День греха

Глава 17

– Что значит «исчез»? Бардо пожал плечами.

– То и значит, Пинки. Его никто не видел. Когда я вернулся в ту дыру, где он жил, его там уже не было. Я хорошенько потряс хозяина, но тот клялся, что Бейзил съехал среди ночи. Бросил деньги за квартиру и ключ в почтовый ящик. Это не то место, где оставляют новый адрес. Бейзил испарился. Наш человек из НОБН попытался кое-чего разнюхать, но и он говорит, что после того, как Бейзил сдал значок, его никто не видел.

– Ты должен был приставить к нему «хвост».

– Да кто же знал?

Неожиданное исчезновение Бейзила нервировало Пинки. Бейзил не сказал: «Большое спасибо, польщен, но вынужден отказаться от вашего лестного предложения». Нет, он повел себя так, что было ясно: торг здесь неуместен. И это тревожило Пинки по двум причинам.

Во-первых, его разозлило, что это ничтожество, жалкий бывший полицейский, в оскорбительной форме отверг предложение работать у самого Пинки Дюваля. Это была первая попытка переманить Бейзила, но Пинки уже давно подумывал, не кинуть ли наживку. Лучший способ избавиться от врага – перетянуть его в свой лагерь.

А Бейзил был врагом. Он был постоянной досадной помехой, угнездившейся в отделе по наркотикам, требовал подробного разбирательства каждой операции, удачной или провальной, не важно. Он призывал наказывать за ошибки, искал причины провала, хотел, чтобы виновные несли ответственность за свои действия. Его можно было назвать больной совестью отдела, и полицейские в отделе старались работать честно. Правда, не все.

Хуже того, Бейзил был абсолютно неподкупным. Агенты Пинки пытались обнаружить у него какие-либо пороки или слабости, но тщетно. Ни букмекеры, ни наркоторговцы, ни женщины не могли его подловить.

Так что Бейзил уже давно мешал Дювалю. Он вступил в войну против наркобизнеса и, словно полководец, умудрялся воодушевлять свои войска на борьбу с врагом. Когда убили Кевина Стюарта, конфликт принял личный характер. Несмотря на приговор суда, Бейзил не собирался сдавать позиции. Он не успокоится, пока не отомстит. Уход из полиции – просто уловка.

Во-вторых, Пинки тревожился еще и вот почему: он все же надеялся, что Бейзил согласится на него работать. А тогда за ним будет легче следить. Пока Бейзил оставался в полиции, его действия контролировались. Но вот теперь он исчез, его местонахождение и его намерения никому не ведомы. Пинки это совсем не нравилось.

Любой человек, занимавший положение, подобное тому, которое занимал Дюваль, не мог бы вознестись на эту вершину, не обзаведясь по дороге кучей врагов. Пинки даже не считал, сколько раз в жизни ему угрожали тайно или явно. Он щедро платил своим телохранителям и чувствовал себя в безопасности. Но при всем при этом он был достаточно умен, чтобы понимать: даже самые тщательные меры безопасности не смогут защитить его на сто процентов двадцать четыре часа в сутки. Даже президентов, и тех убивают.

Клокочущий от ненависти Бейзил исчез. Может быть, в этот самый момент он наводит свою пушку на него, Пинки. Только дурак не нервничал бы в подобной ситуации.

Система, в которую Бейзил верил, обманула его, поэтому он на нее плюнул и ушел. Отныне его действия не регулируются ни правилами, ни ограничениями, ни буквой закона. И это делает его вдвойне опасным.

Разумеется, тронув Дюваля, Бейзил запятнает свое доброе имя, но это мало утешало. Он ведь полный псих. Насколько далеко он зайдет в своем стремлении отомстить? Терять ему нечего. Ни карьеры, ни жены, ни семьи, ни денег. Даже от его незапятнанной репутации газеты не оставили камня на камне.

Это тревожило Пинки больше всего. По опыту он знал, что наиболее опасным становится человек, которому нечего терять.

– Я хочу, чтобы его нашли, – решительно произнес он.

– А что с ним сделать, когда я его найду? Пинки выразительно посмотрел на Бардо. Хмыкнув, тот кивнул.

– С превеликим удовольствием. Раздался стук, и в дверь просунула голову секретарша Пинки.

– Простите, что прерываю вашу беседу, мистер Дюваль, но вы просили сообщить немедленно, как только я раздобуду информацию.

Отпустив Бардо, Дюваль взял у секретарши распечатку с информацией о «Доме Дженни». Вчера вечером, когда он вернулся домой, Реми вела себя почти так же, как до этой дурацкой депрессии. Она взволнованно рассказывала об этой благотворительной акции и очень радовалась, что отец Грегори пригласил ее посмотреть, как продвигается устройство приюта. Пинки обещал подумать. Внешне все выглядит вполне безобидно, а если приют выведет ее из хандры, то и подавно.

Дюваль подробно расспросил Эррола о визите священника и с удивлением услышал, что приходили двое. Один постарше скажется более деловым. Другой, молодой, по мнению Эррола, был похож на голубого. Это он, отец Грегори, рта не закрывал.

Эррол сказал, что оставался в комнате во время всей беседы, и священники не говорили ни о чем, кроме детского приюта.

Повертев в руках визитную карточку, которую священник оставил Реми, Пинки спросил секретаршу, звонила ли она по этому номеру.

– Да, сэр. Ответила женщина.

– Что именно она сказала?

– «Дом Дженни, слушаю».

– Значит, все нормально?

– О да, мистер Дюваль. Я попросила к телефону отца Грегори. Она сказала, что ни его, ни отца Кевина нет на месте, но им можно оставить сообщение.

Тут секретарша хихикнула.

– Она решила, что я собираюсь внести пожертвование, и начала рассказывать о приюте со всеми подробностями. Я не все записывала, но вы можете видеть по распечатке, что рассказ был очень долгим.

– Отлично сработано, Дикси.

Берк взял у девушки телефонную трубку и повесил ее на рычаг. Телефон-автомат находился в загаженном коридоре дома, где сдавались квартиры внаем.

– За сороковник нормально.

Хотя он заплатил ей заранее, Дикси прошла за ним в комнату, которую Берк снял на днях на фальшивое имя. Она залезла на кровать, цепляясь острыми каблуками своих белых кожаных сапог за грязное покрывало, и широко улыбнулась. Берк заметил кусок жевательной резинки между зубами.

– Я действительно говорила как монашка?

– Я бы тебе поверил. Пить хочешь?

– Спрашиваешь!

Берк достал банку колы из морозилки – холодильника в комнате не имелось – и кинул девушке.

– Ты сказал «пить». Я-то подумала…

– Нет. Ты – несовершеннолетняя. Найдя его слова очень забавными, она расхохоталась, открыла банку и слизала пену.

– Ты правда так считаешь?

– Насчет чего?

– Ну, что я говорила как монашка. Может, я упустила свое настоящее призвание?

– Может быть.

– Хотя, если вдуматься, я и так вроде монашки.

Берк скептически поднял брови.

Она выпятила вперед локти, так что ее груди почти вываливались из черной кружевной майки-лифчика. Сверху на ней была надета джинсовая куртка.

– А чего, я серьезно.

– Монашки не носят красные кожаные мини-юбки и не выливают на себя по полфлакона духов, Дикси.

Запах гардений был своего рода ее профессиональной визитной карточкой. Когда ребята из полиции нравов искали Дикси, они ее вынюхивали в буквальном смысле слова. В этой маленькой комнате для коротких совокуплений аромат сладких духов казался тошнотворным.

– Монашки служат людям. Я тоже.

– Все дело в том, каким образом происходит это служение.

– Зачем углубляться в технические подробности… – Она отпила колы. – Ты католик, Бейзил?

– По воспитанию – да.

– Трудно представить, как ты молишься, и все такое.

– Я давно не молился, – пробурчал он. Он был уверен, что Пинки проверит «Дом Дженни», особенно если его жена захочет туда съездить. Разрабатывая эту свою гипотезу, Берк заплатил одному нищему художнику двадцать долларов, и тот набросал эмблему липового детского приюта. Потом Берк пошел в полиграфический салон и сделал десяток визитных карточек с этой эмблемой и номером телефона-автомата в коридоре напротив его комнаты. Одну карточку он оставил миссис Дюваль.

Сегодня рано утром он отправился искать «секретаршу» и наткнулся на Дикси. Она была неплохой проституткой и очень хорошей стукачкой. Как с проституткой Берк с ней дела не имел, зато ее информационными услугами пользовался не раз, и сведения всегда оказывались стоящими. Она работала на улице с тринадцати лет. Берку казалось чудом, что она дотянула до своих зрелых семнадцати и все еще жива.

– Знаешь, я тебя утром едва узнала, – заявила она, поднося к ярко-красным губам банку с колой. – Когда ты успел сбрить усы?

– На днях.

– Зачем?

– Захотелось.

– Работаешь под прикрытием?

– Можно и так сказать.

– Эта сучка по телефону сказала, что говорит из офиса Пинки Дюваля. Что за хреновину ты затеваешь?

– Тебе это знать необязательно.

– Ну, давай, Бейзил, колись.

– Я что-то не расположен разговаривать, Дикси. – Он растянулся рядом с ней на кровати и сунул под голову подушку.

Она мгновенно перекатилась и уселась на него верхом.

– Отлично, меня это устраивает, солнышко.

Зачем нам разговаривать.

Ее рука скользнула с его груди вниз и начала расстегивать пряжку ремня. Берк отвел ее руку.

– Я не это имел в виду. Ты уже заработала свои сорок долларов, а я стеснен в средствах.

Дикси подумала секунду-другую, погладила его по бритой верхней губе.

– Черт с тобой, обслужу тебя бесплатно.

– Спасибо, в другой раз.

– Чего это? Ты что, самый верный муж на свете?

– Уже нет.

– Уже неверный?

– Уже не муж.

– Тогда в чем дело? Не ломайся, Бейзил. Да знаешь, сколько у меня полицейских было? Ты один пока держишься, а это вредит моей репутации. Ты в самом деле не собирался меня трахнуть? Берк улыбнулся.

– Дикси, ты сногсшибательна. Я уверен, что потрахаться с тобой – одно из главных удовольствий в жизни. Но… У меня могла бы быть дочь твоего возраста.

– При чем тут возраст?

– При том при самом. Ладно. Я устал и хочу немного поспать.

– Днем?

– Я вчера поздно лег.

– Тем более тебе надо расслабиться и отдохнуть. Ты лежи спокойно, я сама все сделаю. – Она снова потянулась к пряжке.

Он остановил ее:

– В другой раз.

Дикси разочарованно выдула зеленый пузырь из жвачки.

– Ну и пожалуйста, – обиженно сказала она. – Можно, я хотя бы полежу рядом, пока ты отдыхаешь?

Он посмотрел на пухлые розовые губы и чуть ли не вываливающиеся из лифчика груди.

– Разве ты дашь спокойно отдохнуть? Она хихикнула.

– Ага, я все-таки тебе нравлюсь.

– Черт, Дикси, дай мне наконец поспать.

Он слегка отпихнул ее, и она слетела с кровати.

– Значит, я зря старалась? – Дикси встала у двери, вызывающе положила одну руку на бедро. – Слушай, если ты свяжешься с Пинки Дювалем, тебя ждут крупные неприятности.

– Знаю.

– Ты хороший парень, Бейзил, такие редко встречаются. Береги себя, ладно?

– И ты тоже, Дикси.

Она открыла дверь, и тут зазвонил телефон. Берк пулей слетел с кровати.

– Возьми трубку, – приказал он Дикси и подтолкнул ее к аппарату. – Так же, как раньше.

После третьего звонка проститутка сняла трубку и произнесла голосом вышколенной секретарши:

– Добрый день, «Дом Дженни», слушаю вас. – Послушала, потом ответила:

– Одну минуту, пожалуйста. – Прикрыв трубку ладонью, Дикси прошептала:

– Она хочет поговорить с отцом Грегори.

– Она? Та же, которая звонила?

– Нет, кажется, другая.

– Скажи, что отца Грегори нет на месте. Спроси, не хочет ли она поговорить с отцом Кевином.

– А если…

– Дашь трубку мне.

Дикси подозрительно прищурилась, но сделала, как было ведено. Потом передала трубку Берку:

– Соединяю, падре.

– Спасибо. Говорит отец Кевин.

– Здравствуйте, святой отец. Это Реми Дюваль.

Он на миг с облегчением прикрыл глаза. Сработало.

– Да-да. Здравствуйте. Как поживаете, миссис Дюваль?

– Спасибо, хорошо. Приглашение в «Дом Дженни» все еще остается в силе?

– Конечно. Когда вы сможете нас навестить?

– Как насчет послезавтра? Во второй половине дня.

Послезавтра. Во второй половине дня. Остается меньше сорока восьми часов. Успеет ли он все устроить?

– Прекрасно, – услышал он собственный голос. – В три часа?

– Замечательно. Скажите мне адрес.

– Видите ли, миссис Дюваль, нас не так-то легко найти. Вместо путаных объяснений давайте лучше мы с отцом Грегори отвезем вас.

– М-м. Я не знаю…

Почувствовав, что она колеблется, он сказал:

– Ваше щедрое пожертвование было ответом на наши молитвы. На эти деньги мы приобрели микроавтобус. Нам бы хотелось вам его продемонстрировать.

Дикси, не переставая работать челюстями, смотрела на него в немом изумлении.

– Я очень рада, что вы нашли деньгам достойное применение, – отозвалась Реми Дюваль.

– Так, значит, мы вас отвезем?

– Ну ладно, – согласилась она и уже решительнее добавила:

– Да, заезжайте за нами.

– За нами?

– За мной и Эрролом. Он будет меня сопровождать.

– Прекрасно.

– Итак, до послезавтра.

Он нажал на рычаг, но продолжал сжимать трубку в руке. Глаза невидяще смотрели в пространство, но голова лихорадочно работала. Из ступора его вывел голос Дикси, стоявшей у стены и смотревшей на него с подозрением.

– Что с тобой, Бейзил?

– А что со мной?

– Ты похож на мальчишку, у которого назначено свидание с Мисс Вселенной. Он и от счастья обалдел, и в то же время боится до смерти.

– Какое там свидание, Дикси, – отсутствующе произнес он. Потом стряхнул с себя оцепенение и поблагодарил ее за помощь:

– Без тебя у меня ничего бы не вышло.

– А чего ты такое сделал?

– Не важно. – Берк похлопал себя по карманам. – Слушай, я дам тебе один адрес, ты его, пожалуйста, сохрани. Если тебе понадобится безопасное место, иди туда.

Отыскав старый чек из магазина, он нацарапал на обороте адрес. Дикси, даже не взглянув, сунула бумажку в карман.

– Безопасное место? Да зачем мне оно?

– Не будь дурочкой. У девушек вроде тебя жизнь не очень-то долгая. – Он похлопал по карману ее куртки. – Не потеряй.

Берк откинул голову на спинку сиденья новой машины. Здесь было не так удобно, как в его «Тойоте». Глаза слипались, он с огромным трудом держал их открытыми. Если усталость возьмет свое, он нечаянно заснет и пропустит что-нибудь важное.

Он очень надеялся, что труды не пропали зря и чертов «жучок» будет работать.

Вполне возможно, что Дюваль каждый день проверяет свой дом на наличие подслушивающих устройств.

Поскольку подслушивающее оборудование стоит дорого, а ресурсы Берка были ограниченны, он получил должок у одного знакомого полицейского из отдела вещественных доказательств. Несколько лет назад сын того парня попал в плохую компанию. Ребята из отдела наркотиков зацапали его с поличным. С благословения отца Берк вздул парня как следует да еще хорошенько припугнул, и мальчишку удалось вернуть на путь истинный. Родители твердили, что они в неоплатном долгу перед лейтенантом Бейзилом.

Дешевый «жучок» был конфискован во время рейда, никто его не хватился, и полицейский попросту свистнул его. Они с Бейзилом его проверили:

«жучок» работал, но качества был неважного.

До сегодняшнего вечера у Берка не было возможности его опробовать. Он сидел уже полтора часа, но окна в спальне оставались темными. Берк посмотрел на часы. Двенадцать минут двенадцатого. Сколько еще ждать? Как же он устал. После разговора с миссис Дюваль он крутился как сумасшедший, ни разу не присел.

«Отец Кевин» без труда обналичил чек, выданный Дювалем. Берк заплатил наличными за микроавтобус, найденный им по объявлению в газете. Потом отправился прямо в автомастерскую и попросил перекрасить микроавтобус. В мастерской его заверили, что к завтрашнему дню все будет сделано. Берк вернулся к себе и вырезал трафарет, по которому собирался завтра нанести на дверцы микроавтобуса эмблему «Дома Дженни».

Мимо бесшумно проехал лимузин.

Только когда лимузин въехал в ворота, Бейзил сообразил, что это машина Дюваля. Затаив дыхание, он стал ждать. Вскоре в спальне зажегся свет.

Берк надел наушники и тут же услышал голоса.

– …в оперу… чтобы только послушать ее… паршиво…

Это был голос Пинки. Берк поправил наушники.

– …гордится ею. Она – их единственная дочь.

– Я жутко скучал. Здесь так жарко. Подкрути термостат.

Некоторое время ничего не было слышно. Берк предположил, что они переодеваются в своих роскошных гардеробных, готовятся ко сну. Заговорила миссис Дюваль:

– Я пошлю им завтра записку с благодарностью.

– Ради Бога. Да сними ты его.

Свет погас. Через наушники доносилось шуршание постельного белья: это, видимо, Пинки пристраивался к своей голой жене и ласкал ее тело, посыпанное пудрой из баночки с серебряной крышкой.

Берк закрыл глаза.

– Сегодня все мужчины облизывались на мою красавицу жену.

– Спасибо.

Хватит слушать, приказал себе Берк. Они вряд ли будут говорить о тайных делах Дюваля. Дальше подслушивать не имеет смысла, разговор стал сугубо интимным. Однако Берк продолжал слушать.

– Я видел, как старина Сэлли пялился на твои сиськи. Он заметил мой взгляд и покраснел до самых корней своего парика, – хохотнул Дюваль. – К окончанию ужина все мужики за столом пользовались салфеткой, чтобы прикрыть эрекцию.

– Что ты такое говоришь!

– А что? Это правда.

– Я тебе не верю.

– Точно тебе говорю. Когда мужик на тебя смотрит, он ни о чем не может думать, кроме вот этого. – Снова шорох, чмокающие звуки. – Понятно тебе?

Она в ответ пробормотала что-то невнятное. Дюваль самодовольно хихикнул.

– Ты знаешь, что надо делать, дорогуша. Через несколько мгновений Пинки сладострастно застонал.

Берк наклонил голову и потер глаза. Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Дюваль прохрипел:

– Детка, ты сводишь меня с ума. Еще, еще. – Потом:

– Эй, что с тобой? Ты почему совсем сухая?

– Пусти, я чем-нибудь намажусь.

– Не важно. Расставь коленки… вот так. Как Пинки тебя учил.

Берк резко откинул голову на спинку сиденья. Он продолжал слушать. Слушал, как Дюваль нес всякую похабщину, его хрипы и стоны. Слушал, как Дюваль кончил, а потом еще долго довольно урчал.

Наконец в наушниках не осталось ничего, кроме тихого электронного шипения. Берк подождал еще некоторое время. У него вдруг заболели скулы, и он понял, что сидит, крепко стиснув зубы. Кончики пальцев побелели – так сильно он вцепился в руль. Берк медленно разжал руки, снял наушники, швырнул их на сиденье и рукавом вытер лоб, покрытый крупными каплями пота.

Наконец Берк завел мотор и тронул машину с места.