Держи врага ближе

11

Провожаю взглядом избранника матери до тех пор, пока мужчина не занимает свое место. Там его уже поджидают парочка приятелей. Выглядит эта компания как типичные завсегдатаи Арены. А Людовик нисколечко не сомневается в итоге поединка…так уверен в своей победе, только гляньте на его довольную улыбку.

И какие же деньги ты здесь ставишь? Уж не приданое ли Далии? Через пять лет мать начнет искать в спешке богатого мужа-толстосума для моей сестры… Только не говорите мне, что это было продиктовано позорным желанием скрыть банкротство и раздать долги этого подонка!

- На кого? – нетерпеливо спрашивает принимающий ставки делец.

Я моргаю, вырвавшись из мрачных мыслей.

- На…Крысу.

У Эйджа псевдоним едва ли лучше прочих. Из моих уст не раз в его адрес вылетало подобное словечко. Боги, пожалуйста, пусть в выборе сценического псевдонима главного героя мой вклад будет нулевым. Мало мне чувства вины, еще и очередного проступка не хватало.

Тянусь в кошель и высыпаю горсть золотых, почти все, что осталось от сегодняшних трат.

Глаза букмекера готовы выпрыгнуть из орбит. Могу поверить, что он редко видел человека, который так спокойно будет разгуливать с таким количеством денег. Находящиеся неподалеку зрители пристально принимаются меня разглядывать.

- Молодой человек, уверены? – перекрикивая шум начала нового боя уточняет мужчина за стойко, подсчитывая что-то на деревянных счетах.

- Крыса у нас недавно, и против Дикаря у него шансов маловато. Совсем еще юный…

- Уверен, - киваю я. – Сколько комиссионных идет бойцам от поставленного?

Этот вопрос меня интересует больше коэффициента собственного выигрыша. Позади меня ждущий своей очереди мужчина не сдерживает ехидного смешка, услышав наш с крупье разговор. Плевать.

- Т-тридцать процентов. Это сверх той цены за поединок, о которой они договариваются с распорядителями.

Вот как. Разворачиваюсь на пятках.

- Погоди! Расписку!

Возвращаюсь под смех очередных, обсуждающих мою тупость от сливания таких денег, которые им не снились, и забираю бумагу с сургучной печатью из рук дельца, прежде чем вернутся снова на свое место в ложе.

Тридцать процентов от десяти золотых, это значит три. Не знаю, что именно нужно Эйджу, но этого должно ему хватить? Если бы могла, отдала бы ему монеты прямо, но то, что он их примет - еще более невероятное событие, чем победа Дикаря, сегодняшнего противника Эштона.

Дарггова книга! Сколько, оказывается, в ней дыр. Решето какое-то! Слишком много неизвестных переменных.

Зачем Эштону деньги? Связано ли это как-то со случаем с приютом в будущем? Если так, то может ли быть этот инцидент простой случайностью?

Слишком сложно.

А моя идиотская хитрость вывести Эйджа из соревнования за титул лучшего клинка Академии получается, просто сыграла в прошлом кому-то на руку? Роковое стечение обстоятельств, повлекшее такое количество жертв?

Хватит. Не кори себя раньше времени, Вивиан. Есть еще время. И может, в этот раз Эштон сможет справится и без моего прямого вмешательства. Как в прошлом дела уже не примут свой оборот. Никакого жульничества с моей стороны и даже такая небольшая замаскированная помощь – этого же должно хватить?

Мне больше необходимого лучше не лезть. Пусть главный герой сам разруливает свои проблемы. Иначе он не станет тем, кем должен стать, конец войне тоже не положит, капитаном черных рыцарей не станет, ну и далее там по списку заслуг.

В любом случае, Эйдж же никогда не узнает о том, кто такой добрый и бескорыстный расщедрился поставить на него такую сумму?

Ха! А если узнает, какое у него будет выражение лица?

Я даю себе немного времени на самодовольную радость и выдыхаю, приходя в себя. Уф, навоображала себе всякого и хватит, знай честь, Вивиан. Никто – и точно не Эштон – к тебе с слезами благодарности на глазах не приползет. Но самолюбие мое немного польстилось этими нереальными сценами, нарисованными фантазией, это да.

Меж тем, очередной бой подходит к своему логическому завершению. Хотя меня мало интересуют простые, неуклюже размахивающие оружием проходимцы.

Трясу ногой, ожидая уже выхода на арену своего дражайшего неприятеля. Губы я уже искусала до мяса.

- Вы уронили.

Подозрительный сосед с таким же, как и у меня капюшоном на голове поднимает мое свидетельство о сделанной ставке с пола и протягивает вперед. Как же я нервничаю, из рук все валится.

Забираю свою ценную бумагу и благодарю мужчину:

- Спасибо.

Странно, отмечаю про себя, когда исчерпывает себя этот короткий эпизод соседской вежливости.

Его голос кажется отдаленно знакомым.

Хотя не помню, чтобы я знала в прошлом кого-то с такими внешними данными. Удалось немного разглядеть его профиль и черты лица. Совершенно посредственные и не запоминающиеся.

Но этот низкий и хриплый бас…Как же он мне знаком. Такой голос тяжело забыть. Мужественный и соблазнительный. А интонация с легким акцентом кого-то с восточной части империи…

Нет. Как бы я не хмурила брови, напрягая все свои чертоги памяти, не могу припомнить. Не так уж и хорошо я могла его знать. Простой знакомый, или даже не совсем знакомый, но известный в определенных кругах.

А может, когда-то где-то разок привелось побеседовать или обменятся парочкой незначительных фраз? Интуиция подсказывает, что вообще не близко.

Ах, ладно, сдаюсь.

И тем не менее, подглядывания в сторону интригующего обладателя голоса ни к чему меня так и не приводят.

Наконец, очередной спарринг оканчивается, и ведущий объявляет выход на арену Крысы и Дикаря. Я приосаниваюсь и поправляю капюшон, который и без этого лишнего движения прекрасно сидел у меня на макушке.

Людовик Ньюберри на своем месте задорно орет в полную мощь легких что-то в поддержку того, на кого сделал ставку. Да и в целом публика на трибунах взрывается криками и аплодисментами, свистом и топотом. Я не обманываюсь, вряд ли это в честь Эштона такие овации.

По песку за защитным барьером, подсвеченным бледно голубым, в центр площадки выходит знакомая фигура. И это единственное, что выдает в этом человеке того, кого я так жду целый вечер.

Нет. А что хотела, Ви?

Эштон не дурак, чтобы сверкать здесь своим лицом. Плотно прилегающая к лицу ткань балаклавы оставляет открытыми для обзора только глаза. Знакомые серые глаза. Сейчас с холодным расчетом и равнодушием они смотрят не на меня.

Бахвалящийся вниманием и подзадоривающий публику бугай напротив Эштана явно неоднократный участник подпольных сражений.

И, скрупулезно замечаю про себя, изучив движения и осанку противника Эйджа, он отличается от тех простофиль, рубящих мечом воздух. Во всяком случае, какие-то умения в рукаве у него точно спрятаны.

- Последний бой этого вечера, дамы и господа! Сможет ли наш новичок, так сокрушительно одержавший победу в прошлый раз, свергнуть самого царя Арены, всеми люби-и-мого и могу-учего Дика-аря?! –ведущий протяжно подогревает толпу увеличившим громкость магией голосом.

- Вы ждали? Вы верили? Что ж, получайте! Восходящая в мире боев Крыса против ветерана грязных приемов, костолома Дикаря! Мы начинаем!

Я выдыхаю, упираясь локтями в колени, глаза краснеют от напряжения, даже моргать не хочу, чтобы ничего не пропустить.

Атмосфера на площадке далека от той, что царила на плацу сегодня во время спарринга Эштона с Роялом.

Здесь Эйдж не просто хочет выиграть, он жаждет победы. И она ему явно нужна.

Он нападает первым. Куда же подевалось это его хладнокровное высокомерие? Неужто и Эйдж способен так яростно бросаться в бой?

Пока крепко сложенный Дикарь на потеху толпе разрывает на себе рубаху, демонстрируя мускулы и волосатую грудь, Эштон уже выбрал оружие и двигается, стремительно занося клинок в его сторону.

Кто бы мог подумать!

Вечно обороняющийся до последнего и изматывающий своей стратегий соперника главный герой этого мира идет первым в атаку.

Может, мне тоже поучаствовать в сражениях на Арене? Аж завидно, что достойного оппонента обращения заслуживает такой, как этот волосатый Дикарь, едва сумевший вовремя избежать удара.

Нет, прочь эти мысли. Мы больше не противники. С этим покончено, Ви. Одна мысль о предстоящем поединке с Эйджем меня уже начинает вгонять в дрожь, какая еще Арена?! Пережить бы быстрее эти пару месяцев до выпуска. А там…а там что?

Не успеваю окунутся в очередную пучину отчаяния, как Дикарь сжимает рукояти обеих своих сабель и с победоносным кличем кидается вперед. Отпетый мясник! Орудует обеими руками одновременно!

Я задерживаю невольно дыхание и шумно выдыхаю только когда одетому во все черное Эштону удается отклонится назад, избегая скрещивающихся в воздухе лезвий.

Как его рука? Сильно болит? А живот? Он принял лекарство? Снова шквал вопросов, на которые никто мне не даст ответов.

И темп, и ритм, и скорость этого боя существенно отличается от всех предыдущих.

Однако, даже этот ветеран грязных приемов не сравнится с будущим мастером меча. Пусть бьется Дикарь и впрямь грязно, совершенно не по правилам, а скорее по-бандитски, словно бывший наемник или головорез - что может быть недалеко от истины - Эйдж смекалистее и хитрее.

Уж приспосабливаться Крыса умеет так, как никто другой.

Да и навык его так просто тоже не потеряется. Любой разбирающийся в фехтовании быстро распознает в технике однокашника того, кто долго и упорно трудился под руководством известной школы меча.

Когда противники снова расходятся по разные стороны после напряженного обмена звонкими ударами клинков, я замечаю две вещи.

Первая, Эштон уже давно мог бы одержать победу.

Видимо, сейчас он делает вид, что его соперник достоен этой битвы и берет паузу, подогревая интерес публики, только для зрелища на потеху толпе. Конечно, быстрое и сокрушительно поражение кумира никому не придется по нраву. Даже в случае такой победы Эйджа никакого удовольствия от драки зритель не получит.

А вторая – мой сосед по ложе, тот с глубоким голосом, не скрывая любопытного взгляда из-под капюшона, рассматривает мою персону. Переводит глаза с Эштона и на меня, а на губах так и застыла забавляющаяся ухмылка.