Демон-любовник

Глава 5

Пол на удивление спокойно принял новость о том, что я согласилась остаться в Фейрвике, однако сообщение о покупке викторианского дома с пятью спальнями вызвало куда меньше энтузиазма.

— А я думал, мы потратим эти деньги на покупку квартиры побольше, когда я вернусь в город, — обиженным тоном сказал он. — Могла бы хотя бы посоветоваться!

Я напомнила ему нашу договоренность, что каждый из нас волен выбирать себе работу — и аспирантуру — независимо от того, что по этому поводу думает другой.

— Да, конечно, но дом… — сварливо протянул он. — Это что-то такое… постоянное.

— Это обычная недвижимость бывает постоянной, — обиделась я. — А этот дом…

Я хотела сказать, что дом можно купить или продать, но благоразумно промолчала, уже успев понять, что «Дом с жимолостью» будет продать не так-то просто.

— Это же просто загородный дом! Ты будешь приезжать на выходные. Мы будем проводить тут лето. Как любой житель Нью-Йорка, вынужденный торчать в городе постоянно, ты будешь только рад выбраться оттуда хоть ненадолго!

— Могла бы хотя бы посоветоваться! — упрямо повторил он.

На это я не нашлась что сказать. Однако, когда рассказала ему о коробках с дневниками Дэлии Ла Мотт, обнаруженными на чердаке, он немного смягчился:

— Считаешь, что у тебя будет право написать об этом — поскольку оригиналы остаются в доме? Это же здорово! Ты опубликуешь еще одну книгу, и тогда у нас хватит денег, чтобы купить квартиру на Манхэттене!

Обрадовавшись, что Пол наконец простил меня, я все же не могла избавиться от ощущения, что он сделал это из-за того, что моя «неверность» сулила ему немалую выгоду. Вскоре после этого я покинула Фейрвик и отправилась в Лос-Анджелес, где вместе с Полом провела две недели.

Я была счастлива. Днем мы валялись на пляже, а вечера проводили в его любимых ресторанах. Меня поразило, как быстро Пол, который родился и вырос в Гринвиче, штат Коннектикут, приспособился к жизни в Лос-Анджелесе. Правда, в Нью-Йорке, когда мы познакомились, его с легкостью можно было принять за коренного ньюйоркца. Возможно, Пол просто был из тех людей, кто с легкостью приспосабливается к новому месту. Последний день накануне моего отъезда мы с ним ужинали в маленьком ресторанчике в Малибу, на самом берегу океана. Глядя на Пола, я невольно отметила, как он загорел, какой у него отдохнувший и счастливый вид. Жизнь в Калифорнии явно пошла ему на пользу. Может, и мне тоже было бы полезно какое-то время пожить вдали от города.

Я вернулась в Фейрвик в самом конце августа — листья уже начинали желтеть, а когда я вышла из арендованной машины у «Дома с жимолостью», то ощутила в воздухе дыхание зимы — как будто пройдя через лес, подступавший к моему новому дому, вы прямым сообщением попадали в арктическую тундру.

Я заранее попросила Дори Брауни подыскать мне садовника — теперь, когда вопрос с покупкой дома был решен, Дори из кожи вон лезла, чтобы мне услужить. Айк Олсен, владелец садового питомника «Валгалла», привел в порядок разросшийся виноград и кусты, а заодно подстриг и живую изгородь. Результат превзошел все мои ожидания. Дом походил на слегка смущенного мальчишку, вышедшего из парикмахерской, где ему сделали стрижку «ежик». Ничего, мысленно утешала я его, пытаясь втащить чемодан на крыльцо, скоро ты снова обрастешь.

Ключ лежал в сумочке — Дори переслала мне его по почте сразу после того, как я подписала договор о продаже. Он прибыл в коробке, завернутой в коричневую бумагу и аккуратно обвязанной шпагатом. Когда я увидела старомодный увесистый железный ключ, у меня появилось чувство, что мне вручили ключи от Нарнии… зато теперь он оттягивал мою ладонь, словно желая напомнить о принятом мною сомнительном решении. Я пожертвовала карьерой на Манхэттене, в университете, который в свое время окончила, ради возможности работать в заштатном колледже и жить в захолустном городишке, где я никого не знала. Я купила дом, которому уже больше ста лет и которому — вопреки оптимистическому прогнозу инспектора — очень скоро понадобится ремонт, а уж в какую он выльется сумму мне, всегда менявшей съемные квартиры как перчатки, оставалось только гадать. Но, что хуже всего, я рисковала потерять человека, с которым мы были вместе уже шесть лет и которого я, как мне казалось, любила. И все благодаря нескольким старым коробкам с дневниками на чердаке, искре вдохновения, посетившей меня на лесной тропинке, и аромату жимолости в залитой лунным светом спальне.

А то, что последняя причина являлась решающей, иначе, как безумием, наверное, не назовешь. Весь последний месяц я вспоминала тот сон, то ли страшась, то ли желая, чтобы все повторилось снова, и каждое утро просыпалась, слегка разочарованная, что мой демон-любовник не явился ко мне во сне. Может, поэтому меня так тянуло купить этот дом? Но если причина в этом, тогда мне стоит бежать отсюда со всех ног — сесть в машину, новехонькую «хонду», купленную мною специально для жизни в деревне, и вернуться в Нью-Йорк. Уже оттуда я напишу Дори Брауни, попрошу ее снова выставить дом продажу, а сама буду перебиваться случайными лекциями и надеяться на то, что в будущем году появится вакансия в каком-нибудь колледже на разумном расстоянии от Манхэттена… Да, именно так мне и следует поступить, только…

Что-то негромко звякнуло. Звук был явно металлический.

Опустив глаза, я едва сдержала крик — тяжелый металлический ключ, который я только что сжимала в ладони, сейчас торчал в замке. Как такое могло случиться?! Вытащив ключ, я осторожно отодвинула руку на пару дюймов. И тут вдруг почувствовала, как он завибрировал в моей ладони. Может, у меня просто трясутся руки? Или…

Я осторожно коснулась ключом замочной скважины, только сейчас обратив внимание на украшавшую ее железную дощечку в виде петуха. И почувствовала рывок — мою руку точно на буксире потянуло к двери. Ахнув, я выпустила ключ — он вырвался у меня из рук, легко скользнул в замочную скважину и замер.

Проклятие! Какое-то время я изумленно таращилась на него… потом в голове у меня вдруг негромко щелкнуло. Ну, конечно! Должно быть, замок магнитный, сообразила я. Правда, в XIX веке таких, кажется, еще не делали, но потом я припомнила рассказы Дори о Сайласе Ла Мотте — о том, как он хотел, чтобы тут все было как на корабле. Этот дом он выстроил для жены и дочери, а судя по отчету нанятого мною инспектора, дом находился в изумительном состоянии. «Слегка кое-где подкрасить, и можно жить», — сообщил он, заодно посоветовав обратиться к его кузену Броку Олсену, который, в свою очередь, как вскоре выяснилось, приходился родным братом Айку Олсену, моему новому садовнику. Дори сообщила, что неделю назад связалась с Броком — он обещал, что с ремонтом проблем не будет. Мне не о чем беспокоиться. Конечно, покупать этот дом было безумием, но еще большим безумием было бы уехать сейчас.

Я нерешительно повернула ключ. Он легко повернулся в замке, и дверь бесшумно распахнулась — надо признать, этим она выгодно отличалась от вечно скрипящих дверей, которых полным-полно в любом готическом романе. Паутины тоже почему-то не оказалось — вместо мерзкого запаха плесени в воздухе витали ароматы свежей краски и лака. Помимо этого Брок вызвался заодно проверить деревянные половицы, оконные рамы и остальные, как он выразился, «декорации». Войдя в дом, я убедилась, что Брок предусмотрительно оставил двери библиотеки и гостиной открытыми, чтобы запахи краски поскорее выветрились. Отполированные деревянные полы ослепительно сверкали, словно поверхность льда. Я с трудом подавила мысль сбросить кроссовки и, разбежавшись, прокатиться по нему в носках. Вместо этого я словно зачарованная вошла в гостиную, провела ладонью по каминной полке полированного красного дерева, прошла через столовую — благодаря свежей краске цвета слоновой кости греческие богини в свадебной процессии Психеи казались высеченными из мрамора, — потом заглянула на кухню и ахнула. Даже потертый линолеум Матильды сверкал как зеркало.

Дори заранее отрядила свою экономку, которую она именовала просто «старая Мег», навести порядок на кухонных полках и в холодильнике. Теперь все шкафы изнутри были устланы бумагой с веселеньким рисунком в цветочек (на первое время сойдет, решила я, выглядит даже мило), а в холодильнике меня дожидалось молоко, яйца и еще какая-то миска — из-под нее торчала записка, в которой были инструкции, как разогреть лапшу с тунцом (это был сюрприз). Честно говоря, я собиралась заказать пиццу, но… ладно, сюрприз так сюрприз. В машине у меня была бутылка вина — прощальный подарок от соседок по этажу, чьих кошек я частенько кормила; для тунца самое оно, решила я.

Осмотрев кухню, я вернулась в библиотеку, посреди которой скучали сорок три коробки моих собственных книг, отправленные мною сюда со склада еще на прошлой неделе. Остальные книги — а также другие вещи из моей квартиры — должны были привезти завтра.

У меня руки чесались поскорее распаковать коробки, но я напомнила себе, что первым делом нужно обойти дом. Дори предупредила, что, если мне что-то не понравится («Что бы это ни было», — несколько раз с нажимом повторила она), я должна немедленно позвонить ей. Почему-то ее особенно беспокоило, понравится ли мне моя будущая спальня.

— Я приготовила вам сюрприз, — призналась она наконец. — Маленький подарок от меня, Дианы Харт и Лиз Бук и еще нескольких ваших соседок — так сказать, по случаю вашего приезда.

Оставалось надеяться, что это будет что-то не слишком дорогое. Я и без того уже чувствовала себя обязанной Дори за все ee хлопоты. Но когда я робко спросила, сколько я ей должна, Дори принялась бурно протестовать. «Мы же теперь соседи, — твердила она, — а соседи должны помогать друг другу».

Поднявшись на второй этаж, я убедилась, что двери маленьких спален предусмотрительно оставлены открытыми, чтобы дать краске и лаку высохнуть. Затейливые стоперы[1] в виде копанных из железа мышек цепко удерживали их крохотными лапками… однако дверь в хозяйскую спальню в конце коридора была прикрыта. Удивившись, я повернула ручку, но дверь точно приклеилась к косяку и упорно не желала открываться. Может, ее захлопнуло сквозняком, а краска еще не высохла, и дверь приклеилась намертво, предположила я. Придется просить Брока заняться ею. Вздохнув, я навалилась на нее плечом… и тут дверь распахнулась. Я, как пушечное ядро, влетела в комнату. Ветер, словно рассердившись на столь бесцеремонное вторжение, взметнул кружевную занавеску на полуоткрытом окне и шумно дунул на кровать, едва не сбросив на пол покрывало.

Кровать.

Я заранее заказала в интернет-магазине новый матрас с пружинным каркасом и попросила Дори договориться, чтобы кто-нибудь был в доме, когда его привезут. Дори поинтересовалась, не приходило ли мне в голову купить заодно и изголовье. Я сказала — нет, потом, по приезде, прочешу антикварные магазины и деревенские аукционы, на которых иногда можно по случаю купить старинные вещи.

— Я так рада, что вы увлекаетесь стариной! — просияла Дори. — Ну, тогда держитесь — дома вас ждет настоящее сокровище!

Я скривилась, сообразив, что под «сокровищем» Дори наверняка подразумевает отвратительное кованое изголовье, навивающее над только что купленным мною матрасом, и тяжело вздохнула. Сооружение поразило меня своей… монументальностью — какое-то дикое нагромождение переплетенных, спутанных, скручивающихся между собой плетей винограда с крохотными листочками, торчавшими в разные стороны, словно чьи-то злобно оскаленные острые зубы. Выполненное в том же стиле изножье кровати выглядело так, словно только и поджидало случая всей своей тяжестью обрушиться на ничего не подозревающего хозяина и размазать его по матрасу.

Первое, что мне бросилось в глаза, была приколотая к изголовью записка, кокетливо перевязанная розовым бантиком. «Мы с Дианой отыскали эту штуку в «Антик Барн». Надеемся, оно вам понравится!»

Я осторожно потрогала острый край листа. Что ж, о вкусах не спорят, вздохнула я. Придется смириться. Подержу его какое-то время, дам обеим дамам возможность убедиться, что их сокровище мне понравилось, а потом отволоку на чердак, заменив чем-то менее тяжеловесным. Я не слишком расстроилась — со стороны Дори было так мило к моему приезду застелить постель бельем, купленным мною в Гарнет-Хилл, а оно выглядело просто очаровательно. Я остановила свой выбор на белых льняных простынях с темно-синей каймой, купив заодно и покрывало серебристо-серого цвета с неярким узором из темно-синих листьев и веток. При виде его в памяти вдруг промелькнуло какое-то смутное воспоминание. Только теперь, разглядывая покрывало, я поняла, что узор на нем как две капли воды похож на тень от ветвей из моего сна.

Первый вечер в новом доме я провела в библиотеке — распаковывала коробки с книгами. Это были книги, на которых я выросла, книги, которые я так любила, что у меня не поднималась рука отправить их на помойку, хотя из-за них в моей тесной квартирке негде было повернуться. Целая коллекция сказок: мифы Эндрю Лэнга, сказки братьев Гримм, потрепанный томик русских сказок с иллюстрациями Ивана Билибина, Ганс Христиан Андерсен и Шарль Перро, — коробки детских книжек, принадлежавших еще моей матери, когда она была маленькой; томики Эдит Несбит, Фрэнсис Ходжсон Барнетт и Джорджа Макдоналда. Сюда же затесалось несколько книг, оставшихся от отца; одна из них — посвященная шотландскому фольклору. Увлекшись, я уткнулась в нее, но тут позвонил Пол. С удивлением я обнаружила, что уже перевалило за полночь.

— Хорошо, что ты позвонил. — Я переключилась на громкую связь и продолжала расставлять книги по полкам. — А то я тут закопалась бы до утра.

— Решила расставить все книги по алфавиту?

Голос Пола гулко отдавался в полупустой комнате.

Я рассмеялась. Эхо, словно мячик, стукнувшись о высокий потолок, запрыгало по углам.

— Да нет, так… читаю. Но раз уж ты об этом заговорил… А, наверное, круто было бы иметь личную библиотеку, систематиизированную согласно десятичной системе Дьюи?

— Ты просто библиоманка! Кстати, откуда ты говоришь? Из колодца? Такое эхо!

— Нет, просто тут пока еще нет ни мебели, ни ковров. Фургон приедет только утром.

— О… прости, что не смогу помочь.

Я фыркнула:

— Ну да, конечно, с твоей-то большой спиной! Кстати, напомни мне, когда в последний раз ты поднимал что-то тяжелее тетрадки по экономике?

— Между прочим, они иногда просто жутко тяжелые! — ответил он.

Пол всегда считал, что, недооценивая его возможности, я, мол, задеваю его мужскую гордость, тогда как я просто щадила его самолюбие, а потому старалась почаще упоминать о его подвигах. Так, например, как-то раз ему удалось убить таракана в нашей нью-йоркской квартирке, потом, уже в Ингвуде, Пол здорово напугал воришку, пытавшегося пробраться в квартиру по пожарной лестнице, но самым выдающимся из них была попытка поменять колесо, которая увенчалась успехом. Это была наша старая игра — и единственная, в которую я могла играть, не отрываясь от своего дела. Я была рада, что между нами воцарился мир, хотя у меня было чувство, что мы делаем это просто по привычке. Услышав, что я зеваю, Пол велел мне отправляться спать.

— У вас ведь там уже полночь, верно?

Я покосилась на экран ноутбука — 00:33! Мы проговорили почти полчаса, при этом не сказав друг другу ничего важного, а я между делом заполнила книгами три полки.

— Да, наверное, ты прав. Фургон с мебелью приедет рано, так что пора заканчивать.

— Тебе, наверное, здорово не по себе — одной, да еще в таком большом доме? — смущенно спросил Пол.

— Вообще-то нет… пока ты не напомнил, — хмыкнула я.

— Ну не думаю, что у вас там криминогенная обстановка. И, тем не менее, обещай мне, что перед сном запрешь все окна и двери!

— Слушаюсь, мистер Сторожевой Пес! Слышишь?

Я демонстративно задвинула шпингалет на окне.

— Господи, что за звук?! — ужаснулся Пол. — Ты кого-то убила?

— Нет, просто окно никак не желало закрываться, — пропыхтела я, возясь со второй защелкой.

Слава Богу, на этот раз она довольно гладко встала на место. Я присмотрелась — запор выглядел достаточно новым. Небось, Брок постарался, решила я.

— Приеду на День благодарения, сам ими займусь, — пообещал Пол.

При мысли о том, как долго мы не увидимся, вся моя веселость разом улетучилась. Я сказала, что люблю его, и Пол ответил — да, он тоже меня любит… к сожалению, я как раз в этот момент закрывала второе окно, и протестующий визг, которым это сопровождалось, заглушил признание Пола.

— Ой… прости, — буркнула я, слегка расстроенная, что наши признания успели превратиться в какой-то скучный ритуал.

Вот и сейчас — я ведь особо даже не вслушивалась в то, что он говорит. Должно быть, Пол ничего не заметил, потому что уже успел повесить трубку. Так что его «Спокойной ночи!» я тоже не услышала.

Одно за другим я закрыла и заперла все окна на первом этаже. Наверное, это было глупо — в такой-то глуши! — но… Как это сказала Дори Брауни? «Вам не нужно бояться, что кто-то проберется в дом» — так, кажется. Но я слишком долго прожила в городе, чтобы оставить двери на ночь открытыми. Так что я заперла не только парадную, но и заднюю дверь. Изнутри в задней двери торчал ключ — точно такой же, как тот, которым я открывала переднюю дверь. Сама дверь была стеклянной, так что грабителю оставалось только разбить ее, чтобы пробраться в дом. Ну предположим, выну я ключ — а вдруг ночью начнется пожар? Я положила конец сомнениям, просто повесив ключ на гвоздик возле двери. Вероятно, Матильда решила, что это самое подходящее для него место.

Убедившись, что ступеньки вполне надежны, я выключила везде свет и поднялась наверх. Тут окна оставались открытыми — я чувствовала, как через открытые двери в коридоре по ногам тянет сквозняком. К тому времени я уже слишком устала — или недостаточно трусила, — чтобы позаботиться закрыть на ночь окна на втором этаже… но что-то в этих распахнутых дверях тревожило меня. В конце концов, сдавшись, я все-таки решила закрыть их — одну за другой я терпеливо приподнимала фигур-мышей, высвобождая створки из их цепких лапок. Добравшись двери спальни, я оглянулась — по какому-то странному совпадению я повернула фигурки так, что все мышки смотрели на меня, раскинув крохотные лапки, они как будто пытались защититься от чего-то, что могло выскочить из моей комнаты.

Пытаясь избавиться от неприятного ощущения, я заставила себя рассмеяться. Может, я просто устала, однако мне почему-то стало не по себе, а мой ненатуральный смех только подлил масла в огонь. Перепугавшись, я принялась дергать дверь спальни, а та, как на грех, опять намертво прилипла к косяку — завтра же велю Броку заняться ею, чертыхнулась я. И тут большим пальцем ноги я наступила на что-то твердое и холодное. Проклиная все на свете, я встала на цыпочки, дотянулась до выключателя и зажгла свет. На полу валялся еще один железный мышонок — должно быть, упал, когда сквозняком захлопнуло дверь. Естественно, я его не заметила, поскольку разглядывала жуткую кровать.

Нагнувшись, чтобы поднять с пола мышонка, я заметила у него — на груди белое пятнышко — вероятно, Брок, крася стены, капнул на него краской. Помимо этого у бедняги откололся кончик хвоста. Пошарив взглядом по полу, я обнаружила валявшийся рядом недостающий кусок. Я подняла его с пола, чтобы случайно не раздавить ногой, и поднесла к усатой мордочке мышонка.

— Ранен на боевом посту, да? — вздохнула я. — Все в порядке, солдат. Сегодня можешь отдыхать.

Поставив мышонка рядом с его сородичами, я закрыла дверь и принялась раздеваться. Потом подумала, не принять ли душ, но на это сил уже не осталось. Я выключила свет и, упав на кровать, провалилась в глубокий, без сновидений, сон.