Дневник памяти

13

Взрослея, я осознала, что обладаю особым даром приносить несчастья. Я заметила это еще в то время, когда моя жизнь ограничивалась тесным миром моей семьи. Теперь же, когда судьба начала выводить меня на незнакомые магистрали, я вновь и вновь имела возможность проверить свои таинственные возможности, и всякий раз получала новое подтверждение им. Поэтому я считала своим долгом как-то смягчить те неприятные последствия, которые возникали у окружающих от общения со мной. Знай дядя о моей способности приносить несчастья, он бы никогда не позволил мне ступить на его землю.

Не прошло и двух дней с момента моего приезда в деревню, как из джунглей вышел тигр, наверное, решивший, что человеческое мясо гораздо вкуснее того, из чего состояло его обычное меню. Тигр был старым, так что его не стоило винить за такое странное решение. Шерсть его стала вылезать, а мышцы ослабели, и вместе с этими признаками одряхления пришло и нежелание драться с более молодыми соперниками за добычу и территорию. Но несмотря на изысканный вкус хищника, его следовало убить, прежде чем он нападет на кого-нибудь из деревенских жителей.

Мой дядя, бог и король в этом маленьком закрытом обществе, собрал всех мужчин и объявил о предстоящей утром охоте. Я отлично стреляла и знала, что могу пригодиться. Но на мою просьбу взять меня с собой дядя сердито ответил:

— Охота не женское дело. Как тебе вообще могло прийти в голову, что я стану потакать твоим сумасбродным капризам, из-за которых твоя мать не спит по ночам?

Я впервые услышала, что мама не спала из-за меня. Это еще раз убедило меня: мой дядя точно жил на другой планете. Понятно, почему я не могла найти его деревню на земных картах!

Я понимала, что сейчас не время сообщать ему правду о маме. Да и он был не из тех людей, которые легко выслушивают неприятную правду. Поэтому не стала спорить. У меня было много более важных дел, и я не могла тратить время на пустые споры, поскольку понимала, что именно я навлекла на деревню несчастье.

— Но ты должен взять меня на охоту, — взмолилась я. — Могу поспорить на что угодно, что я стреляю лучше всех твоих мужчин.

— Не говори глупости, дитя мое. Ты прекрасно знаешь, что это не так… Но даже если бы оказалась права, на что бы ты могла со мной поспорить?

Я видела, что разбудила в дяде азартную жилку, и он не прочь поставить зарвавшуюся девчонку на место. Без малейших колебаний я решила воспользоваться подвернувшейся возможностью и предложила: если ему не понравится, как я стреляю, то я добровольно откажусь участвовать в охоте.

Я уперла приклад двустволки в правое плечо, чтобы ослабить отдачу, тщательно прицелилась и спустила курок. Пуля сбила с нижней части дерева выбранный заранее маленький сучок, но дядя только рассмеялся и сказал:

— Новичкам всегда везет.

И тут на веранде появилась тетя с пылающими глазами, кипя от гнева, с которым не мог бы сравниться и гнев дьявола.

— Я уже давно наблюдаю за вашим спором, — обратилась она к мужу и погрозила ему указательным пальцем. — Ты истинное дитя своего времени и на самом деле живешь в восьмидесятые годы… только не двадцатого, а девятнадцатого века! Как ты смеешь отказывать ей только потому, что она девочка?

Встреча с защитницей женских прав в такой глухомани показалась мне настолько неслыханной, что мое сердце взволнованно забилось. Значит, еще не все потеряно. Может, тетушку, как Ази, заставили выйти замуж против ее воли, и она решила с самого начала семейной жизни никогда не мириться с мужским высокомерием?

— Извини, дорогая. Я ничего не имею против. Конечно, она может пойти с нами на охоту, — только и смог сказать дядя.

Не знаю и по сей день, любовь или страх заставили его уступить. Кто станет спорить с женщиной, о которой говорят, будто она обладает силой превращать маленьких мальчиков в евнухов? Нет, конечно, я не хочу сказать, что тетя занималась подобными делами, но в деревне рассказывали, как она пугала местных ребятишек самыми страшными карами, если они не перестанут бегать в жаркие летние дни в чем мать родила.

Новость о победе молодой девушки над тигром-людоедом газеты разнесли по всей стране. Все-таки, наверное, маленькая деревушка дяди находилась на планете Земля, но не все жители этой планеты были в восторге от происшедших в ней событий. И меньше всего — моя мать. Зато я была на седьмом небе от счастья: охота на тигра помогла мне выбраться из этого захолустья.

Дома меня встретили на удивление хорошо. Я ожидала большую взбучку и была ошеломлена оказанным мне приемом. Складывалось впечатление, будто домой вернулась долгожданная дочь. Я вдоволь наслушалась, как родители хвалились моими подвигами. Даже по сей день я с удовольствием вспоминаю те минуты, и воспоминания всякий раз вызывают у меня веселый смех.

Папа стоял у камина с трубкой в руке, расправив плечи и словно купаясь в лучах моей славы. Он дымил, как паровоз, кашлял и громко хвастал, как с самого детства учил меня всему, что может пригодиться в жизни, начиная с того, как стать бесстрашной, и кончая меткой стрельбой. Я слушала его истории, в которых он не стеснялся приукрашивать мою смелость, и мне казалось, что я все больше становлюсь похожей на Жанну д'Арк.

Затем наступила очередь мамы получить свою порцию славы. Она восхищалась моими послушанием и сноровкой и считала, что я достигла всего этого только благодаря ее строгому воспитанию.

Грациозно, как хрупкая балерина, несмотря на свою необъятную талию, мама проплыла через огромную гостиную, угощая гостей печеньем собственного изготовления.

— Я всегда считала, что детей следует воспитывать так, чтобы они могли справиться с любой непредвиденной ситуацией. Что бы ни встретилось на ее жизненном пути, я уверена, моя дочь сумеет выйти победительницей из самого сложного положения, — заявила она с глазами, сияющими гордостью и любовью.

На какое-то мгновение она заставила меня усомниться во мне самой. Может, все эти годы она на самом деле любила меня больше, чем остальных, и преподавала мне все эти бесценные уроки для будущей жизни? А может, сегодня своей теплотой решила возместить мне годы, когда не обращала на меня никакого внимания?

Но я-то знала: мама никак не может простить мне, что я родилась девочкой, а не мальчиком. Не могу сказать, будто я виню ее за это. Подумайте только, какой адский труд — воспитать девочку! Это, конечно, во многом объясняло то, как она ко мне относилась.

Мой брат тоже присутствовал на этом трогательном спектакле, который нельзя было смотреть без слез умиления. В конце концов его терпение лопнуло, и он позволил себе несколько довольно крепких слов. Такие слова могут произносить только взрослые, дети же рискуют попасть из-за них в ад.

От изумления у мамы буквально отвисла челюсть.

— Где ты научился таким ужасным словам? — еле слышно пробормотала она.

Брат не ответил, но меня не удивили его лингвистические познания. Ответ на мамин вопрос был слишком очевиден, но его нельзя было произносить вслух, поскольку он произвел бы впечатление гораздо худшее, чем сами ругательства. Даже Лал не был настолько смелым, чтобы показать пальцем на короля непристойностей — нашего дедушку. Соседи и знакомые почитали его самым воспитанным человеком на свете, но мы, его дети и внуки, знали, что ругательства, которые он смачно произносил при нас, на многие века вперед отпугнули от нашего дома даже термитов. Поэтому нам ни к чему было тратить время на то, чтобы законопачивать щели в стенах. Однако по внешнему виду нашего дедушки такого нельзя было и предположить.

Я огляделась по сторонам и увидела, что все присутствующие избегают смотреть друг на друга и напряженно о чем-то думают в гробовой тишине, воцарившейся в гостиной. Мама, наверное, тоже заметила это, поскольку быстро прервала неловкое молчание словами:

— Очевидно, он нахватался этих слов от ужасных солдат, которые слоняются в военных училищах.

Как бы сильно мне ни хотелось не соглашаться с ней, я вынуждена была признать, что на этот раз мама, возможно, и права, поскольку сама замечала, что речь брата изобилует какими-то странными словечками, которые еще не доводилось слышать стенам нашего дома. От дедушки не укрылся этот факт. В его улыбке были и гордость, и признание поражения. Он стал размахивать своей тросточкой быстрее, чем бабушка нервно раскачиваться в кресле-качалке.