День греха

Глава 15

Пинки разрезал свой филе-миньон с кровью.

– Как это называется?

Реми отвела глаза от сочащегося кровью мяса.

– «Дом Дженни». Названо так в честь трехлетней девочки, которую бросила мать. Когда девочку нашли, она умирала от голода. Ее не удалось спасти.

– Кошмар какой! – воскликнула Фларра. -В Америке, где перекормленные богачи тратят бешеные деньги на диеты, ребенок умирает от голода!

– Ужасно, правда?

Реми специально выбрала для разговора с Пинки вечер, когда они ужинали вместе с Фларрой. Реми знала, что сестра встанет на ее сторону. Фларру всегда возмущала любая несправедливость.

Пинки покрутил коктейльную соломинку.

– Этот священник, отец…

– Грегори, – подсказала Реми. – Он позвонил и спросил, не могли бы мы встретиться и обсудить этот проект.

– Им, конечно, нужны деньги. Она кивнула.

– Он сказал, они собирают деньги, чтобы «Дом Дженни» как можно скорее открылся и начал функционировать.

– Вечно они клянчат деньги. Почему ты не ешь? – спросил он, взглянув на ее тарелку.

– Не хочу.

– У тебя испортился аппетит после этих разговоров о голодной девочке. У моей жены чувствительная натура. – Он потянулся через стол и взял ее за руку. – Если тебе от этого станет лучше, я завтра прикажу секретарше послать чек твоему отцу Грегори.

– Этого недостаточно, – возразила она, мягко отнимая руку. – Я хочу помогать им напрямую.

– У тебя нет времени.

Уверенный, что разговор на эту тему окончен, Пинки вернулся к своему миньону. Но Реми не собиралась отступать. Это было не упрямство и не желание чем-то себя развлечь, нет. Это была душевная потребность. Священник сказал: «Может быть, вы тоже сможете чем-то помочь бедным детям…»

Появление «Дома Дженни» было словно ответом на ее молитвы. Она молила о возможности искупить свой грех, и вот эта возможность появилась в виде утреннего звонка священника, отца Грегори. Если Господь хочет, чтобы Реми этим занялась, то даже Пинки Дюваль не сможет ее остановить.

С деланной небрежностью она произнесла:

– Я вполне могу выделить несколько часов в неделю, когда я ничем не занята.

– Я думаю, ей это будет полезно, Пинки, – включилась в разговор Фларра. – Реми в последнее время какая-то грустная.

– Вовсе нет, – возразила Реми.

– Ты тоже заметила? – игнорируя реплику Реми, обратился к Фларре Пинки.

Девочка кивнула, тряхнув черными кудряшками.

– Вот уже несколько месяцев она ведет себя как жуткая зануда.

– Спасибо.

– Но это правда, Реми. Раз и я, и мой любимый зять это заметили. – Фларра похлопала ресницами и посмотрела на Пинки. – Можно мне еще вина?

– Нет, нельзя, – ответила за него Реми.

– Господи! Обычная школа – нельзя. Мальчики – нельзя. Вино – нельзя. Как будто я живу на Марсе!

– Да сестра Беатриса в обморок упадет, если ты вернешься в монастырь пьяная.

– Готова поспорить, что сестра Беатриса сама втихую выпивает. Давайте поговорим о Марди-Гра?

– Не сегодня. – Реми заметила, что Пинки не вмешивается в беседу между сестрами, только смотрит, но от этого взгляда Реми сделалось не по себе. – О чем ты думаешь, Пинки?

– Я думаю, что мне совсем не нравится желание моей жены общаться со всякой рванью.

– Я даже еще не знаю, что собирается предложить отец Грегори, – возразила она. – Он только попросил нас присоединиться к списку пожертвователей и уговорить наших друзей тоже сделать взнос. Конечно, пока я с ним не встречусь, я не могу ничего сказать, но мне бы очень хотелось принять участие в этом проекте. И уж в любом случае наш чек я хотела бы вручить ему сама.

– Где находится это новое заведение?

– Он не говорил о каком-то конкретном месте.

– А где он собирается с тобой встретиться?

– Он предложил мне самой выбрать. Пинки задумчиво потрогал указательным пальцем свой бокал.

– Почему для тебя это так важно, Реми? Наступил решающий момент. Все зависело от ее ответа. Чтобы Пинки согласился, он должен услышать нечто для него приятное.

– Для меня это важно, потому что в жизни маленькой Дженни не появился Пинки Дюваль, который бы ее спас. В отличие от меня и Фларры, ей не повезло.

– Ой, просто мороз по коже, – передернула плечиками Фларра.

Пинки расплылся в улыбке и сделал знак Ромену налить еще вина.

– Ладно, Реми, можешь с ним встретиться. Здесь, дома. Днем.

– Спасибо, Пинки.

– Здорово! – обрадованно воскликнула Фларра.

Отец Грегори повесил телефонную трубку и повернулся к Берку.

– У нее дома завтра днем.

Во время их предыдущего разговора отец Грегори дал миссис Дюваль номер телефона мужского туалета в одном из стриптиз-клубов, принадлежащих ее мужу. От грохочущей в зале музыке в туалете вибрировали стены.

– У нее дома? – переспросил Берк, потирая шею. – Я думал, она назначит встречу где-нибудь в людном месте.

– Да, не повезло, – согласился Грегори. – Значит, не вышло. Придется тебе отказаться от этого плана.

Немного подумав, Берк сказал:

– Хотя, так, может, даже и лучше. Во сколько вы встречаетесь?

– Бейзил, ты разве не слышал, что я сказал?

– Слышал. Ты сказал: у нее дома. А я тебя спросил во сколько.

– Ничего не получится.

– Получится. Если ты сохранишь хладнокровие и сделаешь все, как я скажу, получится.

– Боюсь, Бейзил, ты меня переоцениваешь. По сути, я – трус. Я всегда прежде всего думаю о собственной шкуре.

– Хорошо. Очень даже хорошо. Вот и думай о ней хорошенько. Если ты меня кинешь или расколешься, подумай, каково тебе будет париться в тюряге.

Грегори сдавленно простонал.

– Если дело по какой-либо причине сорвется, ты все равно во всем обвинишь меня.

– Нет. Обещаю, – твердо сказал Берк. – Чем бы все ни кончилось, ты уйдешь свободный и незапятнанный.

– Свободный? Это от Дюваля-то? – скептически усмехнулся Грегори. – Да я чуть в штаны не наложил от страха, когда звонил по его домашнему телефону. Помню, как мои родичи говорили про него за обеденным столом – я еще в школе учился.

Дюваль – живая легенда, один из самых могущественных людей в городе, а может, и вообще самый могущественный.

– Я все о нем знаю.

– Тогда ты должен знать, что он – страшный человек. Ходят слухи, что, если люди встают у него на пути, он их убивает.

– Это не просто слухи. Грегори ошарашенно открыл рот.

– И ты серьезно думаешь, что я пойду с тобой к нему в дом, буду изображать из себя священника, разговаривать с его женой, просить у нее денег?

– Конечно, если ты не хочешь стать подружкой всей тюряги.

– Этот аргумент ты уже использовал. Я пошел с тобой в собор и исполнил свою роль. Блестяще исполнил, должен добавить. Значит, мы квиты.

– Я этого не говорил, – невозмутимо ответил Берк. – Я сказал, что, если ты согласишься сыграть отца Грегори, я от тебя отвяжусь.

– Но я думал, мне придется изображать священника один раз.

– Ты ошибался. Завтра в какое время?

– Ты спятил, Бейзил.

– Возможно.

Грегори совершенно прав. План безумный. Рискованный, нахальный, само собой. И абсолютно безумный.

После исповеди миссис Дюваль он всесторонне обдумал свой план. Разумеется, из-за какой-нибудь ерунды все может сорваться, но он постарался предусмотреть любую мелочь. Съехал с квартиры, поселился под вымышленным именем в такой же паршивой дыре. Поменял свою «Тойоту» на машину поплоше.

За рулем он теперь все время смотрел в зеркало заднего вида. Когда шел пешком, часто оглядывался, проверяя, не следит ли за ним Бардо или еще кто-нибудь. Он мог поклясться, что слежки нет.

Значит, Дюваль отозвал своих ищеек? Раз Берк отказался на него работать, Дюваль списал его со счетов? Так уверен в себе, что не боится мести униженного, сломленного, запятнанного полицейского по имени Берк Бейзил. А если все же понимает, что возмездие неотвратимо, то должен бы догадаться: прольется кровь.

Вот почему план может сработать.

– Почему священника не может изображать другой полицейский? – заныл Грегори. – Пусть какой-нибудь ваш агент поработает отцом Грегори.

– Потому что ты настоящий актер, куда до тебя ребятам из отдела.

Грегори продолжал считать, что участвует в тайной операции, организованной полицией.

– Нет, я – пас, – уперся он. – Я больше не желаю быть отцом Грегори. Лучше уж сидеть в тюрьме, чем подставлять задницу Пинки Дювалю.

Берк приблизил к нему лицо.

– Если ты сейчас выйдешь из игры, твоя тощая задница станет добычей всех извращенцев нью-орлеанской тюрьмы. Я об этом позабочусь.

Грегори вжался в стенку мужского туалета.

Берк бросил сквозь зубы:

– В последний раз спрашиваю, отец Грегори, завтра в какое время?

– Безмерно рад вас видеть, миссис Дюваль. – Грегори Джеймс обезоруживающе улыбнулся и протянул руку хозяйке. – Спасибо, что согласились встретиться с нами.

Она взглянула на второго священника.

– Это отец Кевин, – пробормотал Грегори. – Мой коллега и один из основателей «Дома Дженни».

Берк так назвался в честь Кева Стюарта, решив, что это наиболее подходящее имя.

– Спасибо, что пришли, – сказала она. – Я польщена, что вы обратились ко мне за помощью.

Дворецкий проводил их в солярий, выходящий на зеленую лужайку. Отсюда открывался вид на беседку. Поглядев на нее, Берк заметил:

– Ваш дом расположен в чудесном месте, миссис Дюваль.

Он не боялся, что Реми узнает его голос. В исповедальне он почти шептал и приглушенно кашлял, изображая простуду. И уж совсем невероятно, что она найдет сходство между лощеным отцом Кевином и небрежно одетым, усатым мужчиной в бейсбольной кепке, который в кафе отдал ей забытый пакет с апельсинами.

– Спасибо. Садитесь, пожалуйста. Они с Грегори сели рядом на плетеный диван. Она расположилась в кресле напротив и предложила кофе.

Отец Грегори улыбнулся дворецкому.

– Я выпью чашечку. Без кофеина.

– Я тоже, – сказал Берк.

Дворецкий ушел, оставив миссис Дюваль с двумя священниками. И ее телохранителем.

Плечи охранника были шире спинки кресла, а плетеное сиденье, казалось, вот-вот проломится под его тяжестью. Темный костюм совершенно не гармонировал с залитой солнцем комнатой. Телохранитель здесь смотрелся так же нелепо, как обезьяна на балетной сцене.

У Берка сердце екнуло, когда, войдя в солярий, он увидел знакомую рожу громилы. Миссис Дюваль его не узнала, но опытный охранник всегда должен быть начеку. Берк ласково улыбнулся телохранителю и приветливо кивнул. Тот буркнул нечто. вроде приветствия, глаза равнодушно скользнули по гостю. Сколько бы Дюваль ни платил этому болвану, все равно – много.

Миссис Дюваль обратилась к Эрролу:

– Ты не обязан здесь сидеть. Вряд ли тебе будет интересна наша беседа.

Охранник немного подумал, окинул священников строгим, предупреждающим взглядом, потом встал.

– Ладно. Если понадоблюсь, я – за дверью. Когда Эррол вышел, отец Грегори повернулся к хозяйке.

– Он всегда такой? Или на что-нибудь дуется? Она весело рассмеялась. Берк мысленно поблагодарил Грегори, обстановка разрядилась. Пока Джеймс вел себя безупречно. Они перебрасывались ничего не значащими фразами, потом дворецкий вкатил тележку с большим серебряным подносом. Миссис Дюваль сама налила им кофе и положила на тарелочки маленькие пирожные, покрытые глазурью. Ее движения были плавными, естественными. Тяжелый серебряный кофейник она держала так же грациозно, как чайную ложечку, которой размешивала сливки в чашке.

– Мне не терпится услышать о « Доме Дженни». Отец Грегори откашлялся и начал:

– Мне пришла в голову идея…

Берк отключился сразу, как только Грегори пустился цветисто описывать несуществующий приют для бездомных детей. Притворяясь, что внимательно слушает рассказ отца Грегори, он рассматривал Реми Дюваль. Она заинтересованно слушала, реагируя, как и ожидалось, на кодовые слова, которые Берк велел Грегори вставлять в свою речь. Вопросы, которые она задавала, были толковыми и вполне конкретными. Когда Грегори поведал о печальной судьбе неведомой Дженни, глаза Реми Дюваль наполнились слезами.

– Как это трагично.

Ее печаль казалась искренней, поэтому Берку стало не по себе, что он так грубо манипулирует ее чувствами. Но он напомнил себе славненькую сцену в беседке. Любая женщина, способная путаться с Бардо, не заслуживает ни малейшего сочувствия.

Берк поставил чашку с блюдцем на поднос и резко встал.

– Простите, что прерываю, отец Грегори, но, с вашего позволения, я выйду.

Грегори резко дернул головой. Он смотрел на Берка в явной панике. Это сценарием не предусматривалось. Берк намеренно опустил некоторые детали, чтобы не пугать и без того скованного страхами Грегори. Посчитав, что молодой человек уже вполне освоился в роли священника, Берк решил покинуть их с миссис Дюваль на несколько минут. Эти несколько минут были ему очень нужны.

– Туалет – за лестницей у входа, – сказала она ему.

– Спасибо.

– Может быть, позвать Эррола, чтобы он вас проводил?

– Нет, спасибо, я найду.

Берк вышел из солярия, но, как только оказался за дверью, замер на месте и огляделся: нет ли поблизости охранника. Эррол не караулил у входа, как обещал; вместо этого он уселся в соседней комнате и смотрел телевизор. Спиной к двери. Очевидно, отец Кевин и отец Грегори не внушали ему серьезных опасений.

Берк прошел в туалет, закрыл за собой дверь, но сразу же вышел и побежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки и каждый раз морщась от скрипа. Первая дверь на следующей площадке вела в маленькую ванную. Максимум через три секунды Берк оттуда вышел.

Сколько слуг в доме? Он не знал, но уж наверняка не один дворецкий. В любой момент можно наткнуться на воинственную экономку, которая скорее всего поинтересуется, какого черта святой отец рыскает по дому мистера Дюваля. На шум примчится Эррол, он задержит «священника» до появления хозяина. А к завтрашнему утру тело Берка станет угощением для хищных рыб, плавающих в Мексиканском заливе.

Он открыл вторую дверь дальше по коридору и обнаружил то, что искал, – огромную спальню с двумя отдельными ванными комнатами и широким балконом, выходящим на лужайку перед домом.

Берк ничего не понимал в антиквариате, но, похоже, все предметы мебели в этой комнате являлись подлинниками. Грязные деньги от продажи наркотиков неплохо котируются на шикарных аукционах. В углу стояло зеркало по меньшей мере футов двенадцати высотой;.в нем отражался человек в очках с простыми стеклами и одежде священника.

– Тут ты, кажется, зарвался, Бейзил, – пробормотал он.

Берк заглянул в гардеробную Пинки, но после ухода хозяина там уже явно побывала горничная. Все было в идеальном порядке, ни одной забытой мелочи.

В спальне было очень легко определить, на какой кровати спит каждый из супругов. Пинки спал слева. На его ночном столике лежали очки для чтения, номер «Ньюсуик» и радиотелефон. Берк схватил трубку, но на пластиковой фабричной этикетке, где обычно пишут номер, ничего не было. Очевидно, номер сверхсекретный, не внесенный в телефонные справочники.

Берк выдвинул ящик в надежде отыскать записную книжку, ежедневник, чековую книжку. Но Пинки был слишком умен, чтобы держать в ночном столике что-либо, кроме бутылочки «Маалокса», ручки с высохшей пастой, еще одной пары очков и блокнота с девственно чистыми страницами.

На столике миссис Дюваль лежали четки, коробочка с леденцами и стоял хрустальный графин, вместо пробки на него был надет перевернутый стаканчик. В ящике – ничего, кроме пустых открыток. Но книжки с адресами не было. Кому тогда она пишет?

Сколько времени он отсутствует? Не подозрительно ли долго для туалета? Что, если во время рекламы Эррол заглянул в солярий и, обнаружив там только одного священника, спросил, где второй?

Торопись.

Он прошел в гардеробную миссис Дюваль. Служанка еще не убиралась после того, как хозяйка одевалась для встречи со святыми отцами. На бархатной табуретке валялась блузка. Очевидно, ее примерили, но отложили для другого раза. Берк поднял блузку, пощупал материал пальцами. Шелк. Потом вернул блузку на место, положив точно так же, как она лежала прежде.

Заметив выступ в зеркальной стене, он нажал, и одна из секций отъехала в сторону. Аптечка. Зубная щетка, зубная паста, таблетки от стресса, тампоны, аспирин, противозачаточные таблетки. Никаких рецептов.

Берк задвинул дверцу обратно и уже повернулся уходить, когда заметил на мраморной поверхности туалетного столика белый порошок. Пудра была рассыпана вокруг хрустальной пудреницы с узорной серебряной крышкой. Рядом лежала пуховка, Берк поднес ее к носу и понюхал. Знакомый аромат. Он провел пальцами по нежнейшему пуху, который совсем недавно касался ее груди, плеч…

Какого черта, Бейзил? Ты с ума сошел? Вали отсюда скорее!

Он положил пуховку рядом с хрустальной пудреницей и пулей выскочил из гардеробной. У двери спальни он замер, прислушиваясь. Тихо. Бесшумно открыв дверь, он выскользнул в холл.

Он был на середине лестницы, когда в дверях появился Эррол.