Демон-любовник

Глава 32

Я еще никогда до этого не жила с мужчиной. Когда познакомилась с Полом, мы оба ютились в общежитии, а к тому времени, как мне удалось снять квартиру, он уже переехал в Калифорнию. Конечно, каникулы мы обычно проводили вместе, но — если можно так выразиться — никогда при этом не держали свои вещи на одной полке.

Кстати, о вещах — у Лайама их оказалось не много. Привык путешествовать налегке, объяснил он. Однако с его переездом в доме что-то неуловимо изменилось. Теперь тут даже пахло совсем по-другому, чем раньше — немножко морем, немножко ирландским виски, которое Лайам любил потягивать, сидя по вечерам на крыльце. Пустые подоконники, корзины и вазы наполнились разными пустячками, которые он притаскивал в дом, возвращаясь после своих долгих прогулок: причудливо спутанным клубком из плетей жимолости, смахивающим на перекати-поле, круглыми белыми камушками, птичьим гнездом — всем тем, что собирали мальчишки или натуралисты в позапрошлом веке…

Мне так хотелось, чтобы он чувствовал себя полноправным хозяином, а не квартирантом, что в ближайшие же выходные мы одолжили у Брока грузовичок и принялись прочесывать антикварные магазины в округе, собираясь превратить одну из пустующих спален в кабинет Лайама. Воспоминания о ночной поездке через опустевший город еще не выветрились из моей памяти — я опасливо озиралась по сторонам, — но очаровательные антикварные вещицы, которых было так много в местных лавках, скоро заставили меня забыть обо всем. Вдобавок, заехав в супермаркет, мы обнаружили там богатый выбор сыров, свежевыпеченный, еще горячий хлеб и невероятное количество домашних конфитюров, овощных соусов и джемов. Скорее всего мы смогли бы купить тут все, что было нужно Лайаму, но день выдался солнечным, мороз — впервые за последние несколько недель — немного спал, а холмы, окружавшие Бовайн-Корнерс, так и манили к себе, и нам вскоре расхотелось ходить по магазинам.

Мы медленно ехали на восток, в самую глубь округа Делавэр, оставляя позади покрытые снегом поля и залитые солнцем горы, которые, по словам Лайама, напоминали ему о доме. Опустевшие фермы и безлюдные деревеньки, застроенные некогда прелестными, а теперь обветшавшими викторианскими домиками, производили гнетущее впечатление. Большинство фермерских хозяйств, похоже, были давно заброшены. Провисшие крыши амбаров смахивали на спины усталых лошадей, измученных долгой поездкой. Некоторые уже совсем обвалились и лежали словно гниющие скелеты каких-то допотопных чудовищ. Потом вдоль дороги замелькали указатели. «Бывший поселок Арена», «Бывший поселок Шейвтаун», «Бывший поселок Ундина», — с удивлением читала я.

— Почему они все «бывшие»? — недоумевал Лайам. — Что случилось со всеми этими поселками? Как вообще может исчезнуть целая деревня?

В его голосе слышалось беспокойство. Казалось, мы с ним угодили в Сумеречную зону, где все деревни в округе были уничтожены пришельцами. Но причина была гораздо банальнее, и я это знала.

— Мне кажется, это то самое место, где когда-то построили один из резервуаров. Я читала об этом в «Таймс». Нью-Йорку нужно больше воды, вот и было решено сначала затопить долину, а после воду из нее провести по трубам в город.

— Затопить деревни?! А что случилось с местными жителями?

— Им помогли перебраться на новое место.

На обратном пути мы заехали еще в один антикварный магазин, только теперь, перебирая все эти старинные вещицы, я смотрела на них другими глазами — ведь все это были обломки чьей-то жизни.

— Какое красивое кольцо! — пробормотал Лайам, любуясь обручальным кольцом с бриллиантом и изумрудом.

Старушка, хозяйка антикварного магазина, заметив его интерес, тут же выложила на прилавок футляр.

— О да, у джентльмена прекрасный вкус! — одобрительно кивнула она. — Это лучшее, что есть в моем магазине, — в свое время я купила его в Глен-Бурне, когда распродавали пожитки Трасков. Викторианская эпоха, сэр, — платина, изумруд в один карат, а по бокам два бриллианта по полкарата каждый.

Достав кольцо из футляра, она протянула его Лайаму, а он, взяв мою руку, надел его мне на безымянный палец. К моему удивлению, кольцо оказалось впору — как будто его делали для меня.

— Красивое, — кивнула я. Старинные камни играли и переливались так, словно внутри каждого осталась гореть искра чьей-то ушедшей жизни. Повернув руку, я прочла на бирке цену. — Но дорогое.

— Оно словно создано для тебя, — шепнул Лайам. — Я хочу, чтобы его носила ты.

Опустив глаза, я разглядывала свою руку — он надел мне кольцо на безымянный палец правой руки, а не левой, промелькнуло у меня в голове, стало быть, это не обручальное кольцо. И все же это было кольцо с бриллиантом…

— Ох, Лайам, оно изумительное, но…

Лайам поднес мою руку к свету и вновь принялся разглядывать кольцо.

— Эти бриллианты похожи на сверкающий в лунном свете снег, тот самый, которым мы с той любовались в канун Нового года. — И, нагнувшись к самому моему уху, игриво добавил: — А изумруд… знаешь, он такого же цвета, как твои глаза, когда мы занимаемся любовью!

Меня словно захлестнула теплая волна.

— Ну, раз так, тогда, наверное, я просто обязана его носить, — пробормотала я внезапно охрипшим голосом. — Нельзя же позволить, чтобы этими воспоминаниями завладел кто-то другой!

Конечно, мои студенты не преминули заметить кольцо.

— Ооо, профессор Макфэй, вы обручились?! — в один голос спросили Ники и Флония.

— Это не та рука, — втиснувшись между ними, авторитетным тоном заявила Мара. Она осторожно потрогала кольцо: — Если бы профессор Макфэй была обручена, то кольцо было бы на левой руке, ведь правда?

— Да, — кивнула я, удивленная, что Маре это известно.

Судя по всему, Ники пришло в голову то же самое.

— А ты откуда об этом знаешь? — поразилась она.

— Прочла в одном из журналов, которые мне дала декан Бук. «Ваша левая рука говорит о том, что вы не свободны». — Мара коснулась моей левой руки, потом вернулась к правой. — «Ваша правая рука говорит о том, что вы готовы принять на себя обязательства».

Я высвободила руку. Бриллианты вспыхнули, и я услышала всеобщий вздох восхищения.

— Теперь давайте займемся делом. Насколько я помню, в каникулы вы должны были прочесть «Дракулу».

Охи и вздохи по поводу моего кольца моментально сменились стонами — мои студенты не скрывали своего разочарования беспомощностью Люси Вестерна. Выходит, книгу они прочитали, удовлетворенно подумала я. Что ж, примерно такую реакцию я и предвидела. Вернее, надеялась увидеть — мне хотелось, чтобы их раздражала беспомощность и пассивность героинь готических романов. Только в этом случае они смогли бы по достоинству оценить героинь современных книг о вампирах. Но больше всего мне хотелось, чтобы они перестали гадать, кто подарил мне кольцо, однако мои надежды пошли прахом, поскольку за пару минут до звонка в аудиторию заглянул Лайам под тем предлогом, что, мол, принес книгу, которую я «оставила дома».

Новость облетела кампус со скоростью лесного пожара. По-моему, через пять минут не осталось никого, кто бы не знал, что я встречаюсь — да что там встречаюсь: что я почти помолвлена — с профессором Дойлом.

— Откуда мне было знать, что ты хочешь держать все это в тайне, — оправдывался Лайам, когда я, вернувшись домой, накинулась на него с упреками. — Сам-то я не собирался это скрывать — наоборот, готов кричать об этом на весь город. А почему ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал?

— Может, ты и прав, — пробормотала я, рассеянно потирая лоб.

Я не просто устала — у меня адски болела голова. И что я накинулась на Лайама? Может, заболела?

— Прав не я — правы мы, ты и я. Мы идеально подходим друг другу. Кому придет в голову осуждать нас, если с первого взгляда понятно, как нам хорошо вдвоем? — Лайам заботливо помассировал мне шею. — Почему бы тебе не полежать в ванне, а я пока приготовлю ужин?

Мне вдруг так понравилась эта идея, что я без возражений отправилась в ванную. Вначале я решила, что Лайам постарался избавиться от меня, чтобы избежать спора, но не прошло и нескольких минут, как он явился в ванную и предложил помыть мне голову.

Усевшись на край ванны, он осторожно нанес на мои волосы шампунь, потом принялся массировать плечи. Покончив с этим, он взял мыло и стал намыливать мне спину.

— Хм… держу пари, было бы куда удобнее, если бы я тоже забрался в ванну…

На следующий день я вышла из дома пораньше, решив заглянуть в офис декана — мне хотелось, чтобы она узнала новости о нас с Лайамом от меня самой, а не от кого-то из моих студентов.

— Чудесно, дорогая. — Она слабо улыбнулась. Вертевшаяся тут же Мара, помогавшая Лиз разбирать присланные заявления, поспешно подала ей чашку чаю. — По-моему, он очень приятный молодой человек. Нам всем очень повезло, что он оказался свободен, как раз когда мы потеряли бедняжку Феникс.

Зябко передернув плечами, она закуталась в шаль. В этой шали Лиз выглядела совсем старухой — за каникулы она еще больше похудела, а волосы у нее так поредели, что между ними просвечивала кожа. «Она угасает», — вспомнила я вдруг слова Фрэнка.

Лиз и впрямь выглядела так, словно могла в любую минуту рассыпаться в прах.

— Думаю, вам тоже повезло.

— Повезло? — озадаченно спросила я, вынырнув из своих мыслей.

— Ну да. Если бы Феникс не уехала от нас, вы вряд ли бы встретили его, не так ли?

Я захлопала глазами, неприятно задетая тем, насколько двусмысленно прозвучали ее слова. Уж не намекает ли Элизабет, что я должна радоваться, что у Феникс случился нервный срыв?!

— Кажется, я понимаю, что хотела сказать декан, — вмешалась Мара, положив руку на хрупкое плечо Элизабет. — Она имеет в виду, что нам всем очень повезло отыскать такого замечательного преподавателя, который смог заменить бедняжку мисс Феникс, чтобы она могла спокойно отдохнуть и поправиться.

— Да-да, именно это я и хотела сказать. Спасибо, Мара, — кивнула декан. — Мне тоже очень повезло, что ты согласилась мне помочь разобрать все эти заявления. Смотрите, сколько желающих учиться у нас! Обычно я читаю их все, после чего, сопроводив своими рекомендациями, передаю в приемную комиссию. Но сейчас я неважно себя чувствую, так что Мара читает их мне вслух. Знаете, ее голос звучит так успокаивающе…

Стараясь не выдать своего скепсиса, я отвела глаза в сторону. Оставалось только гадать, как это Маре удается — с ее-то корявым английским. Вдобавок меня почему-то задело, что рука Мары осталась по-хозяйски лежать на плече Элизабет. Может, в ее родной стране это в порядке вещей — возможно, Мара даже воспринимает Лиз как бабушку?

— Мы ведь прочли почти все заявления, не так ли, дорогая?

Лиз с робкой надеждой вскинула на Мару глаза.

— Почти все, декан Бук, — подтвердила та. — Осталось всего несколько штук. Надеюсь, сегодня мы закончим.

— Чудесно. Но тогда, боюсь, у меня уже не будет никакой работы для тебя. Может, кому-то еще из преподавателей нужна помощница…

— Может быть, вам, профессор Макфэй? — Я почувствовала на себе взгляд Мары. — Вы ведь пишете книгу. Должно быть, вам приходится нелегко — вы ведь еще читаете лекции.

— Ах да, конечно! — спохватилась Элизабет. — Вы ведь пишете книгу о Дэлии Ла Мотт, не так ли? И как она продвигается?

— Неплохо, — соврала я. Правда состояла в том, что в последние недели я даже не прикасалась к книге. — Слишком много материала, который нужно просмотреть.

— Ну тогда почему бы Маре вам не помочь? Я могу закрепить ее за вами в качестве студента-исследователя.

Декан лучезарно улыбнулась нам обеим — впервые за все время, что я пробыла в ее кабинете, я увидела на ее лице живое выражение. Судя по всему, она была страшно горда собой — ну еще бы, одним махом решила две проблемы.

Сказать по правде, помощь мне бы не помешала. Второй день семестра — а мой портфель уже распух от тетрадок с эссе, которые вчера писали мои студенты. Может, поручить Маре их проверить? Хотя слушать, как она коверкает слова, было мучительно, однако писала она на редкость грамотно, педантично соблюдая все до единого правила и при этом не забывая о пунктуации. Можно еще попросить ее каталогизировать рукописи Дэлии Ла Мотт, размечталась я.

— А что, неплохая идея! — кивнула я. — Если Мара, конечно, не против, — поспешно добавила я, покосившись на девушку.

Только тут мне пришло в голову, что мы с Лиз разговариваем о ней, словно она какая-то вещь, которую декан предлагает одолжить мне на время. Однако Мара, похоже, радовалась не меньше Лиз.

— Для меня честь работать с вами, — заявила она. — Буду рада помочь.