День греха

Глава 27

Берк лежал без сознания минуты две, но даже за такой короткий промежуток времени Реми Дюваль удалось отплыть на лодке ярдов на двадцать, а то и тридцать. Она тщетно пыталась завести мотор.

Берк подполз к краю пирса и позвал ее. В голове будто взрывались бомбы, ослепительно резало глаза. Интересно, чем это она его ударила? Невероятно, что такая хрупкая женщина нанесла удар этакой чудовищной силы.

Она гребла к берегу, в том направлении, которое Берк ей вчера указал. Он нарочно обманул ее, сказав, что там земля.

– Миссис Дюваль, даже если вы доберетесь до твердой земли, вы погибнете. Вы потеряетесь и не найдете дорогу назад.

Отчаявшись завести мотор, она взяла весло и снова начала грести. Берк подумал, не прыгнуть ли в воду. Кое-где болото было ему по колено, но в этом месте вода накрыла бы его с головой. В обычной ситуации это не представляло бы для него проблемы, он доплыл бы до лодки в считанные секунды. Но сейчас его тошнило так, что он боялся потерять сознание в воде и утонуть. Тогда им обоим конец. Черт, он же предупреждал ее: на болоте опасно, тем более человеку неопытному!

Оставался только один выход, довольно поганый.

Но, понимая, что сама она не остановится, Берк заставил себя встать. Покачнулся, на мгновение закрыл глаза, открыл – ага, горизонт снова на месте. Стало чуть получше, и Берк заковылял к домику, покачиваясь, как раненый ковбой в исполнении Джона Уэйна.

Пистолет лежал там, где он его спрятал.

Стараясь двигаться быстро, насколько позволяло его состояние, Берк вернулся обратно на пирс, встал на самый край, взял пистолет обеими руками и прицелился в лодчонку.

– Поворачивайте и гребите обратно, миссис Дюваль. – Она даже не оглянулась. – Иначе я прострелю в лодке дырку, и она пойдет ко дну.

На этот раз Реми оглянулась, увидела пистолет, но тем не менее не остановилась.

– Вы не сделаете этого, мистер Бейзил.

– Почему же?

– Потому что выстрелы может кто-нибудь услышать, а вы этого не хотите.

– А про глушитель вам слышать не приходилось?

Это возымело действие. Она опустила весла.

– Вы не убийца. Если лодка пойдет ко дну, я утону.

– Берите весла и гребите обратно. Она не шелохнулась.

– Я же вам сказала: я не умею плавать.

– А я вам сказал: я не такой дурак. Берк взвел курок, прицелился пониже ватерлинии и выстрелил.

Позже он вспомнил, что она не закричала, как можно было ожидать. А может, он просто не услышал ее из-за крика вспугнутых птиц, уже устроившихся спать в своих гнездах. Птицы резко и шумно выражали свое возмущение, ибо короткий, чмокнувший звук выстрела разорвал тишину опускавшейся на болото ночи.

В лодку хлынула вода, и Реми страшно запаниковала. Она пыталась зажать руками пробоину и закрыть течь, но, конечно же, безуспешно.

– Прыгайте и плывите назад, миссис Дюваль. А лодку тяните за собой.

– Я не могу.

– Можете, можете. Просто держитесь за чал, никаких особых усилий не требуется.

Она казалась жутко перепуганной, на расстоянии это выглядело довольно убедительно. Но Берк подозревал, что она прикидывается. Ну да, внешне – безобидная, как бабочка, однако дурачила его уже не раз! Пыталась вынуть ключ из зажигания, жахнула горячей шумовкой по глазам, чуть не вышибла мозги. Все, больше он не купится на эту невинность и хрупкость.

Хотя, следовало признать, играла она довольно убедительно. Казалось, она совсем потеряла голову: встала в лодке, которая тут же опасно закачалась.

– Пожалуйста, мистер Бейзил. Я утону.

– Не утонете.

– Пожалуйста!

Это случилось, когда она протянула руку, словно надеясь схватиться за что-нибудь. Лодка накренилась и перевернулась, выкинув пассажирку в грязную воду. Реми отчаянно забарахталась, но тут же исчезла под водой. И больше не появлялась. Затаив дыхание, Берк ждал. Наконец ее голова показалась на поверхности.

Он с облегчением выдохнул. Еще один трюк. Но это продолжалось не больше секунды, а потом она снова пошла ко дну, захлебываясь и барахтаясь. Больше она не появлялась.

– Черт! – прошептал Берк. Потом заорал:

– Черт!

Забыв о рези в глазах, о болевшей голове, о темноте, он бросил пистолет и, как был – в ботинках, бросился в воду.

Он плыл будто в густом супе. Как в ночном кошмаре, когда чем сильнее гребешь, тем медленнее двигаешься. Когда он подплыл к перевернутой лодке, мускулы горели огнем. Обхватив руками днище, он сделал несколько судорожных вздохов и стал обшаривать глазами поверхность.

Наконец он увидел ярдах в десяти от лодки пузырьки воздуха на воде. Еще раз глубоко вздохнув, он нырнул и поплыл в том направлении.

Он нащупал ее волосы, мягкие, как водоросли, но в ту же секунду в руке не осталось ничего, кроме воды. Вытянув вперед руки, он судорожно пытался найти ее и наконец нашел. Легкие горели огнем.

Берк крепко обхватил ее и оттолкнулся от скользкого дна. Было неглубоко, но доли секунды, когда он проталкивался сквозь эту густую жижу, показались Берку вечностью.

Он глотал ртом воздух, чтобы восстановить дыхание, и плыл к пирсу, таща Реми Дюваль за собой. Она не барахталась, не отбивалась, как это обычно делают тонущие, и Берк боялся даже думать – почему. Он заставил себя посмотреть на ее лицо: оно было спокойным и мертвенно-бледным под налипшей грязью.

У пирса он столкнулся с новой проблемой: как залезть наверх, при этом не выпуская из рук Реми? Нужно торопиться. Она безжизненно повисла на его левой руке. Сколько же точно времени она пробыла под водой?

Он изо всех сил подтянулся, стараясь ухватиться правой рукой за край доски. С третьей попытки ему это удалось, и он закинул на деревянный настил правую ногу, зацепился каблуком, замер на несколько секунд, собираясь с силами и убеждая себя, что сейчас все получится.

Наконец, используя правую ногу как рычаг и опираясь на колено и локоть, Берк вскарабкался на пирс. Плюхнувшись животом на доски, он издал победный клич.

Подтянул и осторожно положил на спину Реми. К ее губам прилипли пряди волос. Берк отбросил пряди и начал делать ей искусственное дыхание. Руки – туда-сюда. Раз-два, раз-два. Закрыть ноздри, вдувать воздух через рот. Раз-два. Раз-два.

Сколько времени она пролежала на дне? До того, как он прыгнул в воду, – не более двадцати секунд. Ну ладно, пусть тридцать. Плюс секунд сорок пять, пока он плыл. Еще минуту под водой. Сколько всего получается?

Раз-два, раз-два, раз…

Она закашлялась. Берк быстро повернул ей голову набок, чтобы снова не захлебнулась. Прошло еще несколько минут, и дыхание наконец восстановилось, с губ исчезла жутковатая синева.

Реми открыла глаза и сразу увидела нагнувшегося над ней Берка. Она не успела отвернуться, и он прочел в ее взгляде осуждение.

– Простите. Я вам не поверил. Думал, вы меня обманываете. – Он не знал, что еще сказать, и повторил:

– Простите.

Он с трудом поднялся на ноги и посмотрел на воду. Лодка плавала вверх дном. Если ее не подогнать обратно, им грозят серьезные неприятности. Надо решить эту проблему немедленно, пока на тело не успели навалиться усталость и изнеможение. Берк прыгнул в воду во второй раз.

Любезными их не назовешь, но по крайней мере они его не убили. Пока.

Грегори старался казаться безобидным, что было нетрудно: он был не просто безобидным, он был совершенно беспомощным. Да таких не больно-то напугаешь. Они если и перережут глотку, то не от страха, а для забавы.

У самого Грегори поджилки тряслись от ужаса. В комнате стоял кошмарный запах от какого-то варева, кипящего на плите. Хозяйка дома принесла наполненную миску, громко шмякнув ее на стол перед Грегори.

Ничуть не вежливее вели себя мужчины – очевидно, ее муж и сын. Они буквально проволокли Грегори через лес к своему жилищу, где женщина и две девочки с подозрением оглядели гостя. Но все равно Грегори был им благодарен за спасение: ведь его мог сожрать крокодил, он мог умереть от жажды, голода, холода.

Эти люди спасли его от страшного болота, но их поведение было трудно назвать гостеприимным. Их подозрительность в любой момент может перерасти в нечто более угрожающее. От таких всего можно ожидать. Какие-то болотные монстры.

Стараясь казаться как можно более дружелюбным, Грегори улыбнулся хозяйке.

– Как аппетитно пахнет. Спасибо, мэм.

Она открыла рот с редкими зубами и прорычала нечто нечленораздельное. Потом обратилась к мужу на нью-орлеанском французском диалекте. Он буркнул что-то в ответ. Дети были также немногословны. Они стояли и смотрели, как Грегори подносит ложку ко рту.

Умиравший от голода Грегори набросился на еду, но после первых же ложек чуть не задохнулся. Это странное варево из рачков, томатов, риса и лука, обильно сдобренное жгучим перцем, обжигало до слез.

Жадно залив огонь во рту водой, Грегори стал есть осторожнее. За последние два дня его желудок сжался, и половины порции оказалось более чем достаточно.

– Большое спасибо, – сказал Грегори и похлопал себя по животу. – Очень вкусно, но я уже сыт.

Женщина молча забрала миску и ложку, но стакан с водой оставила. Напротив Грегори сидел хозяин. Он был весь косматый, волосы росли из ноздрей, из ушей, даже пальцы казались черными от волос. Он сидел в низко надвинутой кепке, густая борода закрывала грудь.

– Как вас зовут?

Это были первые слова, произнесенные по-английски. Грегори вздрогнул и пробормотал:

– Грегори.

– Отец Грегори?

Только тут он сообразил, что одет как священник.

– А, да. Да. Отец Грегори.

К священнику они отнесутся с большим уважением. К примеру, убьют быстро и безболезненно, вместо того чтобы долго пытать.

Его надежды в какой-то степени оправдались. На них явно произвело впечатление, что среди них находится служитель Господа. Они возбужденно затарахтели между собой, но тут глава семьи коротко свистнул, и снова воцарилось молчание.

Хозяин уставился на Грегори с явным недоверием.

– А что с вашим лицом?

– Оцарапался о ветки.

Густые брови, похожие на приклеенных ко лбу жирных гусениц, подозрительно задвигались.

– Понимаете, я заблудился, – заторопился Грегори. Их лица остались неподвижными. Он пояснил:

– Мы с другом приехали порыбачить. Он с вещами поехал вперед на машине. А я должен был взять лодку и встретиться с ним в назначенном месте. Но я заблудился. Наткнулся в темноте на дерево, весь расшибся. Даже не знаю, сколько времени я плыл в лодке, пока вы меня не нашли. – Он осенил их широким крестным знамением. – Благослови вас Господь, дети мои. – И добавил:

– Мой друг, тоже священник, наверное, очень беспокоится. Может быть, уже ведутся поиски.

Косматый хозяин поглядел на жену и пробурчал что-то неразборчивое; она скривила рот, обнажив редкие зубы.

Грегори не понравилась их реакция. Он едва сдерживался, чтобы не заплакать. Он достиг крайнего предела, и теперь ему осталось только одно – уповать на милость родных. Они хоть и бросили его на произвол судьбы, но в самых отчаянных ситуациях все-таки приходили на помощь. А Грегори не представлял себе ситуацию хуже, чем нынешняя.

Он постарается все объяснить так, чтобы пробудить их родительские чувства или, по крайней мере, чувство долга. В конце концов, это же они произвели его на свет! Пусть отправят сына в какое-нибудь дальнее путешествие. Может, в Европу или даже на Восток. Далеко-далеко, подальше от неприятностей, которые ожидают его в Нью-Орлеане.

Он уедет прямо завтра. Папочка сможет это устроить. И через несколько часов он окажется на безопасном расстоянии и от Берка Бейзила, и от Пинки Дюваля, и от всей этой чертовой истории. Грегори проклинал тот день, когда в нее ввязался; и сейчас ему нужно было только одно – телефонный звонок.

– Я вам так благодарен. Если вы позволите воспользоваться вашим телефоном…

– Телефона нет, – рявкнул мужчина.

– О! Что ж. – Прямо перед ним на стене висел аппарат, но Грегори счел благоразумным не обращать их внимание на это обстоятельство. А тем временем разгорелась новая семейная дискуссия. Грегори немного говорил по-французски, но этот диалект он не знал и лишь крутил головой до тех пор, пока хозяин не сделал знак всем замолчать.

– Вы пожените мальчика.

Грегори непонимающе уставился на него.

– Что, простите?

Мужчина ткнул пальцем в стоящего поодаль коренастого парня, который участвовал в спасении.

– Он хочет жениться. Вы его пожените? Варево снова забурлило, но на этот раз в животе Грегори. Наверное, он слишком много съел после вынужденного поста. Он вспотел не меньше, чем хозяйка, которая то и дело вытирала верхнюю губу полотенцем, висевшим на плече.

Обстановка накалялась с каждой минутой. Ему понадобятся все его актерские способности, чтобы выжить. Мальчишке было лет восемнадцать, и он обещал в скором времени стать таким же волосатым, как папаша. Грегори милостиво ему улыбнулся.

– Ты хочешь жениться, сын мой? Парень не ответил и вопросительно посмотрел на отца.

Тот что-то рявкнул так, что Грегори вздрогнул от испуга.

В глубине комнаты отворилась дверь, и вошла молоденькая девушка, скорее даже девочка. Тем более странно было видеть ее огромный живот, очевидно, она была на последнем месяце беременности.

– О Господи, – простонал Грегори, но это вовсе не было молитвой.