Девятнадцать писем

Глава 14 Джемма

— Я рада видеть, что твой аппетит возвращается, — говорит Кристин, ставя передо мной тарелку с яичницей. — Ты всегда любила поесть.

Готова поспорить, если бы Рэйчел была здесь, она заставила бы меня приготовить яичницу самой. Не то чтобы я не хотела пробовать новое. Я чувствую, как растёт моя уверенность. Впереди по-прежнему долгий путь, но сейчас я надеюсь, что обрету какую-то нормальность. Я бы хотела однажды вернуться на работу, но кто знает, что мне там делать. Я больше не уверена, что дизайн — это моё.

Я поднимаю взгляд на Кристин и улыбаюсь.

— Спасибо.

Она кладёт руку мне на плечо и наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня в макушку. Это первый раз, когда она делает что-то подобное, и всё же этот жест кажется таким естественным.

Я подхватываю вилкой кусок яйца, подвигая к себе газету. Внезапный звонок телефона ошеломляет меня. Я слежу за каждым движением Кристин, пока она вытирает руки о кухонное полотенце, прежде чем потянуться за трубкой на стене.

— Алло, — произносит она, встречаясь со мной взглядом. Я коротко улыбаюсь ей, прежде чем сунуть в рот ещё яичницы. — Брэкстон, — одно упоминание его имени привлекает полное моё внимание. Она замолкает и слушает, что он говорит. Я обнаруживаю, что мне тоже хотелось бы слышать. — О, милый, — у меня сжимается желудок, когда выражение её лица становится мрачным. — Мне так жаль это слышать. С ним всё будет в порядке? — она снова делает паузу, так что я хватаю тарелку и поднимаюсь из-за стола. — Конечно, я ей передам, — она вытягивает трубку перед собой. — Это Брэкстон. Он хочет с тобой поговорить.

— Хорошо, — поставив тарелку на тумбочку, я беру у неё из рук телефон. — Алло.

— Привет, Джем. Прости, но я не смогу сегодня отвезти тебя на реабилитацию.

— Оу. Ладно, — я удивлена разочарованием, которое испытываю. Мне сегодня так много хотелось у него спросить. — Хочешь, я узнаю, можно ли перенести приём на более позднее время?

— Позже я тоже не смогу. Я вызывал такси, чтобы тебя забрали. Оно должно приехать минут через пятнадцать. Водитель даст тебе визитку, когда высадит тебя. Всё уже оплачено. Тебе нужно только передать визитку Оливии в приёмной, и она позвонит ему, когда ты закончишь, чтобы он отвёз тебя обратно домой.

— Всё нормально, Брэкстон? Ты кажешься… встревоженным.

Я слышу, как он вздыхает в трубку.

— Я в больнице с отцом. Он сегодня утром упал и ударился головой.

— Твой папа? — он упоминал о своих родителях в письмах, но помимо этого я ничего о них не знаю. — Мне жаль это слышать. Он в порядке?

Интересно, почему я с ними не встречалась? Они никогда не приезжали в больницу. Они ненавидят меня? Эта мысль меня не очень радует.

— Настолько, насколько может быть, учитывая обстоятельства. Ты справишься сама? Я чувствую себя ужасно, что подвожу тебя, но я нужен своему отцу. У него кроме меня никого нет.

— Я буду в порядке, честно, — говорю я, понятия не имея, будет ли это так, но я хочу облегчить его мысли.

— Как насчёт того, чтобы я позвонил твоему отцу? Я знаю, он уже на работе, но сможет ускользнуть.

— Не глупи, со мной всё будет в порядке.

На мгновение в трубке становится тихо.

— Ты хотя бы возьмёшь телефон, который я тебе купил? Ты его зарядила?

— Да. Я никогда им не пользуюсь, но он заряжен. Если тебе станет легче, я его возьму.

— Станет легче. Ты ведь помнишь, как звонить, верно?

— Да.

Ну, я так думаю. Это казалось достаточно лёгким, когда он мне показывал.

— Позвони мне, если будут проблемы. Я серьёзно, Джем.

— Хорошо, — я уже знаю, что не позвоню. Я взрослая, и как продолжает напоминать мне Рэйчел, мне нужно начать жить как взрослой. — Надеюсь, с твоим отцом всё будет в порядке.

— Спасибо, я тоже надеюсь.

— Пока.

— Пока, Джем. Удачи сегодня.

Кристин забирает у меня из рук телефон, вешая его обратно на стену.

— У Брэкстона в последнее время тяжёлые времена. Я сочувствую ему и бедному Джону. Он всегда был таким милым мужчиной. Жизнь к нему не очень добра.

Я знаю, тяжёлые времена, которые она упомянула, включают в себя то, через что я заставляю его проходить. Уверена, она сказала это не для того, чтобы меня задеть, но её комментарий всё равно жалит.

— Я сбегаю в свою комнату и возьму телефон. Брэкстон сказал, что такси скоро будет здесь.

— Хорошо, милая. Я как раз закончу убирать посуду в посудомойку. Мне потребуется всего несколько минут, чтобы переодеться.

— Зачем тебе переодеваться?

— Я не пойду в этом старье на твой приём.

— Ты не должна идти со мной.

— Я не отпущу тебя одну.

— Брэкстон сказал, что такси довезёт меня и привезёт обратно. Я буду в порядке. Я не ребёнок.

Меня не на сто процентов устраивает мысль о том, чтобы делать это одной, но ещё есть часть меня, которая хочет попробовать. Это толчок, который мне нужен. Мне пора встать на свои ноги. Я не могу продолжать полагаться на всех остальных до конца жизни. Я достаточно подорвала их жизни.

— Вы готовы ехать, миссис Спенсер? — спрашивает Оливия, когда я выхожу обратно в приёмную. — Ваш муж звонил уже дважды. Это мило, как сильно он заботится о вас.

Я вежливо улыбаюсь вместо того, чтобы ответить. Я не собираюсь её исправлять; моя жизнь — это моё личное дело. Технически он мой муж, во всяком случае на бумаге. Должно быть, она предполагает, что мы всё ещё пара, потому что он со мной каждый день.

Но она права, он милый. Брэкстон, Кристин, Стефан и Рэйчел — все замечательные. Хотя я не видела Стефана с тех пор, как переехала к Кристин. Очевидно, мои родители недолюбливают друг друга, и мне интересно знать почему.

Я бросаю взгляд в сторону выхода. Несмотря на мои первоначальные опасения, я насладилась независимостью, которая была сегодня, и хочу выжать максимум из своей ограниченной свободы. Я приложила все силы, чтобы отговорить Кристин ехать со мной. Она может быть очень настойчивой. Не то, чтобы я не хотела видеть её рядом, скорее я хотела бросить вызов себе. Я знаю, Рэйчел будет гордиться мной за то, что я пошла одна.

— Эмм… Думаю, я могу осмотреться в городе, пока я здесь. Это ничего?

— Конечно. Только вернитесь, когда будете готовы, и я вызову вам такси.

— Спасибо, Оливия.

— Никаких проблем, миссис Спенсер. В бутике «Марси» сейчас отличная распродажа.

Я киваю и улыбаюсь ей, закидывая на плечо сумку. Я чувствую смесь восторга и волнения, пока прохожу через автоматические двери и выхожу на улицу. Любопытной части меня хочется исследовать этот район, я даже не уверена почему. Полагаю, каждый новый опыт — это открытие и шаг вперёд к нахождению новой себя. Как я это вижу, у меня есть два варианта: я могу увязнуть в жалости к себе или начать жить снова. Я выбираю жизнь. Я боюсь того, что содержит моё будущее, но я прошла слишком много, чтобы просто сдаться.

Я позволяю жару полуденного солнца согреть мою кожу. Сегодня прелестный осенний день, и я вдруг испытываю благодарность за то, что живу. Что само по себе говорит о многом. Не так давно я жалела, что не погибла в той аварии. Те первые несколько недель были для меня тёмным временем, но сейчас я наконец начинаю видеть свет.

Я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке, когда делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие воздухом. Сегодня был бы идеальный день, чтобы посидеть на пляже, но он на другой стороне города, и хоть моя нога с каждым днём всё лучше, я не в той форме, чтобы идти пешком такую длинную дистанцию. Я уверена, что скоро смогу это.

Когда я захожу за угол к главной улице, смешиваюсь с остальной толпой. Не требуется много времени, чтобы от моря лиц, идущих мне навстречу, у меня застучала кровь так, что мне приходится говорить себе не паниковать, что я могу с этим справиться. Я должна с этим справиться.

Я прохожу ещё около десяти метров, прежде чем становится слишком. Что, если я пройду мимо кого-то, кого должна знать, но больше не знаю? Что, если этот человек остановит меня? Что я скажу? Все эти вопросы ещё больше плавают в моей голове. Я думала, что смогу справиться с этим с поднятой головой, но, очевидно, нет.

Я скольжу через массу людей, пока не выхожу на маленькую поляну. Прислонившись к стене, я делаю несколько глубоких вдохов. Я была глупа, что думала, что смогу прыгнуть головой вперёд. Что мне нужно, так это план атаки.

Я копаюсь в своей сумочке, ища телефон. Включив его, я смотрю на экран, ожидая, пока он оживёт. Когда это происходит, я вижу, что уже 12:17. Как по сигналу, мой желудок урчит. Вся гидротерапия определённо поднимает мой аппетит, и Кристин обычно готовит мне сэндвич, ожидая, когда я вернусь с физиотерапии. Ветчина, сыр и латук были моим выбором для сэндвича с тех пор, как я прочитала письмо Брэкстона.

Мой взгляд перемещается влево, пока я рассматриваю магазины впереди. Дальше я вижу маленькую зону уличного кафе, так что иду в ту сторону. Кристин сунула мне в карман пятьдесят долларов, прежде чем я вышла из дома. «Просто на экстренный случай», — сказала она.

Как и Брэкстон, она относится ко мне очень хорошо. Я могу не помнить своей жизни с ними, но ценю заботу, которую они проявляют ко мне. Я знаю, как мне повезло с ними. Я ненавижу думать, где бы я оказалась без их поддержки.

Когда дохожу до ресторана, я читаю неоновую вывеску над входом: «Бургеры и Гриль Каллагана». Я даже не помню, какой бургер на вкус, или нравятся ли они мне, но вкусного аромата изнутри достаточно, чтобы мой желудок снова заурчал.

С этими мыслями я делаю осознанное решение войти. Сегодня день открытий, так что я попробую бургер и выясню всё для себя.

Оказавшись внутри, я рассматриваю декор. Это место не модное, но кажется чистым. Яркие лаймовые стены — первое, что привлекает моё внимание. Это не самый лучший цвет, но с большими стратегически расположенными чёрно-белыми принтами, чёрными деревянными столами и стульями, смотрится хорошо.

Во мне снова закрадывается неуверенность, пока я оглядываюсь в ресторане в поисках какого-то намёка на то, что делать. Некоторые люди уже сидят, но есть женщина и молодая пара, которые стоят перед прилавком. Меня наполняет облегчение, когда я замечаю знак с надписью: «Пожалуйста, сделайте заказ и оплатите, прежде чем сесть».

Пройдя вперёд, я останавливаюсь за парой, которая делает заказ. Доска с меню висит на задней стене, и широкий набор вариантов ошеломляет меня. Я так поглощена выбором, что не замечаю, когда пара расплачивается за заказ и садится за один из столиков.

— Следующий, — резким тоном говорит обслуживающий мужчина. Я кратко встречаюсь с ним взглядом, делая шаг вперёд к прилавку, и меня удивляет раздражение на его лице. Когда мой взгляд останавливается на меню ещё раз, паника, которую я чувствовала раньше, возвращается и растёт, пока я отчаянно пытаюсь определиться. Когда он нетерпеливо прочищает горло, мои глаза возвращаются к нему.

— Эмм…

— Давайте, дамочка, я не собираюсь тратить весь день на вас.

— Могу я… эм… взять…

Мои слова затихают.

— Можете вы… эмм… взять что? — передразнивает он. Его грубость доводит меня до грани слёз. Я открываю рот, чтобы сказать ему, что передумала делать заказ, когда подходит пожилой джентльмен. Дружелюбная улыбка на его лице слегка успокаивает меня.

— Здесь какие-то проблемы, мистер Уилсон?

Упоминание этого имени что-то зажигает внутри меня, и теперь я смотрю на мужчину перед собой.

— Нет, никаких проблем, — с улыбкой отвечает кассир. Должно быть, это его начальник, потому что его дурной тон мгновенно исчезает.

Пожилой мужчина кивает в знак одобрения и ещё раз улыбается мне, прежде чем уйти. Мне хочется крикнуть, что всё не в порядке и его работник полный придурок, но я не делаю этого. Вместо этого я снова сосредотачиваюсь на мистере Уилсоне. Эта фамилия такая знакомая. Почему? И тогда до меня доходит. Ларри «Мародёр» Уилсон. Не может быть. Я смотрю имя на бейдже на его рубашке и не могу перестать пялиться, когда вижу имя «ЛАРРИ», выбитое толстыми чёрными буквами.

Я рассматриваю его лицо, пока мысли разбегаются. Как много Ларри Уилсонов двадцати с лишним лет с плохим поведением могут быть здесь? Он высокий, прямо как говорил Брэкстон, и примерно моего возраста; должно быть, это он. От этой мысли мой пульс ускоряется. Я не вижу ничего знакомого, пока смотрю на его пухлое лицо. Его редеющие волосы только делают его лицо круглее на вид.

Он открывает рот, чтобы заговорить, и я замечаю, что его зубы покрыты коричневыми пятнами и, кажется, гниют. Этому парню ничего не светит в плане внешности, и его характер определённо оставляет желать лучшего.

История Брэкстона придаёт мне смелости, чтобы нагнуться ближе к Ларри. Может, это на двадцать лет поздно, но я полагаю, что у меня никогда не было шанса отомстить за то, что он со мной сделал, и какие проблемы вызвал у Брэкстона. Мне хочется поставить его на место.

Я поднимаю руку к своему рту и скольжу кончиком пальца по своим передним зубам.

— У вас что-то застряло между зубов, — шепчу я, очень стараясь оставаться серьёзной. Его глаза сужаются, когда он упорно смотрит на меня, явно в замешательстве. — Вот здесь, — я ещё раз провожу пальцем по зубам. — Грязь… у вас в зубах.

Его глаза расширяются, а лицо становится ярко-красным.

— Это не грязь, — огрызается он.

Теперь я перестаю сдерживать улыбку. Забавно, несколько минут назад я была на грани слёз, а теперь с трудом сдерживаю смех. Если бы не письма от Брэкстона, я бы никогда не узнала значение этого момента. Словами даже не выразить, насколько я благодарна за это или какое удовлетворение приносит этот момент.

— Сумасшедшая сука, — бормочет он еле слышно, когда я разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Его гадкий комментарий меня не задевает, хоть это слово — сумасшедшая — довольно близко описывает меня прямо сейчас.

Вместо этого я чувствую себя легко и крайне горжусь собой. Очевидно, что ненависть, которую Ларри Уилсон носил в себе, будучи ребёнком, последовала за ним во взрослую жизнь. Это грустно, но по-своему для меня это огромный звоночек. Это только напоминает обо всём, что я чувствовала в последнее время. Мне нужно отпустить злость и обиду, которую я ношу в себе. Я не хочу, чтобы это разрушило меня.

Может я и потеряла прошлое, но это не значит, что у меня нет замечательного будущего. У меня есть силы не только собрать себя заново, но и написать собственный конец.