, что мы подготовили для мартовского номера «Анники».

– Представляя свои идеи и проекты, помните о нашем девизе: «Юная, модная, современная и сексуальная». Ах да, я всё ещё точно не знаю, с каким именем какое лицо связано, так что, пожалуйста, представьтесь ещё раз.

Первой выступила Монашка с её страничкой о здоровье. Обычно её никто не прерывал, и она из года в год беспрепятственно бубнила о межпозвоночных хрящах и профилактике остеопороза, но Бирнбаум положил этому конец. Он сразу отмёл репортаж о бессоннице, хотя Монашка всячески подчёркивала, что статья не касается проблем засыпания при старческой деменции. И очерк «О малом тазе» вызвал у него возражения. Оставался репортаж о противозачаточных пилюлях, которые одновременно помогали при прыщах, а также заметка о натуральных средствах для снятия болей при менструации. Монашка глядела мрачно.Тема малого таза явно запала ей в душу.

После неё Кордула из раздела косметики рассказала нам о полезных советах для тонких волос, о кремах с фруктовыми кислотами и о диете на яблочном уксусе, части 2 и 3, и все с нетерпением ожидали комментариев Бирнбаума.

Но он, очевидно, понял, что это темы вне возраста – он только кивнул, хотя и несколько разочарованно. Кордула улыбнулась – ну да она улыбалась постоянно.

За ней пришла очередь Штеффи, которая руководила отделом «Домашнее хозяйство и творчество» – руководила, правда, издалека. С начала беременности она резко отказалась заниматься приправами, жареным и пареным, а также – во всяком случае, теоретически – лаками, красками, клеем и замазкой. Тему готовки она полностью переложила на одну из сотрудниц, а что касается творчества, то творить можно и без красок с клеем. «Мы смастерим рождественскую деревушку для подоконника: вам нужны лобзик и необработанная сосна» или «Покончим с клейстером и обоями: стены в детской можно обтянуть материей!».

Штеффи, выпятив грудь, гордо назвала свою двойную фамилию и принялась в своей обычной манере безудержно расхваливать пасхальный набор из шести предметов, в который входили свалянные из войлока пасхальные яйца, подставка в форме курицы, а также скатерть, салфетки и подушки с куриными аппликациями и огромными сатиновыми бантами – всё это было изготовлено по её эскизам студентами пошивочного факультета местного народного университета.

Дураку понятно, что это было никому не интересно.

– И главное – всё выполнено в модных цветах этого сезона: лавандовом, малиновом и топлёного молока, – заключила она, гордо двигая по столу гнездо из войлочных яиц и сиреневых кур. – Разве не очаровательно? На пятницу мы заказали фотосессию в одном чудесном антикварном магазине. Ещё мы сфотографируем пасхальное меню с семью переменами блюд, все блюда с курятиной либо яйцами.

У Бирнбаума был такой вид, словно у него началась зубная боль. Вероятно, он прикидывал, достаточно ли Штеффины куры юны, модны и сексуальны для новой линии «Анники».

– Как очарова-а-ательно! – вскричал Лерой, руководитель нашего отдела моды, и захлопал при этом в ладоши. Он всегда вёл себя так, будто только что сбежал из какой-нибудь «Клетки для безумцев». – К тому же эта цветовая гамма великолепно соответствует нашему модному репортажу «Платья и блейзеры в красках весны».

– Когда, вы говорите, начинается ваш декретный отпуск? – спросил Бирнбаум у Штеффи.

– Я ничего такого не говорила, – ответила та обиженно. Она ожидала похвалы – фрау Цимперих всегда была в восторге от её поделок.

– Но вы же беременны? – уточнил Бирнбаум. – Или просто… хм… полноваты?

– Я бы сказала, и то, и другое, – злобно пробормотала Марианна, а у Штеффи, которая за последние восемь месяцев набрала примерно столько же, сколько весит слон, слёзы брызнули из глаз.

– В основном это отёки, – выдохнула она со всхлипом. – Я ничего не могу с этим поделать!

– Как вы сказали? Когда? – спросил Бирнбаум.

– Через две недели, – высморкалась Штеффи.

– Очень хорошо. – В Бирнбаумовом голосе прозвучали нотки облегчения. Более не беспокоясь о Штеффиных всхлипываниях, он повернулся к Сабине Херц, именуемой Сердечком, тоже беременной – правда, всего месяца три.

– А вы?

– Я ухожу только через пять месяцев, – ядовито сообщила Сердечко.

– Вы тоже беременны? – Бирнбаум потёр подбородок. Мне становилось его жаль. Сам того не подозревая, он попадал в одно осиное гнездо за другим. – Я хотел, собственно, услышать, какие у вас идеи по поводу нашего репортажа про любовь-онлайн.

– Ах вот что, – сказала Сердечко немного помягче. – Ну, я подумала, что мы можем описать историю женщины, которая услышала тиканье своих биологических часов.

Бирнбаум перестал тереть подбородок и застонал.

– Наверное, это та самая женщина, которая в недавнем номере «Анники» занималась проблемой выпадения позвоночного диска? Наша целевая группа, как вы знаете…

– Женщины могут довольно рано услышать тиканье своих биологических часов, – перебила его Сердечко, в глазах которой также заблестели слёзы. Это были наверняка те же гормоны, которые сделали из Штеффи ходячий фонтан. – Именно в наше время, когда большое значение придаётся семье, женщина чувствует сильное давление общества. Сейчас уже в двадцать лет женщине приходится оправдываться за то, что она одна.

Бирнбаум смотрел недоверчиво, но остальные согласно кивнули. К сожалению, в этом была доля истины.

– Ну хорошо, – нетерпеливо сказал Бирнбаум. – И что, по-вашему, сделала эта женщина, когда затикали её часы?

– Она разместила объявление в интернете, – ответила Сердечко. – На одном из этих сайтов знакомств, ну вы знаете, но сайт солидный. А потом она стала встречаться с мужчинами, откликнувшимися на это объявление. – Сердечко сделала сердитое лицо и продолжала: – И хотя она массу откликов забраковала в самом начале, но… Вы не поверите, сколько лысых, старых, жирных, мало зарабатывающих и вонючих мужиков считают возможным откликнуться на объявление образованной, красивой и стильной женщины!

– Почему же. Я верю тебе на слово. О-мер-зи-тель-но. – Лерой снова захлопал в ладоши, на сей раз от возмущения.

– И что ещё хуже, – продолжила Сердечко всё так же сердито, – каждый из этих немытых, недоделанных и безобразных типов уверен, что он может найти себе кого-нибудь и получше!

– Извините, что я вас снова прерываю, – сказал Бирнбаум. – Но здесь речь идёт о реальном случае или это гипотетическая история?

– Нет, это произошло на самом деле, – ответила Сердечко, глядя куда-то вдаль. – В прошлом году. Это было – противно. Обидно и унизительно. – Несколько мгновений она молчала, а затем, видимо, сообразила, где находится. – Это случилось с одной моей подругой, – пояснила она.

– С подругой. Разумеется, – повторил Бирнбаум. – И как развивалась дальше история вашей подруги?

– Ну, после того как она встретилась с более чем тридцатью мужчинами, она сдалась, – ответила Сердечко, в её глазах снова показались слёзы. Драматически понизив голос, она добавила: – Отказалась от всего, даже от идеи когда-либо иметь семью.

– А потом она спрыгнула с моста, – пессимистически предположила Карла.

– Хорошо бы, – пробормотала Марианна.

Сердечко затрясла головой.

– Нет, всё вышло гораздо лучше! После того как она отказалась от всех надежд, она смогла взглянуть на мир другими глазами – и даже влюбиться! Она вышла замуж за торговца деликатесами, у которого до этого несколько лет отоваривалась, и через шесть месяцев у них родится ребёнок!

– Ну слава Богу, – облегчённо сказала Карла. – А скажи, разве твой муж тоже не торгует деликатесами?

– Даже если так – это не того рода история, которую мы себе представляли, – сказал Бирнбаум.

– Я всё равно не знаю, захочет ли моя подруга, чтобы эта история появилась в прессе, – обиженно заметила Сердечко. – Кстати, в «Элле» или «Космополитан» я читала, что е-мейл уже неактуален, а актуальны смс.

– Мы здесь устанавливаем свои собственные тенденции, – ответил Бирнбаум. – Вы придумаете что-нибудь другое, хорошо? К завтрашнему совещанию. – Поскольку он повернулся к следующему, то не мог видеть злобных взглядов Сердечка.

Лерой сразу начал со хвалебных гимнов своим летним платьям и блейзерам, а Флизнер угрюмо раскладывала перед Бирнбаумом соответствующие фотографии. Они были сняты на Майорке, специально для «Анники» – модели на ножках-спичках под цветущим миндалём, с маленькими ягнятами на руках, на яхтовом причале или на безлюдных пляжах. Это был как раз тот сорт эксклюзивной продукции, который Бирнбаум вчера охарактеризовал как слишком дорогой и претенциозный для такого небольшого журнала, как «Анника».

– Всё смотрится очень богато, – высказался он на сей раз более дипломатично. – Но это скорее подходит какому-нибудь глянцевому журналу. Тем более что эти шмотки чересчур дороги для нашей целевой группы. Хочу напомнить: впредь мы должны экономить, и экономить очень много.

Мнение Бирнбаума о том, что его фотографии подходят для глянцевого журнала, примирило Лероя с необходимостью экономить. Он всегда понимал, что слишком хорош для «Анники». Вместо того чтобы, как обычно, мучить нас модными деталями, он вдруг разразился историей про одну свою подругу, которая тоже знакомилась через интернет с жирными, лысыми и совершенно неприемлемыми типами, о-мер-зи-тель-но. А затем она влюбилась в интеллигентные, чувствительные и отзывчивые электронные письма некого незнакомца, который производил совершенно иное впечатление. И посмотрите-ка, когда она встретилась в реальной жизни, то оказалось, что это не какой-нибудь наглый толстяк либо надутый лысый индюк.

Это была женщина.

– Вот дерьмо, – вырвалось у Карлы, но Лерой воскликнул:

– Совершенно нет! – и заплескал в ладоши. – Моя подруга так счастлива с этой женщиной. Во всех отношениях.

– Очень интересно. – Бирнбаум наморщил лоб. – Но я думаю, что и эта история не совсем подходит нашей целевой группе. – Он повернулся к Марианне. – Ну а вы?

– Я тоже считаю, что наших читателей не интересует подобная гомо-лесбийская чепуха. – Марианна выпрямилась на своём стуле и послала Лерою очаровательную улыбку. – Хотя лично я, естественно, ничего не имею против сексуальных меньшинств, Лерой. Кстати, меня зовут Марианна Шнайдер.

– Марианна Шнайдер, – повторил Бирнбаум. – Автор статьи «Покончим с террором свекрови! Двадцать ценных советов, как вам поставить старую каргу на место».

Марианна кивнула слегка неуверенно.

– «У вашего мужа есть другая?» – продолжал Бирнбаум. – «Двадцать советов, как его вернуть».

– Есть целая куча женатых и замужних, кому от шестнадцати до двадцати семи, – поспешила подчеркнуть Марианна. – Например, я в двадцать шесть была уже замужем.

И в тридцать развелась, добавила я про себя. Марианнин бывший муж продержался с ней на удивление долго.

– И когда появится на свет ваш малыш? – спросил Бирнбаум.

Мы все содрогнулись, прежде всего Марианна. По её уверениям, она ещё до двадцатилетнего возраста села на диету и так на ней до сих пор и сидела. Тем не менее она относилась именно к тем женщинам, которые целый день оглядывают себя и обязательно находят какое-нибудь жировое накопление. Вопрос Бирнбаума сразу же погрузил её в глубокий кризис.

– Как… почему вы подумали… – пролепетала она. В её глазах заблестели не слёзы, а чистая кровожадность, и я бы не удивилась, если бы она схватила сумочку и извлекла оттуда газовый баллончик, который носила с собой для самозащиты.

Бирнбаум, казалось, ничего не заметил.

– Это из-за вашей последней статьи «Заразна ли беременность? Двадцать известных женщин и их животы». – Он со вздохом огляделся. – Я только хотел пошутить.

Излишне говорить, что никто не засмеялся. Только Кордула из отдела косметики улыбалась, но об этом, как я уже упоминала, речь велась на процессе по возмещению ущерба.

– Ха-ха, – проворчала Марианна.

– Ваши предложения, – напомнил Бирнбаум.

Марианна снова собралась.

– Ну, я получила точно такой же опыт, как и Сердечко. Я имею ввиду, мои подруги получили тот же опыт, что и подруга Сердечка. Эти сайты знакомств такими на самом деле и бывают – ну, там можно встретить совершенно отвратительных типов. Я бы могла рассказать целую кучу ужасных историй, которые пережили мои подруги с толстыми, лысыми и наглыми мужиками. Но нам не нужны ужасные истории, верно? Поэтому я вчера набросала список интернет-адресов. Моя идея: составить своего рода инструкцию для поиска по сайтам знакомств и для свиданий вслепую – тем самым мы сможем уберечь наших читательниц от болезненного опыта.

– Понимаю, – одобрительно сказал Бирнбаум. – «Здесь вы встретите мужчину своей мечты: двадцать лучших адресов для горячего флирта». Или: «Как избежать разочарований: двадцать вопросов перед первым свиданием».

Марианна улыбнулась. Очевидно, она простила ему его «шутку» насчёт беременности.

– Совершенно верно. Мне нравится число 20. Оно стало чем-то вроде моего личного знака.

– Отлично, – сказал Бирнбаум и, не тратя дальнейших слов, повернулся ко мне. – Йоханна Рюбенштрунк, верно?

Как всегда после упоминания моей фамилии, Марианна громко хихикнула. Большинство людей находят мою фамилию несколько странной, но со временем к ней привыкают. Но не Марианна. Она всё время реагирует так, как будто слышит её впервые. Лично я ничего не имею против своей фамилии – в отличие от моих сестёр. Верена так и не простила нашему отчиму, что он при удочерении навязал нам своё имя, а Тони быстренько выскочила замуж. Ни минуты не колеблясь, она взяла себе фамилию Кноблох, хотя я считала, что она сменила шило на мыло.

Почему Бирнбаум выделил именно мою персону? Наверное, из-за комбинации странной фамилии, рыжих волос и попы размером с комбайн. Ни с чем не спутаешь.

Я смотрела выжидающе. Что сейчас последует? Шуточка по поводу моей фамилии, моих волос или того и другого? А может быть, вопрос, беременна ли я или просто «полновата»?

Но Бирнбауму меня удивил.

– Я читал ваши колонки, Йоханна Рюбенштрунк, – сказал он (а Марианна опять хихикнула). – Вы остроумны. Особенно мне понравилось про мужчин и транспорт. И про воскресные кухонные баталии у родителей.

Я ничего не могла поделать, я очень обрадовалась его похвале. Возможно, что тут я улыбнулась, но уж, конечно, не так, как расписывала Карла – будто мне мёдом намазано. Бирнбаум не мог быть таким уж плохим, раз ему понравились мои колонки.

Понятным образом польщённая, я представила свою идею по поводу любовной истории в интернете.

– Мы бы могли что-нибудь написать о случайных знакомствах в чате. Я имею ввиду, сайт знакомств и флирт-комната – это всё хорошо, но туда идут с определённой целью, верно? И, собственно говоря, это не так уж романтично – отчаянно рыскающие типы, которые рекламируют себя и кого-нибудь выискивают…

– Хммм, – потянул Бирнбаум.

– Хм-хм, – потянула Марианна.

– Однако если двое людей встречаются там в совершенно ином контексте, тогда получается как в реальной жизни, и это намного оригинальнее, – старательно продолжала я. – Я имею ввиду, тут то же самое отличие, как между подцепить кого-нибудь на дискотеке или случайно – э-э-э – задеть машиной его кошку.

– Да, что-то в этом есть, – сказал Бирнбаум, а Марианна, старая кошко- и собаконенавистница, добавила:

– Этот фокус с кошкой надо будет как-нибудь испробовать.

– Поэтому я хочу написать о женщине, встретившей мужчину своей мечты в тест-чате, – продолжала я.

– Тест-чат? – протянул Бирнбаум.

– Да, такие действительно есть, – заверила я его. – Там можно потренироваться, как чатиться. В любом случае полезные знания. И можно, так сказать, тестовым образом пофлиртовать. Я считаю, что это оригинальное место для знакомства.

– Действительно, – сказал Бирнбаум. – И вы там с кем-нибудь познакомились?

– Да, – сказала я. – Я хочу сказать, нет. Но моя подру… э-э-э… сестра познакомилась. Она флиртовала в одном тест-чате. Я думаю, может получиться забавная история. С заголовком: «Это должен был быть всего лишь тест…».

– Вашей подруги, – сказал Бирнбаум.

– Сестры, – поправила я его.

Бирнбаум, наморщив лоб, некоторое время смотрел на меня.

– Ну, это не законченная история, – сказал он наконец. – И что было дальше?

– Они договорились на следующий вечер, в том же месте, в тот же час.

– А потом?

А потом? Как я могла это знать? Мне стало как-то не по себе под испытывающим взглядом Бирнбаума. Очевидно, он исходил из того, что история ещё не закончена.

– И тогда они обменялись адресами своей электронной почты, – запинаясь, начала импровизировать я. – А потом – э-э-э – после нескольких писем, в которых они поведали друг другу свои самые интимные секреты и поняли, что у них много общего, они встретились в реальной жизни. В кафе.

– И тогда оказалось, что он жирный, маленький, лысый и с огромными ушами? – насмешливо спросил Бирнбаум.

– Это не та сестра, у которой куча детей? – спросила Карла.

Я сделала вид, что не слышу.

– Нет, всё было гораздо романтичнее, – торопливо сказала я. – Они договорились об опознавательном знаке, что-то неброское, но то, что ни с чем не спутаешь. Одна… э-э-э… книга… э-э-э… определённая, которая им обоим нравилась, и… э-э-э… моя сестра сидела в кафе с книгой на столе, она специально сделала причёску и даже одолжила денег, чтобы купить себе сногсшибательное платье, но Бо-… в смысле, короче говоря, этот тип не пришёл.

– Нет? – Бирнбаум выглядел разочарованным.

– Как-то это мне знакомо, – пробормотала Марианна.

– Да, точно как в «Вам письмо», – сказал Лерой, хлопая в ладоши. – Бедная Мег Райан сидит в кафе и ждёт…

О ужас, он был прав. Я почувствовала приступ лёгкой паники.

– Э-э-э… Так и было на самом деле, – сказала я. – Даже если я не видела фильма. Ну, во всяком случае моя сестра была абсолютно разочарована, поэтому после часа ожидания она позволила двум мужчинам с соседнего столика пригласить себя за их столик на бокал вина. Они весь вечер мило флиртовали и чудесно провели время. В конце концов оказалось, что один из этих мужчин был как раз Бо-… э-э-э… Боб, тот тип из тест-чата. Просто перед самой встречей он жутко испугался, что моя сестра окажется колодой весом в сто пятьдесят килограммов и прыщами с дерматитом. Поэтому он пришёл в кафе без книги, зато с другом – чтобы сначала на неё посмотреть.

– Разве это тоже не из фильма? – спросила Марианна, а Лерой захлопал в ладоши и сказал:

– Вот озорник! Но спорим, твоя сестра ему простила, да?

– Не совсем, – ответила я, лихорадочно стараясь что-нибудь придумать. – Она… э-э-э… влюбилась в его друга.

– Боб – дурацкое имя, – высказалась Карла.

– Зло должно быть наказано, – объявила Марианна. – Хотя он мог вытащить книгу, как только понял, что твоя сестра никакая не стопятидесятикилограммовая колода, как ты думаешь?

Я сделала вид, что не слышу, и торжественно объявила свой хэппи-энд:

– Сейчас они женаты, и у них трое детей!

– Совсем не плохая история, – сказал Бирнбаум. – Но всё немного оригинальнее, да, Йоханна? – он подмигнул мне, словно наверняка знал, что моя история высосана из пальца. Или ему что-то попало в глаз.

Тем не менее я с облегчением подмигнула ему в ответ и сказала:

– Да, посмотрим, что тут можно сделать. – Да здравствует свободная журналистика!

– «Посмотрим, что тут можно сделать!» – беззвучно передразнила меня Карла и попыталась пантомимически изобразить подлизу. Вслух же она произнесла: – Ты попала в мой список, Брюква.

Бирнбаум повернулся к ней.

– Вы фрау Лаутенбахер, верно? Секретарша.

– Именно она, – с вызовом ответила Карла. – Которая варит такой плохой кофе.

– Я не хотел бы задеть вас, но что вы, собственно, делаете на редакционном совещании?

– Естественно, веду протокол, – ответила Карла, быстренько прикрыв рукой загогулины, сердечки и черепа, которые она до сих пор чертила. – Фрау Цимперих придавала большое значение моему присутствию.

– А я нет, – сказал Бирнбаум. – Вести протокол совершенно излишне. Я думаю, у вас достаточно дел в секретариате.

Вот так и получилось, что Карла оскорблённо вернулась в своё бюро и поставила Бирнбаума в самый верх своего списка ненависти, а меня – в свой новый список подлиз. Она пропустила, как Бирнбаум разошёлся во мнении с художественным директором Блюме по поводу новых мещанских обложек, и не была свидетельницей того, как Бирнбаум посреди диспута обнаружил под столом старенького, тяжело дышащего Пауле.

– И кто это у нас? – только и спросил он. – Автор странички полезных советов? Меня здесь, честно говоря, уже ничто не удивляет.