Цветок на скале

Глава 10

Последовало тягостное молчание. Затем Арно указал Дорис на поднос с напитками. Как будто он хотел отвлечь ее, полагая, что она находится в состоянии возбуждения.

— Налей бренди, — предложил он.

Потом сам взял поднос и отнес матери. Арно держал бокал перед миссис Лорд, пока она пила маленькими глоточками.

Наконец миссис Лорд успокоилась.

— Я запрещаю вам расспрашивать Исан, и сама воздержусь от этого, — сказала она. — Исан обязательно выскажется. Без стыда и сожаления — так, как будто она долго копила против нас ненависть и злобу, а теперь решила насладиться тем впечатлением, которое произведет на нас ее брань. По ее расчетам, должна произвести, и немалое. Даже Хону… — начала и прервала фразу миссис Лорд, бросив взгляд в ту сторону, где сидела девушка. В ожидании продолжения фразы Хона сцепила крепко руки, которые держала на коленях. — Она не пощадила даже вас, милая, после всего, что вы сделали для нее сегодня, — мягко сказала мать Арно. — Исан намекала, что вы что-то скрываете от нас, но поскольку я не слушала, она настаивала на своем. «Если не веришь мне, спроси Арно, — кричала она. — Он расскажет тебе хотя бы о том…»

Арно бросил быстрый взгляд на Хону, затем на мать.

— Пустые намеки, да и только, — досадливо отмахнулся он. — Но, что она сказала об остальных, что-нибудь существенное?

— Сказала очень много. Дорис якобы всегда ревновала ее к Пирсу. Пирс был бесхарактерным недалеким парнем.

— У Пирса хватило характера и порядочности, чтобы защитить ее от нас. Пирс понимал, что бы мы сделали, если бы узнали, как она обошлась с ним! — взорвалась Дорис.

— Я всегда лелеяла ее, как болонку или любимицу кошку, — продолжала миссис Лорд. — Я не давала ей взрослеть. И ты, Арно, тоже. Ты ухаживал за ней, как парень за девушкой, которую он хочет взять в жены. Она решила, что именно ты, а не Пирс предназначен ей в мужья. Она думала так даже тогда, когда Пирс находился в Австралии. Она делала все возможное, чтобы увлечь тебя, но ты был лишь любезен с ней, а она ждала страсти. В этом причина появления Трева. Ее влекло к нему не больше, чем к Пирсу. Трев нужен был ей как средство самоутверждения. Она кокетничала с ним, убеждая себя в том, что достаточно созрела, чтобы ты заинтересовался ею как женщиной. И Исан верила, что ты действительно интересуешься ею, до тех пор…

— До каких пор? — подхватил ее фразу Арно.

— Погоди, — сказала мать, спокойно встретив его взгляд. — Возможно, вина за это лежит и на мне, как, впрочем, за кое-что еще, например, за сегодняшнюю выходку Исан. Понимаешь, то, что она увлечена тобой, не было для меня откровением. Я достаточно пожила на свете, чтобы распознавать подобные вещи, даже если это не любовь, а увлечение. Можно скрывать свое чувство. Это часто делают — порой так долго, что становится слишком поздно. Но чувство, которое рвется наружу и требует удовлетворения, точно так, как в случае с Исан, все равно проявится. И так как я не хотела больше, чтобы она, оставаясь в неведении, мучилась от бесплодных любовных переживаний, то решила открыть ей всю правду. Только было ли это вчера? Да, вчера. В общем, я ей сказала…

— Что именно ты ей сказала?

— То, что я знаю лучше, чем она. Я сказала ей, что ты можешь быть добрым к ней, можешь жалеть ее, но ты никогда не женишься на женщине, которую не любишь. Сказала, что ты сделал все, что мог, чтобы утешить ее после нанесенной ей Пирсом обиды. Исан еще совсем дитя. Но я сказала ей то, что она должна знать: для брака недостаточно жалости.

— Тебе не кажется, мама, что ты взяла на себя слишком много? — упрекнул Арно миссис Лорд.

— Не больше того, что я считаю своим долгом по отношению к ребенку, — ответила она. — Любая мать, знающая характер своего сына, сделала бы то же самое. Разве Исан не узнала бы об этом через некоторое время?

Вопрос требовал от Арно утвердительного ответа. Но он его не дал. Вместо этого спросил:

— Интересно, как реагировала Исан на твою третейскую дипломатию? Она была расстроена?

— Расстроена? Конечно. А как ты думал?

— Она могла тебе не поверить.

— Однако поверила. Ей нужно было пережить это для того, чтобы понять мою правоту: брак невозможен без любви с обеих сторон. Когда мы разговаривали, я думала, что Исан расстроена и это пройдет, в конце концов. Но я не подозревала, что она готовится отомстить нам всем так, как она сделала это сегодня. Она даже не сожалеет ни о чем. Как загнанный в угол зверек, она фыркает и отбивается, говорит, что завтра поступит точно так же, как сегодня, или еще хуже, если сможет.

— И ты веришь этому, — вмешалась Дорис, — взбалмошной девчонке, не желающей взрослеть! Мы слишком долго позволяли ей играть собой, попустительствовали ее шалостям, жалели и нежили ее…

— Хватит! — оборвал Арно тираду Дорис. Он взял из рук матери бокал с бренди и отставил в сторону. Затем спросил: — И каков результат на сегодня? Вы говорите, она хочет уехать. Куда?

— Говорит, во Францию. В Париж. У Исан там тетя, с которой был в ссоре ее отчим. С тех пор, как он увез с собой Исан на остров, с этой родственницей они не поддерживали никаких связей. Но Исан полагает, что теперь парижская тетя примет ее благожелательно. Правда, остается проблема с деньгами для поездки в Европу.

— Она действительно хочет уехать с Большой Земли навсегда?

— Так она говорит. Кроме того, она считает местных женщин ханжами, мужчин — хамами. Полагает, что у нас ее всегда не понимали и не любили. Зато в Париже…

— В таком случае проблема денег для оплаты поездки в Европу пусть ее не беспокоит, — заметил Арно резким тоном. — Как только лодыжка заживет, она может отправляться куда хочет. Скажи ей это. Впрочем нет, — жестом руки он остановил миссис Лорд, готовую идти к Исан. — Я сам скажу ей об этом утром. У нас есть, что сказать друг другу, мне и Исан.

— Я все равно буду скучать по ней, — сказала миссис Лорд, медленно поднявшись с кресла и покачнувшись.

Дорис быстро подбежала поддержать ее.

— Ты собираешься скучать по выдуманному образу Исан, тетя Рейчэл! — убеждала Дорис миссис Лорд. — Сейчас мы понимаем, что она никогда не была такой, какой мы ее себе воображали, — куколкой, которую нужно беречь. Мы подобрали ее, обогрели, утерли ей слезы и… да, даже я обманывалась на ее счет до сих пор. Понимаю, почему вы хотите любить Исан, вы мечтаете о дочери, а я не воплощение вашей мечты. Но сейчас… Знаете что? Я отказываюсь от поездки в Европу и остаюсь с вами. Боюсь, я не буду примерной дочерью, но буду стараться. Клянусь, что буду, если это хоть в малой степени возместит вам потерю Исан.

В ответ тетя ласково потрепала ее по щеке и улыбнулась.

— Нет, милая. Ты поедешь, — сказала она. — Никому не суждено разыгрывать роль дочери, любимой, жены. Это насилие над собой. Нет, солнышко, ты должна сознавать себя ветвью семейного дерева, растущего в поисках необходимого ему света не только вверх, но и во всех других направлениях. Ты не должна уклоняться от ответственности. — Взглянув на Хону, миссис Лорд пригласила ее принять участие в разговоре. — Ты согласна, дитя мое? — спросила она девушку. — Когда в тебе начали бурлить жизненные силы, возникло ли у тебя стремление расстаться с родным домом навсегда? Понимаю, уход из дома, чтобы начать самостоятельную жизнь, называют по-разному — поездка, путешествие, расставание, — но ни одно из этих понятий не означает полного разрыва с родными, не правда ли?

Вопрос миссис Лорд застал Хону врасплох, но она была благодарна за него. Девушку поразило, что все трое заботились о том, чтобы вовлечь ее в обсуждение семейных проблем, столь сокровенных и деликатных. Ведь они могли бы попросить ее удалиться. Почему они не сделали этого? Хона постаралась ответить на вопрос хозяйки с максимальной искренностью.

— Конечно, не означает, — подтвердила она. — Мои родные и я так же близки, как и прежде. Я обязательно вернусь…

— И я вернусь, во что бы то ни стало, — заявила убежденно Дорис.

Ее слова порадовали всех. Однако Хону не покидала мысль о двух мятежных членах семьи, нравственно еще не окрепших, но уже оторвавшихся от дома самым скандальным образом.

Арно сам признавался, что располагает возможностями найти Пирса. Сейчас его нежелание сделать это под предлогом защиты Исан выглядело бы нелепым.

Но возьмется ли Арно за поиски? Если нет, то почему? Кому помешало бы сейчас возвращение Пирса, если бы он сам пожелал этого? Ясно, что никому.

Ни Дорис, ни Хона больше не встречались с Исан до самого ее отъезда с острова. Дорис утверждала, что не может поручиться за свое поведение, если встретит эту наглую девчонку. Исан, очевидно, столь же мало желала увидеть Хону, как Хона ее. Они покончили счеты друг с другом, Хона и Исан. Ни Дорис, ни миссис Лорд не обращали внимания на неустанные попытки Исан скомпрометировать Хону. И Хона была благодарна им за это, если даже они руководствовались лишь нормами гостеприимства.

Между тем подходило к концу время пребывания на Большой Земле Адама Пейджа, Дорис, самой Хоны.

Вечера Дорис были заполнены изучением многочисленных географических карт, брошюр, расписаний морских рейсов. Она бросала неоконченным штопанье белья и одежды, набивала для эксперимента вещами два своих вещевых мешка и рюкзак, которые собиралась взять в дорогу. Адам занялся составлением отчетов для начальства о руководстве клиникой, а также натаскиванием своего преемника. Из них троих только Хону приготовления к отъезду особенно не беспокоили. Ей нужно было приобрести билет на самолет, уложить чемодан перед отлетом, и в один прекрасный день Большая Земля, а также все, что с ней было связано, навсегда останутся позади.

За несколько дней перед отплытием с острова Дорис пригласили в «Ла-Вуаль» на ужин.

— Мне в офис звонила тетя Рейчэл, — сообщила она Хоне. — Я была ужасно занята, а она крайне уклончива. Сказала, что меня желают видеть в «Ла-Вуале» то ли гость, то ли несколько гостей — не разобрала. Я обещала приехать, хотя не знаю, кто эти люди и откуда они приехали. Наверное, залетели откуда-нибудь. Тетя Рейчэл не упоминала о тебе, но, полагаю, гостям интересно было бы потолковать с тобой. Поедешь?

Хона отказалась, сославшись на то, что обещала помочь Адаму в клинике разобраться с медицинскими картами.

— И потом, — сказала она, — я собиралась помыть голову.

Дорис усмехнулась:

— Отличные планы. Только не говори мне, что Адам не предложит тебе, потом провести с ним вечер.

Адам так и сделал, после того, как они пару часов напряженно потрудились в клинике. Поскольку у Хоны, кроме мытья головы, других дел не было, она приняла приглашение Адама выпить чашечку кофе. Сейчас ей было легко с доктором. Ведь, кроме дружбы, он ничего не требовал.

Когда они заняли места в индонезийском ресторанчике, Адам сообщил Хоне новость.

— Веришь или нет, — сказал он шутливым тоном, — но мой приятель Жан, кажется, назначает последние свидания своим пассиям на острове. Родители малышки пригласили его отдохнуть в Нейпире, и он принял приглашение!

— Неужели? Встретится с ее родителями? Когда-нибудь такое случалось с ним? — рассмеялась Хона.

— Лично я не помню такого случая, — улыбнулся в ответ Адам. — Выходит так, что у него с этим славным младенцем все на мази. Чудно, — продолжал Пейдж, — что непохожие по характеру люди могут наладить совместную жизнь, а добрые друзья не могут.

— Отношения Жана и малышки не исключают дружбы, — заметила Хона.

— Да, не исключают. Но разве этого достаточно? Если бы на их месте были я и ты… — осекся внезапно Адам, добавив: — Ладно. Не волнуйся, милая. Не буду омрачать, может быть, последнее наше свидание.

Они затеяли разговор об отъезде Исан. Адам не преминул напомнить Хоне, что он был прав в своей оценке девушки, в то время, как другие позволяли ей, как он выразился, «топтать себя». В конце концов, она сделала даже Арно своим рабом, утверждал Пейдж.

«Может, и рабом, но не любовником», — подумала Хона. Еще с той ночи во время Буниа, когда Арно, плотно сжав губы, казался еще более обескураженным, чем его мать, Хона ощутила в душе маленькую трепещущую радость. Оказывается, она ошиблась. Арно не любил Исан. Он просто вел себя так, как и другие члены семьи, — позволял ей из жалости использовать себя. Правда, безразличие к Исан не прибавляло сердечности его отношению к другой девушке по имени Хона Трой… Так что ее радость может скоро улетучиться. Пока же она согревала Хону.

— Кажется, ты и Дорис полагали, что Арно любил Исан, — напомнил Адам. — Вас не удивило то, что он слишком легко, как ты выразилась, позволил ей уехать?

— Меня удивило, — согласилась Хона. — Я была…

— Благодарна? Рада? Чуточку счастлива? — подсказал Адам, перехватив ее взгляд.

Хона покраснела. Она была слишком смущена, чтобы говорить. Ее молчание длилось долгую минуту, и он не нарушал его. Затем медленно произнес:

— Он тот парень, который нравится тебе, но не ты ему, так? Мы столько говорили о нем, но ты ни разу не призналась, кто он для тебя. Ну, дорогая, — мягко упрекнул ее Адам.

Хоне удалось выдавить из себя что-то похожее на смех:

— Понимаю, выглядит по-идиотски. Я должна была бы предвидеть это и не поддаваться чувствам.

— И из-за него ты возвращаешься в Австралию, хотя могла, бы оставаться здесь, как минимум, два года?

— Да.

— А то, что Исан уже нет рядом с ним, что-нибудь значит?

— Нет, это не имеет значения.

Адам понимающе кивнул.

— Здесь нет логики. Мужчина либо любит, либо нет, — сказал он и, сделав паузу, продолжил: — Возможно, это выглядит как нарушение обещания, но позволь повторить свое предложение. Давай поженимся и уедем в Англию.

Хона взглянула на него влажными от слез глазами:

— Нет, Адам, так не пойдет. Это нечестно. — Расстроенная, девушка откинулась в кресле и стала искать в своей сумочке носовой платок.

В это время подошел официант и сказал на ухо Адаму:

— Телефон, сэр. Просят вас.

— Фу-ты, — пробормотал Адам какое-то бранное слово и поднялся. — Совсем забыл тебе сказать. Я согласился сегодня вечером работать по вызовам частной клиники Мартин-Герни в городе. Если это их больной, придется ехать. Боюсь, нам нужно будет прервать нашу встречу. — Собираясь отойти, он добавил: — Нет, допивай кофе, пока я схожу и выясню, в чем дело.

Когда он вернулся, Хона спросила:

— Мне нужно сопровождать тебя?

Адам отрицательно замотал головой:

— Нет, я даже не могу прокатить тебя на машине. Боюсь, у больного разрыв двенадцатиперстной кишки. Если придется помещать пациента в больницу, то не знаю, когда освобожусь. Но, разумеется, я прежде всего высажу тебя, где захочешь.

Расставаясь у бунгало, Адам чмокнул ее в щеку:

— До встречи!

Дома Хона прикидывала, что лучше сделать — пораньше лечь спать или, как намечала, помыть голову. Остановилась на последнем. Поскольку сушка волос займет некоторое время, она сможет дождаться Дорис и выслушать ее рассказ о пребывании в «Ла-Вуале».

Хона собрала необходимые принадлежности — расчески, шампунь, полотенце и шелковое кимоно, в которое она хотела переодеться. Она уже подошла к двери ванной, как у дома затормозила чья-то машина.

Кто это? Может, Адам вернулся по какой-то причине? Или Дорис? Едва ли. В «Ла-Вуале» ужинали поздно. Как бы то ни было, но незнакомец уже в доме. Итак, кто — Адам или Дорис? Появился Арно, прикрывая за собой дверь. Он остановился на пороге и смотрел на нее с противоположной стороны маленького холла. Она смотрела на него.

Почему он здесь? Если бы он захотел ее видеть, Дорис, без сомнения, сказала бы, что Хона пошла в клинику и, вероятно, вернется поздно, воспользовавшись приглашением Адама провести вечер вместе! Внезапно ее охватил страх. Она спросила хриплым голосом:

— Что случилось? Дорис? Она, она попала в аварию? С ней все в порядке?

— Дорис прекрасно себя чувствует. Гораздо лучше, чем в последний раз, когда я ее видел. Она дома, — успокоил Хону Арно.

— Я знаю. Она поехала туда на вечер… на ужин. И вы тоже…

— Я? Вы меня удивляете. Мне казалось, что я здесь.

— Но почему? Для чего?

— Увидеть вас.

— Почему вы решили, что я дома? Дорис должна была сказать вам, что я намеревалась вернуться поздно.

— Если бы вас не было дома, я бы ожидал вашего возвращения на пороге. Повторяю, я пришел, чтобы встретиться с вами, только с вами и ни с кем больше. Встретиться наедине, к чему я стремился, как вы помните, и раньше.

— А в этот раз? — спросила она с беспокойством. — Что сейчас?

Арно ответил не сразу. Потом низким голосом, звучащим почти зловеще, он сказал:

— В этот раз причина другая. Причина в мужчине и женщине. Можно сказать, это единственная причина, которая что-то значит. Хона…

Арно выговорил ее имя с просящей интонацией, почти с мольбой. Он подошел к ней, освободил ее руки от всех этих расчесок и шампуней и взял их в свои.

Одно его прикосновение заставило Хону понять, что она совершенно беззащитна перед ним. «Он не ограничится тем, что будет держать вот так мои руки», — подумала Хона. Когда же она попыталась освободить руки, он сжал их сильнее.

— Не знаю, что это за причина, касающаяся нас с вами, но для вас я всегда была лишь сообщницей в заговоре. Вы сами так сказали.

Она заметила, что Арно пытается вспомнить что-то.

— Это было в ночь, когда я осмелился поцеловать вас, рассчитывая на вашу взаимность, но получил в ответ ледяное безразличие. Я был тогда круглым идиотом! Я должен был понимать, что момент неподходящий. Вы считали тогда, что, устроив вам очную ставку с Боннером, я заставил вас говорить полуправду, участвовать в сомнительном предприятии. Верно?

— Нет, не верно, — ответила Хона. — Для меня не было необходимости лгать Боннеру. Но мне казалось, что вы целовали меня лишь потому, что я была рядом и честно выполнила наше соглашение.

— Казалось? И потому вы сказали мне «нет»? Я же заставил себя сказать вам «нет», когда снова поцеловал вас — уже в ярости.

Хона осторожно взглянула на него:

— Сказала «нет», потому что не верила в ваше желание услышать от меня «да». Я убедилась, что была права, когда вы снова поцеловали меня, поцеловали так, как будто ненавидели.

— Ненавидел ваше «нет», потому что хотел вашего «да». Хочу сейчас и всегда. Но вы имеете преимущество. Женщине достаточно сказать «нет», мужчина же должен спросить, устраивает ли женщину его «да». Вы не представляете, как должна быть уязвлена гордость мужчины, если его «да» будет отвергнуто. Тогда он стремится отомстить даже тем, кого любит. А некоторые субъекты настолько закомплексованы в своей гордости, что не способны спрашивать у женщины ее мнение. Я не спрашивал вас, хотя ждал… ждал несколько месяцев возможности спросить. Хона, я сейчас спрашиваю. Вы слышите? Верите в мою искренность, по крайней мере? Скажите!

Ее руки трепетали в его руках. Он почувствовал это, заключив девушку в объятия. Она ответила:

— Я была вынуждена сказать «нет», поскольку думала, что вы любили Исан.

— Но сейчас ты другого мнения? Как ты думаешь, стал бы я отправлять ее в Европу, если бы не понял, что она водила за нос меня так же, как и всех остальных?

— Вы ведь желали и моего отъезда? — напомнила Хона. — Даже считали дни…

— Да. Я очень боялся, что вновь услышу твое «нет». Но не уклонялся от встреч с тобой. Ждал, что ты ответишь на мою любовь, Хона! Я так надеялся, что ты скажешь мне «да». Можно ли выразить это в словах!

Под шелком рубашки Хона чувствовала, как бьется его сердце в унисон с ее собственным. Когда он прижал ее к себе с жадным, зовущим поцелуем, она откликнулась на его зов. Девушка прижалась к нему, ощущая его мужскую силу. Она сливалась с ним в едином страстном порыве.

Когда они насладились первым поцелуем, Арно отстранил ее немного, не отпуская от себя.

— Помнишь, я говорил, что когда в следующий раз поцелую женщину, то она поймет, что я хочу ей сказать, — произнес он с воодушевлением. — Сейчас пришел этот «следующий раз». Удалось тебе понять меня?

Она уткнулась лицом в его плечо:

— Думаю, что да.

— Ты поняла, что я люблю тебя, хочу жениться на тебе, что я всю жизнь мечтал о встрече с тобой, любимая?

— О нет, — покачала головой Хона, — это слишком. Не может быть, чтобы я была у тебя первой.

— Да, ты не первая. Ты моя последняя, но первая настоящая любовь. Я понял, что в прежних увлечениях я искал такую, как ты, но не находил. Мне показалось, что я узнал тебя на борту самолета.

— Если это так, то ты довольно искусно скрывал свое чувство в последующее время.

— Это о моем отношении к истории с Пирсом? Или о том, что я ревновал к тебе Пейджа, который уезжает, полагаю, из-за того, что был отвергнут тобой?

— Некоторое время назад, — подтвердила Хона.

— Но он был рядом с тобой каждый день. И почти каждый день вы проводили свободное время вместе.

— А как ты думаешь? У нас были общие дела для обсуждения. Он был первым, кто пригласил меня развлечься вечером. Он веселый парень, и это мне нравится. Я буду к нему хорошо относиться, несмотря ни на что. Но любви между нами никогда не было.

— Любви? Откуда ты знаешь, что не было? — спросил Арно. Поскольку Хона не ответила, он мягким тоном высказал предположение: — Потому что ты уже любила меня? Но когда ты полюбила?

— Ты поверишь, если я скажу, что это случилось на борту самолета?

Он рассмеялся:

— Сейчас я готов верить всему, что ты говоришь. Но в то, что ты сказала, трудно поверить. Однако если и так, то не могла ли наша сделка, основанная на неприязни, разрушить твою любовь?

— Ты имеешь в виду свою неприязнь ко мне?

К ее удивлению, Арно согласился.

— Да, я допускаю, что был иногда инициатором недоверия, неприязни, придирок. Так как у меня не было возможности контролировать тебя, я не мог позволить тебе относиться к нашему соглашению спустя рукава. Я убеждал себя, что в соперничестве одна из сторон всегда проявляет больше силы и твердости, чтобы победить. Побеждает сильный, а если силой духа обладает женщина…

— Если бы ты относился ко мне более сердечно, доверял мне, то мог добиться большего и гораздо раньше, — прервала его не совсем уверенно Хона. — Но если ты не любил Исан, то почему придавал такое большое значение нашему соглашению?

— Я однажды уже предлагал тебе догадаться почему. И сейчас не понимаешь? — спросил он ее укоризненно. Хона замотала головой. — Нет? — удивился Арно. — Хорошо, я скажу: с самого начала я стремился защитить тебя от Исан.

— Защитить меня?

— И удержать тебя здесь столько времени, сколько ты могла выдержать враждебность Исан.

— Ты имеешь в виду, что держал Исан в неведении относительно моей связи с Пирсом потому, что она могла меня выжить с острова?

— У тебя был контракт с ЮНХ на определенный срок. Но я боялся, что Исан может тебя вынудить уехать раньше, прежде чем я мог бы сблизиться с тобой, любимая. Понимаешь, я знал Исан гораздо лучше, чем могли предположить Дорис или моя мать. Я слишком часто наблюдал вспышки ее гнева по мелочам и мог предвидеть ее реакцию, узнай она твою историю с Пирсом. Я не сомневался, что в этом случае она не пощадит твоей репутации.

— Увидев снимок Пирса, она поняла, кто я… или, во всяком случае, могла понять.

— Я говорил тебе, что у нее не было полной уверенности в этом. Иначе она не стала бы колебаться. Но, в конце концов ей пришлось купить билет в Европу ценой обязательства держать язык за зубами.

— Господи, Арно! Какой клубок интриг, и только из-за меня! — воскликнула Хона со вздохом облегчения. Арно снова привлек девушку к себе. — Но в любое время Пирс опять может появиться на острове, что тогда делать? — засомневалась Хона.

— Это возможно, — согласился Арно. — Но я усматривал опасность в его возвращении лишь до тех пор, пока мы все думали, что именно он бросил Исан, а не наоборот. Пирс Сабре, как ты сама могла убедиться, невнимателен к людям, но он не из тех парней, которые стали бы преследовать девушку из чувства мести.

— Ты прав, — согласилась Хона. — Но твоя мама и Дорис знают что-нибудь обо мне и Пирсе? И о твоем отношении ко мне? — вновь встревожилась она.

Арно дотронулся указательным пальцем до кончика ее носа.

— Госпожа Потребность Знать Худшее, — обратился он к Хоне в шутливом тоне. — На твои оба вопроса отвечаю «да», они все знают.

— Боже мой! Когда они узнали об этом?

— Совсем недавно. Когда Дорис приехала домой.

— Разве они не возненавидели меня?

— Нисколько. Я знал, что я делаю, когда оберегал твою репутацию в нашей семье. Сейчас они любят тебя такой, какая ты есть. Что касается мамы, то, полагаю, ей не надо говорить что-либо о наших чувствах. Как, по-твоему, она сумела убедить Исан в том, что я не люблю ее, она рассказала…

— Ты думаешь, она догадалась?

— Вполне вероятно, что мама станет уверять тебя, что она знала обо всем с самого начала. Прости ее.

— Самое трудное для меня — это поверить, что она предпочла меня, а не Исан в качестве твоей суженой, — вздохнула Хона.

— Если она искренне верит в свои теории о браке и любви, то должна быть рада этому. Исан никогда не могла интересовать меня в этом смысле.

— В к-каком смысле?

— Оставь! Как будто я уже не дал тебе почувствовать это самым рискованным образом!

Хона знала, что он имеет в виду. Хотя близость радовала сейчас их обоих, в ней был и риск тоже. Опасность состояла в форсировании нахлынувшего на них желания обладать друг другом. После первого ошеломляющего приступа этого желания они должны были воздержаться от безрассудства. Сегодня они должны быть сдержанными. Впереди их ждала целая жизнь в браке по любви.

Поэтому сейчас она довольствовалась его нежными поцелуями, ласковым поглаживанием ее рук. Возникало впечатление, что он делает набросок ее рисунка, который намерен хранить, как сокровище. Затем, не выпуская Хону из объятий, он развернул ее по направлению к выходу.

— Пойдем! — позвал он девушку. — Время ехать домой.

Они вышли на темную пустынную дорогу, ведущую вдоль побережья к «Ла-Вуалю».

Хона попыталась возразить.

— Надо переждать гостей, — предложила девушка. — Пусть мама и Дорис посидят с ними сегодня одни. Меня ты сможешь показать им завтра.

Но Арно был неумолим.

— Наши гости завтра и приедут. Поэтому Дорис остается на ночь в усадьбе.

— Я не знала этого. Она мне не сказала…

— Дорис сама узнала об этом только тогда, когда приехала домой. Она должна сообщить тебе по телефону, что останется на ночь дома. Но сейчас это не имеет значения. Я не позволю тебе скрыться от меня, пока не уложу в постель в нашей усадьбе.

— Но мне нужно взять с собой ночное белье.

— Полагаю, ты не будешь возражать, если Дорис одолжит тебе некоторые из своих вещей?

— И потом Адам…

— Пейдж? Причем здесь он в такое время суток?

Хона не могла не заметить нотку ревности в его вопросе, произнесенном резким тоном.

— Сейчас только девять часов, — напомнила она Арно и объяснила, что, если Адам освободится от работы раньше, чем ожидал, он может заглянуть к ней по пути в свое бунгало и будет встревожен ее отсутствием. — Я должна оставить ему записку, — заявила Хона.

— Хорошо, оставь, — согласился Арно. Хона не познакомила его с текстом записки, который гласил:

Хона сложила листок с текстом записки и положила на видное место. Она вышла к Арно, который поцеловал девушку, когда она заняла свое место в машине.

— На дорожку! — шепнул он ей, и машина тронулась в путь.

Как будто по обоюдному согласию, они не обсуждали то чудесное превращение, которое испытали. Со своей стороны Хона была счастлива просто потому, что сидела рядом с ним. Вот так, наверное, думала она, будет проходить каждый день их совместной жизни. Она будет молча ездить с ним в машине. Говорить они будут на самые рутинные темы с воодушевлением, идущим от сознания того, что она любит его, а он ее. Именно так все и будет, подсказывала ей безграничная вера в него.

Арно спросил Хону, знала ли она, что уезжает Адам. Она сказала, что знала.

Хона поинтересовалась о дальнейшей судьбе Германа Трева. Арно стал рассказывать:

— Как ты понимаешь, он не продержался на работе более двух дней. Я слышал, он устроился барменом где-то в портовой зоне. Как он и обещал, машина Исан оказалась в понедельник под Епископским мостом. С него нельзя было взять никакого штрафа. Ведь он пользовался машиной Исан с ее согласия.

— Однако оштрафовать его все-таки следовало, — сказала Хона, решив, что для ее признания наступил подходящий момент. — Оштрафовать за беспечную езду. Он сам согласился с этим.

— Согласился? — спросил Арно, резко развернувшись к Хоне. — Я не предполагал, что ты когда-либо говорила с этим парнем до того, как он захватил тебя как заложницу. Когда это было?

Хона рассказала о ночном происшествии, случившемся с ней, когда она ожидала Адама в машине у причала. Она услышала зловещие нотки в голосе Арно.

— Если бы я знал, что этот субъект угрожал тебе… — Затем Арно задумчиво произнес: — Это многое объясняет. Многое из того, чему я отказывался верить, когда осматривал повреждения на машине Исан. Но и тогда я понимал, что инцидент не мог произойти так, как она рассказала о нем.

— Адам тоже не поверил ее версии, — заметила Хона.

— И никто из вас не сказал мне об этом.

— Как и ты… не сказал нам.

— Да, синдром Исан дал о себе знать. Было трудно отрешиться от привычки защищать ее любой ценой. К тому же у меня вызывало сомнение твое свидетельство о том, что шальную машину вел мужчина. Я не хотел верить также, что Исан лгала ради спасения своей шкуры, хотя и эта версия казалась правдоподобной. В результате я забросил расследование.

— Сейчас это уже не имеет значения.

— Да, душа моя, теперь все, касающееся этой маленькой интриганки, перестало что-то значить для нас, — согласился Арно.

— За исключением, — сказала Хона, прикусив губу, — твоего конфликта с Пирсом.

— Ах, это, — откликнулся Арно. Он выехал на обочину, остановился и медленно произнес: — У нас есть немного времени. Ты должна кое-что узнать, прежде чем мы поедем дальше. Тебе придется встретиться дома с кое-чем… точнее с кое-кем.

— С кое-чем? С чем? С кем? О нет — с Пирсом? — разволновалась Хона.

Арно повернулся к девушке, чтобы взять ее руки.

— Да, с ним. Смотри мне в глаза, когда я буду говорить, это помогает. «Гость», для встречи с которым мы вызвали Дорис, действительно Пирс. Он здесь со своей молодой супругой, будущей наследницей владельца апельсиновых плантаций.

— Пирс женился?!

— Ты шокирована? Удивлена? Больше не страдаешь? — стал расспрашивать Хону Арно, взяв ее за подбородок.

Хона рассмеялась. В ее глазах светилась радость.

— Страдаю? Нет. Все, что касается Пирса, не трогает меня с тех пор, как я приехала на Большую Землю. Я рада за него. Рада, что он нашел свое счастье. Но как он попал сюда? Ты разыскивал его?

Арно кивнул:

— Да, после выволочки, которую ты мне сделала. Но против моего желания. Имея наводку на Нейпир, найти Пирса было нетрудно. Нейпир не слишком большой, но богатый город. Он является центром производства цитрусовых. Кажется, Пирс не терял время зря. Сблизился с одним из богатейших владельцев недвижимости и особенно с его дочерью.

— Она красива, его жена?

— Элен? По словам Дорис, это очаровательная блондинка. Очень спокойная, уравновешенная, уверенная в своей способности влиять на Пирса. Кажется, они оба довольны друг другом. Но она не столь прекрасна, как моя невеста. Когда тебя делали, милая, то явно не пользовались шаблоном.

Немного смутившись, Хона рассмеялась нервным смехом. Она еще не привыкла к его комплиментам.

— Раньше Дорис не знала, что Пирс приедет домой?

— До своего приезда в «Ла-Вуаль» не знала. Мама решила преподнести ей сюрприз.

— Но мое появление не станет причиной неловкости для Пирса и его жены?

Арно улыбнулся:

— Разве ты видела когда-нибудь Пирса смущенным или растерянным? Этот парень поразительно быстро восстанавливается. Что касается Элен, то эта мудрая девушка уже научилась относиться спокойно к похождениям Пирса. Он выбрал Элен навсегда, и это ее большое преимущество. Полагаю, ей будет интересно увидеть одну из бывших пассий Пирса, но вряд ли это будет ее волновать.

— Выходит, я единственная, кто будет смущаться во время этой встречи. Я ужасно волнуюсь.

Перед тем как ответить, Арно завел машину:

— Волноваться не стоит. Ведь рядом с тобой я. А они все — теперь члены твоей семьи. Они ждут, чтобы встретить тебя с любовью и лаской. Что здесь ужасного?

Ничего ужасного действительно не было. Занавески в Длинной гостиной «Ла-Вуаля» оставались не задернутыми. Арно предложил войти через стеклянную дверь, ведущую в сад. Он взял руку Хоны и, повернув ее ладонью кверху, поцеловал.

— Это для храбрости и в знак моей бесконечной признательности тебе, — прошептал он.

Затем они рука об руку вошли из темноты в ярко освещенную комнату. Когда Хона увидела обитателей гостиной, то поняла, что бояться нечего. Благодаря Арно эти люди стали ее родственниками.

Она на самом деле приехала домой.