Девичник. Объект желаний

НАКАЗАНИЕ ЗА САМОУВЕРЕННОСТЬ

В субботу я проснулась в скверном настроении. Вчерашняя неудовлетворенность давала о себе знать тяжестью в низу живота. Я свернулась калачиком и, натянув повыше одеяло, посмотрела в окно. Пасмурная погода — под стать состоянию души. Вставать не хотелось, а на часах была уже половина одиннадцатого. Что это я так заспалась? Ах, да — вчера после освежающего душа долго не могла уснуть. Пришлось смотреть передачу о НЛО. Ничего более спокойного, полагающегося для просмотра перед сном не нашла. Ни один из фильмов не заинтересовал меня, ни один музыкальный канал не показывал ничего из того, что я люблю, вот и пришлось слушать истории тех, кого посещали, похищали, насиловали инопланетяне. Это было еще «лучше» душа. К моему и без того не радужному настроению прибавилось чувство тревоги, незащищенности. Что, если хотя бы десять процентов из того, что говорилось в программе, правда? Мороз по коже. Борясь с такими вот ощущениями, я забылась примерно во втором часу. Немудрено, что сегодняшнее пробуждение такое позднее. Я не сова, не жаворонок, но точно знаю, что если не подняться вовремя — день испорчен.

Варька советует каждый день начинать с улыбки. Даже если нет для нее ни единого повода, нужно растянуть губы и продержаться в этой искусственной гримасе радости минут десять. Что-то вроде утренней гимнастики для лица, распространяющей свое воздействие на все тело. Положительные эмоции, которые обязаны посетить тебя, должны задать настроение на весь день. Не знаю, у меня с этим упражнением дела обстоят не очень. Если уж у меня плохое настроение, то любая неискренняя улыбка вызывает дополнительные отрицательные эмоции. Но я упрямо следую советам Правдиной. Она ведь не хочет ничего плохого для своей лучшей подруги? Поэтому, окончательно проснувшись, субботнее утро я начала с улыбки. Помог бы кто — придержал за уголки рта, чтоб не дрожали от напряжения. После иезуитской гимнастики я поплелась на кухню, где меня ждал давно остывший кофе. Кофеварка сработала еще два часа назад. Пришлось довольствоваться остывшим напитком, потерявшим всю свою прелесть и частично — аромат. Моя утренняя лень не позволила включить конфорку, перелить кофе в джезву, подогреть. Это было слишком сложно для такого пасмурного утра. К тому же я берегла силы для вечерней встречи. Кто знает, сколько энергии придется мне затратить в этот раз? Молодой, горячий Максимка способен на большее, нежели поспешную возню в машине (правда, завершившуюся для меня оргазмом). Я была уверена, что сегодняшняя встреча окончится у меня дома. Я приглашу кавалера к себе. Он примет предложение, а здесь уж нам никто не помешает насладиться друг другом по-настоящему, не спеша, со вкусом.

До пяти вечера я успела немногое: поговорила с мамой, пыталась связаться с Правдиной, чтобы передать ей привет от Васи, — безуспешно. Наше всевидящее око отсутствовало. Пришлось отложить звонок на вечер — не забыть бы. После я приняла ароматную ванну, привела в порядок ногти, волосы. Выжала себе свежего апельсинового сока и с наслаждением пила, вдыхая любимый аромат цитрусовых. Ближе к вечеру я долго перебирала вещи в гардеробе, наметив несколько, с которыми хотелось расстаться. Одним словом, за этим ничегонеделанием я всячески пыталась отвлечься от вчерашнего разочарования и подготовиться к сегодняшнему свиданию. Я надеялась, что оно принесет мне только положительные эмоции.

Мелкие неприятности начались уже на выходе из подъезда. Неожиданно я подвернула ногу и тонкая шпилька на моих шикарных, новых итальянских сапогах попала в прорезь для стока воды. И как меня угораздило — понять не могу. К тому времени, как я вытащила каблук из железных объятий, он был безнадежно испорчен: кожа содрана до основания, а на змейке что-то покосилось, вследствие чего она вдруг разошлась. Чертыхаясь, я вернулась домой. Сняв сапоги, я шумно выдохнула. Однако! За несколько секунд шестьсот баксов превратились в никому не нужный хлам. Конечно, я отнесу их в ремонт, но они были нужны мне сегодня.

— Тебе, Лада, придется открыть еще не два, а десять филиалов, — бурчала я, подбирая новую пару обуви. Так все продумать, и такое невезенье!

Однако лаковые сапоги василькового цвета, сочетавшиеся с моей кожаной курткой, отороченной крашеным песцом и с немаловажным дополнением — сумочкой из крокодиловой кожи, вскоре показались мне более достойным выбором. Максимка будет сражен. А для чего я все это делаю, как не для того, чтобы произвести сногсшибательное впечатление?

Я смогла уговорить себя не огорчаться. Испорченные сапоги — какая мелочь. Она не стоит моих нервов. Не это сегодня главное. Впереди меня ожидал горячий секс с красивым темнокожим атлетом. Сердце трепетало, и я чувствовала, как моя плоть напрягается в предвкушении незабываемых удовольствий. Я не хотела ничего представлять, будучи уверенной, что экзотическая внешность моего нового знакомого — гарантия не менее экзотического секса. Мне от Максима был нужен эмоциональный шторм. Я ждала, что на меня обрушатся мощные волны наслаждения, которые заставят содрогаться мое тело. Только так я смогу избавиться от вчерашней неудовлетворенности. Только так я смогу отомстить своей похоти: показав ей настоящий секс с настоящим мужчиной. И никаких брюнеток!

В последний раз бросив на себя придирчивый взгляд в зеркало, осматривая себя и так и эдак, в конце концов я осталась довольна. Следуя давно заведенному ритуалу, я улыбнулась своему отражению и, взглянув на часы, поспешила. В последний момент я отказалась от своей машины. Будь я за рулем, я не смогу выпить и глотка моего любимого шампанского. Я была уверена, что и моему кавалеру не понравится, если я снова окажусь в роли водителя. Наверняка он с большим удовольствием поймает такси, и после романтического вечера в кафе мы поедем ко мне. Мы сядем на заднее сиденье и всю дорогу будем целоваться. Мне будут говорить страстные слова, которые обычно мгновенно отражаются на размерах моего органа наслаждения. О, мои уши — это самый главный, самый безотказный, самый безошибочный путь в меня, в мою плоть. Любить ушами, как я, дано не многим женщинам. Мне не приходится притворяться, потому что каждое услышанное словечко пульсирует там, где находятся мой бугорок сладострастия. Стоило мне представить, какие слова я услышу, как я почувствовала привычные теплые волны, нахлынувшие от низа живота, скользнувшие по внутренней поверхности бедер. Они словно дразнили меня, подготавливали к главному, распаляли воображение.

Вдоволь отдавшись фантазиям о предстоящем свидании, я подгоняла время. За окном автомобиля, мчавшего меня навстречу новым ощущениям, мелькали привычные картины: яркие витрины недавно открытых бутиков, шикарные машины, припаркованные у бордюров, бесконечные пункты обмена валют, неулыбчивые пешеходы. Мне было жаль, что большинство лиц выражало некую апатичность. Только молодые парочки, попадающиеся в этом безликом потоке, казались ярким пятном на фоне всеобщей серости. Обнявшись, они шли, не стесняясь целоваться и открыто выражать свои чувства. Мне нравится наблюдать за влюбленными. От них исходит свет. И пусть ханжи говорят, что неприлично целоваться на улицах, — я не согласна. Пусть целуются, пусть смотрят друг на друга жадными глазами. Ведь все это рано или поздно пройдет. Не могут чувства всегда находиться на пике. Обязательно наступит спад, охлаждение, и тогда не будет этих стремительных объятий, ласковых слов. Когда-то искрящиеся светом глаза погаснут. Это звезда по имени любовь, умирая, совершает свой последний путь по просторам вселенной. Нет больше нескрываемых поцелуев, есть мужчина и женщина, которые следуют общепринятым нормам и правилам. Теперь они ничем не выделяются из людского потока. Они такие, как все, и такие, как я…

Я закрыла глаза. Что со мной происходит? Мне трудно выносить столь резкие перемены собственного настроения. От безудержного веселья к меланхолии — полшага. Так нельзя. Я то пытаюсь жить безоглядно, то вдруг начинаю глубоко вдумываться в происходящее. Теряется чувство комфорта и уверенности, которое я взращивала в себе годами. Мои мысли все более непредсказуемы, как и поступки. Мне нелегко понимать саму себя, чего уж требовать от других. Я становлюсь сентиментальной одинокой женщиной, которая вот-вот поймет, что в ее жизни не будет никаких глобальных перемен. Боясь вглядываться в открывающуюся перспективу, я бросаюсь в водоворот очередного приключения. Права была Варька, когда говорила, что мной правит страх. Маска благополучия, которую я давно не снимаю, порой становится невыносимой.

— Приехали. — Голос водителя выводит меня из задумчивости. Вероятно, этому приятному мужчине надоело созерцать мое отрешенное лицо.

— Да? Как быстро, — проговорила я. Справа за окном действительно возвышались бордовые колонны кафе. Я отсчитала деньги. — Возьмите, спасибо. Удачи.

— И вам удачи, красавица, — улыбаясь, ответил мужчина. От этого ставшего привычным обращения у меня участился пульс. Я уже вышла из машины, наклонилась и подарила водителю свою улыбку, значащуюся в моем арсенале под кодовым названием «бесконечная благодарность». Впрочем, я тут же забыла о его существовании, потому что у входа в кафе стоял Максим. Он увидел меня и пошел навстречу.

— Привет, — просто сказал он, целуя меня в щеку.

— Привет, — улыбаясь, ответила я. Однако мне не понравилось отсутствие цветов в руках моего кавалера. Значит, сегодня предполагается вечер без роз. Без роз, значит и без их шипов. Хорошо, я решила, что во всем буду видеть рациональное зерно.

— Ты сегодня еще более ослепительная, чем в прошлый раз, — осторожно переминая в руке мои пальцы, заметил Максим.

— Спасибо. — Я сделала вид, что несколько смущена, а про себя отметила, что он тоже отлично выглядит. Расстегнутая куртка открывала белый свитер с рыхлой вязкой, который ему невероятно к лицу. Черные брюки хорошего покроя подчеркивали его стройную фигуру, длинные ноги. Это были ноги атлета. Мысленно я уже представляла, как проведу по ним ладонью, едва касаясь жестковатого покрова из непослушных, чуть вьющихся черных волос.

Максим что-то говорил, пока мы поднимались по лестнице в зал. Я позволила себе отвлечься, увидев внизу у прилавка стройную брюнетку в восхитительном кожаном брючном костюме. Короткая курточка по линию талии была расстегнута, открывая белоснежную блузку, а та, в свою очередь, кажется, и вовсе не была застегнута. Округлые формы, не стянутые бюстгальтером, приковывали взгляд. Массивная золотая цепочка на длинной шее с круглым медальоном завершала соблазнительную картину. Потом я перевела взгляд на лицо девушки. Внешность обычная, но большие чувственные губы, подкрашенные помадой бордово-красного цвета, с лихвой компенсировали отсутствие броской красоты. Эти губы заставили меня проглотить мешающий в горле комок. Мое волнение выдалось вспыхнувшими щеками. Только я знала причину этого жара, разлившегося по телу. Не замечая удивленного взгляда Максима, я поднималась, держась за перила, не глядя себе под ноги. Все мое внимание было там, внизу. Мне стало не по себе. Я поняла, что вчерашний эпизод — не случайность. Типаж высокой брюнетки с шелковистыми распущенными волосами вызывал у меня прилив желания.

— Ты меня не слушаешь? — Пальцы Максима крепко сжали мою руку.

— Что? — Я с сожалением была вынуждена оторваться от созерцания столь возбуждающей картины.

— Ты увидела кого-то из знакомых?

— Нет.

— У тебя странное выражение лица.

— Да? И какое же? — игриво спросила я, устраиваясь за столиком.

— Ты не со мной — это очевидно. — Максим галантно пододвинул мне стул. Наклонившись к самому уху, он нежно коснулся моей мочки теплыми губами. Я вздрогнула.

— Кажется, я вернулась, — прошептала я, не оборачиваясь.

— Это хорошо. — Максим сел напротив меня. — Знаешь, у нас не так уж много времени.

— Почему?

— Я ведь говорил, что у меня суббота и воскресенье — самые загруженные дни.

— Что за работа такая? — Расстегнув куртку, я оперлась о высокую спинку стула.

— Работа как работа. Каждому свое, — уклончиво ответил Максим и поспешил перевести разговор на другую тему. — Что ты будешь заказывать?

— Чай и пирожное суфле. — Я никак не могла вспомнить его название. Не спускаться же мне из-за этого вниз. К тому же там все еще может быть эта восхитительная брюнетка. Я не хотела снова попасть во власть ее бесспорной сексапильности.

— Суфле?

— Да, выбери на свой вкус, хорошо? — улыбнулась я.

— Я скоро вернусь. — Максим оставил куртку за спинке стула и величественной походкой направился делать заказ. Я невольно засмотрелась ему вслед. Неужели я, имея такого мужчину, могу думать о женщине? Что со мной происходит? Скорее бы Васька возвращалась из своего путешествия. Мне нужно с кем-то поделиться своими переживаниями.

— А вот и я. — Вернулся Максим. Я увидела, что он выбрал именно то пирожное, которое я хотела. От чашки с чаем поднимался пар, принимающий затейливые очертания. — Ты снова витаешь в облаках?

— Нет, — я засмеялась, но это был напряженный смех. Я взяла кусочек пирожного в ложку, но не спешила есть его. Я решила выяснить, сколько у нас времени и стоит ли тратить его на трапезу. — Ты не ответил на вопрос о своей работе. Почему она отнимает тебя у меня в самый неподходящий момент?

— На сегодняшний день это все, на что я способен, — ответил Максим, нервно размешивая несуществующий сахар в чашке. — Вернее, способен то я на большее, но востребовано лишь это.

— Ты говоришь загадками, — улыбнулась я. Прижав ладони к горячей чашке, я не сводила глаз с моего красавца кавалера. При этом я успела заметить, что добрая половина сидящих за столиками представительниц слабого пола делает то же самое. Я была уверена, что мы отлично смотримся вместе. На то, что мужчины пожирали глазами меня, я практически не обращала внимания. Для меня в этом не было ничего особенного.

— Ты можешь увидеть, где я работаю.

— Да? — Я подалась вперед и прошептала: — Это не какой-нибудь закрытый исследовательский институт, где нужен пропуск?

— Нет, мое место работы далеко от науки.

— Ты меня заинтриговал, — призналась я, отхлебнув из своей чашки.

— Только сейчас или еще в прошлый раз? — глядя на меня похотливым взглядом, спросил Максим. Этот взгляд раздел меня за считанные секунды, уложил грудью на стол и без всякой подготовки начал входить в меня сзади.

Мое молчание Максим расценил как нежелание открыто признать существующей заинтересованности.

— Ладно, ничего не отвечай, — вздохнув, сказал он. Его карие глаза метали молнии. Мне нужно было что-то предпринять, чтобы одна из них не превратила меня в горстку пепла.

— Послушай, — я положила ладонь на его руку, погладила нежную кожу. Какая она у него тонкая, гладкая, словно у девушки… О, мои мысли снова берут неверный курс. Я тряхнула волосами, сощурилась и понизила голос до шепота: — Поехали ко мне.

— К тебе? — Он выглядел растерянным.

— Да. Что тебя так удивило? — Моя инициатива должна была быть подхвачена, как сухой лист легким ветерком, а что же получила я?

— Боюсь, тогда я точно опоздаю на работу. Меня с треском выгонят, и тебе придется из жалости взять меня на содержание.

— Договорились. — Я сдержала улыбку. Еще ни один мой любовник, даже в шутку не делал таких заявлений. Мужья с удовольствием примеряли на себя роль альфонсов, а вот мужчины, которым я позволяла насладиться прелестями своего роскошного тела, обычно сами спешили одарить меня. — Тебе уже приходилось быть на содержании?

— Еще нет.

— Хочется нового опыта?

— Ты слишком давишь на меня, — заметил Максим. — Я ведь могу и сломаться.

— Неужели? Извини.

— Пирожное доешь? — нервно спросил у меня Максим.

— Нет, не хочу.

— Где-то я уже видел девушку, у которой напрочь пропал аппетит, когда я подсел к ней за столик, — медленно выговаривая слова, делая вид, что мучительно пытается вспомнить, произнес Максим.

— Да, это было, кажется, в прошлый понедельник.

— Точно, точно. — На лице моего кавалера застыла довольная физиономия. Что он вспомнил? То, как ласкал меня в машине? Как я изнывала от желания дотронуться до его плоти, а он остановил меня?

— Ну что, едем? — Кажется, из нас двоих именно я изнывала от желания. Почему он не хочет перехватить инициативу в свои руки? Странный все-таки мой черный принц.

— У меня другое предложение.

— Какое? — насторожилась я.

— Неподалеку отсюда мастерская двух моих товарищей. Мы вместе учились в институте. Они — художники.

— А ты?

— Я? Я далек от холстов, красок, — Максим обладал удивительной способностью неопределенно отвечать на поставленный вопрос. — Так вот, поехали к ним. Проведем время на нейтральной территории.

— Тебя пугает перспектива переступить порог моей квартиры? — удивленно спросила я.

— Твоей роскошной квартиры, как я понимаю.

— Разумеется, — насторожилась я. — Ты ведь помнишь, я говорила, что могу позволить себе многое. Шикарную квартиру в том числе. Тебя пугает женщина, которая способна быть независимой?

— Нет, не это, — Максим засмеялся. — Меня вообще ничего не пугает. Если хочешь знать, это мой любимый тип женщин — всемогущий. Только с ними и можно иметь дело.

— Иметь дело? — Я была в шоке от такой прозы.

— Я неверно выразился. — Даже темная кожа Максима не смогла скрыть румянца, вспыхнувшего на его щеках.

— Я не поеду ни в какую мастерскую, это, во-первых. — Я разозлилась. — Во-вторых, я просто поеду домой одна и немедленно.

В подтверждение своих слов я поднялась из-за стола, взяла сумочку и, ни слова не говоря, направилась к лестнице. Что себе позволяет этот мальчишка? Женщина приглашает его домой, а он несет какую-то чушь о выставке своих знакомых художников. Я сама любительница посещать самые разнообразные культурные мероприятия. Я видела таких выставок в десятки раз больше, чем он, но сейчас тягу к прекрасному у меня напрочь отбило желание поскорее ощутить крепкие мужские объятия. Мне нужен секс, черт возьми! Горячий мулат на деле оказался трусливым мальчишкой. Какой бред.

— Лада! — Я уже стояла с поднятой рукой, пытаясь остановить машину, когда Максим выбежал из кафе. В руках он держал свою куртку. — Лада, постой!

— Чего тебе? — Я повернулась, с презрением глядя на него.

— Прости, я веду себя глупо.

— Да, глупее не бывает.

— Поедем, куда скажешь, я просто… Просто… — Он развел руками. — Ты такая красивая, мне все время кажется, что ты посмеиваешься надо мной. И твое приглашение домой — ловушка, там меня ждет что-то, чего я не смогу перенести…

— Стоп, стоп. — Поджав губы, я внимательно смотрела на своего странного знакомого. — Сейчас у тебя плохо получается. Ты все сказал, ничего больше не нужно.

— Не смотри так, — взмолился он. — Все эти дни я думал о тебе. Ты такая красивая, необыкновенная. Мне не верится, что ты вообще разговариваешь со мной. Я так хочу тебя, так хочу, что мне страшно…

— Хочешь? — Теперь в моем тоне была издевка. Сам виноват. Мне уже не понять, чему верить. Все могло быть так просто, к чему усложнять?

— Жаль, что я все испортил…

— Докажи.

— Что?

— Неистовое желание.

— Я сейчас начну целовать тебя прямо здесь! — Глаза Максима снова сверкали.

— По-французски?

— Сейчас узнаешь! Я смогу удивить тебя.

— Подумаешь! — фыркнула я и, кажется, на этот раз переборщила. Запрокинув голову, я звонко рассмеялась. Мне вдруг совершенно расхотелось целоваться и вообще заниматься сексом с этим непредсказуемым, загадочным юношей. Меня больше не интересовали ребусы, которые он пытался мне загадывать. Пусть спешит на свою работу, к друзьям в мастерскую. Куда угодно, а я поеду домой. Суббота испорчена, но лучше остановиться сейчас. Это я и поспешила сообщить Максиму. Хлопнув его по плечу, я сказала: — Вот что, дружище, поезжай-ка ты домой…

— «Да лицо свое умой…» — с застывшим лицом перебил меня он.

— Нет, нет. Я не налечу и не проглочу, — подтверждая сказанное характерным жестом отрицания, добавила я. — Беру свое приглашение обратно. Я не хочу испугать тебя. Твои нервы не выдержат. Пожалуй, нам не нужно было встречаться. И угораздило же меня разрешить тебе подсесть ко мне за столик.

— Ты думаешь, что у тебя все под контролем? — неожиданно холодно произнес Максим.

Я встрепенулась, словно передо мной стоял другой юноша. Не тот восторженный, слегка напуганный, а расчетливый, коварный, только что сбросивший личину, мешавшую ему быть собой. Его голос был полон угрозы, его взгляд — открытой ненависти. Я опешила, поспешно застегивая змейку на куртке.

— Ты думаешь, я случайно подсел за твой гребаный столик? — уже не пытаясь скрывать своих чувств, продолжал Максим. Я молчала, не в силах что-то ответить. Его почерневшие глаза словно пригвоздили меня к асфальту. Тело стало непослушным, кончики пальцев рук похолодели. Мне стало страшно. Как будто вокруг не было никого. Только я и Максим. Серая грозовая туча его негативной энергии окутывала меня, связывала по рукам и ногам, делая неспособной реагировать на происходящее.

— О чем ты говоришь? — Мне стоило невероятных усилий задать этот вопрос.

— О том, что я заметил тебя еще тогда, когда ты в глубокой задумчивости курила у входа в кафе. О чем ты думала? Об очередном любовнике, который не трахнул тебя по-настоящему? — Максим подошел ближе. От него исходила неприкрытая угроза. В какой-то момент я подумала, что ему ничего не стоит толкнуть меня на проезжую часть. Я не знала, чего ожидать от него, и была близка к обморочному состоянию от охватившей меня паники. — Я видел, как ты выплыла из своего роскошного «Chrysler Crossfire». Такая машина — атрибут дорогой жизни. И вся ты была такая шикарная, ухоженная, самоуверенная… Сколько таких, как ты, приходит в ночной клуб, чтобы визжать от восторга при виде мужского стриптиза!

— Стриптиз? — прошептала я.

— Да, я обычный стриптизер, который тоже скоро сможет позволить себе шикарную машину, квартиру в престижном районе. Мне осталось обработать несколько таких богатых сучек, как ты, — он говорил все тише, но мне хотелось закрыть уши. Каждое слово больно отдавалось в моей голове.

— Я не хочу больше это слушать. — Я попыталась сдвинуться с места, но крепкая рука Максима с силой сжала мое предплечье.

— Нет, ты выслушаешь все. Ты — за всех тех похотливых тварей, которых мне приходится ублажать. Ты позволила мне ласкать себя прямо в машине, грязными пальцами, помнишь? — со злорадством продолжал Максим. — Наивная сука, ты подумала, что я в плену твоих голубых глаз? Ты решила и сегодня потрахаться со мной до ломоты во всем теле? Нет, старушка, я для тебя слишком дорог. Мой трах стоит целого состояния. Платить нужно тебе. Что — ново? Как видишь, я сегодня без цветов. У меня не было денег, чтобы купить тебе долбаный букет. Ты наверняка ждала что-нибудь вроде роскошных роз?

— Да, я люблю алые розы, — зачем-то ответила я.

— Ну и засунь их себе туда, где не успел побывать мой член! — Максим громко засмеялся, чрезвычайно довольный своей грубостью. Он разжал пальцы, презрительно стряхивая с них несуществующую грязь. Этого ему показалось мало, тогда он вытер руки белоснежным платком и швырнул его в ближайшую урну. — Это тебе урок, красавица. А теперь приди в себя и поезжай домой. Кстати, там тебя случайно не ждет престарелый обманутый муж? Хотя, прости, что я унизил тебя таким вопросом. Ты, наверное, безутешная вдова, похоронившая пару-тройку богатеньких старичков, внесших тебя в свое завещание и умерших от твоих изощренных ласк. Коварная, теперь тебе захотелось мулатика? Наверное, ты все эти дни фантазировала о том, какого размера мой член. Я ведь так и не дал тебе к нему прикоснуться, а как просила.

Максим едва мог говорить между приступами неудержимого смеха, овладевшими им.

— Ты больной, — тихо сказала я. Я не узнавала себя: почему я позволяю так с собой обращаться. Нужно остановить этот грязный поток, но у меня не было сил сопротивляться. Я едва смогла произнести: — Больной ублюдок.

— Не больший, чем ты со своим раздутым самомнением.

В какой-то момент я избавилась от охватившего меня оцепенения. Отвернувшись от Максима, я резко подняла руку. Я мечтала о том, чтобы убраться отсюда поскорее. Мне повезло: серые «жигули» мгновенно затормозили рядом, слегка обдав меня грязью из лужи, но я не обратила на это внимания. Вопреки всем правилам я быстро открыла переднюю дверцу машины и поспешно закрыла ее за собой. Я не думала, что это похоже на трусливое бегство. Я спасала свою жизнь, свое «я». Пока Максим был так близко, я все еще не чувствовала себя в безопасности.

— Поехали скорее, пожалуйста, поехали, — срывающимся от волнения голосом попросила я.

Водитель без лишних слов тронулся с места. Не спрашивая разрешения, я достала сигарету и, сжимая ее в дрожащих пальцах, жадно закурила. Меня била мелкая дрожь. По-видимому, мой внешний вид говорил обо всем.

— Куда едем? — осторожно поинтересовался водитель, когда мы остановились на очередном перекрестке.

Я была застигнута вопросом врасплох. Домой не хотелось. А куда? К Варьке — бесполезно. Тогда… я решила проведать маму. Вот и нет худа без добра. Когда бы я еще выбралась к ней.

— Давайте сначала к магазину «Красный», а потом… — Я не договорила, потому что серый столбик пепла от моего неловкого движения упал на мои колготки. Широко раскрыв глаза, я увидела, как на них появилась уродливая дырка. Наверное, это стало последней каплей. Я вдруг расплакалась, вытирая рукавом с меховой окантовкой текущие слезы, бегущие сопли. Мне было так плохо, что хоть открывай дверцу машины и бросайся на дорогу.

— Ну ты что, дочка! — Крупная рука водителя легла мне на колено, похлопала по нему. И я, в кои-то веки, не почувствовала в этом жесте ничего сексуального. Повернув заплаканное лицо, я только теперь увидела, что мужчина действительно годится мне в отцы. — Не стоит ни один мужик твоих слез, красавица.

— Я хочу к маме, — сквозь слезы выдавила я.

— Хорошо, сейчас поедем к маме. Заедем в «Красный» — и к маме. На, утрись, приехали почти. — Он протянул мне салфетку, которых, как я заметила, было довольно много в его бардачке.

— Спасибо, — всхлипнула я.

— Успокойся. — Мужчина давно убрал руку, а я все еще ощущала ее тепло. — Завтра ты обо всем будешь думать по-другому.

— Завтра? — с надеждой спросила я.

— А может, и сегодня. Вот с мамой поговоришь — сразу полегчает. — Его лицо озарила улыбка.

— Мне повезло, что я села к вам в машину, — сказала я, сделав еще несколько глубоких затяжек.

— Я тебя немного забрызгал — извини, дороги. — Теперь он протянул мне несколько салфеток, чтобы я привела в порядок куртку, сапоги.

— Ничего, это такие мелочи. Главное, что вы подъехали так быстро, как мне было нужно.

— Ты вообще везучая! — уверенно произнес мужчина.

— С чего вы взяли?

— Тут и думать нечего. За тебя все проблемы природа решила, — многозначительно подняв указательный палец вверх, ответил водитель.

— Да? — В моем голосе было одно сплошное непроглядное недоверие. — Последнее время мне кажется, что она только ими меня и наградила.

— Измени свой взгляд на мир, и он тоже изменится, — философски изрек мужчина.

Машина остановилась возле магазина, а я все сидела, не в силах пошевельнуться. Как просто все сформулировал этот человек. Я с ним была абсолютно согласна. Подчинившись мгновенному импульсу, я повернулась к водителю, взяла его лицо в свои ладони и поцеловала. Благодарность, которая меня переполняла, не нашла лучшего выхода. Кстати, мой язык легко вошел вглубь. Реакция на мой неожиданный поступок оказалась по-мужски простой: мой язык, губы оказались в плену губ и языка этого нисколько не выглядевшего удивленным мужчины. Наш поцелуй затянулся. Когда я выпустила лицо мужчины из своих ладоней, он улыбнулся.

— Спасибо, — прошептала я.

— Тебе спасибо, — он щелкнул меня по носу. — Ну, давай беги за пирожными для мамы и поедем.

Я выпорхнула из машины, закинув сумочку за спину. Еще несколько минут назад я была на грани полного отчаяния, а сейчас все пережитое казалось мне плохим сном. Ничего страшного не произошло. Мне повезло, что все выяснилось так вовремя. Ко всему прочему я решила, что это наказание. Наказание, которое я получила заслуженно. Играя чувствами других, я испытала на собственной шкуре, как это неприятно, когда тебя используют. Оказывается, это очень больно. Неприятно констатировать, но это произошло. Как мудрая женщина, я решила, что не стану больше вспоминать о приключении с мулатом, выброшу из головы все свои фантазии по поводу брюнеток. Нужно уметь держать свои эмоции под контролем. В конце концов, у меня есть Нилов, мы почти идеальная пара. И то, что я не переспала с этим темнокожим маньяком, ненавидящим состоятельных женщин, — факт скорее положительный. А своевременная психологическая помощь, оказанная мне водителем-спасателем, расставила все точки над «i».

Итак, я жду возвращения Нилова. Он скоро приедет. А я больше не стану искать себе приключений. Я засмеялась. Последнего можно было бы и не говорить: в большинстве случаев они сами меня находят.