Что на ужин? Развод. Супер! (СИ)

Глава 31. Двойное дно

(Артем)

Меня просто трясет! Как в дебильном сериале: батя слился, мать в шоке, развод — ну, вообще клише! Только я тут, типа, массовка, а не главный герой, вот что больше всего бесит. Злость кипит, аж нутро жжет. Батя разрушил мамин мир, всю нашу семью в труху. Как он мог так тупо врать? Все эти его отмазки про "командировки", звонки втихаря… А мать верила каждому слову, ждала, как собака Хатико.

С появлением Марка вообще все перевернулось, как будто песочные часы тряхнули. Сначала я дико ревновал, видел в нем типа замену бате, наглого чувака. Но потом я врубился, как он смотрит на маму. У него в глазах — нежность, в каждом движении — забота. Он не как батя, этот лицемер хренов. Марк — настоящий. И он не пытается меня строить, учить жизни, просто рядом, когда надо.

Летом работать у него в фирме — это вообще космос. Свои бабки — это такой кайф, такая свобода! Больше не надо клянчить у мамы на новую игрушку или модные кроссы. Теперь я могу нормально тусоваться с пацанами, не чувствуя себя лохом. И еще… Марк, как будто крутой сенсей, делится со мной темами, но не лезет в душу. Всегда готов выслушать и помочь, если я сам попрошу.

А Ева… О, Ева — это вообще отдельная песня. Обычно я девчонок клею на раз-два. У меня язык подвешен, как у бати. Но с Евой… Я как будто тупею, язык к горлу прилипает. Потом, конечно, прорывает, но как-то грубо, как будто в маске прячусь… Она такая… реальная. Не пытается казаться крутой или модной. У нее свои приколы, свое мнение. Мне просто нравится молчать рядом с ней. И меня дико бесит моя тупость, этот идиотский страх показаться перед ней полным кретином. А еще эта фигня в голове, что мы вдруг станем братом и сестрой! Бред какой-то, глюк. Марк, конечно, сказал, что на наши отношения это никак не повлияет, если все серьезно, но эта мысль, как заноза, не дает покоя.

Сегодня после школы сразу на жесткую тренировку по футболу. Надо выпустить пар. Ева опять слиняла в свою любимую фотостудию, где она, кажется, живет. Мама так подсадила ее на эту тему с фотографиями, что Ева теперь ее личный фотограф, и еще за это бабки получает! Вот это я понимаю, круто! Иду по улице, весь в своих мыслях, перевариваю все это дерьмо. До дома Марка — два шага, теперь так удобно добираться. Больше не надо ждать маму, толкаться в автобусе как селедка в бочке.

И тут… Я вижу батю. Он стоит возле нашего… блин, нашего дома. Вот черт! Мы так давно не виделись, только по телефону перекидывались парой дежурных фраз. И каждый раз разговор какой-то натянутый, фальшивый. А тут он стоит, лыбится, как будто ничего и не было.

Он подходит ко мне, обнимает. Я весь напрягаюсь, как струна. Он вроде бы родной, но в то же время — чужой, как будто вообще его не знаю.

— Артем! Сынок! Как я рад тебя видеть! — говорит он и хлопает меня по плечу, типа дружески.

Я молчу, как рыба об лед. Не знаю, что ему сказать, какие слова подобрать.

— Как дела? Как учеба? — спрашивает он, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Нормально, — бурчу я и отворачиваюсь.

Он вздыхает, как будто не знает, с чего начать разговор.

— Слушай, Артем, я тут… хотел с тобой поговорить, — говорит он, понизив голос, как будто заговорщик. — По поводу… Марка.

Вот оно. Началось.

— Что ты хотел сказать? — спрашиваю я, стараясь держать себя в руках, хотя внутри все кипит.

— Артем, ты же не дурак. Ты все видишь, все понимаешь. Этот Марк… он не тот, за кого себя выдает. Он просто хочет использовать твою маму. Он вешает ей лапшу на уши, рассказывает сказки про любовь, а на самом деле…

— Хватит, — перебиваю я его, не хочу слушать эту чушь. — Не хочу это слушать. Марк — нормальный мужик. Он заботится о маме. И обо мне тоже.

— Заботится? Да он просто играет! Манипулирует вами, — орет батя, повышая голос. — Он хочет втереться в доверие, ради своей выгоды! Я таких знаю, поверь мне, сынок! Подумай своей головой!

Я сжимаю кулаки, чувствую, как злость закипает. Мне противно слушать эту хрень. Я знаю Марка. Он не такой. Или… я ошибаюсь?

— Ты не прав, — говорю я, стараясь говорить спокойно, но голос дрожит. — Марк — не такой.

— Артем, послушай меня! — продолжает батя, не унимаясь. — Я хочу помириться с мамой. Я хочу вернуть нашу семью. Я понял, что был не прав. Я хочу все исправить, начать все сначала.

Он смотрит на меня с таким жалобным видом, как будто я — его последняя надежда, спасательный круг в этом дерьме.

— Помоги мне, Артем, — говорит он, умоляющим голосом. — Скоро твой день рождения. Давай отметим его вместе. Ты, я и мама. Как раньше. Сходим куда-нибудь. В парк, в кино…

Я теряюсь, не знаю, что ответить, какие слова подобрать. Мама не захочет его видеть, да и я… Мы же с Марком собирались на выставку геймеров, ждали этого события как не знаю что.

— Прости, пап, — говорю я, отворачиваясь в сторону. — У меня уже другие планы. Марк везет нас на выставку… И… прости.

Я хочу уйти, закончить этот хренов разговор, но он хватает меня за руку, как будто боится, что я сейчас исчезну.

— Артем, подожди! Подумай! Это же твой день рождения!

— Прости, пап, — повторяю я и резко вырываю руку.

Я убегаю, не оглядываясь. Мне надо побыть одному, все обдумать, расставить по полочкам. Все это слишком сложно, слишком запутано.

Я врываюсь в дом. Мама сидит на диване, что-то читает. Она поднимает на меня глаза.

— Что случилось, Артем? Ты какой-то взвинченный.

Я тяжело дышу, пытаюсь отдышаться, прийти в себя. Не могу сразу ответить, подобрать слова.

— Я… я видел отца, — выдыхаю я.

Мама вздрагивает. Ее лицо сразу становится серьезным, напряженным.

— И что он хотел? Зачем он пришел?

Я сажусь рядом с ней, чувствую, что мне нужна ее поддержка. Начинаю рассказывать обо всем: о встрече с отцом, о его брехне про Марка, о его лицемерном предложении отметить день рождения вместе, как в старые добрые времена.

Мама слушает молча, нахмурив брови, не перебивая ни словом. Я вижу, как в ее глазах загорается злость, как в них плещется боль.

— Ненавижу его, — шепчет она. — Зачем он опять лезет в нашу жизнь, зачем ворошит прошлое?

— Мам, все нормально. Я не поверил ни одному слову. Я знаю, что Марк — хороший мужик, и я ему доверяю.

Я хочу еще что-то сказать, поддержать ее, но тут в дверях появляется Марк. Он стоит, прислонившись к косяку, и смотрит на нас. У него такой взгляд… сосредоточенный, решительный, как будто он готов к войне. Он все слышал.