Дитя погоды

Глава 3. Вторая встреча, крыша и сверкающий город

— О, нашёл.

Я взял с полки дисконтного магазина, заваленной разными вещами, маленькую коробочку. На красной крышке картинка с золотым драконом, парящим в небе, и надпись: «В тонусе даже после сорока! Напиток для поддержания мужской силы».

— И зачем ему это пить?..

Тут же, как облачко из комикса, в памяти всплыло лицо Нацуми, я покраснел и потряс головой. Сверившись со списком, я положил в корзину ещё «Последний удар воина», «Черепаху будущего», «Супермощный корейский женьшень», по наказу Суги взял чек (вот ведь скряга), рассчитался и вышел из магазина. Надо же, у него хватает смелости посылать за такими вещами другого человека, но при этом он всерьёз надеется что-то вернуть с их помощью?

«Наверное, трудно смириться с тем, что возраст берёт своё», — подумал я, вспомнив седину в его волосах. Ему ведь сорок два года? Пока я понятия не имел, как взрослые люди воспринимают этот период жизни.

Я закончил свои дела, но вместо того чтобы вернуться на автобусную остановку, зашёл в переулок квартала Кабуки. Он был ужасно узким — с раскрытым зонтиком уже не пройти, на стенах по обеим сторонам как наросты торчали кондиционеры, электросчётчики и водосточные трубы. Хотя казалось, что здесь безлюдно, у моих ног валялись окурки, а на стенах и электрощитах свободного места не было — всё разрисовано или заклеено стикерами.

— А, вот ты где!

Хрипло мяукая, ко мне подбежал худенький котёнок.

— Дождик! Ну как ты?

Я вытащил из кармана энергетический батончик, сел на корточки и протянул Дождику, он проворно принял у меня угощение передними лапками.

— Браво! — сказал я, когда он опустил голову и принялся за еду.

Я приходил повидать Дождика каждый раз, когда наведывался в Синдзюку за покупками или для интервью. С первой нашей встречи прошло больше месяца, и котёнок, тогда размером с маленькую пластиковую бутылочку для воды, теперь подрос и стал раза в два больше. Июль подходил к концу, но дождь по-прежнему лил дни напролёт.

— Не бойся, там и делать-то ничего не надо! — услышал я мужской голос, когда вышел из переулка и раскрыл зонтик.

Мимо меня прошагали три человека. Девочка в лёгком платье без рукавов семенила впереди, опустив взгляд. Следом за нею, не отставая, топали двое крупных мужчин.

— Попробуй поработать, оплату получишь сегодня же. Это тут, совсем рядом.

Я узнал холодный, но бодрый голос и светлые волосы мужчины, а также хвостики и большие чёрные глаза девочки. Эти люди были мне уже знакомы.

В застроенном мотелями закоулке стояло низкое длинное здание; именно здесь я и заснул месяц назад. Перед входом в это здание о чём-то беседовали девочка с хвостиками и блондин с серьгой в ухе. Похоже, мужчина уговаривал девочку на что-то, а она не знала, соглашаться или нет. Зачем-то я пошёл следом за ними и теперь наблюдал эту сцену, прячась в тени.

Что делать? Подать голос? Прийти ей на выручку? Я вспомнил случай в «Макдоналдсе». Девочка тогда улыбнулась мне и сказала — то ли упрекая, то ли подбадривая, — что на ужин у меня три дня подряд один стаканчик с супом-пюре.

— Но...

А может быть, ей вовсе не нужна моя помощь? Вдруг они просто знакомые или о работе разговаривают, и я зря вообразил, что она в беде.

— А... Вы что?! — вдруг тихо вскрикнула девочка.

Приглядевшись, я понял, что блондин с серьгой обнял её за плечи и тащит внутрь дома. Я бросил зонтик, ноги сами понесли меня вперёд.

Я вклинился между девочкой и блондином.

— Ты чего?! — оторопел он.

— Идём!

— Что?!

Я схватил девочку за руку и побежал не оглядываясь.

— Эй, а ну стойте! Стоять, кому сказал! — кричали мне в спину.

Я отчаянно нёсся по незнакомому району, а девочка позади нерешительно подала голос:

— Эй, что ты де...

— Беги давай!

Не останавливаться же и не успокаивать её, что бояться меня ей нечего и что я не маньяк и всё объясню попозже. На это попросту не было времени. Волосы и футболка намокли и потяжелели от влаги. Мы ушли из района с мотелями, но немного погодя я заметил, что мы снова бежим по улице, где стоят одни мотели.

— А!

Из переулка на дорогу перед нами выскочил один из преследователей.

«Чёрт, мы в западне», — подумал я, и меня тут же дёрнули сзади за воротник рубашки.

— Вот сопляк! — Повалив меня спиной на асфальт, блондин с серьгой уселся сверху.

Отдышавшись от бега, он заговорил, хлопая меня по щеке:

— Ну-ка, ну-ка, ну-ка... кто у нас тут... — Голос у мужчины был низкий, и он почти смеялся. — И что же ты делаешь, а?!

Он размахнулся и дал мне пощёчину. Превозмогая боль и страх, я повысил голос:

— Она же была против!

Мужчина издал изумлённый возглас и выдал:

— Вот придурок! Мы с девкой договорились обо всём. Да?

Я удивлённо посмотрел на девочку. Она неловко потупила взгляд, стоя вплотную к другому мужчине.

Как же так? Я запаниковал. Но ведь тогда выходит, что я...

— Постой-ка... А ведь ты тот самый парень, который спал перед нашим заведением... — запоздало заметил мужчина и вдруг понимающе рассмеялся. — Так вот что это такое! Мстишь нам, значит!

Скула хрустнула: теперь он ударил меня кулаком. Глаз прошило болью, судорога прошла по моему телу. Я ощутил во рту привкус железа.

— Пожалуйста, остановитесь, — сказала девочка, чуть не плача.

От унижения где-то внутри закипала ярость. Правая рука вдруг коснулась игрушечного пистолета: я носил его за поясом в качестве о-мамори[9].

— Чёрт! С дороги! — Голос у меня дрожал, когда я вынул пистолет и направил его на блондина.

На мгновение преследователи растерялись, но затем переглянулись и расхохотались:

— Что? Игрушечный, что ли? Да он совсем тупой.

Я сверлил блондина взглядом, и капли попадали мне в глаза. Дождь усилился, я плохо видел из-за пелены воды. Сердце прыгало в груди как бешеное, а хохочущие мужские голоса таяли в шуме ливня.

Бах!

Я нажал на спусковой крючок. Уши обдало тяжёлым грохотом, гильза со звоном упала на землю, в нос ударил запах пороха. За спиной блондина треснул фонарь.

Пистолет был настоящий.

Все уставились на оружие в моих руках, вытаращив глаза. Первой пришла в себя девочка, она схватила меня за руку и коротко приказала:

— Вставай!

Блондин шлёпнулся на задницу с открытым ртом, и я выбрался из-под него. Мы с девочкой побежали прочь сломя голову.

Наше тяжёлое прерывистое дыхание эхом отражалось от бетонных стен.

Через разбитые окна залетали капли дождя, и глубокие лужи под нашими ногами покрывались рябью.

Следуя за девочкой, я прибежал в заброшенное здание у станции Ёёги, отделённой от Синдзюку железнодорожным переездом. Почерневший от времени дом совершенно не вписывался в оживлённую атмосферу района. Внутри не было слышно уличного гомона, разве что издалека, будто из другого мира, доносился шум с железнодорожной линии Яманотэ. Похоже, мы находились в помещении, в котором раньше было кафе: на полу, заросшем сорной травой, валялись ржавые табуретки, беспорядочно стояли столы с посудой и кухонной утварью.

Сначала мы молчали, пытаясь отдышаться и успокоиться, но чуть погодя девочка вдруг воскликнула удивлённо и немного сердито:

— И кто тебя просил?! Хотел отблагодарить меня за гамбургер?

Она обожгла меня гневным взглядом. Я не знал, что ответить, а она не унималась.

— Что за пистолет у тебя? Кто ты вообще такой? — наседала она.

— Я... я его подобрал, думал, это игрушка...

Девочка посмотрела на меня с искренним возмущением.

Я в панике попытался оправдаться:

— Носил его с собой как талисман и думал только напугать их. Я не хотел...

— Да ты совсем сдурел — стрелять, наставив дуло на человека! Ты мог его убить!

Я затаил дыхание.

— Подумать только! Гадость какая! Просто ужас! — выпалила она и затопала к выходу, шлёпая по лужам. Её шаги сердитым эхом отражались от стен и потолка.

Она уходила прочь, а я растерянно смотрел ей вслед. Когда я слушал удалявшиеся шаги, до меня дошло, что я натворил. Она была права. Носить с собой оружие, будто талисман, воображать, что с ним я сильнее, целиться в человека, которого по ошибке принял за негодяя, и, возомнив себя героем, даже выстрелить... Да ведь я мог кого-нибудь убить!

Я не раздумывая выбросил пистолет: захотелось избавиться от него сию же секунду. Он с лязгом ударился о стену, а я упал на колени — ноги не держали. Зажмурился. Мой переезд в Токио и несколько беспечных недель жизни здесь показались глупой ошибкой. Щека, по которой ударили, вдруг заныла с новой силой, и эта боль пульсировала в такт ударам сердца.

А затем вновь послышались чьи-то шаги.

Я поднял голову. Девочка стояла передо мной, засунув руки в карманы и хмуро потупившись.

— Почему... — не выдержал я.

— Меня уволили с работы.

— Что? Неужели из-за меня... — выпалил я, вспомнив подаренный ею гамбургер.

— Ты тут ни при чём, — сказала она, а затем добавила тихо, будто желая оправдаться: — Но поэтому мне нужно было заработать денег.

— Извини, я...

Я запнулся. Вот и выходит, что не надо лезть в чужие дела. В носу защипало, и я постарался удержаться от слёз, опустив голову и крепко зажмурившись.

— Хи-хи! — вдруг раздался тихий смешок.

Удивившись, я поднял взгляд. Девочка смотрела мне в лицо, и её большие прищуренные глаза напоминали формой лук для стрельбы.

— Больно? — Палец коснулся щеки, горевшей от удара.

— А... Да нет, ничего!..

Девочка снова засмеялась:

— Ты ведь из дома убежал?

— Что?!

— Ну видно же. Издалека?

— А, ну да... — ответил я, и она вдруг оживилась:

— Слушай, вот жалость. Приехал в Токио, а тут дождь льёт целыми днями.

— Что?

— Иди сюда! — И она взяла меня за руку — без тени смущения, совсем как ребёнок.

Мы поднялись на крышу здания по ржавой пожарной лестнице.

Потрескавшаяся плитка на полу, через щели пробивается сорная трава. Накрапывал мелкий дождь; неизвестные мне небоскрёбы сливались вдалеке в серую тень.

— Смотри, сейчас станет ясно.

— Что? — Я машинально посмотрел на небо.

Оно по-прежнему было затянуто сизыми кучевыми облаками, и всё так же капал дождь. Я взглянул на девочку. Она сложила ладони в молитве и закрыла глаза.

— Эй, ты о чё...

Я не договорил: от девочки будто исходило сияние. Нет, не так: на неё падал слабый свет. Вдруг поднялся ветер и приподнял её хвостики, свет стал ярче, кожа и волосы девочки теперь казались золотистыми.

«Не может быть», — подумал я и посмотрел в небо.

— Ух ты!

Тучи над головой разошлись, открыв ослепительно яркое солнце. Сверкающие в лучах капли редели, дождь стихал, будто кто-то на небе неспешно закрывал кран с водой. Мир вокруг преобразился, заиграв яркими красками. Голубое оконное стекло, белые стены, разноцветные рекламные щиты, серебристая железная дорога, машины всевозможных оттенков, похожие на рассыпавшиеся леденцы. Токио вспыхнул всеми цветами радуги. В воздухе стоял свежий запах зелени.

— Солнечная девушка? — брякнул я.

Девочка хихикнула в ответ:

— Меня зовут Хина. А тебя?

— Ходака...

— Сколько тебе лет?

— А... Шестнадцать.

— Надо же...

Она склонила голову набок и посмотрела на меня сквозь ресницы, а затем расплылась в улыбке:

— Так ты младше!

— Что?

— Мне в следующем месяце будет уже восемнадцать!

— Что?! Да вообще не похоже! — вырвалось у меня.

Я не удержал язык за зубами, потому что у неё было детское лицо и я думал, что она моя ровесница или даже младше на год-два. Девочка торжествующе захихикала. Я отметил про себя, что даже в её смехе есть что-то солнечное.

— К старшим надо обращаться на вы!

— Что?

— Хи-хи!

Она весело посмотрела на небо, а затем подняла к нему правую руку, будто потягиваясь. От ладони на её лицо упала тень.

— Будем знакомы, Ходака, — сказала она, посмотрев мне прямо в глаза, и улыбнулась, словно в предвкушении чего-то.

Она протянула мне руку, и я машинально пожал маленькую ладонь, от которой исходило солнечное тепло.