Девичник

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Когда происходят некоторые события, например, если мужчина, к которому вы, скажем прямо, вожделеете, говорит вам, что он хотел бы увидеть вас голой, предполагается, что должны случиться кое-какие другие события, несомненно, и стремительно. Зейди могла бы взять его за руку и отвести в лимузин, чтобы быстро заняться кое-чем на заднем сиденье, попросив Джерри закрыть тонированное стекло, отделяющее салон от кабины водителя, чтобы он не был свидетелем их греха. Она могла бы нанять такси и отвезти его к себе домой, дабы провести с ним ночь диких телесных наслаждений, до сих пор неведомых в штате Калифорния. Она могла бы отвести его в дамскую комнату и позволить ему прижать себя к стене в кабинке и как следует отодрать.

Зейди ничего такого не сделала. Вместо этого она покраснела, неловко захихикала, опустила глаза в пол и сказала: — Пожалуй, нам надо еще выпить. Она разрывалась между желанием быть трезвой, чтобы запомнить, если что-нибудь, в самом деле, произойдет, и сознанием, что должна напиться, чтобы через все это пройти.

Он улыбнулся ей, заметив ее неловкость, но не отпуская комментариев по этому поводу. Он снова наклонился к ней поближе:

— Только если мы избавимся от этих двоих. Они у меня уже вот где сидят. — Он указал головой на Надутую и Костлявую.

Он потащил ее за руку в конец бара, где команда Джимбо из Атланты осаждала остальных участниц девичника. Джейн и Гилда чокались с ними своими рюмками, в то время как Ким, Марси и Бетси пытались объяснить им, почему не хотят танцевать под песню женоненавистника, который «поет» об убийстве своей жены и матери. Дениз доедала запасы вишни в ликере, имевшиеся в запасах бара, к великому ужасу бармена.

Когда Гилда и Джейн увидели Зейди с Трево-ром, они начали делать похотливые жесты. Джейн тыкала языком в щеку, изображая на своем лице всем известное выражение, как во время минета. Слава Богу, музыка была слишком громкая и Тревор не услышал, как Гилда закричала:

— Ты уже целовалась с ним?

Зейди покачала головой, сурово посмотрела на Гилду и прошла еще несколько футов вдоль барной стойки, только лишь для того, чтобы убедиться, что их жесты останутся незамеченными.

Тревор протянул ей еще одну «Маргариту». Она даже не могла вспомнить, что сделала с предыдущей. Она ее выпила? Или оставила в баре? Или она сейчас у нее на одежде?

— Итак, если мы будем заниматься сексом и вам не понравится, вы не провалите меня на экзамене?

Если б это было кино, это был бы один из тех до смешного переигранных моментов, когда за мирает музыка и все в баре слышат его слова. И возможно, Зейди поперхнулась бы своим коктейлем. К счастью, в баре не было никаких камер и плохих режиссеров. К несчастью, Зейди понятия не имела, что сказать. Она просто пялилась на него, пытаясь не дать себе осмыслить то, что он только что сказал.

В действительности не так уж и трудно понять, почему он хочет заняться с ней сексом. Ему девятнадцать. Девятнадцатилетние хотят заниматься сексом с кем угодно, разве не так? Вероятно, он по пять раз в день мастурбирует. Вероятно, он возбуждается даже тогда, когда трогает себя, чтобы помочиться. Вероятно, ей не стоит столь обольщаться, услышав, что он рассматривает ее как возможную сексуальную партнершу. Но, черт возьми, она была польщена. Он был так хорош. И он предпочел ее тем близняшкам в топиках. Он предпочел бы видеть голой ее, а не Хелен. Он думает, что она классная. Все это будет помогать ей переживать ночи еще много месяцев спустя.

Конечно, если она займется с ним сексом, это даст ей материал для прокручивания в голове еще на множество долгих, одиноких вечеров, предстоявших ей.

— Если вы еще раз упомянете свой аттестат, я ухожу, — сказала она только потому, что напоминание о том, что она — его учительница, было крайне несексуальным, но прозвучало это так, словно ей трудно говорить.

— Договорились. — Он чокнулся с ней своим стаканом. — Так вы заметили, что я пялился на вас в классе?

— Ладно, давайте просто избегать школы в качестве темы для разговора вообще.

Он кивнул:

— Нет проблем.

Он отхлебнул пива. Она наблюдала, как двигается его лицо, пока он посасывает его из бутылки. Его щеки втянулись, подчеркивая и без того выступающие скулы. У него была совершенная — линия челюсти. Сколько раз в жизни вы смотри-те на человека и при этом можете сказать, что у него совершенная линия челюсти?

— Вы пьяны? — спросила она.

— Вообще-то нет. А вы?

— Очень.

— Хорошо. — Он ухмыльнулся, заправив ей за ухо непослушный, выгоревший на солнце локон. — Так вы когда-нибудь думали обо мне?

— Я не могу на это ответить.

Она могла — но не будет.

Он улыбнулся ей:

— Я однажды смотрел, как вы садитесь в свою машину: вы высоко задрали юбку, чтобы не прищемить ее дверцей, и я думал о вас весь остаток дня.

Зейди попыталась представить себе эту сцену. Как она задирает юбку, вероятно, заказанную по каталогу «Бостон пропер», садясь в «камри». А Тревор наблюдает за ней через парковку, с площадки, где выделывал свои трюки на скейтборде. Она заводит машину, которая вскоре глохнет, потом снова заводится, и едет домой, мастурбируя по дороге при мысли о нем.

Он наклонился и прошептал ей на ухо, трогая губами ее шею:

— Хотите знать, о чем я думал?

Да, она хотела это знать. Но не могла заставить себя произнести эти слова. Она была слишком занята тем, чтобы не впасть в чудовищную сентиментальность от прикосновения его губ к ее коже. Потом она кое-что вспомнила.

— Вы назвали меня старой.

Он перестал трогать губами ее шею.

— Когда?

— Вы сказали, что вам всегда нужны возбужденные девчонки во время выступления, даже если они старые.

— Вы не старая, — сказал он, играя ее волосами.

— Я подумала, что я старая, когда вы сказали это.

— Ну, вы старше тех поклонниц-подростков, что приходят на наши выступления. Но мне эти девушки не нравятся.

— Почему?

— Вы их видели?

— Они выкрикивали ваше имя.

— Вот именно.

Он снова улыбнулся ей.

— Я хочу выкрикивать ваше имя.

О, он так нежен! Он взял ее за руку:

— Давайте потанцуем.

И он умен. Она сознавала, что он понимал, что чем больше они разговаривают, тем больше она возбуждается. Лучше ограничиться соприкосновением взглядов и тел.

Когда они вернулись на танцплощадку и его руки снова легли ей на бедра, она позволила себе думать, что это действительно может случиться. Она может отвезти его домой, и сорвать с него одежду, и проделать с ним гадкие, гадкие вещи.

— Я спал с четырьмя девушками, если это вас беспокоит. Я знаю, что делать.

Гм… нет, ее никогда не волновало, знает он, что делать, или нет. Просто радости от его при сутствия и от его голого тела было бы для нее достаточно.

Песня превратилась в нечто, представлявшее из себя чистые басы, открывая перед ними прекрасную возможность прижаться друг у другу бедрами в своего рода предварительном сексе. Она это сделает. Она переспит с ним сегодня. Как раз когда Зейди закрыла глаза, представляя себе, что ему хотя бы двадцать пять, ее грубо прервала Гилда:

— Кажется, у нас проблема.

Зейди открыла глаза и посмотрела на нахмуренную Гилду. Та указала на Хелен и Джима, которые занимались чем-то ужасным. Хелен обвила ногами бедра Джима, а он прислонил ее к стене, покусывая ее ухо. Элоиз пыталась оттащить от нее Джима, казалось, Хелен получала удовольствие.

— О Боже!

— Пожалуй, нам надо уходить отсюда, — сказала Гилда. — Надо уложить ее в постель.

Когда остальные женщины присоединились к Элоиз в ее попытке убрать Джимбо от Хелен, Зейди поняла, что Гилда права. Пора уложить Хелен в постель, прежде чем она устроит тут секс-шоу вживую. Грей никогда не простит ей, если Хелен переспит с Джимом. Свадьбу отменят, и Зейди будет чувствовать себя виноватой до самого смертного часа.

Она посмотрела на Тревора:

— Простите, но я должна вывести ее отсюда.

— Я пойду с вами.

— Знаете что? Думаю, на сегодняшний вечер хватит.

У него и вправду был горестный вид.

— Но…

Бетси и Элоиз, схватив Хелен под руки мертвой хваткой, тащили ее к выходу. Джимбо плелся за ними.

— Мне, правда, нужно выволочь ее отсюда, пока ничего не произошло.

Зейди бросилась к двери, не веря в то, что покидает самого сексуального парня в мире одного на танцплощадке в состоянии полуэрекции.