Что слаще свободы?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Джонатану и самому казалось, что его поведение странно, нелепо, смешно, да он ничего не мог с собой поделать.

Вчера до полуночи он обзванивал тех людей, к которым собирался обратиться за помощью, вторую же часть ночи провел в беседе с Джаретом, которого посвятил в тайну Гейл. На поддержку старшего брата больше всего и рассчитывал Джонатан.

Но бессонница явно не была повинна в том взрыве ярости, который испытал Хантер, приехав домой к девушке пару минут назад и застав ее воркующей по телефону с Ричардом Крейвеном. Теперь его мучил вопрос, кто кому позвонил первым. Гнев все нарастал в душе Джонатана и требовал хоть какого-то выхода.

– А вообще тебе надо купить собственную машину, это сразу снимает массу проблем, – наконец не удержался мужчина от язвительного замечания.

Гейл гордо выпрямилась, выражение ее лица стало замкнутым, и это немедленно заставило Хантера опомниться и взять себя в руки. Он залюбовался девушкой: до чего же она красива сегодня утром в коротком темно-зеленом платье, подчеркивающем стройность длинных ног, да и всей фигуры в целом! Хорошо, что на улице лето и можно надеть подобный наряд. Легкий макияж, гладкая белая кожа, свободно распущенные волосы. Да, Гейл просто изумительна! И она ездит в городском транспорте! Ведь там же любой мужчина в давке может прикоснуться к ней – нечаянно или нарочно! Кошмар! «Опомнись! – сказал Джонатану внутренний голос. – Если дашь волю воображению, то эту девушку придется вообще запереть дома!»

– Не сердись, не обращай на меня внимания, я погорячился, – поспешно произнес он и бросил взгляд на часы. – Пора ехать. Если ты готова, пойдем.

Девушка не двинулась с места, и Хантеру показалось, что она вот-вот откажется ехать с ним. Но через минуту раздумий Гейл, перекинув ремешок сумочки через плечо, решительно направилась к двери, по дороге мимоходом скользнув взглядом по своему отражению в огромном зеркале в прихожей. Джонатан снова был потрясен: такая красавица – и ни капли кокетства! Просто убедилась, что все в порядке и можно смело идти на улицу! Может, она очень сердита и гнев вытеснил все другие эмоции?

– Что касается твоего замечания, – уже сидя в машине, заметила девушка, – так есть небольшое препятствие: я не умею водить!

Джонатан как раз в этот момент сосредоточенно выруливал на шоссе, и сперва до него даже не дошел смысл сказанной фразы. В каком смысле? Не может или не хочет водить машину? Возможно, после смерти отца у Гейл страх перед автотранспортом? Трудно предположить что-то иное, поскольку в наши дни редкий человек не имеет водительского удостоверения!

Девушка рассмеялась, видя озадаченное выражение на лице Джонатана.

– По-моему, тебе следует обратить внимание на дорогу, Джонатан! Иначе мы вряд ли уедем дальше ближайшего кювета, – весело заметила спутница.

Ее слова прозвучали вовремя: прямо перед ними зажегся светофор и весь поток транспорта начал тормозить. Хантер последовал разумному совету и сосредоточился на шоссе, однако все же не преминул спросить:

– Почему же ты все-таки не водишь машину?

– Да потому, что никогда этому не училась. Я с самого рождения живу в Лондоне и всегда пользовалась общественным транспортом. Мне так было удобно. А если нужно было добраться куда-нибудь на машине, папа никогда не отказывался подвезти меня, – печально закончила объяснение девушка и отвернулась к окошку.

Джонатан отругал себя. Мог бы и сам догадаться, вместо того чтобы лишний раз напоминать Гейл о невосполнимой потере. Хантер ласково погладил ее руку.

– Теперь я стану отвозить тебя всюду, куда ни пожелаешь, – с волнением в голосе сказал Джонатан. – Но тебе все равно надо непременно научиться управлять машиной, даже просто для собственного удовольствия! Ты говоришь так, чтобы не слишком долго выполнять роль моего шофера? – шутя поддразнила девушка.

– Если через три месяца обучения ты скажешь мне, что это занятие тебе не по душе, то, значит, я плохо знаю людей! – весело сказал Хантер.

– Папа все время собирался научить меня, но у него не хватало времени для занятий со мной. – Слезы навернулись на глаза Гейл, затем, чуть успокоившись, она добавила с чувством: – Большое спасибо тебе, Джонатан!

– Хочу предупредить тебя, – он попытался отвлечь ее от грустных мыслей, – когда много лет назад я обучал шоферскому ремеслу Джордана, то он клеймил меня позором как ужасного педагога – я нетерпелив, раздражителен, не спускаю никаких промахов.

– Так ты сам будешь учить меня? – В голосе Гейл звучали удивление и явное удовольствие.

Джонатан прищурился и продолжил:

– Да. И никаких поблажек! Это мой девиз! Через три месяца ты должна сдать экзамен и получить права. Первое, чем я сегодня займусь, придя в офис, – запишу тебя на экзамен!

Девушка испуганно затрясла головой:

– Джонатан, ты слишком торопишь время! Он и сам так считал. И вообще ему казалось, что часы и минуты понеслись вскачь с того самого момента, как он встретил Гейл, а сегодня утром скорость движения еще больше увеличилась. При воспоминании о Крейвене и утреннем телефонном звонке Джонатан непроизвольно стиснул челюсти. Кто кому позвонил первым? Он взглянул на Гейл – та сидела порозовевшая от удовольствия и выглядела совершенно счастливой!

– Я всегда все делаю быстро, – пояснил Хантер, решив отложить выяснения по поводу Ричарда на потом, не то Гейл опять может расстроиться. Затем продолжил беседу: – Да, что касается сегодняшнего ужина. Я приду с другом.

– Ох, нет! – Девушка всем телом развернулась к говорившему, протестующе подняла руку. – Нет! Мама совсем не готова…

– Подожди, Гейл, – мягко остановил девушку Джонатан, – во-первых, мы совершенно не знаем, к чему готова или не готова Мерилин. Во-вторых, для выяснения этого как раз и прибудет второй гость.

– Он психиатр, – поняла Гейл.

– Вроде того, – успокаивающе заметил Джонатан.

Хантер сказал так о Бене Тревисе потому, что методы лечения этого медика, профессионала высокого класса, были отличны от общепринятых методик и не всегда находили одобрение у коллег. Хантер познакомился с мистером Тревисом через его сына Сэма, который когда-то был лучшим другом Джонатана. Молодые люди впервые встретились во время учебы в университете. Джонатан стал приходить к Сэму домой, познакомился с его отцом и подружился и с ним. Бен был очень хорошим врачом, и спрос на его услуги возрастал день ото дня. Вчера после долгого совещания Джонатан и Джарет единодушно пришли к выводу, что если кто и в состоянии помочь Мерилин, так это доктор Тревис. Они ломали голову, как лучше попросить о консультации талантливого психиатра и столь занятого человека, но на деле все оказалось чрезвычайно просто. Выслушав братьев, Бен сказал, что с удовольствием поедет на обед к Мерилин Палмер, так как он ее давний горячий поклонник и мечтает познакомиться со своим кумиром уже давно.

– Не бойся, Гейл, доверься мне, – Джонатан ласково дотронулся до руки девушки.

– Но если мама расстроится из-за того, что скажет или сделает твой ученый друг… – опять начала мисс Ройал; выражение лица у нее было очень несчастным.

– Он специалист высокого класса и сделает все наилучшим образом! – Джонатан был недоволен, что они уже подъехали к больнице и этот важный разговор придется завершить на такой тревожной ноте. Гейл уже не испытывает благодарности за поддержку и его вмешательство, она их теперь, скорее, боится! А Джонатану так хотелось, чтобы, расставаясь, девушка крепко обняла его и нежно поцеловала в знак признательности, а глаза ее сияли бы при этом счастьем. «Размечтался!» – мысленно одернул он себя. – Все будет хорошо. Мы приедем, поужинаем, поговорим. А на следующий день ты, я и Бен встретимся и обсудим, что можно сделать в этой ситуации, – утешал девушку Джонатан.

«Если, конечно, Бен скажет, что может помочь Мерилин», – про себя добавил Хантер.

– Джонатан… – опять начала девушка с сомнением в голосе.

Джонатан припарковал машину, заглушил мотор и обернулся к своей спутнице.

– Вспомни, что говорил тебе твой папа: «Сражайся лишь в тех битвах, которые того стоят»! И уступи, если бой не приведет к желанной победе! – нежно напомнил Джонатан.

– Я уже и так недавно проиграла одно сражение, – засмеялась Гейл. – Хотела отказаться от поездки с тобой в одной машине, но подумала и решила согласиться. Ведь ты рассердился на меня из-за телефонного разговора с Ричардом, да? Не надо, не стоит! И спасибо, что избавил меня от массы проблем, доставив на работу личным, а не общественным транспортом, – с лукаво-невинной улыбкой закончила девушка.

– Знаешь, дорогая, так ты, пожалуй, перевоспитаешь меня и избавишь от высокомерия и заносчивости, – с искренней радостью констатировал Хантер.

Он вылез из машины и помог выбраться своей спутнице, затем захлопнул дверцу и запер свой личный транспорт.

– Куда это ты, Джонатан? Мне казалось, что ты спешишь, – удивилась Гейл.

– Раз уж я тут, пойду навещу Абби и Конора. Кстати, во сколько сегодня вечером состоится ужин? – уточнил он.

Гейл еще секунду колебалась, затем тряхнула головой, отгоняя последние сомнения.

– Удобно будет в семь тридцать – в восемь? Да? Хорошо. И еще. Мама предпочитает соблюдать этикет. Поэтому, если это возможно, приходите с другом в вечерних костюмах.

– Понятно. Скажи, надо ли что-нибудь принести? Какие-либо закуски или вино?

– Спасибо за заботу, но не нужно. Мама обожает принимать гостей и всегда все готовит сама, даже никогда не нанимает помощников. Я с детства хожу в ее подручных. Так что, полагаю, мы справимся. Вечером я пройдусь по магазинам и закуплю все необходимое для нашего стола.

Тут Джонатану пришла в голову мысль, от которой ему стало неловко: он добавил лишних хлопот и без того перегруженной делами мисс Ройал.

– Пожалуйста, не волнуйся, – заметив состояние Хантера, Гейл ласково погладила его по руке. – Приходи в назначенное время. Обещаю, что ты останешься доволен едой и тебе не предложат бобы с хлебом!

Бобы… Жареные бобы… Блюдо, которое постоянно готовила миссис Хантер, его мать. Ее всегда мало волновало меню сыновей. Джордан уплетал это блюдо за обе щеки, поэтому Джонатан старался незаметно подложить свою порцию в тарелку брата. Главное – чтобы родители не заметили этой хитрости! Посуда после детей оставалась всегда чистой, и папа с мамой были уверены, что ребятишки сыты. К десяти годам Джонатан также понял, что никогда не следует выражать недовольство стряпней матери – разогретым в кастрюле содержимым консервных банок.

«Странно, – подумал Хантер, – но последние дни я постоянно думаю о матери, возвращаюсь мыслями к эпизодам моего детства. До встречи с Гейл я годами не вспоминал прошлое. А теперь прекрасные отношения, духовная близость в семье Ройал натолкнули невольно и меня на эти нелегкие раздумья. Я не видел мать много лет и не знаю, хотел бы встретить ее или нет. До сих пор я явно не проявлял заинтересованности в подобной встрече».

Лет десять назад Хантер узнал, что его мать в третий раз вышла замуж. С возрастом красота и прелесть ее блекли, поэтому и претендовать ей приходилось уже на менее богатых женихов. Все три брата не сомневались, что когда-нибудь мать постучится в их дверь в надежде обрести покой и счастье, которых она так безжалостно лишила больше двадцати лет назад маленьких мальчиков – своих сыновей.

Гейл внимательно следила за выражением лица собеседника, за промелькнувшим многообразием эмоций, основными среди которых были печаль, горечь и отвращение.

– Джонатан, я пошутила насчет бобов, – мягко сказала девушка.

Он с трудом заставил себя расслабиться, отвлечься от воспоминаний.

– Ты права, – Хантер улыбнулся. – Но пусть такие шутки всегда остаются лишь шутками! И никогда не переходят в реальность. – Затем Джонатан переключился на другую тему: – И давай рассматривать предстоящий обед как первый шаг на пути выздоровления Мерилин!

– Я пытаюсь это сделать, но все еще ужасно тревожусь: вдруг разговор ее расстроит!

– Ручаюсь тебе, Бен Тревис никогда не сделает ничего, что могло бы навредить Мерилин. – Голос Джонатана звучал уверенно, он говорил очень убедительно. – Бен вообще один из самых замечательных людей, которых я когда-либо знал. И очень надеюсь, что именно он сможет помочь твоей маме.