Цветок на скале

Глава 7

Предположение о том, что Исан увидела снимок Пирса, тревожило Хону даже во сне. Однако утром, когда она проснулась, этот вопрос не казался уже столь актуальным. Хона никак не могла решить, следует ли сообщить Дорис о своем подозрении относительно того, что Исан встречается с Германом Тревом без уведомления родных. И если сообщить, то в какой форме? В конце концов, Хона решила молчать. Не имея доказательств, она не хотела обвинять Исан во лжи, основываясь только на том, что подсказывает ей шестое чувство. Да, Дорис имела право требовать от Исан соблюдения условий заключенного соглашения. Но Исан имела равное право ссылаться на недостаточность улик в обвинении, которые существовали только в воображении Хоны. Ведь никто другой не оспаривал достоверность версии Исан. В общем, Хона решила держать язык за зубами.

Молла принесла Хоне в постель булочки и кофе, а миссис Лорд пришла к ней сказать, что она может подняться. Когда Хона спустилась по лестнице с рукой на перевязи, Арно разговаривал по телефону. Подняв вверх палец, он дал ей знак остановиться.

— Это Пейдж, — сообщил он Хоне, положив на рычаг трубку. — Он назначил вам рентген, но предупредил, что может отменить назначение, поскольку у него срочный вызов к пациенту и он не в состоянии доставить вас в больницу. Я предложил ему доставить вас в больницу, если вы согласитесь.

Хоне показалось, что Арно мог бы справиться у нее, хотела ли она поговорить с Адамом? Но так, как это, очевидно, не могло прийти в голову Арно, то Хона просто поблагодарила его и спросила, в какое время она должна быть в больнице Порт-Маре.

Арно ответил, и через четверть часа его машина уже стояла у входа. Миссис Лорд вышла их проводить. Исан не показывалась.

Пока они ехали, Хона размышляла о том, помнит ли он их последнюю совместную поездку из «Ла-Вуаля» в бунгало. Скорее всего, нет, решила она. Каковы бы ни были мотивы его нежного первого поцелуя, животная страсть второго явно имела целью унизить ее как женщину. Разве он сам не дал понять это? И при таком отношении к ней вряд ли этот эпизод остался у него в памяти. Вот почему он чувствовал себя с ней так свободно и непринужденно во время недавней поездки на пикник, а после поездки демонстрировал свое полное равнодушие к ней. Ни малейшего желания потешить ее самолюбие. Никаких полутонов. Прошлым вечером Арно застал ее с Адамом целующимися, тем не менее, в его поведении не было даже намека на ревность. Он не испытывал к ней ничего, даже презрения.

Голос Арно нарушил ход ее мыслей.

— Полагаю, если бы я сделал выводы из ситуации, в которой застал вас с Адамом прошлой ночью, то вы сочли бы меня дерзким.

— Не думаю, — ответила Хона, скрывая от него внутреннее напряжение.

— В таком случае вы позволите мне это сделать? Впрочем, если я прав, считая, что Пейдж ухаживал за вами с серьезными намерениями, то вас ждут впереди некоторые трудности.

— Трудности? — недоуменно спросила Хона.

Он бросил на нее быстрый взгляд:

— Да, естественно, если вы хотите выйти замуж. У него стабильная работа, постоянное место проживания, вы же не делаете секрета из того, что готовы улизнуть отсюда, как только пройдет полгода.

— И вас это удивляет?

— В данном случае — нет, — ответил он. — Но, по-моему, без полной откровенности вам будет трудно объяснить Пейджу свой отказ от перспективы постоянно жить здесь вместе с ним.

Хона сделала глубокий вдох:

— Вы опережаете время и делаете неправильные выводы. Во-первых, Адам не так заинтересован в постоянном проживании здесь, как вы думаете. Он усматривает в Большой Земле лишь промежуточный пункт на пути к врачебной практике в Англии. Во-вторых, вопрос о моем замужестве не возникал.

— Пока еще, — перебил ее Арно.

Хона плотно сжала губы и уставилась в ветровое стекло.

— Вопрос не возникал, — повторила она жестко.

Он кивнул с коротким смешком.

— Понимаю. Не хочется отвечать на бестактный вопрос. Но может, я этого и добивался, — сказал Арно и тоже замолчал.

Хона полагала, что он расстанется с ней в больнице, но Арно сказал, что подождет ее, а когда она сделала рентген, отвез ее в заводской поселок и даже пошел за ней в бунгало.

— Ваши рентгеновские снимки передадут Пейджу? — поинтересовался Арно.

— Да, они так сказали. Пейдж, однако, не верит в перелом, — ответила Хона и посмотрела на часы. — Вы останетесь что-нибудь выпить или на ланч? Скоро придет Дорис.

— Только утолю жажду. Не надо беспокоиться, позвольте, я налью себе сам. Вам тоже?

«Он так погружен в себя, что меня совсем не замечает», — подумала Хона, когда они расположились во внутреннем дворике. Передавая ей бокал, он вряд ли задумывался над тем, как много значат для нее случайное прикосновение его пальцев, его голос, поворот головы в ее сторону. Для нее это были мгновения радости. Для него — минуты праздности среди повседневных забот.

Выпив содержимое, он отодвинул бокал и встал.

— Между прочим, вы уверены, что водитель той самой машины мужчина? — спросил он.

Захваченная врасплох этим вопросом, Хона вздрогнула.

— О да, уверена полностью, — сказала она, запинаясь.

— Вы убеждены в этом? — повторил он. — Сейчас особи разного пола одеваются почти одинаково. Например, когда Исан ведет свою машину с открытым верхом, она часто собирает волосы в пучок и надевает мужскую кепку — апач.

Исан! Исан! Неужели нельзя обойтись без этого имени? Исан будет волноваться. Исан одевает то-то и то-то. Исан — то, Исан — это. Неужели она так захватила его воображение, что он готов сделать ее мерилом всего на свете? Эти мысли пробудили в Хоне мелочную бессильную ревность. Она резко выпалила:

— Ясно, водителем был мужчина. Молодой и без головного убора. В этом не может быть сомнений.

Кажется, его удивила энергичность ее тона.

— Вы это мне говорили. Я понял и не сомневаюсь в правдивости ваших слов. Но ваше зрение. Не могло оно подвести вас в такой ситуации? Итак, это определенно мужчина, которого нам нужно найти. Это сужает сферу поисков, по крайней мере наполовину.

— Вы намерены искать его? — спросила негромко Хона.

— Конечно, чуть ли не две аварии в течение получаса. Он мог убить кого-нибудь из вас троих!

Хона покачала головой:

— Сомневаюсь. У меня впечатление, что его машина была гораздо меньше нашей. При серьезном столкновении с машиной Пейджа последствия для лихача были бы гораздо хуже. Но в любом случае поиски в большей степени должны быть головной болью Адама, а не вашей.

— В случае с его машиной — да. В случае с машиной Исан — это моя проблема. Вы не станете возражать? — Арно продолжал свой допрос в вежливом тоне, когда во внутреннем дворике появилась Дорис. Она попросила рассказать и ей все подробности событий. В присутствии Арно Хона тем более должна была держаться своего решения не возбуждать подозрений относительно нарушения Исан обещания, данного Дорис. Позже она смогла бы обсудить это с Дорис конфиденциально. Но не сейчас, когда не было убедительных доказательств новой встречи Исан с Германом Тревом.

Дорожный инцидент предоставил Хоне лишь короткую передышку в переживаниях по поводу необходимости дать Адаму ответ на его сердечные ожидания. Потому что она знала, что после нескольких дней ее отсутствия в клинике по болезни он возобновит свои домогательства, и на этот раз ей не удастся уйти от ответа, каковы бы ни были последствия для них обоих. Хона удивлялась, как ей удалось так ловко осадить Арно в его оценках их взаимоотношений с Адамом. Ведь она знала, что Пейдж ухаживал за ней с честными и серьезными намерениями. Он требовал от нее ответа на то, что было всесторонне обдумано и выстрадано им. Что получится из того, если на вопрос Адама она ответит благосклонным «да», вместо того, чтобы ответить искренним «нет» и при этом работать с ним в клинике как ни в чем не бывало?

Утром, когда Хона вернулась на работу, Пейдж сидел за столом в кабинете и просматривал почту. Он отложил в сторону медицинские брошюры и объявления, чтобы сосредоточиться на том, что, скорее всего, было личным письмом. Адам оторвался от письма, чтобы взглянуть на Хону. Его улыбка выражала одновременно доброжелательность и нежность.

— Итак, снова за работу засучив рукава, — приветствовал Адам девушку сочувственно.

Хона улыбнулась в ответ:

— И кажется, вовремя, судя по кипе документов, выросшей на моем столе. Не говоря уже о расчетных листках для персонала клиники, которые я так и не успела подготовить в прошлый раз.

— Да, сделай это в первую очередь и потом сможешь передохнуть, — сказал Адам и после паузы добавил: — Теперь не о работе, пока мы одни. Ты достаточно восстановила силы, чтобы поужинать со мной сегодня вечером?

Хона отвела взгляд в сторону:

— Я не против.

— Отлично. Я зайду за тобой. Не могу пока сказать, когда именно, но зайду. Жди.

Они поехали ужинать в скромный ресторан, который раньше Хона не посещала.

Ресторан находился в окрестностях города. По пути Адам свернул на дорогу, петлявшую среди холмов предгорья.

— Кофе, ликер и атмосфера уединения, в которой мы нуждаемся, есть в одном знакомом мне трактирчике, — искушал он Хону. Его голос звучал так, будто он ждет от этого вечера неожиданного счастья.

По дороге Хона сообщила Адаму, что Арно вновь спрашивал о шальной машине и решил найти ее водителя из-за Исан.

Адам отнесся к ее сообщению спокойно.

— Желаю ему преуспеть в этом деле больше меня. Ведь улик почти нет. Ты видела лихача мгновение. По свидетельству Исан, она заметила машину, зацепившую ее автомобиль, в зеркале. Странно, однако, то… — нахмурился Адам.

— Ты о чем? — насторожилась Хона.

— О повреждениях на машине Исан. Может, я ошибаюсь, но помнится из ее рассказа, что чужая машина показалась в зеркале с ее стороны, ободрала бок ее автомобиля и умчалась, — сказал задумчиво Адам и после короткой паузы продолжил: — Заметь, в зеркале с ее стороны. Это значит, что лихач шел на обгон. В противном случае она не могла бы его видеть в зеркале. Но я видел ее машину, когда уезжал прошлым вечером из «Ла-Вуаля». Краска у нее была содрана не со стороны водителя. С этой стороны не было ни единой царапины. Странно, не правда ли?

Хона задумалась.

— Повреждения были нанесены со стороны, где сидит пассажир? — уточнила она.

— Там, где они должны были быть, если водитель шел на обгон.

— А если он ехал так безрассудно, что сделал обгон со стороны пассажира?

Адам покачал головой:

— Если бы он был безумцем, разве Исан не сказала бы об этом? Если я правильно ее понял, это был обычный обгон, хотя и на бешеной скорости. Но поскольку это не объясняет причину повреждений на машине Исан, то, возможно, я ее неправильно понял. Впрочем, ты тоже слышала ее историю. Что, по-твоему, она сказала?

— Н-не знаю, — произнесла неуверенно Хона. Хотя Адам посочувствовал ей, сказав: «Ну, конечно, ты была не в себе в это время», девушка укрепилась в убеждении, что повреждения машине Исан были нанесены именно тогда, когда ее машина столкнулась с автомобилем Адама, что был один дорожный инцидент, а не два, что реальный инцидент был результатом безрассудного вождения Германа Трева. Вот в чем была полная определенность. Исан опять делала из всех дураков.

Внутренний двор маленькой гостиницы, куда Адам привез Хону, был заставлен в стиле ретро, грубо сколоченными столами, на которых стояли стилизованные керосиновые лампы. Кроме них двоих, других посетителей не было. Пейдж вышел, чтобы сделать заказ официанту, и когда вернулся, то взял руку Хоны и стал нежно ее поглаживать.

— Вот что я хотел сказать тебе, — начал Адам. Но она услышала не то, что ожидала. — Ты помнишь то письмо, что я читал сегодня утром, когда ты пришла в клинику? Я получил его от дяди. Он вместе с партнером занимался врачебной практикой в округе Котсволд в Англии. Из-за слабого сердца партнер был вынужден прекратить работу. Дядя Тревельян предложил освободившуюся вакансию мне. Если я приму предложение, дядя согласен ждать моего приезда сколько нужно, но он требует быстрого ответа: да или нет. Однако если я соглашусь, то, что станет с моими планами на будущее, которые я как-то обсуждал с тобой? Ты помнишь?

Хона кивнула:

— Ты имеешь в виду, что согласие на предложение дяди сократит срок твоего пребывания на Большой Земле. Насколько?

— Я смогу уехать, как только уволюсь из ЮНХ, а срок моего контракта истекает через два месяца. Но дело не только в этом. Сейчас я не настолько свободен в своих решениях, как прежде.

— И ты сожалеешь об этом.

Адам снова взял руку Хоны.

— Не пытайся говорить за меня, — мягко упрекнул он девушку. — Я собирался сказать, что не свободен в своих решениях из-за тебя, любовь моя. То есть если я приму предложение дяди, то могу ли я надеяться, что ты выйдешь за меня замуж и уедешь со мной в Англию?

— Адам! Я… — произнесла Хона, подыскивая нужные слова для ответа.

— Ты ведь знала, о чем я хотел тебя спросить в тот вечер до получения мною письма из Англии? О том, что знала, я понял из твоего поведения. Ты даже позволила мне поцеловать себя.

Мучаясь угрызениями совести, Хона вспомнила, как позволила себе нежиться в его объятиях.

— Мне казалось, что знала, — согласилась она. — Но я не думала тогда о браке. Я просто думала, что нравлюсь тебе.

— Я и не скрывал этого, так ведь? Это было главной темой нашего разговора ночью, пока его не прервали. А предложение о браке — естественное следствие всего остального. Но тогда ты сказала, что еще не готова ответить на мое чувство. А теперь? Когда я признался тебе в любви, предложил выйти за меня замуж… Готова ли ты теперь?

Хона смущенно покачала головой:

— Не в той степени, чтобы честно признаться.

Адам замолчал, прикусив губу. Затем сказал:

— Понимаю. Ты не любишь меня так, как люблю я и как нуждаюсь в тебе. Но любовь никогда ведь не делится в равных долях. Позволь мне судить самому, что такое честность в любви.

— Ты, конечно, вправе судить сам. Но не думаю, что ты всегда будешь относиться ко мне так, как сейчас.

— Осмелюсь полагать, что всегда.

— Ты думаешь сейчас только о себе, но не обо мне. Я не могу и не должна выходить за тебя замуж без настоящей любви.

— Настоящей! — Он ударил кулаком по столу. — Какие могут быть нормы… градации для любви? Я думал…

Хона прервала Пейджа, прикоснувшись к его руке, сжатой в кулак. Она почувствовала, как внутреннее напряжение Адама ослабевает.

— Я знаю, — ласково сказала Хона. — Я позволила тебе поцеловать себя, и была тронута поцелуем. Я чувствовала себя благодарной. Ведь прошло так много времени…

— С тех пор, как тебя целовали? — подал он реплику.

— Да… целовали, любя.

— Значит, верно то, что рассказала мне с твоих слов Дорис. Ты была обручена, но твой парень бросил тебя.

— Он бросил меня потому, что был обручен с другой и уехал к ней.

— Это случилось до того, как ты приехала сюда? Неужели ты не любишь меня из-за этой истории? Ты не должна связывать себя такими вещами. Это — патология. Я полагал, что ты выше этого, — недоумевал Адам.

— Ты полагал верно. Но я выбросила его из головы не за тем, чтобы влюбиться без памяти и выйти за тебя замуж. Здесь нет связи, понимаешь? — доказывала ему Хона.

Не без разочарования он согласился:

— Что ж, будь по-твоему. Только я думал, раз у тебя не было никого с тех пор… — Он продолжил через мгновение, заметив ее протестующий жест рукой. — Или кто-то есть? Есть? — стал добиваться он ответа. Когда же Хона промолчала, то сказал: — Может, у тебя есть парень, который не целовал тебя так, как я, по любви, но все равно интересует тебя сам по себе? Может, ты его любишь, а он тебя нет? Может, поэтому ты меня отвергаешь?

Обезоруженная его проницательностью, Хона мягко ответила:

— Теперь ты выстраиваешь новое уравнение. Оставь это, Адам! Я к тебе хорошо отношусь. Никогда мне не приходилось работать с человеком, которого бы я уважала больше, чем тебя. Мы — друзья. Но как ты должен понимать, этого недостаточно для брака.

— Хорошее отношение, уважение, дружба, — возразил он ей, — разве это не прочная, солидная основа для брака?

— Брак не может быть без любви, которая захватывает оба любящих существа, волнует их… — Беседуя с Адамом, Хона прислушивалась к отдаленному эху. «Издавна люди знали, что брак без любви — не более чем голая скала», — говорило эхо голосом миссис Лорд. Хона вспомнила тот чудный день, когда Арно был так общителен, ласков и любезен с ней, как никогда раньше, и потом… Вопрос Адама вернул ее к реальности.

— Другими словами, ты готова трепетать перед тем, кого любишь. И такой парень существует. Но он недоступен — почему?

— Просто недоступен.

— И это все, что ты можешь мне сказать, — произнес Пейдж мрачно. — Ты знаешь, мне и в голову не приходило в последние дни, что при том уровне отношений, который у нас сложился, я могу быть отвергнут.

— Мне очень жаль, Адам!

— Не стоит. Когда ничто не помогает, — сказал он с горечью в голосе, — слова сожаления — пустой звук. — Потом добавил более спокойно: — Во всяком случае, теперь у меня не осталось сомнений относительно того, что я должен ответить на предложение дяди Тревельяна.

— Ты уедешь в Англию… из-за меня?

— Я возвращаюсь в Англию и точка. Больше ничто не имеет значения, — ответил Адам, плутовато улыбаясь, хотя на сердце у него скребли кошки. Он нежно погладил ее руку. — Спасибо, по крайней мере, за надежду. Пока она жила, я испытывал настоящее блаженство. — Он поцеловал Хону в губы.

«На прощанье», — подумала она.

Хона ожидала, что Адам отвезет ее домой и сразу расстанется с ней. Но он сделал еще один заказ официанту. Когда совсем стемнело, они с Адамом соревновались в отгадывании названий созвездий на ночном небе. Трактирчик они покинули довольно поздно. Пейдж вел машину по дороге, пролегавшей среди длинных рядов пакгаузов и навесов для хранения товаров и грузов, подлежащих таможенному досмотру. Постоянно попадались торговые киоски. Все это входило в портовую зону. Днем она превращалась в место оживленного бизнеса. Ночью замирала, за исключением баров для моряков. Неподвижный воздух портовой зоны был насыщен душной смесью запахов моря, копры, сандалового дерева. Копра и сандаловое дерево хранились под навесами рядом с причалами. Портовая зона освещалась огнями прожекторов судна, блуждавшего по акватории гавани, а также неоновыми лампами, установленными на крышах высоких складских помещений. За ними сгущалась темнота.

Из этой темноты внезапно возникла, пошатываясь, человеческая фигура. Мужчина распростер руки, будто желая заключить в объятия лучи передних фар машины Адама. Затем отпрянул назад, ударился о стену и грохнулся на землю.

— Тьфу ты, пьяный черт! — выругался Пейдж. Он остановил машину и вышел. Предупредив Хону, чтобы она оставалась на месте, Адам подошел к незнакомцу, склонился над ним и через некоторое время побежал обратно к машине.

Пейдж быстро достал аптечку:

— Он не пьян, но, должно быть, только что побывал в драке. У него кровоточит глубокий порез от локтя до запястья. Парень не говорит, как получил ранение, но я узнал его адрес. Придется отвести его домой, как только перевяжу рану. Я знаю место, где он живет. Оно в двух шагах отсюда, в узком переулке, по которому даже машина не может проехать. Как ни печально, но ему повезло, что мы оказались рядом. Ты не побоишься посидеть здесь одна, пока я вернусь обратно?

— Нет, конечно.

— Молодец!

После того, как Адам поднял незнакомца и увел, вокруг машины воцарилась тишина. Она нарушалась звуками то аккордеона, то рояля, доносившимися из постоянно раскрывавшихся дверей местного бара.

Когда рядом с машиной опять замаячила фигура мужчины, Хона подумала, что уж на этот раз ей попался не пьяница, просто запоздалый прохожий. Она надеялась, что незнакомец не из завсегдатаев местного кабака, куда в штормовую ночь помчалась Дорис, чтобы забрать Исан.

Однако незнакомец не собирался проходить мимо. Он смотрел на неподвижную машину с открытым верхом, медлил, колебался и наконец, подошел к ней со стороны, где сидела Хона. Ночной бродяга устремил на девушку пристальный любопытный взгляд.

Хона испугалась. Лучше было пойти с Адамом, подумала девушка.

— Что вам нужно? — произнесла она дрожащим голосом. Незнакомец рассмеялся в ответ неприятным гортанным смехом.

— Разве вы меня знаете? — спросил он, медленно и монотонно выговаривая слова, как это делали уроженцы Большой Земли. — Мы определенно незнакомы, но, думаю, вы видели меня раньше. А я вас знаю. Вы подружка доктора, не так ли? Ездите с ним под любым предлогом, хм. Теперь вы припоминаете, кто я, мадемуазель?

Хона узнала незнакомца. Хотя короткий взгляд на водителя машины Исан мог дать скорее контуры, чем ясную картину виденного, девушка догадалась, что имеет в виду ночной прохожий. Это был Герман Трев.

— Да, я помню вас, — сказала Хона, стараясь казаться спокойной. — Несколько суток назад вы вели машину мадемуазель Фодрон. На пересечении дороги на Коум, которое известно, как поворот на Койе, вы зацепили машину доктора Пейджа и умчались. Доктор не успел заметить вас, но это удалось мне. Не могу понять только, почему, скрывшись в тот раз, вы сейчас вступаете со мной в разговор.

— М-м, — промычал он медленно. — Тогда я колебался. Но потом подумал, что всегда полезно знать своих врагов и понимать, какой ущерб они способны нанести тебе. Меня также немного разбирало любопытство, почему вы не разоблачили меня. Ведь вы до сих пор не рассказали обо мне? Я спрашиваю себя — почему?

— Просто потому, что у меня не было доказательства того, что водитель машины Исан — вы. Тогда я не могла опознать вас даже визуально, — ответила холодно Хона.

— Но теперь вы получили от меня это доказательство. Что вы намерены с ним делать? Предать огласке? Навлечь беду на маленькую хорошенькую Исан только потому, что она посмела развлечься вдали от своего начальства? А начальство предпочитает использовать ее в качестве секонд-хэнда Пирса, но не отпускать на волю. Из-за этого я и подошел к вам — Исан нельзя винить ни в малейшей степени за безобидную автомобильную поездку со мной.

— Безобидную? — ухватилась Хона за произнесенное им слово. — Вы создали дорожную ситуацию, которая могла привести к трагедии, и даже не остановились.

— Пф-ф, ерунда это, — произнес небрежно Трев. — Я отделаюсь штрафом за небрежное вождение, не больше. Я хотел только узнать, что вам известно. Вот почему решил раскрыть свои карты. Понимаете, ради малютки… — Он сделал паузу. При свете фар его черные глаза заблестели. Затем Трев продолжил: — Нет, вы должны знать, что малютка не будет соперничать с вами, если вы не станете рассказывать то, что знаете о дорожном инциденте. По ее словам, она кое-что знает о вас, что вы не хотели бы оглашать. Так же и она не хотела бы, чтобы ее шефу Лорду было что-либо известно о ее отношениях со мной. Что вы скажете об этом, мадемуазель?

Хона чувствовала, как закипает ее кровь. Едва контролируя голос, она сказала:

— То, что вы говорите, выглядит как шантаж. Это возмутительно. Что именно Исан Фодрон знает обо мне?

— Она не говорила мне об этом, — произнес Трев безликим тоном.

— Но известно ли ей, что я узнала ее машину?

— Скорее всего, да.

— Тогда вы с ней вряд ли уверены в том, что я не расскажу что-нибудь доктору Пейджу.

Он снова перешел на нейтральный тон:

— Наверное, это что-то значит для нее. Но нужно ли вам признаваться в том, что вы видели ее со мной? Положим, вы не узнали машину. Если вы расскажете обо всем, то она сумеет отомстить вам. — Трев выпрямился и отступил от машины. — Закон джунглей — сам живи и другим давай жить, понимаете? — добавил он с наглой усмешкой и пошел прочь.

Хона наблюдала за Тревом до тех пор, пока его фигуру не поглотила темнота. Снимок Пирса у нее в сумке! Исан, должно быть, видела его. Это была единственная улика, которую Исан могла бы использовать против Хоны. Но еще не использовала. Почему?

Наконец вернулся Адам. По его словам, прежде чем покинуть пациента, он счел за лучшее проследить за тем, чтобы того уложили в постель. Машинально Хона справилась о здоровье пациента и всю дальнейшую дорогу заботилась лишь о том, чтобы осмысленно отвечать на реплики Адама.

Она обрадовалась тому, что Пейдж расстался с ней на пороге бунгало и что Дорис не было дома. Как отнесется к ней Дорис, когда узнает от Исан историю с Пирсом? Торопясь укрыться в своей комнате перед приходом Дорис, Хона, однако, не оставила без внимания записку, лежавшую рядом с телефоном.

В записке рукой Дорис было написано:

«Звонил Арно, спрашивал тебя. Сказала, что тебя нет дома, поскольку ты уехала с Адамом. Арно ответил, что это не имеет значения. Просто он хотел сообщить, что ты забыла свой шарф в его машине, когда вы с ним ездили в больницу на рентген.

До встречи.

Дорис».

Хона была озадачена. Она припоминала подробности поездки с Арно, уверенная, что ничего не забыла в машине. Как только она разорвала записку, зазвонил телефон. Девушка сняла трубку и услышала голос Арно.

— Хона? Во время предыдущего звонка я застал Дорис, придумав предлог, чтобы она позвала вас, — сказал он озабоченно. — Теперь мне нужно увидеть вас лично. Но не в «Ла-Вуале» и не в вашем бунгало. Нужно встретиться наедине. Когда вы свободны? Если, скажем, я назначу вам завтра свидание у главных ворот завода, вы сможете прийти?

— Д-да. Пожалуй, смогу, — ответила она неуверенно.

— Хорошо. Мы вместе позавтракаем. Я вас жду.

Он закончил разговор, и Хона положила трубку. Это был приговор ей, уведомление о ее отставке без всякой отсрочки. Исан рассказала Арно то, что знала о Хоне, и теперь может рассчитывать на утешение и поощрение со стороны Арно.

«Она потребует мою голову для палача и получит ее», — подумала Хона с горечью. Большая Земля, Дорис, миссис Лорд… Арно станут теперь просто частью воспоминаний, которыми она займется после отъезда с острова. Таково следствие ее случайной злосчастной встречи с Пирсом Сабре. А ведь если бы судьба была к ней благосклонна, она послала бы ее на этот остров не отягощенной прошлым, свободной в своих решениях и поступках.

Об этом говорил ей Арно. Говорил назидательно, без доброго участия, только для того, чтобы заставить ее держать язык за зубами ради Исан. Пропорции, соблазнительные формы, привлекательность. Может, она была бы счастлива с Арно, если бы сначала не встретила Пирса и не поверила ему.

Хона смутно сознавала, что никогда не узнает этого.