Дитя погоды

Глава 11. Лучше ясного неба

Я открыл глаза и увидел бескрайнее небо глубокого синего цвета, местами переходившего в почти чёрный. Внизу, под ногами, была большая дуга, сверкавшая голубым. Там проходила граница между небом и поверхностью планеты. Воздух обжигал холодом, при выдохе пар обращался в лёд и сверкал на солнце. Я стрелой падал вниз с большой высоты, но почему-то страшно не было, только не отпускало странное чувство, что я вижу сон наяву.

Где-то далеко загрохотало небо. Я посмотрел в ту сторону. Красный свет вырвался из облака и, мерцая, устремился вверх, в космос. Наверное, молния. Я словно оказался в мире, где действуют совершенно другие законы, не такие, как на Земле.

Наконец перед глазами появилась белая полоса. Длинная и узкая вереница облаков тянулась по всему горизонту. Она медленно плыла прочь от солнца, похожая на огромное дерево со спутанными сучьями.

— Это же...

Падая, я приближался к белой полосе и заметил нечто странное.

— Дракон?

Теперь я мог разглядеть, что эта полоса похожа на стаю живых существ. Огромные белые драконы обвивались своими телами, поглощали друг друга и кольцом окружали всю Землю.

— Это и есть... небесные рыбы?

Вдруг я почувствовал, что надо мной что-то есть, задрал голову и вытаращил глаза. Огромный дракон летел на меня, раскрыв белоснежный рот.

— А-а-а!

Зверь проглотил меня. Его туловище изнутри было похоже на бурный поток. Вода и туман окутывали всё вокруг, я ничего не видел и будто оказался в толще водопада: меня уносило сильным течением. Что-то мягко толкалось в меня, я смотрел во все глаза, стараясь разглядеть это, — кажется, стайки рыбок. Наконец где-то впереди забрезжил свет, и я вдруг снова оказался в синеве.

Оказалось, я выскользнул из тела дракона.

В небе теперь плыл знакомый ярко-голубой цвет, а стая драконов осталась где-то наверху и быстро удалялась. Воздух уже не обжигал холодом, хотя было по-прежнему зябко. Я заметил, что рядом плывут небесные рыбки, прозрачные, как вода и как тело Хины тогда, в отеле. Теперь я знал, что она здесь, на этом небе.

Я глубоко вдыхаю холодный воздух и выкрикиваю её имя так громко, как только могу:

— Хина!

Где-то далеко слышится стук барабана, похожий на шёпот.

Тук, тук, тук.

Нет, это не барабан, это пульс. Но чей?

Мой... Мой? Я ещё существую?

Тук, тук, тук.

Пульс учащается. Моё тело просыпается само по себе. Вот только почему?

Потому что кто-то меня позвал.

Тук-тук-тук!

Потому что исполнялось чьё-то желание. Потому что он хочет, чтобы я жила.

— Хина!

Я услышала. Уловила его голос, зовущий меня по имени.

Открыв глаза, я вижу, что рыбки, роем вившиеся вокруг, уплывают прочь. Я рассеянно думаю, что не смогла стать одной из них. Опершись руками о траву, я приподнимаюсь и смотрю на небо.

И тогда это отразилось в моих глазах. Наши желания — моё и его — слились воедино.

— Хина!

В небе перед моими глазами кричал и отчаянно тянул руку ко мне... Ходака.

— Ходака!

Будто резко очнувшись ото сна, я вскочила на ноги. В груди жарко, всё тело горит. В душе крепнет сильное чувство, оно гонит меня вперёд, и я знаю, что это счастье и нежность.

— Хина! — кричу я и тяну руку к бегущей по равнине девушке.

Но сильный ветер треплет меня, как куклу, и я не могу подобраться поближе.

— Ходака! — Хина тоже тянется ко мне.

Нужно выбираться отсюда. Здесь, над облаками, находится тот свет. Мне здесь быть нельзя, ведь это мир мёртвых.

— Хина, прыгай! — закричал я сквозь ветер.

Кивнув, Хина подбежала к краю равнины, а затем вдруг прыгнула прямо в голубую высь, будто спортсмен по прыжкам в длину. Ветер подхватил её тело и понёс прямо ко мне. Я протягиваю руку навстречу Хине, и горячая ладонь девушки наконец касается моей. Я хватаю тонкие пальцы, и тогда сила притяжения будто вспоминает о нас — теперь мы падаем прямо вниз, к земле.

— Хина, я смог! Я тебя нашёл!

Она прямо передо мной. Её глаза, голос, волосы и запах — всё это в десяти сантиметрах от меня.

— Ходака, Ходака, Ходака!

— Держись за руку, не отпускай!

— Да!

Мы падаем в долину на плотном облаке. Тучи загораживают солнце, и вокруг становится темно. В воздухе плывёт насыщенный запах воды. Одежда тяжелеет, пропитываясь влагой. Чёрные стенки туч медленно шевелятся, словно внутренности живого существа. Где-то глубоко внутри облака иногда сверкает молния, и в этот момент воздух сотрясается от грохота, словно трещит толстая плёнка.

— А-а! — Мокрая ладонь Хины выскользнула из моей.

Теперь Хина падает, а я будто пытаюсь догнать её. Её словно засасывает в чёрную дыру, и расстояние между нами увеличивается. Я отчаянно тяну к ней руку:

— Хина, мы вернёмся вместе!

И тогда её лицо омрачилось: казалось, Хина о чём-то вспомнила. Нерешительно посмотрев на меня, она набирает в грудь воздуха и кричит:

— Но ведь если я вернусь, то погода снова!..

— Пускай! — заорал я что есть сил.

Хина изумлённо смотрит на меня. А я уже всё для себя решил. К чёрту всё — я даже против Бога готов пойти. И я знаю, что скажу ей:

— Пускай! Хватит! Ты больше не Солнечная девушка!

В распахнутых глазах Хины я вижу отражение сверкающих молний. Мы пролетели через толщу облака, сотрясаемого громом, и теперь падаем ещё ниже. Перед глазами сияет панорама Токио.

Я протягиваю руку — к Хине и городу — и кричу. Да, теперь я знаю правильные слова.

— Не надо больше разгонять тучи! — Я заметил слёзы на глазах Хины. — Ты лучше ясного неба! Мне оно не нужно, если есть ты!

Крупные слёзы сорвались с её глаз, ветер подхватил их и бросил на мои щёки. Слёзы Хины меняют меня, как дождевые капли меняют поверхность лужи, создавая рябь.

— Пусть погода... — И наконец моя рука... — ...останется ненастной! — ...вновь схватила девичью ладонь.

В тот же момент Хина взяла другую мою руку. Теперь мы вцепились друг в друга обеими руками, и мир вращался вокруг нас. Мы крепко держались за руки и, кружась, падали вниз.

Лицо Хины было совсем рядом, я чувствовал её дыхание, а ветер играл длинными волосами, и их пряди нежно гладили мои щёки. Её глаза, из которых текли и текли слёзы, были похожи на тайный источник, известный только мне одному. Я старался запечатлеть в памяти этот образ: солнце, голубое небо, белые облака, сверкающая в солнечных лучах Хина и город внизу.

Я улыбаюсь и говорю ей:

— Теперь молись о себе, Хина.

Она улыбается в ответ и кивает:

— Да!

Мы закрываем глаза; не разжимая ладоней, прикладываем их ко лбу и молимся про себя.

Наши души, тела, голоса и любовь говорят об одном.

«Живи».

Кажется, где-то далеко прогремел гром.

Меня вели к патрульной машине, и, когда я резко остановился посреди дороги, детектив с «утиным носом» подозрительно оглянулся в мою сторону.

— Ну, вы чего... — хмуро проронил он.

Я не обратил на него внимания и посмотрел вверх.

На послеполуденном небе собирались толстые тучи. Я бросил взгляд на крышу заброшенного здания. Холодный влажный ветер трепал кусты наверху, срывал с них листья и уносил в небо.

— Не останавливайтесь, шагайте вперёд.

Он потянул мои руки за сковывавшие их наручники, но я по-прежнему смотрел на тории. Один из полицейских выбежал за Ходакой на пожарную лестницу, но, когда вернулся, сообщил, что на крыше мальчика нет. Все решили, что он сбежал, и полиция даже сейчас прочёсывает этот квартал. Но мне всё-таки кажется, что Ходака по-прежнему там. Почему-то я был как на иголках. В горле ужасно пересохло, по коже бежали мурашки. Странное ощущение возникло где-то в ступнях и разливалось по всему телу — меня беспокоило предчувствие чего-то.

Вдруг в небе промелькнула вспышка, а за ней последовал гром — такой мощный, что содрогнулась земля. А затем будто несколько драконов дружно бросились на землю — с неба упал огромный водяной шар.

И тогда полил невероятно сильный дождь, сродни водопаду.

Мы с детективами растерянно застыли посреди улицы. Шутка ли — погода вдруг отобрала у нас ясное небо.

Мне кажется, тогда все мы в глубине души понимали, что это не просто дождь. Все мы знали, что однажды настанет такой час. Предчувствовали конец нашей безоблачной праздной жизни, догадывались, что выйти сухими из воды не удастся. Мы сидели сложа руки, не желая ничего решать, уклоняясь от выбора. И всё же вечно убегать было нельзя. Мы понимали, что однажды мир бесповоротно изменится, но предпочитали себя обманывать.

Вот о чём я рассеянно думал, стоя под дождём и глядя на затянутое тучами небо.

После этого дождь без остановки лил на протяжении трёх лет. Льёт и сейчас.