Чужой муж, чужая жена (СИ)

Глава 27

— Дочуль, вы чего без предупреждения? Случилось что? — суетится мама, открыв нам дверь и пропуская внутрь.

— Нет, всё в полном порядке. У нас тараканы завелись, вот травить будут, а мы к вам пока, — снова вру я. Уже самой надоело лгать.

— Тараканы? — недоверчиво спрашивает мама. — В вашем-то жилом комплексе?

— Представляешь! Соседи говорят, гастарбайтеры ремонт этажом выше делали, вот и занесли.

— Ах! Какая гадость! Ну вы проходите, нечего у порога стоять. Голодные?

— Если несложно, приготовь что-нибудь, — вымученно улыбаюсь я, наконец-то чувствуя себя в относительной безопасности. — Я пока Еву уложу. Она не выспалась.

Мамочка сразу кивает, и торопится хлопотать на кухню. А я поднимаюсь с дочкой в детскую, снимаю с неё комбинезон и укладываю в кроватку, подтыкая одеяло. Пусть спит сколько хочет, после такого стресса это лучшее решение.

Сама же иду в свою старую комнату, в которой после моего замужества родители сделали ремонт и теперь она супружеская. Ничего не осталось, кроме шкафа с моими старыми вещами. Зато всегда есть во что переодеться, если приехать спонтанно.

Выдвигаю одну из полок, находя в чехле своё нижнее бельё. Хорошо, что мама все вещи хранит в специальных чехлах-органайзерах. Иначе бы пахло пылью. Нахожу на другой полке домашние штаны и кофту. Долго ищу носки. Кладу всё на постель, и спускаюсь вниз к маме.

А на кухне уже стоит великолепный аромат детства.

— Вот вчера макароны остались, решила макаронник сладкий сделать. Помню, что Евушка не любит, а ты всегда любила, — улыбается мама, укладывая всю смесь в форму.

Любила мягко сказано. Обожала! И совсем забыла про это простое блюдо. А теперь картинка перед глазами, как я маленькая сижу зимой на кухне в пижамке, перед детским садом, а мама ставит передо мной тарелку с творожной запеканкой, с макаронами и изюмом. Я обильно поливаю всё это дело сгущёнкой, вкусной, такую сейчас днём с огнём не сыщешь, и запиваю какао. По телевизору идут мультики, а мне совсем не хочется выходить из дома на мороз и идти в сад, где заставят спать на тихий час. Ещё противный конопатый мальчишка Эдик, снова станет дёргать за косичку. А если на обед дадут тушёную капусту, то день будет окончательно испорчен. И единственная мечта — дома остаться. Пойти в ванную и минут пятнадцать погреть руки под краном горячей водой, при этом не забывая делать колечко из пальцев и смотреть, как через него стекает вода в слив. Потом улечься на диване в гостиной под колючим зелёно-белым в клетку одеялом и смотреть мультики до обеда. Интернета тогда в доме ещё не было, да и мало у кого был вообще, зато телевизор спасал. А потом пойти в гости к сестре, в сотки из чипсов поиграть, в снежки на улице, да по замёрзшим лужам покататься в валенках.

Вот оно — счастливое детство. Без планшетов, без интернета. Зато в любящей семье, в которой почти никогда не случались ссоры.

Хочется, чтобы у Евы было так же. Всегда спасалась мыслью, что Егор её любит и никогда не причинит вред. А ребёнку нужна полная семья с родным отцом, как было у меня. Но теперь, его поведение перешло все границы. И я должна оградить дочь от такого влияния.

Мама, меж тем, уже поставив в духовку макаронник, заваривает нам чай.

— А папа где?

— Пошёл посмотреть, как сосед рыбачит на лунке с новой удочкой, — смеётся мама в ответ. — Мы, вообще-то, дочур, в гости к Алевтине Петровне собрались. Знала бы, что ты приедешь. У неё юбилей.

— Мамуль, ничего! Вы поезжайте, мы тут с Евой сами побудем.

Мне даже на руку. Смогу смыть свой тональник и нормально намазаться мазью.

— Там в холодильнике есть продукты, ты тогда Евушке приготовь что-нибудь.

— Конечно, мам. Не волнуйся.

Я хорошо отыгрываю роль, и мама не замечает во мне перемен. И хорошо. Не хочу волновать, с её-то проблемами с сердцем.

Кушаю быстро, наслаждаясь едой. Выпиваю с мамой чай, болтая о всяких мелочах. И иду в спальню, чтобы душ принять. Сквозь струи воды слышу, как возвращается папа и они собираются. Стою под душем до последнего, пока калитка не закрывается за родителями. Выхожу, и смотрю в окно, как уезжает их машина.

С облегчением выдыхаю, одеваюсь и иду к зеркалу. Рассматриваю своё отражение и только сейчас замечаю следы от пальцев мужа, которые уже начинают превращаться в синяки на шее. Откупориваю мазь, а в глазах снова стоят слёзы. До ужаса жалко себя. Ужасное, омерзительное чувство, но ничего не могу с этим поделать. Прикладываю холодный гель к шее. Больно. Жмурюсь и мажу ушиб. Всхлипываю тихо, и слёзы текут по щекам. Повторяю процедуру со скулой, заставляя себя перестать плакать.

А потом просто падаю спиной на кровать и бесцельно смотрю в потолок, прокручивая свою жизнь в голове. Подмечая все ошибки, которые совершила. Задумываюсь о том, что мне собственно делать. Развод, а дальше? План нужен срочно. Никто не отдаст опеку неработающей матери. А я все годы зависела от мужа. И работать Егор мне не позволял.

Вообще-то, я закончила СПбУТУиЭ по специальности реклама и связи с общественностью. Даже практику проходила в крупном рекламном агентстве. Пошла бы туда после института, сейчас могла бы руководителем отдела стать, иметь хорошую карьеру и собственный доход. Но я зачем-то вышла замуж. Жалею ли? В карьерном плане да. Но не расстраиваюсь, потому что у меня появилась Ева, а она стоит всего, что я пережила.

Понимаю, что работу нужно искать срочно. Хотя бы каким-нибудь помощником пиар менеджера или рекламщика. Стыдно устраиваться на такую стартовую должность в мои двадцать восемь, но ради дочки я и это стерплю. Поэтому просматриваю вакансии на сайте по трудоустройству. А ситуация складывается печальная. Даже для ассистента требуют опыт от года. Но я что-то придумаю. Нужно будет и полы мыть пойду, главное, чтобы зарплата минимуму для опеки соответствовала. С жильём хотя бы проблем не будет, ведь родители ещё на моё восемнадцатилетие позаботились о том, чтобы переписать половину дома на меня. И для суда этого должно быть достаточно, а там как-нибудь разберусь.

И вот, просыпается дочь и зовёт меня из детской. Отвечаю, что через минуту приду. Судорожно ищу какой-нибудь свитер с горлом, чтобы дочь не увидела синяки ещё и на шее. Спешу к ней.

Потом снова рутина: помочь Еве умыться, приготовить ей молочную лапшу, переодеть в домашнее из пижамы, включить мультики по телевизору. Дочка не отходит от меня ни на секунду. Не хочет есть, отказывается смотреть телевизор, не хочет идти на улицу играть. Только цепляется за меня, боясь отпустить.

Так и проходит весь день, пока не приезжают родители. Успеваю только лицо замазать и взять обещание с Евушки, что бабушке и дедушке не нужно ничего говорить.

Когда приходит время укладывать малышку спать на ночь, читаю ей добрую старую сказку. А она перед сном так по-взрослому заявляет мне:

— Тебе тоже нужен доктор Айболит! Он всех спасает и нас спасёт! Забелёт от папы и сплячет!

— Солнышко, папа никогда не обидит тебя, — как бы я не была зла на Багрянцева, настраивать дочь против родного отца я не хочу.

— Но тебя обидел! Мамочка… я не хочу больше к папе… Он очень плохой! Можно мы останемся у ба и деды?

— Обещаю, мы не будем жить с папой. А теперь спи, зайка. Утро вечера мудренее, — тихо шепчу я, целуя дочку в макушку.

Выключаю свет, выхожу в коридор и чуть не подпрыгиваю из-за неожиданности.

— Что с вами сделал этот негодяй? — разгневанно спрашивает отец.