Дать боссу (по носу) (СИ)

Глава 9 Истина в вине

Я даже не думала оставаться в этом доме еще на ночь. Все, что наговорил мне Филипп, было отвратительно. Я не собиралась шпионить за Фернандо, скрываясь за маской соблазнительницы. В конце концов, даже если мне и не нравилась Стелла, портить жизнь ей и Фернандо своим присутствием я не хотела.

Филипп пробыл в доме брата еще около получаса, ожидая, пока Хулия соберется и выйдет во двор. В том, что он откажется подвозить меня даже до ближайшей автобусной остановки, я тоже не сомневалась. Он лишил меня средств на существование, но я была достаточно подкована на случай таких ситуаций. Сколько раз меня выселяли из квартир в Нью-Йорке, отключали свет, воду, отопление. Через все это я прошла. Неужели я не переживу пару ночей за пределами особняков миллиардеров?

Конечно, уезжать не хотелось, особенно теперь, когда я нашла поддержку в лице Фернандо.

— Ты не едешь с нами? — в дверном проеме появилась голова Хулии. Девушка с любопытством смотрела на меня.

— Ты знаешь, наверное, нет. Поезжайте без меня, я закажу машину, — соврала я.

Хулия недоверчиво осмотрела меня:

— Все в порядке?

— Да, просто мы немного повздорили. И теперь я жду, когда мозг Филиппа вернется на место.

— Тебе придется очень долго ждать. Ведь, по-моему, он у него всегда отсутствовал, — хихикнула девушка и прокрутила пальцем у виска.

— Так и есть, — произнесла я с грустью, когда дверь за Хулией закрылась, — и это, к сожалению, далеко не все его минусы.

Я вытащила из сумки кредитницу, в надежде, что там могли остаться карты, которые я использовала в Нью-Йорке. Но все содержимое кошельков, сумок и монетниц составляло в лучшем случае два евро, а никаких карт там и в помине не было. С такой суммой шиковать можно было только на помойке.

Внезапно у меня возникла чудесная идея. Была ведь Джейн, которая вызывала у меня доверие куда больше, чем Филипп, и сейчас была чуть ли не единственной, у кого я могла рискнуть попросить о помощи.

Я достала телефон, почти по памяти набирая номер девушки. Не прошло и секунды, как она подняла трубку:

— Жизель?

— Привет, Джейн, не занята?

— Нет, а что случилось? Я не ожидала, что ты позвонишь, — было слышно, что она встревожена.

— Ничего особенного, — начала я спокойно, — просто Филипп подсунул мне очередное задание. Весьма сложное и неприятное.

— Иииии? — протянула она. Девушка точно хотела побыстрее добраться до сути, и я не смела ее томить.

— Короче, он потребовал невозможного. Я отказалась. И тогда он решил наказать меня в свойственной ему манере.

— Боже, что он сделал? Ты жива? Все хорошо?

Ее вопросы напрягли меня. Неужели Филипп и правда был способен на рукоприкладство или даже убийство?

— О нет. Похоже, мне повезло, — с иронией отметила я, — меня просто лишили карточки с деньгами и крыши над головой. Впрочем, это так в его стиле.

Она недолго помолчала в трубку, а затем строго поинтересовалась:

— Постой, ты не можешь выполнить его поручение или не хочешь? Потому что если второе, то я бы не стала шутить с этим человеком.

— Джейн, мне плевать, кто он. Я не буду выполнять его страннейшие поручения. Поэтому я и звоню тебе в надежде, что ты поможешь. Но даже если ты откажешься, я все равно буду искать пути для отхода, только без тебя это будет дольше.

Снова повисло молчание, и мне казалось, Джейн вот-вот кинет трубку, но она лишь тихо прошептала:

— Жизель, ты же понимаешь, что я тоже отчасти работаю на него. Любая помощь тебе в ущерб ему коснется и меня тоже, — я была готова услышать ее отказ, но девушка продолжила, на этот раз более уверенно: — Но если ты обещаешь, что никто не узнает об этом разговоре, то я, конечно, помогу тебе, чем смогу. Что тебе нужно? Может, скинуть тебе денег?

Я опустила глаза на пол, где валялись пластиковые осколки.

— Хотелось бы, конечно, вот только это будет затруднительно, учитывая, что карточками меня обделили.

— Но что же тогда?

— А ты не планировала визит сюда? — спросила я с надеждой. Но она мгновенно разбилась, едва я услышала слова Джейн:

— Да, я хотела прилететь к вам, но не раньше, чем через неделю. Но постой, — я слышала, как она что-то быстро печатала на клавиатуре. — А ты не хочешь сама вернуться обратно? Есть рейс на завтрашнее утро.

— Хочешь сказать, ты нашла мне билет в один конец на свободу?

В трубке послышался смешок:

— Я бронирую? — голос Джейн был такой воодушевленный, словно она сама планировала побег из Шоушенка. — Еще секунда. Ха. Готово. Завтра ты улетишь обратно в Нью-Йорк, — произнесла она весело, но уже через секунду мрачно добавила: — Не боишься того, что Филипп может сделать тебе после этого?

— А что он может? В последние дни он только и делал, что угрожал мне, почему я должна терпеть это?

— Но твой договор.

— Ну это же не договор на передачу в собственность. Я не домик, который можно купить и делать с ним все, что угодно. Я прежде всего человек и, какой бы договор ни был, у меня всегда будет право на выбор.

Джейн замолчала. Похоже, она не хотела соглашаться со мной.

— Билет на восемь тридцать утра.

Я не успела поблагодарить ее, потому что она тотчас продолжила:

— Но ты еще раз подумай, настолько ли то задание, которое дал тебе Филипп, непосильное, что ты, рискуя всем, сбегаешь в Нью-Йорк. Я достаточно хорошо знаю Филиппа, чтобы сказать, что он не прощает такого.

— Если ты так хорошо разбираешься в людях, то должна была заметить, что и я не привыкла прощать мудаков.

— Эх, — вздохнула она с горечью, — надеюсь, все будет хорошо. Обязательно позвони мне сегодня вечером и завтра утром перед вылетом.

Я не представляла, что меня ждет впереди. И не знала даже, где я буду через час. Но надежда на то, что скоро я выберусь из лап огнедышащего дракона по кличке Филипп, придавала сил.

— Спасибо большое, Джейн, я в долгу перед тобой.

На этом наш разговор был окончен. Я положила трубку и уставилась в пустоту.

***

Около часа я шаталась по дому, планируя свою дальнейшую жизнь, хотя по факту все уже было решено. Я должна была уезжать из этого дома и всеми возможными способами добираться в аэропорт.

Вещей у меня все равно не было. Кроме платья, которое я решила оставить у Фернандо и вместо него безвозвратно позаимствовать футболку.

Закинув паспорт и телефон в маленькую сумочку, я в последний раз окинула взглядом спальню и направилась к выходу. В доме никого не было, а значит мне не пришлось бы объяснять причину своего внезапного отъезда. Уже внизу я поняла, что спешить совсем некуда, и от этого становилось одновременно и очень легко, и в тоже время волнительно. Как добраться до аэропорта в незнакомой стране? Что делать, когда я прилечу в Нью-Йорк?

Я открыла дверь, ведущую на террасу и, пребывая в своих мыслях, не заметила человека прямо перед собой. Произошло столкновение. Я тут же отпрянула, поднимая глаза на возникшего из ниоткуда гостя.

— Ой, Фернандо.

Он резко остановился и с удивлением уставился на меня. Было очевидно, что он удивлен не столько моей неуклюжестью, сколько тому, что я до сих пор здесь.

— Я чего-то не знаю? Ты решила ко мне переехать?

Я замотала головой.

— Нет, я, в общем, уже собиралась уезжать.

— Разве Филипп не должен быть тебя забрать?

— Как видишь, я все еще здесь, — сказала я, пытаясь прошмыгнуть мимо Фернандо на улицу, но он преградил мне дорогу.

Я понимала, что не должна говорить с ним о Филиппе, иначе, не сдержавшись, я бы высказала ему все, что реально думаю о его младшем брате.

Сейчас же я мечтала лишь о том, чтобы поскорее добраться до аэропорта, откуда завтра я смогу улететь домой. А потом, возможно, придется вечно скрываться от этой семейки, зная, как сильно Филипп будет жаждать со мной поквитаться.

— И куда ты поедешь? И главное, на чем? — Фернандо скрестил руки на груди, пронзая меня взглядом.

— В поместье Ферретти. Я уже заказала такси.

— Да? — он загадочно улыбнулся, все еще не уступая мне дорогу.

— Да.

— И каков же адрес нашего поместья?

Я на секунду замерла, чувствуя, как нервы внутри вытянулись в струнку. Он точно спрашивал это не просто так.

— Я думала все здесь знают, где живут Ферретти. Вы же вроде местных селебрити. Это точно так же, как с домом Леонардо Ди Каприо — весь мир знает, где он живет, — ухмыльнулась я, но сердце все еще бешено колотилось от мысли, что я пытаюсь выкрутиться, но при этом несу несусветную чушь.

— Учитывая, что его дом на собственном острове, я не удивлен, что об этом все знают. А вот чтобы наш адрес мелькал в прессе, я не припомню.

Я прекрасно понимала, к чему он клонит, но теперь не знала, как еще отмазаться от него.

— Звонил Филипп. Говорил, вы поссорились, — произнес он так, как будто был следователем на допросе и вынуждал меня дать признательные показания. И тогда я мгновенно поняла: все это время он прекрасно знал, что я не вернусь сегодня к Филиппу.

Я вздохнула. Врать ему или избегать вопросов смысла не было.

— Да, мы поссорились. И я теперь не могу ехать обратно. Но ты ведь это и так знаешь, не правда ли?

Фернандо улыбнулся:

— Так значит, ты сбегаешь от моего брата? Ох, как я тебе завидую, может, и меня возьмешь?

— Это не массовая миграция, Фернандо. Я еду одна. Сниму номер в отеле, а завтра буду решать, что делать, — наконец, мне удалось протиснуться в узкую щель между ним и дверным проемом и оказаться на улице.

Я знала, что если я покину сегодня эти стены, то уже никогда не встречусь ни с кем из Ферретти. Я улечу в Нью-Йорк, попытаюсь скрыться на какой-нибудь глухой ферме Канзаса, начну новую жизнь и больше никогда не увижу ни Филиппа, ни Хулию, ни Фернандо. А потом до конца своих дней я буду вспоминать это как мини приключение, за которое я поняла, что принципы для меня важнее денег. Но сейчас мне было просто страшно. Вступать на эту дорогу и понимать, что ни позади, ни впереди у меня еще ничего нет.

— Прощай, Фернандо, — произнесла я с какой-то необъяснимой горечью и сделала смелый шаг навстречу судьбе.

— Постой, — он мгновенно спустился с лестницы и оказался рядом. На этот раз мужчина не спешил преграждать мне путь, очевидно понимая, что я все равно уйду, — я хочу, чтобы ты осталась.

— Что? — изумилась я. — Это ты сам решил, или Филипп тебя науськал?

— Филипп? При чем здесь он?

Я поняла, насколько глупо звучал мой вопрос. Все-таки Филипп не совсем идиот, чтобы настолько палить наши лжеотношения перед братом.

— Да нет, ничего. Я просто думала, может, он не хочет, чтобы я разъезжала одна по незнакомому городу, и ему спокойнее, когда я под присмотром.

Боже, какую хрень я несла. Надеюсь, Фернандо не воспринимал эти слова всерьез.

Похоже Ферретти действительно был слегка удивлен моими искаженными представлениями о Филиппе. Я прямо чувствовала его непреодолимое желание поведать мне всю правду о родном младшем брате, который вечно всех изводил.

— Ты точно сейчас о Филиппе говоришь? Спокойствие и забота — это точно не про него.

— Разве? А мне вот кажется, что забот с ним как раз хватает, — задумчиво произнесла я и тут же спохватилась. Сколько раз я уже так нелепо оговаривалась насчет Филиппа?

— Послушай, я все равно уеду на ночь со Стеллой. Так что твое присутствие нисколько меня не потревожит.

Это прозвучало слегка обидно.

— Как это мило с твоей стороны. Но ты же знаешь, я приняла решение. Спасибо, что забрал меня вчера, и за завтрак тоже спасибо, — сказала я с легкой нотой грусти и резво направилась к мраморной лестнице, ведущей вниз к выходу. В душе я жалела, что мы расстаемся на такой ноте, хотя по факту разве стоило ждать чего-то другого?

Сделав не больше трех шагов, Фернандо вдруг развернулся к лестнице, преодолел расстояние между нами в два счета, а затем я почувствовала, как он крепко схватил меня за руку. Наверное, стоило испугаться, что какой-то малознакомый мужик ни с того ни с сего позволяет себе подобное. Но вместо страха я испытала облегчение.

— Я знаю, что нет никакого такси, иначе бы оно уже стояло у входа внизу. Скорее всего, нет и отеля. Останься. Завтра решишь, что делать, или я готов сам отвести тебя, куда попросишь, — он смотрел мне в глаза, но я чувствовала, что взгляд его проникал гораздо глубже. От этого становилось не по себе.

— А если я захочу уехать в шесть утра? — спросила я неуверенно, вспоминая, что в восемь утра я должна быть на рейсе.

— Я проснусь в пять тридцать, разбужу тебя, посажу в эту желтую машину, и мы уедем в рассвет.

Я все еще недоверчиво рассматривала каждую мимическую морщинку на его лице, выискивая признаки фальши. Но ничего подозрительного так и не нашла. Похоже, Фернандо действительно был готов на это.

Я не смогла сдержать улыбки, когда приняла окончательное решение.

— Я остаюсь.

***

Фернандо уехал около семи, оставив меня совершенно одну. Было воскресенье — день, когда дом пустел, и кроме охранника в будке на въезде здесь никого не оставалось. В этом был свой шарм, однако довольно скоро мне стало некомфортно. Я пыталась найти пристанище в спортзале, однако спустя десять минут выползла оттуда с двумя синяками, очевидным растяжением, слезами и собачьей отдышкой.

Следом я направилась на кухню, чтобы заесть пережитый в спортзале стресс. Вот где я точно не ждала никакого подвоха, так это у холодильника. Проплыв между уже знакомыми столами, я оказалась у кухонных навесных полочек. Здесь было все что угодно: начиная от специй и заканчивая свежим багетом с хрустящей корочкой. У меня поплыли глаза, когда я поняла, что могу попробовать все эти печеньки, орешки, протеиновые батончики и гречневые хлебцы. Я словно была в магазине перед полками с продуктами, но только сейчас могла себе позволить все это съесть. В холодильнике меня ждала подобная ситуация: свежие овощи и фрукты, сладкие ягоды, всевозможные виды сыров и мяса. Я тотчас припомнила свой холодильник в Нью-Йорке, в котором столько еды не было даже на День Благодарения.

Не слишком наглея, я украла из припасов Фернандо несколько слайсов хамона, пармезана, спелых румяных черри, и невероятно довольная отправилась поглощать все это на террасу.

Время тянулось медленно, а иногда казалось, словно оно вообще остановилось. За эти часы, что я пробыла одна, я уже успела сделать несколько заходов на кухню, и наконец, заварив себе вечерний чай, развалилась на качелях у входа в дом. Откинувшись на спинку, я закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Наверное, хорошо, что я никуда не поехала. Теперь я точно знала, где буду спать, как доберусь завтра до аэропорта, и кто сможет мне помочь. Все лучше, чем бродить ночью по скалам.

Было около одиннадцати. Солнце давно село, но я вовсе не собиралась уходить в дом, терпеливо отмахиваясь от комаров и компенсируя неприятный зуд возможностью наблюдать невероятно красивые пейзажи. Из-за гор стягивались мрачные тучи, быстро застилающие небо. Но уже сейчас в воздухе витала свежесть и прохлада. «Это все к дождю», — подумала я и вдохнула полной грудью.

Я знала, что Фернандо не объявится сегодня. И в общем полностью понимала его стремление провести вечер выходного дня со своей невестой. Но почему тогда я чувствовала, что мне неприятно это? Почему мне хотелось, чтобы он был здесь, со мной, в своем доме? Я покрутила головой, словно стряхивая ненужные мысли. Фернандо невероятно добр ко мне, но это вовсе не значит, что я симпатична ему, как сказал сегодня утром Филипп.

Мой чай почти остыл, но несмотря на это от него по-прежнему умопомрачительно пахло мелиссой и мятой. Сделав небольшой глоток, я вновь огляделась. Тепло. Темно. Тихо.

И вдруг среди этого мгновения природного забвения я услышала шум включенного двигателя. Машина быстро приближалась. И вот темнота рассеялась, поверженная потоками света, и фары желтой феррари озарили террасу, на которой я сидела.

Он же сказал, что не вернется до поздней ночи? А ведь еще только одиннадцать. Может, что-то случилось?

Дверь машины открылась, и из нее показался Фернандо. Он пулей вылетел из машины и быстрым уверенным шагом пошел к дому. Прошло пару секунд, и он оказался около меня.

При свете фонарей под крышей я, наконец-то, смогла разглядеть его лицо. С виду как и прежде спокойное, но я вдруг ощутила, что внутри у него все горело.

— Все хорошо? — спросила я, глядя на него с опаской. Мужчина точно был чем-то раздосадован, судя по опущенным уголкам губ и внезапно нахмуренным бровям. Если бы он был Филиппом, здесь бы уже был кулачный бой.

— Да, — сказал он неожиданно резко, а затем мгновенно скрылся за дверью.

Похоже, то, что Стелла не успела высказать мне, она предъявила ему. Мне стало неудобно. Ведь и я вела себя с ней не очень дружелюбно. Может, стоило сразу кинуться к ней под ноги и убеждать, что Фернандо не интересует меня. Ну нет, звучало как бред.

Я понимала, что Фернандо скорее всего уже не покинет дом сегодняшним вечером. В таком настроении я бы на его месте завалилась смотреть телик со всеми вкусностями, что были в холодильнике. Но неожиданно свет на террасе вновь зажегся от шума приближающихся шагов, и через мгновение он вновь появился около меня.

— Собирайся, — произнес он строго, словно намеревался вышвырнуть меня из дома. Насколько я знала Стеллу, она вполне могла бы настроить его против меня за один ужин.

— Ты забыл, что я заехала сюда без багажа, — попыталась отшутиться я.

— Ну тогда отрывайся от качелей и пошли.

— Куда? — спросила я, на этот раз более спокойно.

— Покажу тебе Венеру, — ухмыльнулся мужчина, протягивая мне руку и помогая подняться.

Я на секунду замялась. Я безумно хотела прикоснуться к его руке и пуститься в небольшое романтическое приключение, но одновременно ощущала вину за то, что позволяю себе относиться к нему больше, чем к хорошему знакомому.

— Так куда ты отведешь меня?

Он загадочно улыбнулся. Казалось, вот-вот он сделает еще один шаг мне навстречу, как делал сегодня утром в бассейне. Но вместо этого он, наоборот, отодвинулся в сторону. Похоже Фернандо испытывал мое терпение.

— Пойдем, — тихо произнес он, направляясь к выходу.

Я еще раз окинула взглядом территорию. Здесь она была освещена десятками маленьких фонарей, словно звезды по небу, они были раскиданы по двору. Что же будет там, за воротами? Темень. Безжизненные скалы. Прохладная ночь, наполненная свежестью.

— Я на правах гостя здесь не могу отказать хозяину, хотя меня слегка напрягает, что ты ведешь меня посреди ночи в горы.

— Что именно тебя пугает?

Мы вышли за ворота и тьма поглотила нас. Это было довольно дискомфортно.

— Ну даже не знаю?! Обрывы, трещины, камнепады, крутые склоны, которые мы не сможем увидеть из-за темноты. А еще, похоже, намечается дождь, — сказала я, хотя понимала, что спорить с ним бесполезно.

— Я ходил по этим горам сотни раз и знаю их лучше, чем кто-либо. К тому же здесь широкая дорога, с которой мы не будем сворачивать. Но если тебе так не по себе, можешь держаться ближе ко мне.

— Я лучше буду держаться ближе к скале, за ней я уж точно буду чувствовать себя, как за каменной стеной, — ответила я, прижимаясь к холодному камню.

Фернандо окинул меня неодобрительным взглядом. Должно быть, он рассчитывал на то, что я в страхе прильну к нему в поисках надежного мужского плеча, а когда этого не случилось, он был слегка разочарован.

— Ты слишком строга ко мне, Жизель, — вдруг произнес он, словно прочитав мои мысли, — я не так ужасен, как мог говорить тебе Филипп. Мы могли бы быть друзьями.

Он спокойно шел вперед по дороге, и пока что она действительно не вызывала опасений. Широкая, ровная. И только массивный отвесный склон придавал пейзажу грузности.

— Поверь, мне нет никакого дела до советов Филиппа. Тем более, когда они касаются того, с кем дружить, а с кем нет. Я в состоянии сама принять такое решение.

— А в чем же тогда дело?

Как сказать ему, что я не хочу видеть его, чтобы не сойти с ума от желания?

— Мы слишком разные, Фернандо.

Совершенно неожиданно он усмехнулся и остановился прямо посреди дороги.

— Что смешного?

— Знаешь, когда я слышу подобные слова от девушек?

— Когда тебя отшивают? — спросила я неуверенно, совершенно без задней мысли.

— Когда меня хотят, — даже в темноте я увидела, как сверкнули его глаза.

Внутри похолодело. Почему он говорит со мной об этом? Это все какое-то наваждение. Я должна запретить себя чувствовать этот идиотский страх и робость. В конце концов, он просто очередной самовлюбленный мужчина, явно не слишком озабоченный темой верности.

— Это неправда.

— Да ну? — он подвинулся ближе ко мне, но я тут же отступила. — Тогда почему ты так тяжело дышишь? — Он взял меня за руку, проводя пальцами по запястью, и я ощутила, как кровь закипает в жилах от возбуждения. — Почему твоя кожа покрывается мурашками? Почему сердце бьется быстрее?

Даже в темноте я ощущала, как его взгляд пронзал меня. И это парализовало не только тело, но и сознание.

В следующую секунду крупная капля дождя приземлилась мне на переносицу, слегка приводя в чувства.

— Холодно, да и тяжело в гору подниматься. Тахикардия. Одышка, — я рукой отодвинула Фернандо в сторону так, чтобы он больше не мог касаться моего бедра и ключицы, а потом внутри все оборвалось. Почему я так сопротивлялась всему, что он говорил?

Дождь усиливался, но я по-прежнему могла думать лишь о том, что говорил и делал этот мужчина. Фернандо, похоже, также не смущали холодные капли, все чаще опускающиеся на землю. Ибо он все еще стоял напротив, пытаясь разглядеть меня сквозь темноту.

— Тебе безумно идет моя футболка, Жизель, — резко перевел он тему и на этот раз сам отступил на шаг. А потом ни говоря ни слова снял со своих плеч пиджак, в котором вернулся со свидания, и, перекинув мне на плечи, продолжил подъем в гору.

Сперва я стояла молча и слегка обескураженно смотрела, как он уходит вдаль. Тяжелая ткань с мягкой подкладкой теперь окутывала меня со всех сторон, и дождь уже не мог дотянуться до меня столь быстро и легко. Мгновенно стало тепло и уютно, а запах, который остался на пиджаке после Фернандо, был безупречен. Таким этот мужчина, мне нравился куда больше, чем коварным соблазнителем. Хотя, конечно, перед всеми его ипостасями было трудно устоять.

— Эй, — окрикнула я его, ускоряя шаг, — спасибо за пиджак и за прогулку. Я на самом деле тоже не такая сука, как говорит Стелла.

— Я знаю, — было темно, но я все равно умудрилась увидеть легкую улыбку на лице Фернандо.

— Я, конечно, все понимаю, но ты не хочешь вернуться обратно? — я посмотрела на небо, которое теперь было чернющим из-за туч. — Не хотелось бы, чтобы нас смыло.

— Не беспокойся, мы почти пришли, — ничего больше не уточняя, ответил Фернандо, продолжая подъем.

Дождь действительно не спешил ослабевать, с каждой минутой только усиливая мощность. И вот уже плотная ткань пиджака Фернандо была насквозь мокрая, а мои волосы превратились в пожеванную мочалку.

К этому моменту мы уже вышли на огромный склон, переходящий в бескрайнее плато с виноградниками. Дальше хорошая асфальтированная дорога обрывалась, сменяясь на узкую тропинку, ведущую в неизвестность. Я стояла на последнем камне хорошей дороги и надеялась, что Фернандо знает, что делает. А затем метрах в ста я заметила крохотное каменное здание, которое выделялось лишь по выдающейся высоко вверх башне с острым концом.

— Да, именно туда мы держим путь, — вдруг сказал Фернандо, замечая, с какой надеждой я смотрю на здание с забавной крышей, сконструированной наподобие дворца Диснеевской принцессы.

Я была несказанно рада этой новости.

— Обещаю, когда мы доберемся, я заставлю тебя согреться.

Я хотела в очередной раз остановить поток его двусмысленных комментариев колким словцом, но в последний момент поняла, что, в общем, даже не против, если меня согреют.

— Меня не придется заставлять, — ответила я, чувствуя, как моя кожа покрывается мурашками от холода.

Мы ускорили шаг и через пару минут достигли заветной цели. В темноте я с трудом могла рассмотреть здание, а потому в глаза бросался только широкий каменный вход с небольшой террасой, над которой возвышалась черепичная крыша. С нее прямо нам на головы свисали лозы винограда, скрывающие вход от непрошеных гостей. Здесь сразу стало теплее, по крайней мере дождевые потоки больше не хлестали по всему телу, и я больше не чувствовала себя, как под душем.

Фернандо открыл дверь, впуская меня внутрь. Мгновенно запахло старой древесиной и пылью. Я не видела почти ничего впереди себя, потому что в комнате не оказалось даже окон, через которые мог бы просочиться свет, а потому налетела на бочку.

— Ауч, — произнесла я, недовольно потирая ушиб.

Когда боль прошла, а Фернандо так и не раздобыл нам свет, я заподозрила что-то неладное.

— Ох, еще скажи, что здесь нет света? — в шутку спросила я.

Я еще не знала, что в этой шутке была не просто доля правды, а она целиком состояла из нее.

— Нет. Генератор сдох примерно месяц назад, у меня не было времени починить его или вызвать мастера, — услышала я шокирующий ответ мужчины.

Его же происходящее нисколько не смущало. Словно мы сейчас не находились в столь странной и до ужаса романтизированной сцене, в которой, очевидно, не должны были оказаться.

— И чем предлагаешь заняться в уединенной винодельне на отшибе в горах, где нет света? — я изо всех сил заставляла себя не делать этого. Никакого флирта с Фернандо!

— Я предложу тебе вина? — тут же подхватил он.

Фернандо наклонился к одному из шкафов, плотно закрытых дверцами, и уже через мгновение в его руках были две темные бутылки с высокими горлышками. Это все выглядело так заманчиво, что я никак не могла понять, в чем подвох.

— А экскурсия приобретает новые оттенки, — ухмыльнулась я. Но тут же вспомнила, в чем вся загвоздка: я девушка Филиппа, а Фернандо — жених Стеллы. Эти мысли вернули мне самообладание.

За окном хлестал дождь. Крупные капли с грохотом приземлялись на черепицу винодельни, и аромат свежести чувствовался даже в этих отдаленных помещениях.

Фернандо все еще стоял около шкафов, впотьмах выискивая нечто важное. Спустя секунду он все же нашел, что искал. И в его руках появились две большие восковые свечки, которые он тут же зажег и оставил на столе.

Лишь сейчас, в их тусклом свете, я смогла рассмотреть помещение, в котором мы находились.

Со всех сторон меня окружали громадные дубовые бочки, кое-где по углам располагались такие же неестественно огромные столы и шкафы для вина, будто это была не частная винодельня, а дом великанов. От каменного пола веяло сыростью и холодом, но при взгляде на трепет пламени свечи на сквозняке по спине разлилось приятное тепло.

Фернандо пристально смотрел на меня, как будто решал, что со мной делать. Я не стала мешать ему, ведь сама, если честно, еще не знала, что делать с собой.

Затем он, не говоря ни слова, вновь отвернулся к шкафу, покопался там, но, похоже, ничего не нашел и тогда направился к следующему. На пол падали скатерти, коробки с чем-то стеклянным, и вот, наконец, он достал бескрайнее тканое полотно, не то изо льна, не то из хлопка.

— Ты насквозь мокрая, тебе нужно согреться, — произнес он, протягивая мне покрывало. Признаюсь, я была бы рада даже тряпке, потому что продрогла до костей.

— Спасибо, а как же ты?

Он лишь усмехнулся, как будто я сказала что-то очень тупое. Ну и ладно, пусть и дальше считает себя таким горячим.

— Пойдем, — вдруг сказал Фернандо, а затем без смущения взял меня за запястье и решительно направился в сторону двери.

Почему он все время делает это? Почему постоянно дотрагивается до меня, заставляя сердце сжиматься? Так и до инфаркта недалеко.

Спустя секунду мы снова оказались на улице. Я даже не успела возмутиться тому, что он снова тащит меня мокнуть под дождь, потому что едва мы вышли на крыльцо, тут же оказалось, что дальше он идти не собирается. Более того, ветер стих, переставая заносить под навес капли косого дождя, и, укутавшись в ткань, я почувствовала, что стало теплее.

Здесь не было никакой мебели кроме двух старых бочек, слегка подгнивших от сырости. Но в этой небрежности и был шарм. Тишина, нарушающаяся лишь шумом дождя и редкой возней птиц в винограде. Вечерняя прохлада и туман, спускающийся к подножию с самых вершин. Треск свечей позади на широком столе, от которого божественно пахло древесиной. И рядом Фернандо. Чужой мне человек, которого я знала три дня. Но тогда почему я чувствовала этот привкус? Сладкий и одновременно невесомый, будто легкое суфле после плотного ужина, которое придает трапезе особую ноту завершенности. Не будь здесь его, мне было бы одиноко, с ним же стало просто уютно.

— Я думаю, дождь скоро закончится, — произнесла я и тут же словила себя на мысли, что совершенно не хочу этого. Если бы можно было просто сидеть с Фернандо в этом старом каменном здании, окутанном лозами средиземноморской растительности, и слушать, как по листьям вниз стекают капли, я бы осталась здесь навсегда.

— Да, скорее всего, — ответил он лишь для того, чтобы избавиться от неловкой тишины, а затем без труда откупорил одну из бутылок и протянул мне.

— Из горла предлагаешь хлестать?

— Моя винодельня, мое вино, мои правила, — произнес он, отворачиваясь лицом к виноградникам и делая крупный глоток из своей бутылки.

Он все еще казался мне грустным. Неужели Стелла и правда значила для него столько, чтобы заставить страдать? Какое-то время мы стояли молча, рассматривая окутанное тучами черное небо и слушая, как стекают по горным склонам ручьи.

А потом я почувствовала, как ноги подкашиваются от усталости. Пренебрегая правилами приличия, я запрыгнула на бочку и уселась так, как мне было удобно. Фернандо покосился на меня, но ничего не сказал.

— Почему я раньше не приезжал сюда, когда происходило подобное? — это был риторический вопрос, но я перебила его мысли.

— Подобное? Ты имеешь ввиду Стеллу?

Он усмехнулся и сделал еще один глоток.

— Нет, поверь, Стелла — это меньшее из моих проблем, — он сказал это так спокойно, будто Стелла вообще ничего не значила для него.

— Это довольно удивительно, она ведь твоя невеста. Разве ты не должен переживать из-за ссоры с человеком, которого любишь?

— Любовь — понятие относительное, — он был по-прежнему равнодушен к тому, что говорил, но его слова взбудоражили меня.

— Что это значит?

— Это значит, что такие люди, как мы, вообще вряд ли когда-либо узнают, что такое любовь.

— Люди, как мы? — уточнила я.

— Люди, на которых лежит ответственность еще за тысячи людей, в чьих руках будущее огромных долларовых компаний, и кого очень часто пытаются кинуть или подставить. Все силы уходят на то, чтобы удержаться, и на любовь не остается ничего.

Сердце сжалось. Его слова пролили свет на многие вещи, которые я еще не до конца понимала. По крайней мере теперь стало понятно, почему Филипп сказал, что Фернандо никогда не женится. Он никогда никого не любил. Возможно, кроме себя.

— Это печально, — ответила я, пребывая в своих мыслях.

— Почему же?

— Потому что это самое яркое, что бывает в жизни, хоть и не обязательно, конечно, хорошее, — ответила я с невероятным пафосом, от которого самой чуть не поплохело.

— Да брось. Ты держала когда-нибудь призовой кубок формулы-1? Может, прыгала с парашютом с частного джета или лежала на стометровой яхте в лазурном заливе Багамских островов? А может, даже пробовала итальянский белый трюфель? Ох, а если еще вспомнить тех моделей с обложки Vogue, которые утром выходили из моего номера в Сен-Тропе, — мечтательно произнес он, — это и есть любовь.

— Звучит так, будто я пролистала ленту в инсте, — ответила я, искренне не понимая, что может быть хорошего в том, что он назвал, — это звучит так банально, то же самое есть еще у сотен людей.

— Любовь тоже не редкость, знаешь ли.

— Да, вот только ею не хочется делиться с кучей левых людей. За ней не нужно ехать куда-то или прыгать откуда-нибудь. Она просто есть внутри тебя. И это кайф.

— Ты, похоже, перечитала Бронте, милая, — ответил он, отводя взгляд в сторону.

— О нет. В отличие от Джейн, я дружу с головой, чтобы не фанатеть от мужиков, подобных Рочестеру.

— Ага. И поэтому встречаешься с моим братом? — подловил меня Фернандо. Как же тонко, а.

— У вас не слишком теплые отношения с братом, как я заметила, — этот вопрос интересовал меня давно, ведь не просто так Филипп возненавидел Фернандо.

— Если ты хочешь спросить, почему Филипп так относится ко мне, то я не знаю. Я бы мог предположить, что в юности я увел у него девушку. Но если честно, он всегда был такой скрытный, что если я и увел у него подружку, то до сих пор не знаю об этом.

— Да уж. Он может быть своеобразным, — я сделала еще один глоток вина, вспоминая, как Филипп и Алехандро веселились в нашей спальне.

— До момента, как он привел тебя в дом, я был уверен, что Филипп гей. Теперь же на удивление оказалось, что у него еще и весьма неплохой вкус, — Фернандо всегда смотрел на меня, когда говорил что-то подобное, и от этого становилось еще более неловко. Но, уловив мое смущение, он тут же отвернулся и отхлебнул еще вина.

Прошло несколько минут тишины, и я впервые за два дня почувствовала себя рядом с ним спокойно. Фернандо стоял ко мне в полуоборота, пока я, свесив ноги, рассматривала его брутальную двухдневную щетину и думала о том, как одновременно и повезет и не повезет его избраннице. У нее будет такой красивый мужчина и не менее прекрасная жизнь, вот только для него она будет всего лишь декорацией в спектакле под названием «По стандарту идеальная жизнь».

— Если я не смогу возглавить компанию, она перейдет к Филиппу, — неожиданно сказал Фернандо.

Последнее, что я хотела слышать, это его истории о работе. Причем именно те, за которыми меня послал Филипп

— Я не могу допустить этого транзита. Потому что тогда компанию точно ждет крах, — он все продолжал, словно беседуя сам с собой.

— Почему ты думаешь, что Филипп не справится? — я попыталась сместить фокус разговора на Филиппа.

Фернандо беззлобно усмехнулся: он, похоже, не собирался отвечать на этот вопрос.

— Или дело просто в том, что у вас гонка вооружений?

— Филипп знает о бизнесе столько же, сколько о порядочности и добросовестности. Не надо сажать его в президентское кресло, чтобы понимать, что он в секунду разорит компанию.

Что ж, он был настолько прав, что я даже не нашлась, чем ему возразить.

— Пабло планирует передать компанию мне, — произнес он, собираясь продолжить, а у меня сердце ушло в пятки.

Не говори мне ничего! Это именно та информация, за которой меня заслали.

— Нет! — вдруг воскликнула я, стараясь остановить откровенный монолог Фернандо. — Ты не должен мне это рассказывать.

— Возможно, — ответил он спокойно, глотая из горлышка бархатистый напиток. Не будь он пьян, вряд ли бы стал делиться такой информацией. — Иногда ты ведешь себя очень странно, — сказал он, не сводя с меня глаз, будто делал мне томографию. — Ты спросила меня перед прогулкой, все ли хорошо. Я отвечаю.

Я понимала, что теперь не имею морального права перебить его. Слишком много эмоций накопилось у Фернандо за этот непростой день.

— Транзит компании — дело серьезное. Решение о передаче зависит от того, как проголосуют в совете директоров. Мы с отцом думали, что все единогласно примут это решение. Но оказалось, что все не так радужно. Некоторые встали на сторону Филиппа. Хоть он и не знает об этом, поскольку не входит в совет, но ничто не помешает ему, в случае чего, докопаться до сердца компании.

Часть меня хотела заставить его замолчать, чтобы я никогда не смогла проговориться Филиппу об услышанном, другая часть хотела поддержать его.

— Но ведь большая на твоей стороне.

Он вдруг громко засмеялся, заставив меня вздрогнуть:

— Да, но вся эта схема держится лишь на одной ножке — на одном человеке в совете. Если он потеряет ко мне доверие, компания уйдет от меня. Знаешь, кто этот человек?

У меня было всего одно мгновение до того, как я услышу правду от Фернандо Ферретти о том, как уничтожить его самого же. На этом моменте я поняла — надо что-то делать. Я не должна знать этого. Я не хочу знать. Понятно, что Филипп не будет пытать меня током или отправлять на детектор лжи, чтобы поверить, что я знаю о Фернандо. Но даже я не всегда могла держать язык за зубами.

Ферретти уже открыл рот, чтобы произнести то самое имя, но я опередила его. В одно короткое мгновение я соскочила с бочки, на которой сидела, и прильнула к его губам.