Чужой муж, чужая жена (СИ)

Глава 14

В Солнечном всегда красивая зима. Тут много деревьев, сосен и елей. А главное, нет высотных зданий. Когда я была подростком, мы с Никой и Антоном часто убегали в Новогоднюю полночь на берег Финского залива. Идти до Ласкового пляжа пешком всего каких-то минут пятнадцать. Бежали туда сразу после боя курантов, встречались там с местной компанией ровесников и смотрели с побережья салют.

В новогодние праздничные дни тут всегда было много народу. В Солнечном большинство живут постоянно, как живёт моя семья и семья Жуковских. Но у некоторых тут просто дачи. А в Новый год все приезжали, поэтому никогда не было скучно.

В годы, когда не наступал очередной кризис, почти с каждого участка запускали салюты. А с побережья были видны салюты в самом Питере. Незабываемое зрелище, когда небо до трёх-четырёх утра почти белое из-за залпов.

И сегодня я ожидаю чего-то необычного. Новый год наступит буквально через пару минут. Пока что тихо, только тусклые фонари озаряют улицы, а сугробы переливаются под их светом на дорогах. За окном наконец-то пошёл снег, а в доме тепло. Всё пропахло запахом мандаринов и салатов. По телевизору начинается речь президента, от родных слышится радостный смех, а ёлочка-красавица подмигивает разноцветной гирляндой.

На экране телевизора показывают Красную площадь и бой курантов. Папа выключает свет, всей семьёй мы поджигаем самые маленькие бенгальские огни и начинаем считать: двенадцать, одиннадцать, десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один…

«Пускай в этом году я стану счастливой», — загадываю про себя я, невольно кидая взгляд на самого любимого мужчину на свете. И это не муж, это Антон.

Из телевизора звучит гимн России. А мы все спешим на улицу. Холод лезет под шубку, сапоги совсем не греют, а пальцы рук приходится убрать в карманы, чтобы немного согреть. Вдалеке, со стороны Санкт-Петербурга слышатся первые взрывы фейерверков. Я нетерпеливо, прямо как в детстве, оборачиваюсь на звук, в надежде разглядеть первые разноцветные огоньки. Ловлю улыбку Антона. Улыбаюсь в ответ, засмущавшись. Помнит ли он наши поцелуи во время салютов, когда мы прятались ото всех за углом дома много лет назад? Помнит, как признавались в любви под Новый год? Должен помнить, потому что я забыть не могу.

Поворачиваюсь к мужу. Егор, как всегда, безразличен. Его такие мелочи, как салюты на праздники не трогают совершенно. Контракты и сделки на работе — это да. Вызывают восторг. И ужины с начальниками. Победа его любимой хоккейной команды тоже. Борщ его мамы вызывает восторг. Его уволенная секретарша вызывала в нём раньше восторг. Зато на первые шаги нашей дочки он совсем не реагировал, когда я чуть ли не расплакалась от счастья. А ещё, когда-то в нём вызывала восторг я. А теперь нет. И меня пугает то, насколько мне на это плевать.

Смотрю на небо над родным Солнечным. Соседи постарались на славу. Всё вокруг гремит и сверкает. Какие-то салюты крутятся чуть выше крыш домов, какие-то стреляют очень высоко, какие-то переливаются разнообразием цветов. Фейерверк с нашего участка тоже великолепен. Мерцает ярким светом, озаряя наши лица. А небо почти белое. В этом году каждому жителю Северной столицы хочется праздника.

А я впервые в жизни жду, когда праздник закончится и все улягутся спать. Чтобы исполнить обещание. Греховное и неправильное. Запретное, но такое сладкое и желанное. Изменить неверному в прошлом мужу, со своим женатым неродным братом.

Слишком сильно люблю. Слишком хочу. Непоправимо и чудовищно сильно.

Пусть это ужасно эгоистично. Пусть я права никакого не имею, после того, что сделала в прошлом. Пусть именно я первая сбежала замуж, решив, что не хочу портить его жизнь, что он достоин лучшего. Но больше не могу смотреть на то, как жена касается его, смотрит с любовью открыто и при всех. Ей доступно всё, чего лишена я сейчас и чего была лишена даже во время наших отношений. Меня пожирает ревность. Травит изнутри. И пусть мы снова расстанемся после этой ночи, уйдём из жизней друг друга на долгие годы, как и много лет назад. Пусть. Но сегодня я сделаю то, о чём грезила долгих пять лет.