Дочь Клодины

Глава 9

Люси приехала к пирсу, чтобы оказаться в центре важных событий, увидеть всех актеров и их подготовку к открытию. Прибыла театральная труппа, и из повозок, расположившихся прямо около входа на пирс, выгружались корзины, ящики и свертки холста, необходимые для декораций. Все эти вещи несли через пирс в театр.

Двое мужчин увлеченно спорили, как лучше пронести часть декораций через ворота. Люси прошла рядом с палубой и направилась в театр. Внезапно она почувствовала, что все как будто ожило: газовые лампы проверялись, а огни рампы пылали. Странное эхо, которое делало голоса могильными, пропало, в воздухе запахло чем-то незнакомым — смесью грима и волшебными ароматами духов, старой и новой одеждой и чем-то особенным, неопределенным и неизвестным.

Ричард и управляющий пирса были увлечены разговором с мужчиной с нависшими бровями, и все трое повернулись, как только она подошла к ним поближе.

— Позвольте мне представить вам мистера Асквиса, — обратился к ней Ричард. — Он только что приехал вместе со своей труппой.

Она заметила, что мужчина поклонился ей и со свирепостью в глазах осмотрел ее с ног до головы в тот момент, когда Ричард представлял ее.

— Я не думал, что на пианино будет играть женщина, — гневно заявил он. — Напомню вам, что мы представляем мелодраму, миссис. А не комедию с чаепитием. Музыка должна быть одновременно и тяжелой, как раскаты грома, и легкой, как песнь соловья.

Робертсон строго на него посмотрел, обижаясь на его критику и осуждение способностей молодой женщины.

— Вам не к чему будет придраться, когда вы услышите, как превосходно играет миссис Ди Кастеллони или скрипач, — резко возразил он.

Асквис не подал виду, что это заявление как-то на него повлияло, он только щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание к тому, кто пересекал сцену.

— Подай мне один из листов, лежащих на стуле.

Когда ему передали лист, он проверил его содержимое, а затем протянул Люси:

— Здесь представлена музыка к спектаклю «Мазепа». Будь готова исполнять ее завтра к двум часам, когда начнется репетиция.

Сказав это, он медленно развернулся, забирая с собой Робертсона, и, удаляясь, стал жаловаться ему на плохое освещение, оставив Ричарда и Люси одних.

Она слегка улыбнулась.

— Так-так. Пожалуй, мне придется как следует потрудиться.

Ричард нерешительно покачал головой, когда они выходили из театра.

— Вы уверены, что хотите быть пианисткой и играть для спектакля? — поинтересовался он. — Мне кажется, Асквис хвастун и задира.

— Нет, он не такой, — уверенно ответила она. — Он просто хочет, чтобы его представление сопровождалось самой лучшей игрой на фортепьяно, и я чувствую, что смогу выполнить его требования.

— Я и не сомневаюсь, — заверил Ричард, гордясь ее воспитанием и целеустремленностью, и его улыбка ей об этом говорила. Они вышли из театра на улицу, где была прекрасная погода, и он вспомнил про то, что хотел ей сегодня показать. — Давай пройдем к перилам, — сказал он, беря ее под руку. — Ты кое-что увидишь. Это стало традиционным не только в Истхэмптоне, но и на всех других известных морских курортах.

Стоя около перил, он обозревал местность, прищуриваясь из-за яркого солнца. Люси пыталась смотреть туда, куда и он, но не могла заметить ничего необычного, она видела все то, что и в первый раз: деревья покрылись зеленой листвой, с расстояния крыши домов казались разноцветными маленькими пятнышками, особняки были покрыты цветным металлом и украшены узорами, сделанными из тонкой крученой проволоки. Высоко на холмах особняк Уорвиков сиял на солнце, будто опал. Но Ричард смотрел куда-то еще.

— Вон! — Он указал в сторону дороги, которая простиралась с холмов, вела в город и окружала «Королевский парк». — Вон там. Под деревьями.

Затем Люси увидела то, что показывал ей Ричард. Длинный караван кабинок на огромных колесах, запряженных трудолюбивыми лошадьми, двигался по дороге к набережной. Каждая лошадь управлялась человеком, и когда они подъехали ближе, она увидела, что эти конструкции были связаны цепями, которые грохотали и дребезжали при передвижении.

— Вот вам и знак того, что наступило лето, — ухмыльнулся Ричард. — Более достоверный, чем полет ласточек в небе. Сезон открыт. Скоро все начнут купаться.

Она приблизительно пересчитала экипажи, их было больше пятидесяти, и увидела, что они были выкрашены в полоску, бледно-голубую и белую, и на каждом заглавными буквами было написано «УОРВИК». У некоторых экипажей был складной верх, они повернули направо, как только доехали до развилки, остальные же повернули налево и так искусно и красиво двигались, что казалось, будто они сами были из театра и репетировали представление.

— Те экипажи, с современными складными верхами, везут женщин на морской берег, — объяснил Ричард. — Когда экипажи снижают скорость, из дверей кабинок появляются дамы, которые сразу же бегут в воду, так что не успеваешь рассмотреть их в купальных костюмах. Они окунаются и ныряют, за ними следят, чтобы никто не утонул. — Он кивнул в сторону других экипажей. — Те везут на морской берег мужчин. Сильным накачанным мужчинам, купающимся в море, разрешается демонстрировать мускулатуру, но только до восьми часов утра, а затем им необходимо надеть полный комплект купального костюма… Может, спустимся к берегу? Я хочу убедиться, что там все в порядке.

На берегу они увидели Эмми Линден, которая давала распоряжения, где лучше всего расположить на гальке кабинки, как будто она была генералом и командовала войсками. Так как экипажи стояли совсем близко друг к другу, то со сбруй лошадей были сняты цепи, всех животных увели, оставив только троих.

— Позвольте представить вам Красавку, Майора и Льва, — сказал Ричард, по очереди поглаживая гривы трех лошадей, тем самым заставляя их раздувать широкие желтые ноздри и резко двигать головами, позвякивая уздечками. Люси решила принести им несколько кусочков сахара, как только в первый раз пойдет купаться.

Ричард вскрикнул, когда увидел, что лошадь, стоящая на дороге, сильно испугавшись, резко дернулась в сторону, колеса заскользили, и экипаж чуть не перевернулся. Люси отметила прочность тросов, которые спасли экипаж от опасного переворота. Она направилась вдоль берега по направлению к кабинкам, чтобы внимательно рассмотреть их. Она заметила деревянный лестничный подъем, по которому можно было как подняться, так и спуститься. Захотев посмотреть, как там внутри, Люси подтянула и установила деревянный подъем, затем взобралась, толкнула дверь и вошла внутрь. Она оказалась в просторном красивом месте с еще одной дверью, которая открывала вид прямо на море. Деревянные сиденья располагались с двух сторон от нее, здесь были приделаны крючки для одежды, круглое зеркало, рядом с которым висела картонка, на ней красными чернилами было написано: «Колбаска по рецепту Дженкинса и мясные пирожки». Небольшие задвижки скрывали квадратные отверстия, проделанные в каждом углу, через которые можно было выглядывать и смотреть, что творится на побережье. Встав на цыпочки, девушка отодвинула задвижку и увидела протяженный берег.

— Меня ищете?

Она повернулась — в дверях стоял Джош, на его голове красовалась шляпа с широкими полями, которую он снял, как только зашел.

— Я рассматриваю, — сказала она, отступая от него подальше. — Никогда раньше не видела ничего подобного и не была внутри.

Он закрыл за собой дверь, и они остались вдвоем среди светлых, обшитых досками стен, которые только недавно были выкрашены белой краской и от этого сияли в солнечном свете, проскальзывающем через открытое отверстие.

— Я тоже. — Он неторопливо присел. — Я увидел еще с берега моря, что вы залезли сюда. Думаю, это место отлично подойдет для разговора. В морском коттедже вы избегаете меня.

Это было правдой. В течение короткого периода, как только он переехал, она вслушивалась в каждый звук, чтобы случайно не столкнуться с ним на лестнице. Люси игнорировала, когда он дважды стучался к ней в дверь, замирала, затаивала дыхание и ждала, когда он уйдет. Она надеялась, что Джош подумает, что ее нет дома, и однажды разорвала на клочки его записку, в которой он просил выделить ему время для разговора.

— Я думаю, нам больше нечего сказать друг другу.

— Почему? Потому что кажется, что уже все было сказано?

Она присела в самом дальнем углу, подальше от него.

— Если хотите выяснить отношения, я еще раз вам заявлю то, что сказала в особняке мистера Атвуда. Я абсолютно против того, чтобы железная дорога проходила по территории, принадлежащей им. Пусть ее строят по другому маршруту.

— Но нет другого подходящего маршрута. Если не на территории Атвудов, то дорогу надо будет строить рядом с кирпичным заводом Уорвиков или на земле Рэдклиффов, но миссис Рэдклифф дала отрицательный ответ, и ее никак не переубедить. Не думайте, что я не пытался. «Железнодорожная компания» не хочет платить цену, установленную Атвудом, несмотря на то что все три пути подходят идеально.

«Моя тетушка!» Джош разговаривал с ней, но Люси не могла согласиться с тем, чтобы железная дорога строилась на земле, принадлежащей ее тете, так же как и на земле Атвудов, где жил ее отец. Эти земли и имения были для нее одинаково важны, это была связь с прошлым.

— Вы встречались с миссис Рэдклифф? — спросила она, отворачивая от него лицо, не уверенная, сможет ли скрыть свои чувства.

— Да, встречался. Она непреклонна.

— Какой, вы думаете, она человек? Добрая? Гордая? Какое впечатление она производит?

Вопросы озадачили его, и он потер подбородок, прежде чем ответил, а также попросил Люси смотреть прямо на него, а не отворачиваться.

— По внешнему виду можно сказать, что Оливия Рэдклифф покорная и послушная женщина. Но это впечатление обманчиво, у нее характер твердый, как железо, она очень упрямая. Если что-то решила, ничто не заставит изменить ее свое мнение.

«Упрямый как баран», — говорил он обычно про себя, но для леди такое выражение совершенно неприемлемо.

— Остается одна альтернатива — проложить железную дорогу на земле Уорвиков, но это даже не обсуждается.

Она взглянула на него.

— Почему? Ведь Ричард поддерживает идею строительства железной дороги.

— Но его отец против. Более того, железную дорогу придется прокладывать по глиняному пласту земли, и, если мы разрушим его, это сократит производство кирпичного завода Уорвиков. Ни отец, ни сын на это, конечно, не согласятся. В общем, нам необходима земля Уорвиков для строительства железнодорожной станции. Мне нужно решить этот вопрос, когда Дэниэл Уорвик вернется из путешествия, а насколько мне известно, он и его жена отчаливают сегодня из Нью-Йорка на пароходе.

— Но если он все же даст согласие?

— Значит, железная дорога будет построена на земле, принадлежащей Атвудам. Правда, не так удобно для пассажиров. Но «Железнодорожная компания» договорится с компанией по аренде транспортных средств о перевозе людей в город, и ни Дэниэл Уорвик, ни кто-либо другой не смогут ничего сделать, чтобы помешать этому. В других городах и курортах уже давно построены железнодорожные станции, и они не доставляют никому никаких неудобств.

Люси подумала, что Бартон блефует. Даже если землю Атвуда можно использовать под строительство, он не мог избежать помех со стороны Дэниэла Уорвика. Без сомнения, Джош хотел сконцентрироваться на завершении всех своих дел до возвращения мистера Уорвика, и чтобы Люси не усложнила ситуацию еще больше.

— Знаете, — спокойно начала она, — я не думаю, что вам удастся получить землю Атвуда под строительство железной дороги. Что скажете?

Он внимательно рассматривал ее в течение минуты. Затем, скользя по деревянной лавке, передвинулся поближе, настойчиво смотря на нее.

— Я скажу, что объявлю перемирие, если вы расскажете мне, какие вы поставили перед собой цели, временно поселившись в Истхэмптоне, и предоставите мне возможность помочь вам их достичь в любом другом месте. У меня есть связи, и я могу оказать вам услугу. Так что же это, а? Выгодное замужество? Богатство, власть, положение в обществе? — Оценивающе он взглянул на нее. — Вы могли бы получить титул. Наверняка вы думали об этом.

Люси крепко прижалась спиной к стене, пытаясь сдержать свой гнев.

— Нет, я об этом не думала, — произнесла она слишком грозным тоном. — Так вот какого мнения вы обо мне. — Она резко отвернулась, как только он подсел еще ближе, его близость раздражала ее.

— Как же вас зовут по-настоящему? — неожиданно спросил он, не отступая. — Думаю, фамилию Ди Кастеллони вы выдумали, у вас отличное воображение, но она сразу у меня ассоциируется с ярмарочной площадью. Интересно, не в цирке ли вы взяли такую необычную карету, чтобы произвести впечатление, когда прибыли в город?! Как гениально. — Джош засмеялся. — Только Богу известно, как вам удалось собрать достаточно информации о кузене мистере Атвуде, или как вообще все поверили в правдоподобность вашей итальянской истории, но вы умная женщина, и я лучше сделаю так, чтобы вы встали на мою сторону, чем против меня. Более того, я не хотел бы, чтобы пропадали такие таланты, вот почему я собираюсь сделать вам деловое предложение.

Его высокомерие, заносчивость и наглость лишили ее способности говорить, но, глубоко вздохнув, она ответила ему, вздрагивая при мысли о том, что он мог ей предложить.

— Я больше ни секунды не хочу вас слушать и не могу терпеть вашего неприятного для меня присутствия.

Она резко вскочила со стула, намереваясь выйти через дверь, в которую вошла, но он уже стоял перед ней, загородив проход и тесня ее к другой двери.

— Не так быстро, Люси. Вам придется выслушать меня до конца.

«Люси! Как он посмел обратиться ко мне по имени, будто я была его близким другом!» Казалось, что кабинка стала для нее ловушкой, из которой она никак не могла выбраться. Кошмар, связанный с жестокостью Доменико, снова всплыл в ее памяти, и теперь ужас и страх она испытывала к мужчине, лицо которого видела прямо перед собой.

— Я не обязана давать вам какие-либо объяснения по поводу моего прошлого, — задыхаясь, говорила она, — но я была замужем за Стефано Ди Кастеллони и жила в Италии, и это известно всем.

— Но есть кое-что, что вы не рассказали, — осторожно допытывался Бартон. — Подробности, которые вы утаили по личным причинам, и я хочу быть уверенным, что они не нарушат моих планов. Если вы покинете Истхэмптон, я гарантирую вам новый выгодный брак, который смогу устроить за несколько недель или месяцев, это зависит от вашего стремления снова пойти под венец.

Не в состоянии произнести ни слова, Люси просто неотрывно смотрела на него. Джош воспользовался ее шоковым состоянием, поняв, что она по крайней мере готова слушать то, что он хотел ей сказать. Он снова присел, расслабился, положил длинные ноги на деревянную лавочку, стоящую впереди, тем самым создавая препятствие на пути к двери, через которую она хотела сбежать.

— Моя сестра Шарлотта вышла замуж за сэра Роджера Макдональда, активного и предприимчивого политика, подающего большие надежды, это человек благородного происхождения, один из самых богатых людей в стране. У меня хорошие отношения с Шарлоттой, которая будет рада угодить мне, своему старшему брату, которого так сильно любит. Она окажет вам гостеприимство и радушие в их лондонском доме и в других роскошных особняках. Вы сможете пожить в их старинном замке в Шотландии, поверьте мне, вы отлично проведете время. — Бартон добродушно улыбнулся, обнажая белые зубы, и легонько шлепнул рукой по колену. — Послушайте! Вам никто не сможет предложить лучшего варианта, чем этот, я ручаюсь. А когда выйдете замуж — а я об этом позабочусь, — вы сможете приезжать в Истхэмптон так часто, как пожелаете, но пока держитесь отсюда подальше, это мое единственное условие, и причина его вам известна. Ну, и что вы теперь скажете?

Его черная бровь, на которой виднелся шрам, приподнялась в ожидании, но по выражению его лица было заметно, что он уверен в положительном ответе.

Она поглубже вдохнула.

— Я же сказала, идите к черту, Джош Бартон!

Резко бросившись вперед, Люси отодвинула задвижку двери, рядом с которой стояла, но он также быстро вскочил на ноги и, перед тем как она успела открыть дверь, чтобы сбежать, преградил путь. Ей было хорошо знакомо состояние паники. Как будто стрелки часов перевели назад, и она снова боролась с Доменико. Она издала такой пронзительный дикий крик, что, не отдавая себе отчета, Джош ладонью зажал ей рот, тем самым заглушая стон, а ее глаза, расширившиеся от внезапного испуга, неподвижно смотрели на него. Джош чувствовал, как бешено бьется ее сердце в груди, он понял, что ужас по-настоящему овладел ею, он чувствовал одновременно страх и страсть, исходившие от нее. Ее разум пытался противостоять этому ужасу, но тело, которое он прижимал к себе, обмякло от слабости. Люси была необычной; чем больше он думал, что знает ее, тем меньше ему удавалось понять, что она за человек. Ей же он казался невоспитанным, грубым дикарем. Если бы она только захотела, он овладел бы ею уже давно и даже здесь, на полу, грязном от песка, но сейчас было не время.

Глубоко дыша, он медленно убрал руку, неотрывно глядя ей в глаза, влажность ее нежных губ осталась на его ладони. Она не вздрогнула снова, но сердце так и продолжало бешено стучать. Люси осознала только по истечении нескольких секунд, что он ослабил хватку и убрал свою руку с ее губ, и ничто теперь не держало ее. Оставалось только прикосновение двух тел. Паника, охватившая ее, стала в тысячу раз сильнее, и она оттолкнула его от себя, потянула дверь, засов которой успела открыть, и выскользнула наружу. На берегу Люси сделала несколько шагов вперед, подол ее широкой юбки цеплял маленькие камни, потихоньку девушка пошла в сторону дороги, где рабочие чистили остальные экипажи, которые затем со скрипом съезжали вниз, подальше от берега.

Джош стоял рядом с открытой дверью и наблюдал за ней, слегка заслонив глаза от солнца. Он видел, как она, поговорив с Ричардом, прогулочным шагом отправилась дальше по берегу, зеленые ленточки на дамской шляпке раздувались ветром и колыхались по плечу. Джош решил выйти из экипажа через ту же дверь, что и она, но его ноги на что-то натолкнулись: посмотрев на пол, он увидел музыкальные ноты, которые она обронила. Он поднял их, взял под мышку и, спрыгнув, оказался на улице.

Поглощенная мыслями, Люси немного успокоилась, но гнев и обида, связанные не с силой Бартона, а с его предложением, не покидали ее. Люси направилась в сторону морского коттеджа, но выбрала не обычный путь по береговой дороге, а пошла по узкой тропинке через лес.

Она негодовала еще больше, потому что, вместо того, чтобы вести себя спокойно и не показывать свой страх, когда он прижал ее к себе, она вела себя, как душевнобольная из психиатрической больницы; по крайней мере, с Ричардом она держалась достойно, уравновешенно, и самообладание не покинуло ее. Она не могла думать об отдыхе, пока не добьется от Тимоти Атвуда твердого решения против построения железной дороги на его земле. Ее будущее как личности полностью зависело от этого решения.

— Доброе утро, миссис. Замечательный день, не так ли? Самое время для того, чтобы избавиться от надоевших сорняков.

Она резко подняла голову и увидела Боба, копающего землю в саду солнечного дома.

— Это вы, Боб? — воскликнула Люси, радуясь тому, что она хоть как-нибудь отвлечется от мрачных мыслей. — Я не знала, что вы работаете садовником. — Она беседовала с ним уже несколько раз с того вечера, когда он пришел в морской коттедж, чтобы повидать Мэг, и неоднократно покупала у него рыбу.

— Я берусь за любое дело, чтобы хоть немного подработать, для того чтобы поднять свой собственный коттедж. — Он гордился этим. Резко подняв голову, Боб указал в сторону цветочных клумб. — Я пропалываю клумбы к возвращению мистера и миссис Уорвик. Я слышал, что они вернутся совсем скоро из Америки, а мистер Уорвик не выносит, когда в его саду или парке растут сорняки.

— У вас превосходно получается, — похвалила Люси.

Значит, Дэниэл Уорвик владел этим домом, как и почти всем остальным в Истхэмптоне. Неудивительно, что Ричард отнес его к недоступному месту для проживания, как и особняк Атвуда, когда она упомянула о солнечном доме после того, как в первый раз увидела его.

Если бы только дом стал ее, она ни за что не оставила бы его, и мысль о том, как такой превосходный коттедж пустует, волновала ее.

— Мне кажется неправильным, что такой красивый дом пустует и в нем никто не живет.

— Но он не пустует, — опроверг ее слова Боб. — Он наполнен мебелью, как и раньше, когда старина Джим Пирс поселился в нем и жил до конца своих дней, после того как закончилась его жизнь на ринге. Не спрашивайте меня, почему с того времени в нем никто не живет. Миссис Уорвик иногда приходит сюда, чтобы проверить, все ли в полном порядке, то же самое она делала, когда в нем жил старина Джим, она приносила ему еду, которую специально готовила в особняке, и ухаживала за ним в его последние дни жизни. Может быть, этот особняк хранится для мистера Ричарда, ведь когда он женится, то для новой семьи потребуется просторный дом, который слишком велик для холостяка. Старина Джим держал половину комнат закрытыми, когда жил здесь. Если вам очень интересно, мадам, почему бы не осмотреть лужайку и не прогуляться по фруктовому саду. Миссис Уорвик не стала бы возражать. Она христианка, человека с такой доброй душой, как у нее, редко когда можно встретить.

Люси очень хотелось прогуляться по саду, этот дом притягивал ее как магнит, но, покачав головой, она отошла от ворот. Она не имела права вторгаться в частную собственность. Несмотря на то что она пыталась войти в особняк Атвудов, к которому имела прямое отношение, сделать то же самое здесь она не могла.

— Я лучше подожду того счастливого дня, когда застану здесь миссис Уорвик..

— Если хотите, подождите! Вот, возьмите. — Он протянул алую розу через забор. — Это ранняя роза. Она росла с южной стороны дома и впитала в себя весь солнечный свет. Роза отломалась, когда колючками зацепилась за мою рубашку.

Люси взяла цветок, думая, что Мэг должна была получить его вместо нее. Но заметила, что для Боба роза не значила ничего важного, он воспринимал ее как сорняк, который вырвал. Бутон был очень нежным, его лепестки только стали распускаться, но она уже была уверена, что роза будет очень яркого алого цвета. Люси была уже готова пойти дальше, как вдруг вспомнила, что услышала в театре.

— Если вы хотите еще подработать, Боб, я знаю, что театр набирает местных жителей, которые смогли бы ходить по сцене, создавая толпу в представлении «Мазепа», которое будут показывать в честь открытия пирса и театра. Вы можете поговорить об этом с мистером Робертсоном.

Боб грубо загоготал, что было похоже на рев медведя.

— Я? На сцене?! Да я так разнервничаюсь, что на ней прямо и упаду. Подождите, пока я расскажу Мэг. Она тоже от души посмеется.

Люси была рада, что доставила ему удовольствие, она улыбнулась тому, что он принял ее слова за шутку, и продолжила путь. В своих апартаментах Люси поставила цветок в узкую вазу, наполненную водой, и поставила ее на подоконник. В тот момент, когда она поправляла шелковые тесемочки на кружевных занавесках, она увидела, как Джош входит в ворота, держа под мышкой потерянные ею ноты для представления.

Когда он постучал, она отворила дверь и увидела неприятное ей лицо своего врага. Вместо того чтобы протянуть ей ноты, он продолжал держать их под мышкой, но теперь ноты были ближе к спине, он оперся рукой о дверной косяк.

— Я не привык на свои предложения получать отрицательные ответы, — заявил он сурово, его взгляд был холодным. — Обдумайте все еще раз и тщательно, не спешите и благодарите судьбу за то, что я дал вам еще один шанс принять мое предложение.

Ее взгляд стал неистовым и яростным, хотя из-за густых ресниц это было не так заметно.

— А вы не боитесь, что я буду жульничать за игральным столом на пышных приемах вашей сестры?

Джош фыркнул.

— Нет, не боюсь. Если бы вы хотели, то могли бы перейти всякие границы в особняке Истхэмптона в тот вечер, но у вас другая линия поведения и другие принципы. Вы не будете рисковать собственной репутацией ради того, чтобы сорвать джек-пот.

Он вытащил ноты и сунул ей в руки.

Люси глубоко вздохнула.

— Конечно, вы правы. Только глупец будет рисковать своим будущим, именно поэтому я придерживаюсь пути, который выбрала. Это вам следует покинуть Истхэмптон, думаю, на свете много мест, которые нуждаются в железнодорожной станции, потому что, уверяю вас, здесь вы только теряете зря время.

Бартон взглянул на нее так, как однажды уже смотрел, когда схватил вожжи ее лошади, его веки так сильно сомкнулись, что едва был виден блеск его черных глаз.

— Посмотрим, — злобно усмехнувшись, произнес он. — Да-да, Люси, мы еще посмотрим.

Как только он повернулся и направился к своей комнате, Люси закрыла дверь и крепко прижалась к ней, сжимая в руках ноты. Никогда раньше у нее не было такого злобного врага, но она достаточно сообразительна, чтобы предвидеть каждый его шаг.

К ее облегчению, Джош покинул морской коттедж рано утром, сильно ударив по ее двери кулаком в тот момент, когда проходил мимо, будто упрекая ее за беспокойство, которое она доставляла ему уже несколько часов, играя на фортепиано для «Мазепы», и за то, что после короткой передышки она снова принялась на репетицию. Люси продолжала играть, демонстрируя свое безразличие, но когда боковая дверь закрылась за ним, подошла к окну, чтобы посмотреть, что он действительно уезжает в своем кабриолете. В руках он нес небольшой чемоданчик, что говорило, что отлучается он надолго.

В тот же день она приехала в театр ровно, как ей и было сказано, в два часа. Она тщательно отрепетировала музыку для спектакля и сыграла хорошо, Асквис кивнул ей, сжимая губы, но не сделал никаких замечаний. Она знала, что все будет замечательно.

Дни проходили один за другим, и Люси наслаждалась отсутствием Джоша, но ничто, казалось, не могло заглушить запах его дорогих сигар, который ощущался во всем доме. Она широко раскрыла окна, чтобы избавиться от него, но как только ей казалось, что запах исчез, занавески колыхались, и слабый аромат сигар снова появлялся. Она ощущала его на лестнице, когда возвращалась с репетиций, и даже подумала, что запах ей просто кажется, так сильно, видимо, он не давал ей покоя, мучил и терзал ее, и так велик был страх возвращения Бартона.