Цыплёнок

06 — Ещё один блондин

Мишель из полуприкрытых век тревожно разглядывала творящего пакости чёрного. Внешность, что ни говори (девушка поморщилась про себя), у него была подходящая. Такая же мерзкая, как и содержание.

Медальон (а он бывает на редкость полезен, оказывается) существенно приглушил боль, так что воровка при желании смогла бы уже и встать. Да не видела в этом смысла — только насмешит, лишнее внимание привлечёт. К тому же, как стало понятно из разговора, никто и не отпустит; смысла просто лежать Мишель не видела, так что занялась «шпионажем».

Чёрный был высок. «Головы на три-четыре», — завистливо отметила воришка. Худ, бледен. Светлые, с желтизной волосы собранны ярко-жёлтой резинкой в высокий конский хвост, только подчёркивающий не самый популярный нынче оттенок. Резкие, угловатые черты худого лица, прямой римский нос и совершенно не вписывающиеся в эту картину большие, высоко приподнятые с внешних уголков глазищи, широко распахнутые, в обрамлении густых светлых, но не особо длинных ресниц. Несколько тонковатый рот, в левом нижнем углу которого вызывающе блестит золотое колечко.

Одет в тёмно-коричневую водолазку и узкие чёрные джинсы. И всё бы хорошо, если бы не вызывающе ярко-жёлтый (опять!) широкий плетёный пояс да домашние («опять» в квадрате) тапки.

На запястьях болтается путаница многочисленных браслетов, на пальцах россыпь колец, левое ухо проколото в семи местах, с торчащими в них всякоразными колечками, гвоздиками и прочими неопознанными штуками, не особо старательно изображающими серьги. И всё это разнообразие тщеславно поблёскивает столь любимым колдуном жёлтым цветом.

Хотя очень глубоко сидящий в воровке эстетик вынужден был признать, что в другой обстановке да… цветовой гамме, мужчина был бы не лишён определённой харизмы и какого-то… аристократизма(?).

Ибо держится, вопреки неформальному виду, прямо, с непринуждённым достоинством. Такое за один вечер не выработаешь — не горбится, спина ровная, под ноги при ходьбе не смотрит. Мишель так увлеклась разглядыванием, что не сразу заметила наступившую в комнате тишину, с плохим предчувствием нехотя перевела взгляд на лицо чёрного.

Тот, развалившись в кресле и нагло глядя ей в глаза, облизнулся, будто слизывая с губ что-то жутко вкусное, да так демонстративно, что у девушки появились невольные сомнения: даром она только ли отделается?

Хлопнула дверь, воровка заполошно вскинула голову. Вошли два шкафообразных парня лет двадцати двух и, остановившись метрах в трёх от чёрного, вопросительно на него посмотрели.

— Устроили?

Молодцы почти синхронно кивнули.

— Прелестно. Девчонку отвести в спальню… голубую и запихнуть в душ. И Янку разбудите, пусть подберёт ей что-нибудь. Через полтора часа жду обратно, — мужчина легко поднялся и почти у самой двери меланхолично добавил, — в библиотеке. До встречи, цыплёнок.

Хлопнула дверь, парни неловко мялись, девушка тоже не спешила действовать. Наконец, один из них, видимо собравшись с силами, выдавил:

— Ну, пошли, что ли.

Мишель, наморщив нос, без возражений, но с большой неохотой выбиралась из тёплого и уже почти родного кресла. Молодцы чуть расслабились, девушка встала рядом с ними, всем своим видом выражая готовность. И уже спустя мгновение, одарив легкомысленно-снисходительными ухмылками, её повели. Наверное, в спальню.

Привели Мишель действительно в спальню. Голубую. Хотя, скорее, синюю — эффект осветления давали тонкие, причудливые линии морозного узора, вдоволь расползшегося по стенам, кинувшего тень на пол, постельное бельё и мебель. Красиво. От комнаты тянуло зимней свежестью, девушка даже поёжилась, несмело коснулась причудливо изогнутой белой линии на косяке. Подняла глаза и фыркнула, коротко закатив глаза: окно за воздушным бледно-голубым тюлем было крест-накрест зарешечено. Судя по толщине прутьев — надёжно.

Девушку легонько подтолкнули вперёд, быстро закрыли за ней дверь, напоследок неловко пробормотав:

— Полтора часа.

Мишель, бесшумно ступая по длинному мягкому ворсу идеально белого ковра, бегло обследовала комнату, а затем и прилежавшую к ней ванную. Ничего особо интересного, типа трупа под кроватью, конечно, девушка не нашла, а вот наличие предметов первой необходимости наводило на определённые размышления.

— Походу, гости здесь бывают регулярно, — тихо фыркнула Мишель, проводя пальчиком по чистому подоконнику.

И, случайно наткнувшись взглядом на часы, тихо выдохнула: «Твою мать!» — осталось не более пятидесяти минут отведённого времени, чёрного же злить раньше времени не хотелось. Типы такие на пакости весьма и весьма горазды, так что стоит поторопиться. Воришка тяжело оттолкнулась от подоконника и поплелась мыться.

Думать о том, зачем все это, Воровка себе запретила. Но ассоциации с помывкой овощей перед порезкой на салат всё же вылезли.

Кабинка была матовой, непрозрачной, что оказалось весьма приятным сюрпризом. Мишель скованно разделась — бывают же тараканы у некоторых, а ей отдувайся теперь. Вытащила бинт из куртки, спрятав его в одном из шкафчиков: повязку лучше сменить после. Ну, а на всякий пожарный девушка с собой в кабинку прихватила обнаруженное ранее полотенце и нижнее бельё… ибо нефиг. Дверь-то без замка.

Наконец спустя полчаса Мишель вылезла. Соскучившаяся по нормальным условиям девушка могла бы, конечно, и раньше, но не хотелось как-то. Да и неудобно было мыться одной рукой, тщательно оберегая другую от мыла.

Мишель, морщась от боли, размотала всё же намокший бинт, рана выглядела… неаппетитно. Придерживая спадающее полотенце, девушка промыла ладонь под краном и замотала вновь. Подняла голову — как и ожидалось.

Одежда исчезла. Воровка мрачно гипнотизировала взглядом появившееся вместо неё нечто белое. Зло фыркнула и, недовольно поджав губы, двумя пальчиками приподняла находку.

Нечто оказалось платьем, вопиюще белоснежным, воздушным, колеблющимся от малейшего сквозняка и подозрительно просвечивающимся на свет. Полные губы Мишель изогнулись в саркастической усмешке: а если б она бельё с собою не прихватила? Сволочь.

Наскоро вытершись, девушка с трудом натянула платье на ещё влажную кожу, пару раз запутавшись в обилии ткани. Сунула ноги в стоящие рядом тапки… опять белые. Обернулась.

«А платье сидит очень даже неплохо», — разглядывая свою враз постройневшую фигурку в большом зеркале (от потолка до пола), констатировала Мишель. Она ещё немного покрутилась, любуясь собою, а затем, вплотную приблизившись, провела пальчиками по слегка запотевшей поверхности, вырисовывая злобную рожицу. Странно, как и зачем такое здоровое зеркало в ванной, чего тут рассматривать? В черноволосой голове всплыло несвойственное для Мишель предположение, она подавила улыбку, бледные щёки окрасил едва видный румянец.

А вот белый ей не шёл.

— Ещё б венок на голову, благо, белые тапки уже в наличии…

Внезапно раздавшийся стук едва не стал причиной инфаркта для роющейся в шкафу воровки, она подпрыгнула, прижав руку к груди, напротив бешено стучащегося сердца. Поспешно захлопнула дверцу.

— Готова? — спросил недовольный женский голос по ту сторону.

Мишель поморщилась, резко одёрнула платье и коротко крикнула:

— Ага!

Женщина… девушка приоткрыла дверь, просунув светловолосую голову внутрь. Увидев полностью одетую Мишель, довольно улыбнулась.

— Ну, пошли тогда.

Всю дорогу Яна с любопытством косилась на молоденькую незнакомку. Она казалась какой-то… подавленной? И это было очень странно, обычно «девочки» хозяина прямо светились гордостью и довольством. А эта глаза к полу опустила, губу закусила и вон, платье нервно в руках комкает. В первый раз что ли? Возраст позволяет. А может и старше, прошлая тоже малолеткой казалась, а оказалось — двадцать пять, но на этой ни капли макияжа, кожа гладкая, фигурка немного угловатая, и страх еще этот.

Действительно малолетка? Яна неодобрительно покачала головой: так и до педофилии недалеко. И эти странные копошения вечером… Девушка поневоле ускорила шаг, желая как можно быстрее отделаться от странной девчонки и наконец, хорошенько потрясти по этому поводу Сашку с Лёхой — уж они-то не умолчат!

Дорогу Мишель не запомнила, лишь отстранённо заметила, что чёрный далеко не бедствует. Прямо таки излучающая любопытство служанка в настоящем, кстати, переднике, едва не срываясь на бег, проводила её к приоткрытым дверям и, с трудом дождавшись пока воровка нерешительно переступит порог, захлопнула за ней створку.

Мишель вздрогнула от резкого стука, не спеша, однако, поднимать взгляд. Снова лицезреть самодовольную физиономию колдуна не хотелось. Да и страшно было, неловко и отчего-то стыдно.

— Ковёр нравится? — вкрадчиво, а затем и хвастливо прозвучал голос чёрного. — Сам выбирал.

— Видно, — сфокусировав взгляд на предмете, фыркнула Мишель.

— Н-да?

— Опять жёлтый.

— А ещё говорят, среди женщин дальтоников не бывает, — раздосадованное бурчание.

— Не бывает, — девушка слегка пихнула край ковра тапком, — это чисто мужская прерогатива.

— Уже не боишься?

Девушка нехотя подняла глаза, криво усмехнулась.

— Это что-то изменит?

— Безусловно, — колдун насмешливо улыбнулся, склонил голову набок.

— Тебе удовольствий больше будет?

— Да, жертва должна бояться. Иначе она не жертва, а будущий хм… мститель. Кстати, когда мы успели перейти на «ты»?

Мишель гордо вздёрнула нос.

— Только что. На «Вы» обращаются к тому, кого уважают, остальное — чистой воды жополизство. Об уважении не может быть и речи, а во втором смысла не вижу, — девушка скривила губы, беспокойно свела брови к переносице. — Думаю, ты уже всё продумал. И не отступишься.

— Так просто? — Себастиан перекинул ногу на ногу, книга с зажатым где-то посередине пальцем легла сверху. — И не одной мало-мальской истерики, взывания к совести, чести, достоинству, жалости, бла-бла-бла?

— Типа того, — пренебрежительно фыркнула Мишель. — Я, пожалуй, предпочту действия увещеваниям.

— Даже так? И что же предпримет мой маленький хранитель? — чёрный заинтригованно подался вперёд.

Девушка едва подавила порыв шагнуть назад, упершись лапотками в дверь. Стало здорово не по себе.

— Я не твоя, — скорее из чувства противоречия буркнула воровка, отведя глаза, — и далеко не хранитель.

Реального смысла спорить с ним не было — пока девушка в этом доме, она действительно принадлежит ему. И здесь, глубоко в лесу, среди преданных колдуну людей, она — ничто, и звать её никак. Прибьёт — никто и против слова не вякнет, а вякнет — с ней в могилу безымянную ляжет.

— С первым с удовольствием поспорил бы, да предпочту действие увещеваниям, благо, время есть, — уголок тонких губ глумливо приподнялся. — Насчёт хранителя же… ты могла бы им стать.

— Почему в прошедшем времени? — Мишель резко вскинула глаза, настороженно подбираясь.

— Ты моя, — чёрный откинулся на спинку кресла, прищурился. — И судьбу твою теперь решаю я.

— Н-да? — из чистой вредности недоверчиво вякнула воровка.

— Да, — с самым серьёзным видом кивнул Себастиан.

— Зачем в душ запихнул? — недовольно фыркнув, сменила скользкую тему девушка.

— О, я чую страх? — чёрный широко улыбнулся, в глазах заблестел нехороший огонёк.

— Опасение.

— Садись напротив, мне неудобно.

— А мне неплохо, — скорей из желание насолить чёрному, упёрлась Мишель.

— Значит, — с нажимом произнёс Себастиан, — я встану напротив тебя. Ты заметила, кстати, в какую сторону открывается дверь?

— Вы поразительно убедительны, — поморщилась девушка, быстрым шагом, стараясь не смотреть на чёрного, подойдя к креслу. Разулась, забираясь с ногами в мягкое нутро, раздосадовано натянула платье на обнажённые коленки. И наконец перевела взгляд на колдуна.

— Спасибо, давно мне не делали комплементов.

— Не за что, — девушка пожала плечами. — Так зачем?

— Очень, прям непреодолимо, цыплёнок, хочется подтвердить твой… — Себастиан осёкся, прикрыл глаза, улыбнулся, — твои опасения. Но, увы и ах, я всего лишь не выношу сигаретный дым.

— М? Жаль, — в интонациях девушки отчётливо послышалось пожелание сдохнуть. — Ты сказал, что давно не слышал комплементов… это сколько же?

— М? Хочешь исправить это упущение? — провокационно поинтересовался чёрный, вредно щурясь.

— Не особо. Просто интересно, сколько времени, такая… такое создание, как ты, землю русскую топчет? — грубо вырвалось у Мишель, которая тут же об этом пожалела, мысленно застонав и больно прикусив кончик языка.

— Да уж поболее тебя, — худые пальцы колдуна легко прошлись по корешку книги.

Воровке почудилось некоторое раздражение в этом жесте, однако про себя она облегчённо вздохнула: не злится. Хорошо, девушка только сейчас заметила, как напряглась в ожидании ответа.

— Я и не сомневалась, — Мишель неловко пожала плечами и, желая сгладить свою резкость, пояснила, — дерево обмолвилось о пятидесяти лет, что ты здесь. А сколько вообще, когда ты родился?

— Довольно бестактный вопрос. Ну да ладно, — чёрный, встав, неторопливо отвесил обескураженной девушке изящный поклон. — Ты имеешь честь говорить с одним из представителей польской аристократии восемнадцатого века. Себастиан Стоцкий.

Повисла вязкая тишина, девушка переваривала новость, откровенно таращась на хитро усмехающегося колдуна. Вздрогнула, тряхнула головой, стряхивая ступор.

— А-а, — потерянно потянула воришка, обалдело хлопая глазами, — а-ахренеть.

И вновь подзависла, пытаясь мысленно сопоставить цифру и цветущий, возмутительно бодрый вид чёрного.