Дети надежды

9. Красный песок

Их не было. Все установленные сроки прошли, а их всё не было. И на связь не выходили…

— Мы можем перебазироваться на запасную… — неуверенно предложил Эйдо. — Оставим тут скрытый дозор…

Эх, Малыш, Малыш… Ты ж сам всё понимаешь…

— Нет, Малыш. Мы свою задачу выполнили и должны вернуться. Я уже связался с командованием, они организуют воздушный поиск.

— Да, наверное, так правильно, — Эйдо опустил глаза.

Да, Малыш понимал. Принять только никак не хотел… Ну, ему можно — не принимать, не верить. А вот у Яромира такой привилегии нет. Верняк и Дикарь ушли в разведку. И не вернулись. Пропали. Капитан Яромир Шоно потерял двух людей. Двух отличных парней, которых знал ещё по учебному центру, которые почти что семья, с которыми… Хватит! Отставить сопли! Нужно уходить, скоро начнется пыльная буря…

… Солнце тут красное. А песок бурый. Закат поэтому получается кровавым, зловещим. А может, так кажется из-за того, что…

Как там Змей? Перед маршем Яромир сказал ему про воздушный поиск, тот кивнул только. Но собирался медленно и как-то рассеянно. Не похоже на него… Так ведь не кто-нибудь пропал — Дикарь…

Так, дошли без приключений. И транспорт за ними прибыл в назначенное время.

Когда в воздух поднялись, Яромир снова глянул на Змея: тот сидел возле люка, рядом со стрелком, и напряженным взглядом смотрел на остающуюся позади песчаную равнину. Он тоже не верит… и не хочет принять…

… Поисковики вернулись на базу глубокой ночью, уже после бури.

Яромир ждал их, сидя на контейнере возле посадочной площадки. Змей тоже ждал… неподвижная тень возле стены жилого корпуса, пульсирует крохотный огонек зажженной сигареты… Сколько он уже выкурил? Пачку? Две? Змей стоит тут с того момента, как вернулись, он не мылся, не ел, не отдыхал. Как и Яромир…

Капитан Шоно не мог спокойно завалиться в койку, не узнав ничего о судьбе своих пропавших ребят, по совести не мог, не по уставу. А Змей… Змей просто ждал своего Дикаря. И дождался…

Двигатели приземлившихся поисковиков, точно живые, кряхтели устало и как-то горестно. Недобрый знак. Однако… Со стороны лазарета к машинам бежали «белые мантии». Значит, их вызвали, им сообщили… Значит… живые?..

Как только из первой машины выпрыгнул командир поисковой группы, Яромир уже был рядом с ним. Но тот, не дожидаясь расспросов, сразу же молча указал на второй транспорт. И отвел взгляд. Этот знак был уже совсем плохим.

А что Змей?.. Яромир оглянулся, и увидел, как Змей заскакивает во вторую машину. Он бежит следом, успевает раньше медиков…

В полумраке отсека — резкий запах… крови, грязи, гноящихся ран и… У боли есть запах? Тогда это он… Змей стоит на коленях. Бережно обнимает что-то… кого-то… в кровавых лохмотьях… одежды? Кожи?.. Змей шепчет тихо, ласково гладит… «Это Дикарь» — понимает Яромир, но подходить ближе не хочет, не хочет видеть…

«Белые мантии» залезают в отсек, говорят что-то Змею, убеждают, пытаются отодвинуть его, забрать Дикаря, но Змей не отдает, не отпускает, прижимает к себе…

Минутное отупение отпускает Яромира, он вспоминает, что он — офицер, командир, что у него хреновы долбаные обязанности, будь они прокляты! Он подходит, берет Змея за плечи… спокойно так, аккуратно.

— Они хотят помочь, Змей, разреши им.

Змей смотрит на Яромира, лицо у него… не угрюмое и суровое, как обычно, не лицо солдата, а юное совсем, мальчишеское, растерянное.

— Да… помочь… да… — бормочет он, будто в бреду, отпускает, разжимая руки, окровавленное истерзанное тело… своего… своего самого… Потом, спохватившись, вцепляется в ближайшего к нему медика. — А как же?..

— Ты можешь пойти с ними. В лазарет. Ты же не будешь мешать? — Яромир выразительно смотрит на врачей. — Он не будет мешать.

И Дикаря уносят. Змей плетется следом. А Яромир приоткрывает лежащий на полу черный пластиковый мешок. Это Верняк… Можно сказать, ему повезло — одним точным ударом ножа в сердце.

Потом, в лазарете, дежурный хирург объясняет Яромиру, стараясь подобрать слова попонятнее:

— … большая потеря крови, но мы уже сделали переливание. Восстановили кожный покров на руках и плечах… грубо, но сейчас не до красоты, Вы же понимаете, капитан. Процесс… в общем, воспаления нет, температура в норме, картина, в целом, благоприят… В смысле, угрозы для жизни нет.

— Картина благоприятная?! — переспрашивает Яромир, пытаясь справиться с накатившим внезапно гневом.

— Да, да… Я знаю, как это выглядит, — словно оправдывается медик. У него красивое волевое лицо, без следов вмешательства «ф-про»… предки черт знает до какого колена тоже были полевыми хирургами, латали солдатские тела…

И Яромиру вроде как совестно становится. «Белые мантии» делают, что могут, да и не они ведь Дикаря пытали…

— Вы же понимаете, — продолжает хирург. — Больше мы тут на Зоэ ничего сделать не можем. Даже биопротезы кистей, не говоря уже обо всем остальном… Его отправят на Элпис, в военный госпиталь, там займутся его руками. Речь тоже, я думаю, восстановят. А вот зрение и слух — вряд ли, такие операции не производятся за государственный счет, они очень сложные и дорогие, и нет никаких гарантий, что…

Яромир слушал. И смотрел через приоткрытую дверь в палату: Змей зачем-то аккуратно расправлял по подушке длинные пряди волос Дикаря.

— Вы ему всё это говорили? — Яромир кивнул медику на Змея.

— Да.

Яромир снова посмотрел в палату, увидел, как Дикарь потерся щекой о руку Змея… Утром его должны отправить на Элпис. Сначала — военный госпиталь, потом — дом ветеранов, где доживают свой век инвалиды войны, «счастливчики», которым назначено государственное содержание… У Дикаря будут руки — простенькие дешевые протезы с нечувствительными пальцами, а глаз не будет, слуха тоже… Не видеть, не слышать, не осязать… Один, в беззвучной тьме. Нет, вокруг него, конечно, будут другие такие же бедолаги, «белые мантии», обслуга. Но это не имеет значения, без Змея он везде будет одинок…

Яромир вышел из лазарета, закурил. Над Зоэ не было ночного светила, только звезды, которые тоже казались кроваво-красными.

— Как он?

Малыш… Ещё один неспящий.

— Они прощаются.

— Ну да, теперь ведь Дикаря отправят домой?

«Домой». Где он, их дом?

— Да, Малыш, домой.

Неважно, что Малыш не понял. Утром поймет.

… Утром Сет Айри по прозвищу Дикарь был мертв. Убойная доза болеутоляющего наркотика. Очень хорошего наркотика, лучшего в здешних местах. Небось, Змей за него «белым мантиям» годичное жалованье отвалил…

Яромир был хорошим командиром. За четыре года на Зоэ людей он потерял меньше, чем другие… Но, всё-таки, он терял, и невозможно было к этому привыкнуть. Каждая смерть — как кровавая зарубка на сердце. Дикарь был одним из лучших. Одним из… для Яромира… А для Змея Дикарь был единственным.

Если раньше Яромиру казался излишним запрет на отношения между командиром и подчиненным, то теперь он начал понимать мудрость неписанных солдатских правил.

Итак — завтра, перед рассветом, со стороны гор…

Ночью пройти через горы — более чем рискованно, но другого удачного случая может не представиться. З’Дар ведь не шушера какая-нибудь, это самый сильный среди боевых командиров клана Гиндхали. И самый умный. Он смел, хитер, осторожен. И жесток даже по здешним меркам: чтобы получить контроль над всей территорией предгорья, банда З’Дара уничтожила села, поддерживавшие правящий клан Хайраджу, полностью уничтожила, вместе с жителями.

Власти Зоэ после этого объявили З’Дара врагом номер один. В списке врагов Яромира он тоже занимал первое место, большая часть «потерь среди личного состава» была от рук боевиков З’Дара. И Дикарь с Верняком тоже… Яромир сильно задолжал З’Дару и завтра перед рассветом намеревался вернуть должок сполна.

Значит, ночью через горы… Они с Малышом целый день потратили на составление подробного плана маршрута, до этого вместе с проводником — чудом уцелевшим жителем одного из уничтоженных З’Даром сел — облазили все окрестности, чуть ли не каждый камушек осмотрели. Опасная дорога, что и говорить, а уж ночью и вовсе… Но с восходом банда З’Дара снимется со стоянки и уйдет. Гоняйся за ними потом! А другие пути — только через песчаную равнину, незаметно не подберешься, все подходы как на ладони. Глаза же у этих гадов зоркие, стреляют отлично, да и нюх звериный. Кстати, ветер сейчас, как раз, в сторону гор… Ещё один плюс.

… Ночной переход прошел как по нотам. Они застали повстанцев врасплох, буквально свалившись с гор им на головы. Пришли со стороны занимавшегося багрового рассвета, прямо как духи мщения в старых местных мифах. А может… Проводник, вроде, молился перед маршем, не призывал ли он тех самых духов?..

Ну, духи там или кто, а в считанные минуты от самого грозного отряда клана Гиндхали мало что осталось. Да и оставшееся валялось на земле, надежно скрученное по рукам и ногам.

З’Дар, сука, успел до оружия добраться, ранил двоих ребят, хоть и не тяжело. Можно было его кончить сразу, не пытаясь даже взять живым, но правители Зоэ назначили за него немаленькую награду, причем, живой З’Дар стоил вдвое больше З’Дара мертвого. А деньги нужны, в этой дыре только на пойло и курево чуть не все солдатское жалованье уходит…

… Яромир, переступив через лежащего на земле связанного З’Дара, вошел в его палатку, огляделся. Первое, что заметил, — старинный клинок, весь в драгоценных камнях. Ах да, этот З’Дар… он же у нас, блядь, отпрыск древнего рода… А из ножен так и не успел вытащить! Ладно, клинок сдать придется, хоть и жаль — красота такая.

Впрочем, то, что испуганно жалось в углу, была поценнее клинка. Две девчонки, ничего такие из себя, в расшитой одежде.

Яромир повернулся к вошедшему следом проводнику:

— Дочери?

— Стал бы он дочерей с собой таскать, — ухмыльнулся тот. — Жены.

— Что, обе? — Яромир, конечно, слышал об обычаях Гиндхали, но… — Но, блин, шикарно живет!

Целых две жены, в уме не укладывается! И с собой в поход берет, их же убить могли… шальная пуля там… Вот сука!

Так, что у него тут ещё? Карты, планы, деньги… Ну, деньги начальству можно не сдавать, с ребятами разделить, и ещё… Яромир смотрит на то, что принял сначала за обрывок бумаги или ткани со странным рисунком. Ему знаком этот рисунок… глаз в языках пламени… странная бредовая фантазия… «Татуировщик пьяный был или под кайфом» — так всегда думал Яромир, когда видел этот глаз и это пламя… на плече Дикаря… Сука! Тварь!

Самое паршивое, что Яромир должен теперь отдать ЭТО Змею, это ведь принадлежало его любимому…

Яромир не знает, что сказать, все слова, что приходят в голову, дурацкие какие-то, ненужные, неуместные, а то и вовсе — фальшивые. Он ничего не говорит, просто молча протягивает страшную находку Змею. А тот, тоже молча, смотрит на З’Дара. Взгляд застывший, без всякого выражения. Просто смотрит, и всё. А потом поворачивается к Яромиру, и в глазах уже вопрос. И Яромир понимает, кивает в ответ, произносит тихо, глухо:

— Можно.

Малыш — вот умница, что об этом подумал! — скоренько уводит девчонок, правильно, нечего им на такое смотреть. А Змей спокойно и деловито достает нож и командует парням, что рядом оказались:

— Подержите!

… То, что осталось от З’Дара, бросили там же, у подножия гор. Премии за него теперь не видать, это ясно. Только все ж понимали, что у Змея есть право, желающих возразить не нашлось. Да и другие ценные пленники есть, за них тоже награда обещана.

По дороге к вызванному транспорту почти никто не вспомнил о З’Даре. Двое новичков только заспорили, что его раньше доконает: жара спалит или зверье сожрет?

… По прибытии на базу Яромиру, вместо желанного отдыха, пришлось заняться «оформлением» трофеев. Он терпеть не мог всю эту канцелярщину, но Малыш — добрая душа — взялся ему помочь.

Быстрее всего разобрались с «личным имуществом» З’Дара, коим являлись: оружие, кое-какие побрякушки, две девчонки. С пленными возни больше было. Пока установили, кто есть кто…

Малыш кивнул Яромиру на одного из повстанцев:

— Мальчишка совсем. А уже убивал.

Точно, Малыш наблюдательный, разглядел у мальчишки под разорванной рубахой особое украшение — цепь из красного золота, такую носят только воины Гиндхали, прошедшие «крещение кровью». А ещё Яромир отметил, что одежда на юном пленнике богатая, видать, родственник кого-то из командиров. Ну, варвары! Жён за собой в тяжелые походы таскают, детей своих кровожадными бандитами воспитывают!

— И что с ним сделают? — спросил Эйдо.

— Убьют, наверное, — Яромир ещё раз посмотрел на мальчишку. Худенький, большеглазый… Сколько ему? Лет пятнадцать, не больше. — Слушай, ведь жалко, если убьют. Премия за него уж точно не обещана…

Малыш посмотрел на него слегка удивленно. Слово «жалко» по отношению к врагу из уст Яромира он слышал впервые.

Яромир, между тем, продолжал разглядывать мальчишку. Потом подошел к нему вплотную, взял за подбородок, чтоб лицо получше рассмотреть. Симпатичный… Мальчишка дернулся было, попытался увернуться, но тут же получил звонкую оплеуху. И притих.

— Так-то лучше, — усмехнулся Яромир. Значит, зверек дрессировке поддается.

Он притянул паренька к себе, наскоро ощупал: тощий, да, но крепкий, попка такая упругая… Надо бы попридержать его, а потом уже, когда отмоют и «белым мантиям» покажут… Там видно будет.

Генерал налил ему вина. Если и есть на Зоэ что-то приличного качества, так это вино. А то, которым угощал генерал, было первоклассное, не иначе, как из правительственного дворца.

Яромир пил неторопливо, получая удовольствие от каждого глотка. Когда ещё такое попробует…

— Я представление уже отправил, — улыбался генерал. — Так что, Шоно, быть тебе майором. Заслужил. Сколько мы за этим говнюком З’Даром охотились… А ты — вон как, с минимальными потерями!

«Минимальными». Яромир прикрыл глаза… Имена, лица, голоса… Они были, как родные, дети — не дети, но как братишки младшие, Яромир заботился о них, они доверяли ему себя полностью. На войне не бывает без потерь, он знал, готов был к этому. Но — как же тяжко, хоть и не виноват… вроде… Или виноват?.. Он выпил залпом то, что оставалось в стакане, и генерал, глянув понимающе, налил ему ещё.

— Что с захваченным добром? — спросил Яромир.

Генерал снова оживился.

— Оружие З’Дара передали главе клана Хайраджу, как свидетельство смерти его злейшего врага. Прочие цацки командованию презентуем. Как сувениры. Девки… Девок обследовали — здоровые. Их теперь на Элпис отправят. Может, в бордель, может, обработают «пси-про» и в жены кому отдадут. В любом случае, им, можно сказать, повезло. Всяко лучше, чем тут.

— А пленные?

— Ну, местным властям передали. Хайраджу решили своих людей зрелищами порадовать, давненько тут экзотических публичных казней не было.

— И сколько Хайраджу заплатили? — Яромир отлично знал, что пленных должны были судить по законам Элпис. Если уж отдали местным, то не задаром, это точно.

Генерал засмеялся добродушно:

— Да будет тебе, Шоно! Уж ты и твои ребята в накладе не остались. И премиальные вам за этих бандитов заплатили, и в палатках у них, небось, кое-чем поживились. Так что, не наглей, Шоно… Кстати, парнишку ты себе оставляешь?

— Вы о ком? — не понял сразу Яромир. А потом вспомнил — худенький, большеглазый… — А, тот… Не знаю ещё, может, на что сгодится.

— Если сгодится, то имей в виду: его папаша у З’Дара был правой рукой, казнят его завтра вместе с прочими. В общем, чтоб с пацаном проблем не было, держи его на базе, под хорошим замком, а то — местные на куски порвут.

— Ага, — согласился Яромир.

В дверь постучали.

— Ах ты, чуть не забыл! — воскликнул изрядно захмелевший генерал. — Тут с телевидения Элпис приехали. По твою душу — ты ж герой у нас. Потолкуй с ними, наври чего-нибудь героическое, они это любят. И главный у них — такая куколка! — генерал подмигнул ему напоследок.

… Генерал был прав, парень, и впрямь, — как картинка. Ну, ясное дело, уродов на телевидении держать не будут.

Телевизионщик постукивал отшлифованными коготками по столику — они сидели в офицерском баре при базе — и жеманно вздыхал:

— Гражданам Элпис было бы интересно посмотреть на мертвого злодея. Жаль, что мы не можем показать тело.

— Думаю, от самого тела уже мало что осталось. Но… — Яромир улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок. — Но есть отдельные части — кисти рук. Мы их вместе с его оружием доставили. Хотите взглянуть?

— Н-нет, пожалуй… это лишнее… — телевизионщик прикусил пухлую губку.

— Ну, тогда… — Яромир решительно поднялся, посмотрел сверху вниз — красавчик, холёный, изящный, духами благоухает. — Тогда, может, продолжим разговор в каком-нибудь укромном местечке?

— Я… — парень тоже поднялся, и тут же оказался во власти сильных рук Яромира. — Я, правда, не знаю, у меня работа…

— Работа подождет, лапа, — Яромир уже поглаживал его задницу.

Телевизионщик и не думал отстраняться, наоборот, прильнул к Яромиру поближе.

— Разве что, ненадолго, — совершенно сдаваясь, залопотал он. — А то, я ещё сегодня приглашен во дворец, на личную встречу с господином Хайраджу.

— Ненадолго, — пообещал Яромир, подумав при этом: «Посмотрим, останутся ли у тебя силы на этого Хайраджу. А, в общем-то, та же шлюха, только дорогая».

— Что скажешь, а?

Сам Яромир разглядывал мальчишку с явным удовольствием. Гладкая смуглая кожа с медным отливом, жесткие черные волосы, прежде заплетенные во множество тонких косичек, теперь волной падали на плечи, большие темные глазенки смотрели диковато, но это даже заводило. Уж во всяком случае, намного симпатичнее шлюх из местного борделя — те, мало того, что страшные, так ещё и дорогущие. Пользуются тем, что спрос превышает предложение. Шлюхи тут только с матушки-Элпис, поскольку местные считают блядство страшным грехом и этим делом не промышляют. Вот Яромир и решил ребятам своим приятное сделать. А что — мальчонка симпатичный, здоровый, свеженький… и бесплатный, что немаловажно.

— Он знает, что ему предстоит? — в голосе Малыша слышалось сомнение.

— Да, а как же.

Яромир перед этим раздел мальчишку догола, оглядел и так, и этак, потом объяснил, коротко и доходчиво, что от него требуется. А чтоб понятнее было, показал вывешенные над въездом в город изуродованные тела казненных — их с базы хорошо было видно. Яромир заметил и отчаяние в темных глазах, и дрожащие губы. То, что он предлагал мальчишке, — занятие позорное, за которое презирать будут свои и чужие, но… но юный пленник не хотел умирать, тем более, такой жуткой смертью, он остался совсем один, у него не хватило мужества…

А ведь один из этих подвешенных мертвяков был когда-то отцом мальчишки… Но, как только эта мысль появилась, Яромир напомнил себе про знак «настоящего воина» на мальчишеской шее — теперь, разумеется, снятый, про Дикаря напомнил… И пленник, съежившись под жестким взглядом прищуренных зеленых глаз, покорно принял свою участь.

А потом Яромир позвал Малыша.

— Он не умеет ничего, ясно, у них же это не принято, — Яромир в упор смотрел на Эйдо.

— И… что? — вот, блин, Малыш всегда смышленый такой, а сейчас до него не дойдет никак.

— Ну, ты это… оприходуй его, что ли, — открыто предложил Яромир. А кого тут стесняться-то?

Малыш закашлялся, будто воздухом на вдохе подавился.

— А… — выдавил он минуту спустя, — почему я?

Реакция Малыша только утвердила Яромира в мысли, что «право первой ночи» он доверил тому, кому следует.

— Потому, что ты деликатный, — торжественно объявил он вконец обалдевшему Эйдо.

У него было длинное и труднопроизносимое имя — Янгхор и ещё как-то… Язык сломаешь! Парни называли его Янни, так удобнее.

Яромир выделил маленькую комнатку в жилом корпусе, где раньше был вещевой склад, она запиралась на ключ, и окно было забрано решеткой. Там поставили кровать и… и всё, а больше там ничего и не нужно. Парни окрестили помещение «комнатой отдыха».

Яромир распорядился, чтоб бельё хоть иногда меняли, график посещений чтоб был — а то заездят мальчишку, и, разумеется, не обижали чтоб, не рукоприкладствовали, а если жалобы будут — пусть к нему, Яромиру, обращаются.

Но жалоб не было. Янни был тихим и послушным, делал, что велели… по-простому, конечно, без изысков. Ходили к нему все, кроме Змея, разумеется, тому предлагали, но он и слушать не захотел, отказался сразу и в таких выражениях, что второй раз предложить не решились.

А вот Яромир отказываться не стал. Во-первых, с какой стати? Что он — не человек, что ли? А во-вторых, хороший командир не станет брезговать тем, чем его бойцы пользуются.

Янни Яромиру понравился. Мальчишка был жарким, как местный полуденный зной. Яромир заводил его в два счета, заставляя возбуждаться, кончать бурно и часто. Хрупкое тельце, мокрое от пота, билось в судорогах нежеланного удовольствия, Янни давился стонами, изо всех сил стараясь молчать, кончал со слезами, как в муках. Яромир понимал: это всё чертовы их обычаи, мальчишка стыдится своей чувственности. Ясное дело, каждый день отдаваться врагам — позор, а уж наслаждение при этом получать — позор вдвойне… «Пощады» ему Яромир, однако, не давал, наоборот, каждый раз заласкивал всё изощреннее. Ничего, пообвыкнется, перестанет стесняться…

… Где-то через полгода за ним и надзирать почти перестали. Понятно, куда ему теперь деваться, при таком-то занятии он на Зоэ, по-любому, изгой, бежать ему некуда и не к кому… Поэтому комнатку его теперь только на ночь запирали, а днем за Янни никто особо не присматривал, он и выходил иногда — поесть, помыться, ну, и в сортир, разумеется.

В тот день Янни, как раз, из душевой возвращался, мылся после очередного «клиента». Идет по коридору, волосы мокрые, из одежды — только полотенце на поясе, привык уже голышом бегать. А тут навстречу ему — Змей. Нос к носу столкнулись… Блин, и рядом-то никого! Яромир увидел издалека, понял, что добежать не успеет, если Змей… А что Змей?.. Стоит, смотрит. А Янни — нет, чтоб удрать! — тоже на Змея уставился. Так они с минуту в гляделки играли. Потом мальчишка всё-таки глаза опустил, а Змей пошел своей дорогой, только в самом конце коридора остановился, обернулся. И Янни тоже обернулся, прежде, чем в комнатку свою юркнуть… И всё. Яромир долго голову ломать не стал: что бы это ни значило, время всё расставит по местам.

Оно и расставило. Через месяц после этого случился взрыв в ангаре для наземного транспорта. Кары эти давно не использовались, инженеры местные говорили, что они не для здешнего климата, перегреваются быстро… Короче, пожар мгновенно начался, огонь на жилые корпуса перекинулся, парни выбегали, ругаясь, кто в чем — дело было ночью…

А когда весь первый этаж был охвачен огнем, который тщетно старались потушить, кто-то вспомнил:

— Мы ж про Янни забыли!

Яромир кинулся к пожарникам, пусть подцепят и выломают решетку, не заслужил мальчонка такую смерть. Когда сломанная решетка валялась на земле, и Яромир уже соображал, как бы половчее запрыгнуть в окно, его неожиданно опередили. В горящий оконный проем молнией влетел Змей и выскочил через несколько секунд — в дымящейся одежде, с опаленными волосами и бровями и неуместно довольной рожей. На плече у него висел кашляющий и чумазый от гари Янни.

Надо ли говорить, что через пару дней после пожара Змей навестил мальчишку в «комнате отдыха». А потом зашел к Янни ещё раз, потом его визиты стали регулярными и частыми, и никто этому не удивлялся. Парни уступали Змею свою очередь, а через какое-то время Змей вообще стал единственным «клиентом» Янни. Остальные отнекивались и ухмылялись загадочно. «Ну вот, кончилась наша халява» — вздыхали парни, без особого, впрочем, сожаления. Змея все уважали. А некоторые ещё и побаивались…

Как-то, после очередного задания, когда они жалованье получили и увольнительные в город, Яромир встретил Змея на базаре. Полюбопытствовал: что, мол, купил? И Змей вытянул руку — показать. На широкой ладони свернулась яркой змейкой нитка с разноцветными камушками. У Яромира аж глаза округлились.

— Охренеть можно! Бусики! Ты б ему ещё платье прикупил.

— А что, — нахмурился поначалу Змей. — Тут мужики любят всякими цацками обвешиваться.

А потом… То ли представил своего мальчишку в платье, то ли еще почему, но посмотрел на бусики, на Яромира, и — засмеялся. Змей засмеялся!!! Чудеса, да и только! Его после смерти Дикаря и улыбающимся-то никто не видел…

… Всё бы хорошо, но Малыш, как всегда, тень на плетень наводить стал.

— Что будет, если нас переведут? — спросил он как-то у Яромира.

Ясно было, что речь идет о Змее и его мальчишке.

— Хм… Думаешь, на другой базе мальчонку нельзя будет держать? Он же здоровый — «белые мантии» всё проверили…

— А если не на другую базу? — не унимался Малыш.

— А куда ещё?! — вспылил Яромир. — На Элпис? Дворец Софии охранять? Да, нас там ждут — не дождутся. Размечтался!

Эйдо хмыкнул только, не убедил его Яромир.

«Вечно он со своими сомнениями… Настроение только портит. Ну, пусть переведут — придумаем что-нибудь. Главное: Змей смеялся. Ожил он, человеком снова хочет быть, а не духом мщения».