Девичник

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Они снова сели в лимузин, и начались жалобы.

Бетси, конечно, была первой.

— Я не хочу смотреть выступление группы. Мы должны были ехать обедать, а сейчас уже десять тридцать! Мы даже не сыграли в игру «Смешные факты о Хелен и Грее». Я звонила их мамам и выяснила, какие у них были любимые игрушки в детстве и все такое прочее!

— Домик для Барби, — сказала Хелен.

— А у Грея — конструктор «Джи-Ай-Джо», — добавила Элоиз.

Дениз похлопала Бетси по руке:

— Вот видишь? Мы только что в нее сыграли. Бетси не унималась. Она скрестила руки на груди и надела свою «гнусную морду лица».

— Неужели больше никто здесь не беспокоится оттого, что Хелен напилась и ведет себя неприлично?

— Есть много разных уровней неприличного, — ответила Джейн. — Думаю, мы пока еще находимся в девственной зоне.

— Я не напилась, — заявила Хелен, держа надо ртом уже пустую бутылку из-под шампанского горлышком вниз.

— Хелен просто расшевелилась и повеселилась, — сказала Зейди. — Кроме того, этого хотел Грей.

Ну, может быть, не того, чтобы она обжималась с парнями из колледжа, но раз все остались одетыми, он, вероятно, закроет глаза на происходившее.

Хелен посмотрела на нее:

— Что это значит?

О Господи! Опять.

— Ровно то, что я сказала. Грей хочет, чтобы ты повеселилась.

— Значит, он думает, что вообще-то я невеселая?

— Он думает, что ты совершенство, Хелен. Он безумно влюблен в тебя. Вот почему он женится на тебе через два дня.

— Но он сказал тебе, что хочет, чтоб я «расшевелилась»?

Зейди переводила взгляд с Хелен на Элоиз, которая теперь смотрела на нее обвиняюще.

— Нет. Он просто сказал, что хочет, чтобы я проследила, что тебе будет весело.

— Потому что я не способна на это сама? Потому что мне нужна помощь, чтобы повеселиться?

— Хелен, ты ведешь себя смешно. Он вовсе не это сказал.

— Лгунья. Он думает, что я чересчур перетянута.

Хелен была права. Грей действительно просил ее попытаться расшевелить Хелен. Но, конечно же, она не могла сознаться в этом сейчас.

Элоиз внесла свою лепту:

— Думаю, Грею Хелен нравится такой, какая она есть. Он ведь сделал ей предложение, если ты помнишь.

— Именно это я и говорю! — сказала Зейди. — Он любит ее и хочет, чтоб она повеселилась.

Хватит, довольно. Каждый раз, как она открывает рот и говорит что-нибудь о Грее, ее поджаривают на решетке и на вертеле. Отныне и впредь она будет открывать рот только для того, чтобы выпить.

— Ну, раз Грей хочет, чтобы я расшевелилась, так я буду шевелиться. Спасибо, Зейди.

Вот дерьмо!

Водитель лимузина остановил машину и обернулся:

— Вот он, «Рокси».

Они выглянули из окна и увидели черное трехэтажное здание с неоновой вывеской и растяжкой над входом. Орды музыкальных фанатов выстроились на тротуаре. Некоторые из них выглядели неопрятными, укуренными, дешевыми малолетками. Была ли это фальшивая поза, или такими они и были — не представлялось возможности выяснить.

Костлявая скорчила гримасу:

— Зачем мы сюда приехали?

Надутая согласилась:

— Меня не интересует какая-то убогая группа.

Марси засияла:

— Мы с Ким ездили на концерт Рика Спрингфилда в прошлом году в Анахейм. Это было замечательно. Он все еще выглядит точно так же, как во времена «Поликлиники».

— Когда он пел «Девушку Джесси», я почти плакала, я была так счастлива, — сказала Ким.

— Мы были так близко от сцены, что мне удалось дотронуться до его лодыжки, — захлебываясь от восторга, рассказывала Марси.

Разумеется, Ким и Марси следовало чаще выходить из дома, но Зейди рада была узнать, что у нее с ними есть кое-что общее. У нее были все когда-либо выходившие альбомы Рика Спрингфилда.

Элоиз посмотрела вверх, на растяжку.

— Здесь указаны шесть групп, и ни одного Рика Спрингфилда.

— Мы пришли сюда, чтобы посмотреть выступление одной, — сказала ей Гилда.

— «Серф манкиз», — пояснила Зейди.

— А почему меня должны волновать какие-то «Серф манкиз»?» — отрезала Элоиз.

— В ней играет Тревор Ларкин.

Элоиз и Надутая чуть не стукнулись, так быстро они выскочили из лимузина. Остальные женщины в смущении последовали за ними.

— Кто такой Тревор Ларкин? — спросила Ким.

— Парень с рекламы «Гэп», — сообщила ей Элоиз. — Тот, с большим…

— О Бог ты мой! — сказала Марси. — Я тоже заметила. Мне стыдно было, что я смотрела, но не увидеть это было невозможно.

Костлявой все еще было неясно.

— Вы говорите, что Тревор Ларкин играет в этой группе?

Гилда взглянула на нее:

— Руки прочь. Ему ты не будешь делать минет.

— А мне можно? — спросила Джейн.

— Это парень Зейди, — ответила Гилда.

— Он один из моих учеников. Вот что она имеет в виду. — Зейди пожалела, что текила развязала ей язык. Она не хотела, чтобы эти женщины знали, что она испытывает влечение к Тревору.

— Конечно, именно это она и имеет в виду. — Джейн улыбнулась ей и подмигнула.

Хелен пошла к двери.

— Как вы думаете, они позволят мне спеть?

Когда они вошли, разговаривать было невозможно, так громко играла музыка. Комната была черной и похожей на пещеру, и пронзительный звук гитар наполнял все пространство. Зейди поговорила с вышибалой и выяснила, что группа Тревора еще не выходила на сцену. Ему казалось, что они будут следующими, но на макушке его лысой головы красовалась огромная татуировка, гласившая: «Слабые мозги», так что на него вряд ли можно было полагаться.

Джейн дала какой-то молодежи пять баксов, чтобы они освободили стол, так что вся компания смогла сесть. Должно быть, стюардессы зарабатывают больше, чем думала Зейди. Группа на сцене закончила выступление, оставив женщинам время для разговора.

— Здесь пахнет старым пивом и подмышками, — сказала Бетси, морща нос.

Хелен подняла новый бокал с мартини.

— Я расшевелилась. — Она сделала большой глоток, потом посмотрела на Зейди: — Как думаешь, Грею понравилось бы, если бы он увидел меня в таком виде?

Зейди посмотрела на нее. На Хелен все еще была фата с рожками, а в руках — надувной пенис Ганса.

— Думаю, да. Думаю, ты понравилась бы ему в любом виде.

Подтрунивание над пьяными девушками — наилучшее средство.

— Он никогда не увидит, как меня тошнит, как тебя в прошлый раз.

Зачем Грей рассказал Хелен, что ее тошнило? Едва ли ей стоило быть в курсе этих сведений. Не то чтобы Зейди было стыдно. Большинство женщин, оставленных у алтаря, вероятно, рвет на кого-нибудь вскоре после такого происшествия. Но она была в ярости, что он рассказал об этом Хелен. Что, ничего святого не осталось? Все ее секреты теперь стали пищей для разговоров Грея и Хелен?

— Ну, наверно, это хорошо. Это было бы не очень романтично, — ответила Зейди, все еще подтрунивая над ней, хотя и чувствовала себя преданной.

— А знаешь, что такое романтика? — спросила Элоиз. Как будто у нее могло быть об этом хоть какое-нибудь понятие. — Сидеть в полной, кромешной темноте и трогать друг друга.

Зейди попыталась заткнуть ее. Любой сексуальный совет, данный Элоиз, немедленно становился тошнотворным. Зейди беспокоилась, что к концу вечера Элоиз сумеет разрушить для нее все возможные разновидности секса.

Бетси кивнула на сцену, все еще раздраженная.

— Это и есть модель с большим пенисом?

Зейди посмотрела туда же, куда смотрела она, и увидела несколько молодых парней, не таких молодых, как Тревор, но молодых: они настраивали свои инструменты и подключали аппаратуру. Когда она уже собиралась ответить «нет», на сцену вышел Тревор. Его зеленая майка «Аберкомби» плотно облегала тело, а штаны, доставшиеся от «Гэп», были достаточно тугими, чтобы обрисовать линию ягодиц, но достаточно свободными, чтобы скрыть его достоинство. Его светлые волосы серфера были соблазнительно заправлены за уши и только что вымыты. Чистые волосы — это так важно в мужчине. Зейди считала, что мужчины, которые мажут голову жирным гелем, оказывают самим себе и тем, кто на них смотрит, плохую услугу. В самом деле, кому-нибудь стоит написать об этом статью.

— О Боже, как он хорош! — застонала Надутая так, словно ее пытали.

Элоиз посмотрела на Зейди:

— Ты уверена, что ему восемнадцать? Он выглядит по крайней мере на двадцать три.

— Разве что его пять раз оставляли на второй год.

Она хорошо знала, что это не так, судя по его сочинениям. Она пришла в восторг, обнаружив, что у него действительно очень ясная голова, когда он сдал свою первую работу. И это было грустно. Не то, что у него ясная голова, а то, что она пришла в восторг, обнаружив это. У нее не возникло бы такой реакции, если бы он был некрасив.

Наблюдая за тем, как он настраивает инструмент, она сказала себе, что пришла сюда только для того, чтобы поддержать музыкальные старания Тревора. Учителям положено поддерживать творческие способности учеников. Она только делает свою работу. Нет, ничего непристойного в том, что она сюда пришла. Совсем ничего.

Гилда перегнулась через стол и шепнула Зейди:

— Мы не уйдем отсюда до тех пор, пока ты его не поцелуешь.

Зейди закатила глаза:

— Значит, мы будем сидеть здесь несколько лет.

— Сколько тебе?

— Тридцать один.

Гилда сосчитала разницу. Нелегкая задача после нескольких рюмок текилы.

— Всего тринадцать лет! Деми старше Эштона на шестнадцать!

Подражание поведению людей с обложки «Ю-Эсуикли» не относилось к любимым занятиям Зейди.

Гилда не сдавалась:

— Он пригласил тебя сюда, так? Вероятно, он не приглашал сюда других учителей. Так что это что-то да значит.

Зейди быстро оглядела комнату, чтобы убедиться, не сидят ли там Нэнси и Долорес. Никаких следов их присутствия. Фьють. Она не видела ни учительницу по математике, ни шлюху, преподававшую иностранный язык. Она снова повернулась к Гилде:

— Я помогаю ему попасть в Стэнфорд. Он просто подлизывается.

Бетси нагнулась вперед, источая сознание собственного превосходства.

— Вы понимаете, что мы еще не дарили Хелен ее подарки? Они все еще лежат в багажнике лимузина. Мы должны были сделать это за обедом.

— Мы можем сделать это позже. Давайте просто посмотрим выступление, — сказала Дениз, бросив на Зейди взгляд, говоривший: «Я знаю, тебе это нужно».

Нужно ли ей это? Нужно ли ей на самом деле смотреть на Тревора на сцене и чувствовать свою вину за то, что ей нравится это зрелище? Он поправлял микрофон. О Господи! Значит ли это, что он собирается петь? Теперь, когда она подумала об этом, ей показалось, что он похож на Джима Моррисона, только моложе и красивее, и волосы светлее. Занимается ли Джим Моррисон серфингом? Тревор — новый Лизард Кинг? Черт! Она пьяна.

Когда «Серф манкиз» заиграли свою первую песню, Зейди была ошеломлена. Как и любая другая женщина в комнате. Невозможно было отрицать: он — воплощение секса. В нем была идеальная смесь петушиной игривости и душевного, грустного, плачущего юношеского голоса. Когда она слышала подобное по радио, у Зейди начинало быстрее биться сердце. Он казался богом. Остальные участники группы были дерьмом, но это не имело значения. Тревор пел. Он играл на гитаре. Зейди не смогла бы повторить ни одной строчки, ни напеть какую-нибудь из их мелодий, если б ее попросили об этом позже, но не в этом было дело.

Она нагнулась к Гилде и простонала ей на ухо:

— Вокруг него действительно ангельское сияние, или я просто пьяна?

Гилда схватила ее за руку:

— Послушай. Ты займешься с ним сексом, а потом расскажешь мне обо всем в подробностях. Все, что я могу себе позволить, — это викарный секс.

Они продолжали смотреть на сцену: Тревор приблизился к первому ряду беснующейся толпы, наклонился и пел для девчонок-фанаток.

— Пошли вперед! — сказала Надутая.

Она схватила Хелен за руку, и они понеслись туда, Костлявая следовала за ними по пятам. Зейди почувствовала, как приятное тепло, разлившееся по ее животу, остывает. Зачем она поделилась Тревором с ними? Теперь он влюбится в Хелен. Или будет заниматься сексом с Надутой и Костлявой в гримерке. Черт побери!

Когда они подошли к сцене, им пришлось пробираться сквозь толпу девушек-подростков, на запястьях у которых красовались браслеты с надписью «Мне еще нет 21». Девушки были не в восторге от того, что среди них находится пьяная невеста с надувным членом в руке и в страпоне, надетом сзади. Не говоря уже о двух шлюхах и суках в фирменной проститутской одежде и в туфлях-стилетто с четырехдюймовыми носами. Хелен пришлось отбиваться от девушек надувным пенимом только для того, чтобы сохранить за собой личное пространство. Зейди заметила, что кое-кто из них учится у нее в классе, на третьем уроке, и снова нырнула на свое место.

Тревор взглянул со сцены вниз, в зал, в тот момент, когда Хелен особенно яростно сражалась с двумя подростками в топиках до пупка и вельветовых брюках-клеш. Фата у нее скукожилась, косметика на глазах размазалась, пока она колотила девушек по голове гениталиями Ганса. Тревор скорчил рожу и указал на нее своему бас-гитаристу, тот начал смеяться. Когда они закончили песню, Тревор посмотрел вниз, на Хелен, наклонился к микрофону и сказал, высмеивая ее: — Кто-то у нас назюзюкался. Зейди снова стало тепло. Тревор не был ослеплен красотой Хелен. Теперь он еще больше казался богом, чем раньше. Это была трагедия. Ей не нужен был предлог, чтобы любить Тревора больше. Ей нужны были причины, чтобы сбежать. Достоинство. Пристойность. Вот какие это были причины. Может, ей стоит пересесть поближе к Бетси, Марси и Ким. Они остудят ее вожделение. Они наставят ее на путь истинный.

Группа заиграла новую песню, и Хелен вернулась к столику.

— Эта группа — дерьмо собачье. Пошли отсюда.

Бетси смотрела на сцену стеклянными глазами.

— Еще одну песню.

Марси и Ким тоже были в трансе.

— Мы не можем уйти, пока он не закончит, — сказала Марси.

— К черту Рика Спрингфилда, — согласилась Ким.

Зейди почувствовала себя отмщенной. Тревор был неотразим. Самые большие ханжи в Калифорнии думают так же, как она. Когда группа закончила выступление, Надутая и Костлявая стремительно подбежали к столу:

— Как думаешь, ты можешь отвести нас за сцену?

Зейди не собиралась позволять этим двоим приблизиться к сладкой невинности Тревора.

— Нет.

— Не важно, — сказала Надутая. — Давай просто подождем здесь. Уверена, он придет в бар через несколько минут.

Это значило, что у Зейди есть только кратковременная пауза, чтобы поговорить с ним без участия этих сук. Она встала.

— Я в уборную.

Гилда подмигнула ей. Джейн послала ей взгляд, означавший «Оттрахай его до потери пульса». Дениз только кивнула. Надутая и Костлявая были слишком заняты, поправляя блеск для губ перед маленьким зеркальцем, чтобы заметить. Хелен воровала выпивку у официантки с подноса, а Бетси ставила ее обратно.

Зайдя за сцену, Зейди почувствовала себя полной идиоткой. Что, черт возьми, она ему ска жет? «Привет, Тревор. Мне понравилось выступление. Хочешь, поцелуемся?»? Учителям не стоит появляться пьяными перед учениками, но было уже слишком поздно. Она уже была пьяна, когда они вошли. Так что нет смысла переживать по этому поводу теперь.

Она увидела компанию подростков в полуобморочном состоянии и заключила, что подобралась уже достаточно близко. Они толпились вокруг двери с надписью «Зеленая комната». К счастью, она располагалась не слишком далеко от уборной, так что Зейди могла сделать вид, что заблудилась, если ее заметит Тревор или еще кто-нибудь из учеников. Она подумала, а не заскочить ли туда пописать, но боялась, что пропустит его, чтобы потом, по возвращении в бар, обнаружить Костлявую на коленях возле его промежности.

Проходя мимо двери, она услышала:

— Черт возьми! Мисс Робертс.

Она остановилась, не зная точно, что делать. Он, очевидно, заметил ее, так что она не могла просто пойти дальше. Она решила вернуться и заглянуть в дверь, но прежде, чем она могла это сделать, Тревор вышел в коридор с банкой пива в руке.

— Поверить не могу, что вы пришли.