Что слаще свободы?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Ты специально учился так вести себя или это природный дар?

Джарет был в ярости, и Джонатан знал сам, что его холодность и отстраненность больно ранили Гейл, – он видел это по выражению ее глаз, когда она прощалась с хозяевами дома. Но признаться в своих истинных чувствах к девушке было выше его сил, поэтому Хантер невольно прикрывал свою боль и переживания грубостью. Теперь Джонатан, как упрямый ребенок, продолжал раздраженно отбиваться от нападок брата.

– Брал уроки у тебя! – нервно выпалил он.

– Ах, вот как, – Джарет поджал губы. – Забавно! Я-то полагал, что ты раскаиваешься в содеянном!

В этот момент Абби вбежала в комнату как разъяренная тигрица.

– Добился своего? – Чудесные фиалковые глаза метали в Джонатана молнии.

Глядя на разгневанную свояченицу, Джонатан вдруг подумал, что Конор родился ведь всего неделю назад, а значит, именно за эти семь дней Гейл Ройал удалось не только ворваться в его жизнь, но и перевернуть в ней все вверх дном. Хантер почти застонал от воспоминаний, от невыносимого желания вновь ощутить Гейл рядом с собой, от своего вечного страха, что девушка может стать чем-то серьезным в его жизни. А ведь было время, когда Джонатан и понятия не имел, что такое любовные муки.

– Знаешь, Абби, сдается мне, что моему братишке сейчас и самому ужасно плохо, – пристально посмотрев на Джонатана, сказал старший Хантер, затем обнял и нежно прижал жену к себе.

– Очень может быть, но Джонатан вовсе не выглядит пристыженным или смущенным, а следовало бы! – Абби была все еще ужасно сердита. – Послушай, дорогой мой, – обратилась она к свояку. – Гейл была нашей гостьей, мы прекрасно проводили вместе вечер до того самого момента, как явился ты…

– Боюсь, что ты преувеличиваешь, дорогая, – мягко остановил жену Джарет. – Думаю, Гейл просто умело скрывала свои чувства, маскируя их весельем. Ей удалось убедить нас, что у нее все в порядке и она совершенно довольна своей жизнью. Поэтому нам всем было хорошо и радостно вместе.

– И по какой же причине мисс Ройал взгрустнулось? – съязвил Джонатан.

– Загляни в свою душу, Джон. Полагаю, там ты и найдешь ответы на все вопросы. В том числе, например, на такой: куда подевался наш мистер Очарование?

Джонатан последовал совету брата, но на самом дне души нашел лишь бесконечную усталость – явный результат бессонных ночей. Джарет хмыкнул.

– А я-то думал, что у него отпуск, и причем бессрочный. Сдается мне, что нехорошо ему так долго отсутствовать, пора и вернуться.

Джонатан удобнее устроился в широком кресле, опустил голову, прикрыл глаза.

– Я знаю, о чем ты толкуешь, Джарет, – серьезно сказал он. – Я допустил ошибку. Гейл просто женщина не моего типа.

– Послушай… – возмущенно начала Абби, готовая взорваться.

– Подожди, – мягко остановил жену Джарет, затем повернулся к брату. – Скажи мне, Джонатан, а какой тип женщин – твой? Мне кажется, что дама, с которой ты провел сегодняшний вечер, до приезда к нам тоже чем-то тебя не устроила. Ведь я прав? – Хантер-старший пытливо взглянул на брата.

Джонатан вспомнил красивую беззаботную Сару, ее веселых друзей. Он не остался с ними, потому что был не в духе. Ему хотелось чего-то иного. Чего? Он и сам не знал.

– У меня просто не было настроения веселиться, – вяло пробормотал в оправдание мужчина. – Когда я увижу Гейл в следующий раз, то непременно извинюсь перед ней. Идет? – Хантер-средний вопросительно посмотрел на брата и свояченицу.

Абби не устроила неопределенность, и она немедленно уточнила:

– И когда же это будет?

– Абби! – попытался возмутиться Джонатан.

– Осторожнее, братишка! – предупредил Хантер-старший, видя, что Джонатан вот-вот взорвется.

Джонатан сразу остыл и тяжело вздохнул.

– Ты права, Абби, я не знаю, когда увижу Гейл в следующий раз, – мягко сказал он.

– И чего еще ты не знаешь? – насмешливо уточнил Джарет.

– Вообще ничего! Я заехал извиниться, что не смог пообедать с вами, но вместо этого испортил вам вечер, – покаянно произнес гость. – И зачем я влез с этим вопросом о крестных отцах?

– Мы планировали пригласить крестными отцами тебя и Джордана, – уже совсем ласково заметила Абби.

Да Хантер-средний и сам догадывался об этом. Выпалил же свой вопрос тогда просто сгоряча, с ужасом подумав о мучительном будущем, о тягостных свиданиях с чужой теперь Гейл. Нервы сдали, вот и вся причина. И девушка явно догадалась о ней.

Если прямо сейчас встать и уйти, то еще можно догнать Гейл, извиниться, все объяснить. Но зачем? Что это изменит? И что делать потом? Подвезти до дома?

«Неважно, что потом, просто срочно надо догнать Гейл и извиниться перед ней!» – неожиданно для себя решил Хантер.

Он вскочил, извинился перед хозяевами, выразив надежду, что в самое ближайшее время они примут его приглашение поужинать вместе, и ринулся к дверям.

– Гейл пойдет через парк, дружище, – весело крикнул вдогонку Джарет, – если, конечно, тебе нужна эта информация!

Джонатан уже у самых дверей остановился и обернулся. Он пылал гневом.

– Как ты сказал? Через парк? В кромешной тьме? – голос говорившего почти срывался от волнения.

– Она же уже взрослая, Джонатан, – сухо заметил Хантер-старший.

Джонатан сделал глубокий вдох, пытаясь унять волнение, затем кивнул на прощание и выбежал из дома. Ярость бушевала в его душе, пока он сбегал по ступенькам крыльца, садился в машину, выруливал со стоянки, нарушая все правила движения. Именно этот вихрь эмоций и привел к печальным последствиям, потрясшим прежде всего самого Хантера – умелого, спокойного, уравновешенного водителя. Выезжая с парковки, он врезался в другую машину. Джонатан не верил своим глазам. И лишь сокрушенные вопли взволнованного пострадавшего заставили поверить в реальность происходящего. Нет, это не сон, все творится с ним наяву! На звуки аварии выбежал из дома Джарет, выглянула из окна Абби. «Вот так же искорежены все мои чувства, как это помятое железо!» – пронеслось в голове Джонатана.

Следующие десять минут прошли в извинениях и обмене адресами для последующих устранений причин конфликта. Виновник происшествия при этом все делал чисто автоматически, поскольку все мысли его были заняты Гейл, идущей через темный, полный опасностей парк. Все эти тягостные сомнения терзали душу Хантера, пока он ехал к дому Гейл. Он остановил машину возле станции метро недалеко от ее жилища. Улица была ярко освещена, гуляло много народу. А вот появилась и Гейл. Идет спокойно ему навстречу, цела и невредима. Распахнув дверцу машины, Хантер коротко бросил:

– Могу подвезти!

– Что ты здесь делаешь, Джонатан?

– Да вот поставил машину в запрещенном для парковки месте и жду, когда выпишут квитанцию на уплату штрафа. Хотя, впрочем, одной аварии за вечер было бы вполне достаточно! Так ты садишься?

После короткого колебания девушка скользнула на сиденье.

– Где ты успел так помять машину? – тихо спросила мисс Ройал.

– Она подралась с «рейнджровером», когда я пытался уехать от Абби и Джарета, – пошутил Хантер, направляясь к дому Гейл. – При этом последний явно выиграл эту битву!

Глаза девушки широко раскрылись от удивления, но она промолчала, только сидела выпрямившись рядом с водителем, аккуратно сложив руки на коленях. Джонатан искоса взглянул на спутницу: почему та никак не отреагировала на сообщение об аварии? Джарет, правда, тоже не промолвил ни слова, только смотрел, как выясняют отношения виновник и пострадавший. Но вот взгляд его был красноречивее всяких слов.

Выражение лица девушки было непроницаемым, по нему ничего нельзя было прочесть, поза оставалась напряженной всю дорогу до дому.

– Мои занятия по вождению начнутся на следующей неделе, – неожиданно сказала мисс Ройал.

Слова Гейл были столь неожиданны, что поначалу Хантер подумал, не ослышался ли он.

– Джонатан? – вопросительно-встревоженно окликнула собеседника девушка, поскольку Хантер надолго задумался и молчал.

– Я слушаю тебя, Гейл, – наконец произнес он, однако предпочел не смотреть на мисс Ройал, отдавая все свое внимание дорожному движению. – Наверное, ты права. К тому же, учитывая мое недавнее столкновение, надо признать, что другой учитель будет более подходящей кандидатурой.

– Не расстраивайся, Джонатан, из-за этих неурядиц! Какими бы хорошими мы ни были, все равно всех ошибок нам не избежать, – ласково сказала девушка.

«О чем это она? Есть ли в ее фразе скрытый подтекст?» – удивился Хантер. Однако спросить саму Гейл о том, что же она имела в виду, он не успел, так как, к счастью или к несчастью, они подъехали к ее дому. Окна были темными, их никто не встретил.

– Похоже, Бен и Мерилин еще где-то развлекаются, – заметил Джонатан.

– Да, очевидно, – легко согласилась Гейл. – Спасибо, что подвез.

– Я могу посидеть с тобой, пока наша парочка не вернется. – Эти слова как будто бы сами собой сорвались с уст Хантера, а он не успел их остановить.

«Что со мной? – ужаснулся Джонатан. – Пару дней назад я и видеть не желал мисс Ройал, всячески старался избегать встреч с ней. И вот сейчас рвусь побыть с ней наедине, прямо-таки навязываю ей свое общество! Хотя, если быть до конца честным, желание обнять, прижать Гейл к себе, поцеловать возникло намного раньше, едва я увидел ее с порога в доме Джарета!»

Девушка вежливо улыбнулась и отрицательно покачала головой:

– Я не стану дожидался прихода мамы, вряд ли она теперь в этом нуждается!

«Ясно. Не желает впускать меня. Впрочем, разве можно было ожидать чего-либо другого. Сам во всем виноват!» – устало подумал Хантер. Все чувства и мысли перемешались в его голове, он и сам не мог объяснить свое поведение: то бежит прочь, то стремится бить рядом!

– Может, пригласишь меня на чашечку кофе? – Язык Джонатана вновь забыл посоветоваться с головой. Рот как будто сам открылся и произнес то, что считал нужным.

Гейл, вылезавшая из машины, помедлила, затем обернулась к собеседнику. Выражение ее лица было крайне озабоченным.

– Ты уверен, что хочешь зайти и выпить кофе? – уточнила она.

«Я просто мечтаю стать прежним Джонатаном Хантером», – мысленно ответил мужчина.

– Да, – вслух произнес он, весь напрягшись от ожидания ответа.

А та неодобрительно нахмурилась, но все же согласно кивнула. Они направились к дверям. Джонатан медленно передвигался за спиной Гейл. Надо взять себя в руки, мысленно твердил себе он. Хозяйка дома молча прошла в кухню, Хантер за ней. Гейл казалась спокойной, расслабленной и отчужденной, Джонатан же был весь напряжен, как натянутая тетива лука. Он вдруг вспомнил, как девушка уронила ложечку в первый день их знакомства, а он ее поднял и вручил ей.

Гейл приготовила кофе и разлила в чашки, даже не потрудившись накрыть стол в гостиной. Джонатан сидел на кухне и гадал: что это – добрый или плохой признак, что его принимают столь неформально? И вдруг Хантеру пришло в голову, что сегодня он впервые задумывается над мотивами поступков женщины, чего ни разу не делал за свои тридцать семь лет. Только Гейл заставила его размышлять и волноваться.

– А теперь не мог бы ты честно и без недомолвок объяснить мне, чем я тебе так досадила?

Джонатана потрясли неожиданность и прямота этого вопроса, хотя задан он был нежнейшим голоском. Да, Гейл похожа на Абби. Та же мягкость, которая волнует мужчину куда больше любой напористости и открытого призыва.

– Почему ты считаешь, что повинна в моих печалях? – полушутя-полусерьезно осведомился Хантер.

Девушка одарила любимого печальной улыбкой и опустилась на стул рядом с ним.

– Возможно, на эту мысль меня навело твое поведение у Джарета сегодня вечером. А ты сам как думаешь, откуда у меня это чувство? – не сдавалась Гейл.

Джонатан пожал плечами.

– Боюсь, я не знаю ответа на твой вопрос, опять ушел он от обсуждения.

Взгляды влюбленных встретились, девушка не опустила глаза и не смутилась.

– Прости, но я не верю тебе, – твердо сказал она.

Хантер изумился. Ничего себе. Впрочем, Гей имеет полное право на такую жестокость и прямоту, поскольку ведь это Хантер, как мощны торнадо, ворвался в ее жизнь, а затем так же стремительно ее покинул.

– Ты абсолютно ни в чем не виновата, – наконец глядя девушке прямо в глаза, ответил Джонатан.

«За исключением того, что ты божественно хороша собой, заботлива, нежна, умна, то есть, проще говоря, обладаешь всеми качествами женщины-идеала для самого достойного и требовательного мужчины», – про себя добавил влюбленный?

– То, что я пару дней не навещал вас с мамой объясняется очень просто: был по горло загружен работой, – стараясь говорить спокойно и убедительно, пояснил Хантер.

Девушка выпрямилась. Теперь ее отчужденность сменилась гневом и болью: эти чувства ясно отразились в глубине прекрасных глаз.

– Гейл… – невольно почти крикнул Джонатан, не в силах вынести этот несчастный взор.

– Ты сделал бы мне большое одолжение, если бы немедленно покинул мой дом! – твердо произнесла мисс Ройал и отвернулась от него. Во всей девичьей фигурке чувствовалось огромное напряжение.

«Уйти прямо сейчас? – с ужасом думал Хантер. – Но тогда Гейл потеряна для меня навсегда, я ее больше не увижу, не услышу мелодичного смеха, не почувствую тепла ее тела. А разве можно жить без этого лучистого взгляда зеленых глаз? Нет, это выше всех моих сил – уйти из ее жизни!» – с горечью решил несчастный.

– Но я не могу этого сделать! – простонал Хантер. – Гейл, я не понимаю, что со мной творится! То я бегу от тебя, то и минуты не могу провести вдали…

– Так было и раньше, – тихим эхом отозвалась девушка. – Ты не смог вытерпеть мое присутствие в доме брата, а потом сорвался от них и примчался к моему дому, чтобы полчаса прождать меня.

– Да, ты права.

– Но почему ты так ведешь себя, Джонатан? – Зеленые глаза смотрели на собеседника в упор.

Господи, ну разумеется, он знал причину, но ни за что на свете не открыл бы ее мисс Ройал. Гейл смотрела на Хантера так внимательно, что казалось, она пытается заглянуть в самые потаенные уголки его души.

Нет, эта женщина сведет его с ума! Например, сейчас так и хочется схватить девушку за плечи и хорошенько встряхнуть. Но одновременно безумно хочется обнять ее, поцеловать, прижать к себе.

Джонатан даже уже раскрыл объятия, да только Гейл не спешила прижаться к нему. Она отталкивала его от себя, вырывалась из рук и этим вызвала в его душе еще более сильный гнев и еще более яростное желание обладать ею. Страсть росла и разгоралась все больше и сильнее. Такого прилива чувств он никогда прежде не испытывал. Тепло и нега тела Гейл…

Губы девушки были сладки как мед и пьянили как терпкое молодое вино, уничтожали все барьеры на пути безумной страсти, снимали все запреты… Да, Джонатан много раз отдавался любовным утехам в прошлом, но ничего подобного никогда не испытывал. С Гейл он не просто пытался удовлетворить свое вожделение, в душе его родилось нечто новое, доселе ему неведомое, – желание слиться с любимой воедино во всем. Ах, как же невыносимо терзала его жажда близости с ней!

Сопротивление Гейл иссякло, руки ее обвили Джонатана, и он ощутил ответные страсть и желание. Бархатистость кожи, нежность… Им обоим стало мало всего лишь объятий и поцелуев…

– Я хочу тебя, Гейл! Я очень хочу тебя, – шептал Хантер, лаская девушку. – Поедем ко мне и проведем эту ночь вместе. – Он еще крепче прижал Гейл к себе.

– Зачем, милый? – Зеленые глаза сверкали как яркие звезды, щеки пылали.

– Я же сказал, хочу тебя! – нетерпеливо отозвался влюбленный.

– Этого мало. – Девушка отодвинулась от мужчины.

А Джонатан никак не мог понять, что происходит, его лихорадило, в голове был туман. Ему почудилось, что он теряет любимую. Но почему, отчего? Она ведь не меньше его самого жаждет этой ночи любви!

– Чего же нам не хватает? – Казалось, что вместо Хантера слова выговаривает кто-то другой. Однако, заглянув в глаза девушки, он понял, что сам знает ответ на вопрос. И осознание это сразу же отрезвило его: голова прояснилась, буря чувств улеглась. – Брак не для меня, Гейл, – хрипло сказал Джонатан. – Я ведь никогда не скрывал от тебя этого.

– Да. – печально отозвалась девушка. – Пожалуйста, уходи, милый. – Голос ее дрожал.

Мгновение Хантер колебался, зная, что это их последнее прощание. Но если поступить иначе, то потеряешь самое дорогое – свою свободу! А ее Джонатан ценил превыше всего.

– Ты права. Так будет лучше для нас обоих. Прощай, Гейл. – Как же нестерпимо больно выговаривать такие слова!

– Прощай, Джонатан! – Девушка смотрела не на любимого, а куда-то в пространство.

Душа его рвалась на части, и он нестерпимо страдал. Ему больше не знать Гейл, ее тепло, прелесть, нежность.

Последний раз взглянув на прекрасное создание, несчастный повернулся и вышел. Дверь закрылась за его спиной, и сердце гулко ухнуло от невозможной, невыносимой пустоты.