Цветок среди кирпичей

Глава 28

После трех часов тучи начали разбегаться. Выглянуло солнце. Сразу стало жарко. Люба сидела в комнате с книжкой в руках. Нюра ушла с друзьями гулять. Света спала. Стас и Ярик еще не вернулись. Она пыталась сосредоточиться на книге, но слова не хотели усваиваться. Ожидание. Свидание. Или просто прогулка? А как относится к нему? Утром все было ясно, а сейчас сомнения. Правильно ли все это? Люба закрыла книгу и легла на подушку. Волнение бродило по крови. Хоть чай успокоительный заваривай.

— Спишь? — заходя в комнату, спросил Стас.

— Думаю. — Люба посмотрела на него. Ведь ничего в этом мужчине не было притягательного. Рыжие волосы, такие же брови, спокойные глаза, в которых пряталась хитрость, полные губы. Ей никогда не нравились мужчины с полными губами. Вот на дух их не переносила. Еще и щеки щербатые. Но рядом с ним она забывала обо всех этих мелочах.

— О чем? — Стас завалился рядом с ней и сразу обнял. Достал из кармана яблоко. — Будешь?

— Нет. Спасибо. — отказалась Люба.

— Так чего ты там думаешь?

— Почему в жизни все так сложно?

— Чтоб скучно не было. — ответил Стас. — Мы же все беспокойные существа. Как у тебя с работой?

— Оформилась. Завтра уже на работу.

— Хорошо. Я с мамой разговаривал. Нам эту комнату отдадут. Нюрка согласилась к ней переехать. Ярик обещал ей помочь.

— Получается мы с тобой вместе жить будем? — осторожно спросила она.

— Ты против?

— Хм, я думала тебе мое мнение неинтересно.

— Люба, мы можем еще походить кругами. Помучить друг друга. Только зачем? Сколько еще лет мы будем тратить время на танцы и реверансы? Этим можем заниматься и живя вместе.

— Все как-то быстро. — ответила Люба.

— Я еще никогда женщину так долго не ждал, как тебя. И никого так не желал.

— Не надо.

— Что тебе не нравится в моих словах? — усмехнулся Стас.

— Не знаю, как на них реагировать. Не знаю, что отвечать. — вздохнув, ответила Люба.

— Меня смущаться вроде глупо. Тебе так не кажется? Мы же почти переспали с тобой. Не чужие поди люди.

— Давай оставим эту тему.

— Хорошая тема. Мне нравится. — возразил Стас.

— Тебе нравится меня дразнить.

— И это тоже. — он доел яблоко и положил огрызок на подоконник.

— Я не готова ко всем этим событиям. Одно дело целоваться, а с другой жить вместе. — попыталась ему объяснить Люба.

— Мы с тобой живем вместе в одном доме. Спим в одной кровати. Постоянно целуемся, хотя мне этого мало. Я хочу намного большего. Как- нибудь сорвусь и только тебя уломаю, а в этот момент в комнату Ярик завалится. Или Нюра. Вот где неудобно тебе будет.

— Мне?

— У меня совести и стыда нет. Потерял в детстве. Зато у тебя их на нас двоих вполне хватит.

— Стас! — она возмутилась, когда его ладони оказались у нее под футболкой, добираясь до груди.

— Угу, меня так зовут.

— Что ты делаешь?

— Отвлекаю тебя от дурных мыслей. К тому же должен я проверить как моя невестушка изменилась. Вот грудь больше стала.

— Я тебе что, корова? — возмутилась Люба.

— И сразу оскорбляться! Я тебе комплимент делаю. — рассмеялся Стас.

— Ничего себе комплимент.

— Вполне нормальный. — Стас замер и посмотрел на Любу. — А ты меня сегодня кормить будешь?

— Там же все приготовлено.

— Мне лень. Как раз и компанию мне составишь.

— Если прекратишь приставать, то пойду и разогрею тебе обед.

— Тогда пойдем. — Люба поднялась, он же лежал и наблюдал за ней с довольной улыбкой.

— Ты чего?

— Думаю как мне с тобой повезло. Мало того что ласковая такая, так еще и кормишь вкусно. — сказал Стас. Люба не стала отвечать. Покраснела и ушла на кухню. В этот момент он решил, что назад уже не повернет. Будь что будет, но свой кусок счастья он урвет.

Они остановились около реки. Водная гладь так и сверкала в солнечных лучах. Лес шумел листвой. Ветер отгонял мошкару.

— Опять будем рыбу ловить? — спросила насмешливо Люба.

— Нет. Одно место тебе покажу. Тут недалеко. — доставая большую сумку и закрывая машину, сказал Стас.

Он взял ее за руку и повел по едва видимой тропинке сквозь густые кусты. А дальше, как в сказке, кусты расступились, открыв взору несколько домов и старую развалившуюся церковь. Запустенье, как на кладбище. Любе стало не по себе. Казалось, что в этом месте нет жизни. Стас толкнул калитку крайнего дома. На цепи залаял пес. Но лаял он вяло. Словно выполнял давнюю повинность, которая порядком надоела.

— И я тебя рад видеть. — сказал Стас псу. Тот в последний раз гавкнул и лег на лапы, закрывая уставшие глаза. — Правильно, солдат спит, служба идет.

Старое крылечко со сломанной ступенькой, на место которой лежала доска на кирпичах. Стас только головой покачал. Перешагнул через нее и открыл дверь. Пахло старым домом. Землею и пылью. Из сеней они попали в небольшую комнату. Большая печка с облупившейся известкой. Стол под скатертью. Цветные занавески на мутных окнах. Люба и не увидела вначале старушку, лежащую на грязном диване под старыми шубами, еще советских времен.

— Старая, еще не померла?

— Я еще тебя переживу. — раздался голос из-под шуб. Люба увидела сухонькую старушку в вязанной шапке и дутой безрукавки, что была надета на мужской свитер. Она недобро посмотрела на незваных гостей. — Чего приперся?

— Так обещал. — Стас поставил сумку на пол.

— Думала обманешь, — заглядывая в сумку, сказала бабушка. — Много привез.

— Много немало. С подругой поделишься. — ответил Стас, наблюдая, как бабушка прячет крупу и консервы в ящик с полками, что стоял под столом.

— Чего тебе должна?

— Забудь. Ты хоть окна бы вымыла. Живешь, как в подвале.

— Откуда силы взять? Вот возьми и вымой. Ты молодой, сильный.

— Выходной будет, приедем тогда окна тебе протрем. С дровами решила вопрос?

— У Иваныча спину прихватила. Разогнуться не может. — проворчала бабушка, шмякая беззубым ртом.

— Так вас тут три девахи. Взяли бы мужику по спине дали, так и разогнется.

— Мазь ему привези какую-нибудь, а то мы без него, как без рук.

— Привезу. Ладно бабуль, поехал я. Не хворай.

— Чего за девка?

— Невеста.

— Ладная она у тебя.

— Мне тоже нравится. — хмыкнул Стас.

— До свидания. — растерянно сказала Люба.

— Авось и свидимся, — махнула рукой бабушка.

Улица встретила их теплыми лучами, зеленью и жизнью. Любе показалось, что они из склепа выбрались. Стас шел задумчивый, молчаливый. Они вышли на грунтовую дорогу, которая еще почти не просохла после дождя, что прошел ночью. Стас взял Любу за руку и пошел в сторону развалившейся церкви.

— А ведь раньше здесь была большая деревня и процветающая. Не в каждой деревни стояли каменные церкви. — сказал Стас. — Интересно жизнь повернулась. Лет сто назад стены были целые, штукатурка не обсыпалась. Роспись на стенах. Теперь деревня умирает, как и церковь. Медленно, но упрямо держась за жизнь. Я это место случайно нашел. Застрял неподалеку. Дачникам мебель привозил. Обратный путь решил сократить. Дорогу развезло. Меня и затянуло. Вышел к домам. Четыре человека здесь живет. Самый молодой Иваныч шестьдесят пять ему. Он и за пенсией ездит бабкам и продукты привозит. Только что он привезет на велосипеде? Зимой на лыжах ходит. До жизни отсюда пять километров. Раз в неделю приезжает автолавка. Только цены в два раза выше, чем в магазине. Здесь заночевать пришлось. Разговорился с бабкой. Москвичка. Коренная. Доверилась уродам, которые обещали ей райскую старость. Привезли ее сюда. Воздух, речка, травка. Все понимаю, но в такую глушь зачем? Чтоб померла побыстрее? Она пять километров до села за продуктами не дойдет. Вот и живут четверо стариков друг за дружку держутся. И помирать не собираются. Семеновна всех пережила. Большая семья была, да пришлось всех похоронить. Иваныч за матерью ухаживает. Полжизни по тюрьмам сидел. Теперь здесь век доживает.

— Жутко. — Люба даже поежилась.

— Это жизнь. Она разная. — он сел на груду кирпичей и поднял глаза к чудо сохранившимся фрагментам старой росписи на стенах. Видно было ангела в небесах, лицо какого-то святого. Вокруг кирпичная кладка. — Пытался в церковь зайти. Не получается. Не идут туда ноги. Несколько часов перед ней простоял и ушел. А здесь нормально. Вся жизнь во всей красе хорошо по полочкам раскладывается. Понимание приходит, что сдаваться не надо. Опускать руки, даже когда это очень хочется сделать. Вот смотри, стены чего только не пережили. Я не говорю про суровые зимы и жаркие летние месяцы, не говорю про ураганы и дожди, что крошили кладку. Сколько эти стены пережили эпох. Они видели и процветание и упадок. Застали еще царей, а потом и советскую власть. Сто лет забытья. Никому не нужна была церковь, а стены не сломались. Упорно стоят и ждут своего часа. Конец это будет или второй шанс на жизнь нельзя угадать. Но они живут и надеются. Так и люди, когда стоят на перекрестке и не могут выбрать по какой дороге идти. Пойдешь налево, а там обрыв и смерть. Пойдешь направо, а там ухабы, но жизнь. Я жить хочу. Не знаю поймешь меня когда-нибудь…

— Начать сначала — это трудное решение, но, наверное, правильное. — Люба смотрела на стены. Чувствовала, как на ногах оседали капли дождя, что не высохли из-за того, что находились в тени. Ветер гулял по развалинам. Он волновал юбку, проходился по рукам, волосам. Над головой было яркое синее небо, по которому плыли белые барашки облаков. Спокойствие. Страхи начали отступать. Понимание. Оно еще было на грани сознания. Не оформилось в мысль, только начинало зарождаться, но Люба чувствовала, что это что-то важное. Правильное.

— Люба, я хочу сказать, что не всегда все просто. Помнишь, ты спрашивала меня, почему люди усложняют все. Потому что трудно баланс сохранить между своими желаниями и желаниями не причинить боль дорогому человеку.

— Все равно, слушать надо сердце. Оно подскажет, что верно, а что нет.

— Может быть. — Стас улыбнулся. — Знаешь, чем мне здесь нравиться? Эти развалины напоминают меня. Я такой же, как они.

— Ничего. Немного обновить штукатурку и будешь выглядеть неплохо. — усмехнулась Люба. На его лице пробежала тень. Он поднялся и дал ей руку. — Пойдем еще одно место покажу.