Дочь Клодины

Глава 5

Двое мужчин напрягались, таща чемоданы Люси наверх в ее новую комнату, находящуюся в морском коттедже, озлобленные тем, что проход в нее был слишком узким, но наконец им удалось поднять и занести вещи в просторные апартаменты. После того как чемоданы были распакованы, Мэг, дочь Эмми, без посторонней помощи спустила их на первый этаж и положила в подвальное помещение. Молодая и сильная, с крупными темными кудрями, спадающими с высокого лба, она была более женственной, чем ее мать, но с такими же хитрыми, лукавыми глазами, которые, казалось, впитали в себя цвет серо-голубого моря, рядом с которым они жили.

Такова была натура Мэг — всем помогать. Она помогла Люси распаковывать вещи, а затем практически окружила девушку своей заботой. За что бы ни бралась Мэг, у нее отлично получалось, потому что она вкладывала в работу всю душу, чем напомнила Люси Алину, которая всегда отлично справлялась со своими обязанностями и была просто хорошим, сердечным человеком. Она вспоминала о своей бывшей служанке с благодарностью и признательностью. Пребывая в состоянии шока, перед тем как она собралась навсегда покинуть Флоренцию из-за всего случившегося в эти дни, она не отдавала Алине никаких указаний, например, что следует собрать и упаковать вещи. Люси полагалась на ее мудрость и рассудительность. Алина по собственной инициативе положила к вещам, подаренным Стефано Люси на дни рождения и новогодние праздники, позолоченные часы, а также еще много необходимых и нужных вещей, таких как постельное белье, персидский коврик и лампу, купленную однажды в Венеции.

— Вам нравится жить в чужой стране? — серьезно спросила Мэг, когда вся рутинная работа была выполнена.

На ее лице было написано недоверие и сомнение, как будто ничего хуже, чем жить в чужой стране, для нее не было.

Люси еле сдержала улыбку. Она всунула ключик в часы и стала их заводить.

— Несмотря на то что в Италии я жила богато и любовалась прекрасными видами, я никогда не чувствовала, что принадлежу этой земле. Мое сердце и душа всегда тянулись в Англию.

По выражению лица Мэг было очевидно, что она понимает Люси.

— Я знаю, что вы имеете в виду, я чувствовала то же самое. Я долгое время жила во Франции, плавала на корабле вместе с Бобом, но мне всегда поскорей хотелось вернуться домой. — Она раздраженно вздохнула. — Боб больше не возьмет меня собой в плавание. Он постоянно чуть ли ни затевает драку с Фрогги, если берет меня.

— Он, вероятно, очень ревнивый мужчина. — Люси положила ключик рядом с часами.

— Да, очень. Думает, что я его собственность, но это не так, — упрямо произнесла она, надув и так полные губки. — Он затевает ссоры по любому поводу всякий раз, когда какой-нибудь парень обращает на меня внимание.

— Как давно вы знакомы с ним?

— Я знаю его всю свою жизнь. — Мэг пожала плечами. — Как и всех остальных мальчишек Истхэмптона, с которыми выросла. Представляете, я в сто раз лучше образована, чем большинство из них. — Она горло закинула голову и взмахнула волосами. — Я ходила в благотворительную школу леди Эденфилд, находящуюся при монастыре, в ней училось двадцать бедных девочек, в том числе и я. Именно в этой школе я научилась читать, писать и считать так же хорошо, как шить. Кстати, шила я лучше всех. А также не было ни одной книги, написанной на английском языке, которую я не могла бы прочитать.

Мэг была такой же хвастуньей, как и ее мать, и это каким-то образом обескураживало, потому что она хвасталась так непринужденно и естественно, как свойственно лишь маленьким детям. Но ее внешность не была по-детски простой и невинной, хотя казалась она худенькой и мало весила; в ее движениях читалась решительность и сексуальная энергетика, чувствовалось, что девушка была благородна, щедра душой и жила полной жизнью.

— Почему вы не использовали ваше образование с особой целью? — заинтересовавшись, спросила Люси.

— Вы имеете в виду, почему я не пошла прислуживать? — По тону Мэг было понятно, что она посчитала вопрос Люси оскорбительным для нее. — В школе именно этого от нас и ждали, что мы пригодимся для прислуживания. К этому нас и готовили. Они не рассчитывали, что наши знания могут пригодиться для чего-нибудь другого.

— Но вы могли стать учителем, а затем занять еще более уважаемое положение.

Мэг откинула назад голову и издала звук, похожий на захлебывающийся смех.

— Я учительница? — Она ткнула пальцем в грудную клетку. — Чтобы я? Целый день взаперти? Я бы умерла, если бы мне пришлось заниматься этим. — Девушка резко тряхнула головой, и ее кудри рассыпались по плечам. — По той же самой причине вы не обнаружите меня в шляпке и в фартуке ни в одном отеле или частном доме. Я не возражаю против работы дома, потому что люблю готовить, и у меня отлично это получается, более того, я очень быстро могу убрать дом так, что все будет блестеть, могу развести огонь. Для меня работа не является препятствием или помехой, я обожаю сидеть в своей лодке, плести из лозы корзинки, затем смазывать их дегтем, наполнять тяжелыми камнями и опускать глубоко в воду, для того чтобы поймать омаров, крабов и креветок. Мое самое любимое занятие!

И Мэг снова рассмеялась.

Звук шагов, раздавшийся за дверью, сопровождался звоном фарфоровой посуды, и обеим стало ясно, что по лестнице поднимается Эмми. Мэг встала, чтобы открыть дверь, половицы скрипели под ногами. Дом был старым, и, естественно, деревянные полы начинали скрипеть всякий раз, когда кто-нибудь заселялся в него, сойдя с корабля. Так как на улице было сыро, за окнами барабанил дождь, а совсем недалеко плескались волны, нетрудно было представить, что кто-то мог плыть по течению с надеждой остановиться в теплом местечке. Эмми вошла в комнату, держа в руках поднос, на котором стоял чайничек и чашки, купленные Мэг на рынке в Маррелтоне. Чай был заварен и разлит внизу. Когда Эмми поставила поднос на столик, она положила руки на живот и внимательно осмотрелась.

— Здесь действительно превосходно, миссис. Надеюсь, что моя дочь вела себя прилично и помогла вам распаковывать вещи.

— Да, она очень мне помогла. Она трудолюбивая девушка.

— Очень рада слышать это. Мэг, пойди зажги огни и можешь отдыхать.

Мэг сделала так, как велела ее мама, и вышла из комнаты. Люси заметила, что Эмми хотела что-то сказать, но колебалась.

— Вы хотите о чем-то поговорить со мной, миссис Линден?

— Это займет совсем немного вашего времени.

Эмми быстро и проворно присела на стул, на который указала Люси, несмотря на свои пышные, округлые формы.

— Я всегда стараюсь познакомиться со своими арендаторами, если это возможно, но не хочу, чтобы вы думали, что я назойливая, потому что это не так. Я еще не сдала в аренду другие комнаты, но если я и сдаю апартамснты, то только уважаемым людям, которые не принесут беспокойства. Вы знаете, что я люблю, когда в доме тихо и спокойно, когда люди, живущие в нем, ведут себя прилично и не нарушают порядков.

Люси сразу поняла, что Эмми хотела оградить ее от того, что она, скорее всего, услышит о прошлом этого дома от других людей, живущих в Истхэмптоне. Но она еще не подозревала, что Люси обо всем уже знает.

— В этом доме занимались контрабандой, но это было давным-давно, — вырвалось у Эмми. — Подобное было распространено не только здесь, но и на всем побережье. Конечно, все уже в прошлом. Когда я стала владелицей коттеджа, ничем таким здесь уже не занимались.

Люси колебалась, но недолго, решив, что будет все-таки лучше, если она откроет правду.

— Мне рассказали, что в прошлом в этом доме занимались не только контрабандой.

Эмми прищурила глаза, как будто защищаясь.

— Что вы имеете в виду?

— Я так понимаю, что морской коттедж был когда-то борделем.

Реакция на слова Люси выглядела театральной. Несдержанно, показывая свое негодование и возмущение, Эмми вскочила на ноги.

— Это неправда. Я точно знаю. Я сама останавливалась в этом доме, когда была молодой девушкой. Люди как сплетничали и пускали слухи раньше, так они делают это и сейчас, и, обливая грязью этот дом, они тем самым пачкают свою душу. Лучше бы вы не обращали внимания на то, что говорят.

— А я и не собираюсь, — спокойно ответила Люси. — Когда я решу выехать из морского коттеджа, то причиной этому не будет то, что происходило здесь двадцать или более лет назад, я покину этот дом, если произойдут какие-то изменения в моей жизни или если я буду вынуждена уехать из него в связи с непредвиденными обстоятельствами.

Медленно Эмми снова присела на стул, находясь в полной растерянности, она не могла выдавить из себя ни слова, что для нее было нехарактерно. Она сглотнула, будто пытаясь вернуть способность говорить.

— Вы честная леди, миссис Ди Кастеллони. Кто, как не истинная леди, может иметь свое собственное мнение, не зависящее от слов других. Я ценю то, что вы своим поступком дали новое дыхание мне и моему дому. Я уважаемая леди и делаю все, чтобы и к моему жилищу относились с почтением, и могу честно сказать, что я всегда всеми способами старалась воспитать Мэг подобающим образом. — Эмми расслабилась. — Я признаюсь, что люди, которые останавливались здесь много лет тому назад, не были святыми и невинными. Они часто устраивали пирушки со спиртными напитками и танцами, а также любовные оргии, вы ведь понимаете, о чем я говорю. Двое братьев-рыболовов стали владельцами этого дома после смерти их отца, а они всегда были необузданными и сумасбродными, поэтому неудивительно, что большинство девушек деревушки спешили вечером сюда, чтобы посмеяться и позабавиться. Больше и идти-то было некуда.

Ее лицо снова стало спокойным, она положила руки на свою широкую талию.

— Вам, наверное, трудно будет в это поверить, миссис, если вы обратите внимание на размер моей одежды и на фигуру, но в молодости я очень искусно танцевала, и много раз я исполняла джигу под гармошку на том огромном столе, стоящем на первом этаже, а все хлопали и пели.

Представить ее танцующей на столе было не так трудно, несмотря на ее объемы, Эмми двигалась очень плавно и бодро. Люси стало интересно, присутствовал ли там мистер Линден и где он сейчас, но почему-то Эмми не упомянула ни разу его имени, вероятней всего, он бывал на этих танцевальных вечеринках.

Как только на улице потемнело, задул сильный холодный ветер, бьющийся о стены, и ощущение того, что море забурлит и станет коричнево-красного цвета, усиливалось. Гул и рев ветра слышался в трубе, дрова в камине за решеткой потрескивали очень шумно, поэтому Люси не услышала, как постучали в боковую дверь, и продолжала читать книгу, даже не подняв головы. Находясь на первом этаже, Мэг прислушалась к стуку, но когда наверху не скрипнула ни одна половица, что означало бы, что Люси услышала стук в дверь, Мэг сама вышла в коридор, чтобы открыть. Свет фонаря, который она держала в руках, с ног до головы осветил Ричарда, стоящего под навесом двери, капли дождя стекали по полям его шляпы и ручейками катились вниз по клетчатому плащу. Его губы растянулись в улыбке.

— Привет, Мэг, — сказал он удивленно. — Давно тебя не видел.

Но она видела его. Издалека. Когда он ехал верхом на лошади. Он остановился, чтобы поговорить с рабочими, которые строили пирс.

— Тогда, должно быть, ты ходишь с закрытыми глазами, — ответила она дерзко, — потому что я все еще живу в Истхэмптоне, как и ты, и не собираюсь переезжать в другое место.

— Я тоже не собираюсь, Мэг, — проговорил он, заходя в дом и снимая шляпу.

Ему было приятно увидеть ее снова, и он знал, что может флиртовать с ней так долго, как ему хотелось, несмотря на то что она была обручена с Бобом Купером, потому что Ричард знал Мэг с самого детства. Но приятные воспоминания и чувства не были достаточно сильными, чтобы забыть об истинной причине его прихода в морской коттедж.

— Миссис Ди Кастеллони дома?

— Да, она у себя.

Мэг понимала, что он пришел в дом ее матери для того, чтобы повидать их новую гостью, а не по какой-либо другой причине, но тем не менее разочарование терзало ее, губы задрожали. Чтобы скрыть свои чувства, она на мгновение отвернулась от него, воспользовавшись моментом, чтобы поставить фонарь на стол. В то время как он стряхивал воду с плаща, она быстро обошла его и встала за спиной, протягивая руки к его одежде.

— Давай я возьму твой плащ.

Как только Мэг почувствовала его рядом собой, она положила ладони на его сильные, крепкие плечи, а ткань плаща была такой гладкой и нежной, что ей стало еще приятней касаться его. Казалось, кончики ее пальцев хранят память о его потрясающих мускулах, которые она чувствовала под одеждой, и ее руки задрожали, когда он вешала плащ на крючок.

— Апартаменты леди находятся наверху? — поинтересовался он, поправляя манжеты.

Мэг кивнула.

— Первая дверь с правой стороны.

Она смотрела ему вслед, когда он поднимался по лестнице. Ричард не торопился, но было видно по его лицу, что он в предвкушении встречи. В одной руке он держал букет цветов, которые нес под плащом, чтобы защитить их от сильного ветра и дождя. Однажды он тоже подарил ей цветок. Лютик, сорванный в саду, где они вместе лежали на траве летней ночью в тот день, котла он окончил школу. Находясь в раскрепощенном и возбужденном состоянии, он пришел на берег, где она плела свои котелки из лозы, предназначенные для ловли омаров. В тот вечер Ричард пил вино вместе с друзьями в таверне, расположенной на побережье, затем разыскал Мэг, и они вместе сбежали во фруктовый сад, освещаемый светом луны, где она поддалась его дикой страсти и бесконечной нежности. Она не знала, что случилось с ее цветком, ей следовало бы сохранить и засушить его, но на следующий день она обнаружила лишь желтый лепесток, прилипший к ее платью.

Люси не отложила в сторону книгу, которую читала, когда в дверь постучали.

— Входите, — сказала она, ожидая, что это либо Мэг, либо ее мама.

Но когда слабый стук повторился, она положила в книгу закладку, закрыла ее, затем встала и направилась к двери, чтобы посмотреть, кто там.

— Мистер Уорвик? — удивленно произнесла она.

Он стоял в дверях, ожидая, когда она пригласит его войти в комнату, хотя по правилам поведения вдове не разрешалось приглашать к себе мужчин, если с ней рядом не находится пожилая дама, сопровождающая ее.

— Какой сюрприз.

— Прощу прощения за столь поздний визит, — извинился он, — но я только что вернулся из Маррелтона, в который ездил по делам, и я хотел вам кое-что подарить. — Он протянул ей букет цветов. — В знак моей почтительности, с пожеланиями счастливой жизни в ваших новых апартаментах.

— Очень мило с вашей стороны. Проходите. — Она вдохнула божественный аромат цветов, который напоминал запах весны.

Проходя в комнату, Ричард резко наклонил голову, чтобы не стукнуться о низкий косяк двери, и как только распрямился, его лицо засияло от приятного удивления. Он был поражен тем, как ей удалось приукрасить самую обыкновенную комнату.

— Боже мой! Как красиво! Я был уверен, что вы приложите все усилия, для того чтобы сделать вашу комнату очаровательной и комфортной, но я ожидал, что собственность Рэдклиффа в конце концов потерпит фиаско. Все, что построила и чем владела эта семья, не могло сравниться с другими домами.

Внимательно осматриваясь, он прошел по комнате, а Люси в это время наблюдала за ним.

— Почему вы говорите о Рэлклиффах с неприязнью? На это есть какая-либо причина?

Он заметил, что она смотрит поверх его плеч.

— Покойный Александр Рэдклифф интриговал против моего отца очень много раз. Никогда не доверяй Рэдклиффам — стало главным законом в нашем доме.

— Сколько человек из их семьи живет в усадьбе?

— Теперь там живет только одна вдова, ведь их дочь вышла замуж и уехала. Я ничего не имею против миссис Рэдклифф, но тем не менее она продолжает старую вражду, хотя ей нет никакого дела до нашей семьи.

Затем он прекратил этот разговор, снова похвалил за уютную обстановку, заметив, что ей очень приятны его комплименты, и замолчал. Он стал рассматривать книги, стоящие на полках, большинство из которых были на итальянском языке. Около часов, стоящих на каминной полке, на которой они великолепно смотрелись — должно быть, это было самое подходящее для них место, — красовалась хрустальная, позолоченная, фарфоровая посуда. Шелковое полотно покрывало спинку дивана, скрывая его потрепанность и потертость. На окнах висели шторы с вышитыми птичками и цветами, а на стенах висело несколько флорентийских картин, на которых были изображены пейзажи, нарисованные масляными красками. Картины создавали такой эффект, как будто солнечный свет наполнил теплом и яркостью эту небольшую комнату. Особенно его внимание привлек один предмет, он был слишком огромным и величественным для этого дома, но привести его с собой Люси тоже не могла. В углу комнаты стояло большое фортепиано. Ричард слегка провел рукой по гладкой блестящей поверхности.

— Оно ваше?

— Я купила его в Истхэмптоне. Пианино не новое, но все равно оно мне очень нравится. — Она прошла в холл, взяла кувшин с водой и наполнила ею вазу, в которую поставила цветы. — Я подала объявление в газету «Новости Истхэмптона» о том, что даю уроки игры на фортепиано, а также обучаю итальянскому языку.

Он не пошел за ней в холл, а просто прислонился плечом к двери.

— Вы не упомянули о том, что музицируете, когда были на приеме в особняке.

— Никто не мог бы сравниться с Джорджем Холлэндом, который к тому же знал все песни, — пояснила Люси, возвращаясь с цветами и закрывая за собой дверь. Она поставила вазу на письменный стол и, стоя к гостю спиной, еще раз нежно прикоснулась к цветам.

— Я должна сказать вам, что полностью несу ответственность за то, что произошло прошлым вечером и что случилось с мистером Волли.

— Я предполагал, что вы так скажете, но вспомните: он обвинил именно вас. — Голос Ричарда выражал досаду и недовольство. — Мерзавец! Мне следовало бы забить его до полусмерти.

Она повернулась, чтобы увидеть его лицо, внезапно напряглась, не зная, как он отреагирует на то, что она собирается ему сказать.

— Я знала, что во время игры кто-то жульничает, и специально стала подтасовывать карты, чтобы прекратить этот обман.

Он нахмурился, недоверчиво на нее посмотрев, затем пальцами убрал со лба светлые волосы.

— Вы? Но откуда вы знаете, как подтасовывать карты?

— Мой покойный муж научил меня.

— Боже!

— Стефано любил играть в карты. Не было ничего, что бы он о них не знал. У него даже была коллекция карт четырнадцатого века, карты Таро, привезенные из Ломбардии, у него дома насчитывалось около ста колод карт, некоторые были так красиво расписаны, что напоминали произведения искусства. А на других были изображены забавные смешные рисунки. Ничто не занимало его больше, чем жульничество при игре, и с каждым годом он только повышал свой профессионализм, поэтому стал придумывать разные способы, чтобы препятствовать махинациям мошенников. И только глупость и страх заставляли их проговариваться, как и сделал мистер Волли. Зная, что кто-то разоблачил их, они начинают паниковать, вместо того чтобы сидеть тихо и молча переживать материальную потерю, которую можно было бы компенсировать в другой день. — Люси подняла одну руку и затем опустила. — Я была ученицей Стефано, и в вашем доме применила то мастерство, которому научил меня он.

— Вот черт! — Ричард высоко вскинул голову, показывая свое удивление. — Вы самая поразительная женщина, которую я когда-либо встречал.

— Вы не сердитесь на меня? — Облегчение наполнило все ее тело.

— Сержусь на вас? Боже мой, конечно нет! — Смеясь, он специально ударил кулаком по своей ладони. — Я только поражен, насколько спокойно вы все это провернули. Если бы вы не вывели его на чистую воду, неизвестно, сколько еще времени он водил бы нас за нос. — Он одобрительно посмотрел на нее, их глаза встретились. — Я понимаю, что вам понадобилось больше храбрости, чтобы рассказать мне об этом, нежели чтобы разоблачить парня. Я прав?

Она сдержанно улыбнулась.

— Правы. Вы очень разумный человек. Как вы думаете, что скажет ваша сестра?

— Я не собираюсь рассказывать ей, полагаю, это будет нашим общим секретом. И незачем всему миру знать о вашем таланте, в любом случае Донна не захочет снова говорить про произошедшее.

Она сильно прикусила губу.

— Об этом знает Джош Бартон.

— Он знает? Ну, он преследует свои цели, я в этом уверен.

Ричард потянулся к Люси и взял ее руку в свою.

— Сыграйте что-нибудь для меня. Я уверен, что ваши нежные ручки играют на фортепиано так же превосходно, как и манипулируют картами.

— Что бы вы хотели послушать? — спросила она, высвобождая пальцы из его руки.

— Что угодно, что вам самой нравится.

Энергично он подошел к инструменту и отодвинул для нее круглый высокий стул. Затем достал из кармана коробок со спичками и зажег свечи, стоявшие на фортепиано в подсвечниках, чтобы еще больше вдохновить ее.

— Вот, теперь все готово.

Она села к фортепиано, осознавая, что Ричард полностью поглощен ею, и спустя несколько минут забыла обо всем, кроме музыки, которая была такой спокойной, что создавала состояние безмятежности, нежно одурманивая сознание как Люси, так и ее слушателя. Он сидел на диване, облокотившись на подлокотник, и смотрел на нее так же внимательно, как и слушал. Никогда снова он не сможет слушать отрывок из Мендельсона, одновременно не вспоминая ее профиль, купающийся в полумраке, ее рыжевато-золотые волосы, освещаемые светом свечей, и легкое порхание ее рук на клавишах. Она не была похожа ни на одну женщину, которую он когда-либо знал. Она была окружена таинственной атмосферой, в которую он хотел окунуться, чтобы разгадать все ее секреты и узнать о ней все, познать ее душу и тело. Люси была настоящим сокровищем, не сравнимым с любым богатством мира, и он был готов идти за ней на край света, пока, в конце концов, она не станет частью его. Музыка, которую она исполняла, словно эхо отражала его чувства.

Она доиграла финальные аккорды, казалось, что они застыли в воздухе; когда Люси убрала руки с клавиш и положила на колени, она повернула голову и посмотрела на Ричарда. Он не мог выдавить ни слова. В его сердце было столько любви к ней, что она буквально переполняла его. Внезапно Ричард поднялся с дивана и, до того как ей удалось встать, заключил ее в свои объятия. В тот момент, когда она приподнялась со стула, он крепко прижался своими губами к ее губам, сгорая от страсти.

Его страстный поцелуй застал ее врасплох. Тотчас она яростно стала вырываться из его объятий, отстранила губы от его рта, и он понял, что она была неподатливой и непреклонной; ее тело сильно дрожало, казалось, что она могла упасть в обморок, если бы он продолжал держать ее в своих руках.

— Отпустите меня, — в отчаянии прошептала она, все еще отвернувшись от него, изогнув длинную белую шею. — Прошу вас.

Только из-за сильной любви к ней он обратил внимание на ее просьбу, несмотря на то что его разум уже не мог контролировать сильное желание, но Ричард ослабил свои объятия и отошел. Люси протянула руку к пианино, чтобы не упасть. И только потом, казалось, пришла в себя. Она тяжело дышала и стояла, отвернув от него лицо, но он видел, что она закрыла глаза, а свет, исходивший от свечи, играл бликами на ее щеке.

— Теперь я должен спросить у вас, сердитесь ли вы на меня, — тоскливо произнес он.

Его намерение было искренним, он просто хотел ухаживать за Люси, он желал, чтобы она была полностью уверена в том, что он не относится к тем людям, которые рассматривают привлекательных вдов как подходящий вариант для игр и забав, а сейчас сам попал в неприятную ситуацию. Во всяком случае, он сделает все, чтобы сохранить их дружбу и не потерять ее.

— Простите меня. Музыка совершенно вскружила мне голову и лишила рассудка. Это ведь был просто один поцелуй. Но этот поцелуй был дружеским.

Он не надеялся на то, что она поверит в его извинения, но в своих словах он как бы протягивал ей оливковую ветвь как символ мира, которую она могла принять или отвергнуть, и тогда он сможет понять, разрешилась ситуация или нет. Казалось, она прикладывала все усилия, чтобы сохранить хладнокровие и невозмутимость, но ее зрачки так сильно расширились, что в глазах читалось мучение, хотя ей и удалось выдавить из себя легкую улыбку, произнеся первые слова.

— Никогда раньше музыка, которую я исполняла, не вызывала страсти. — Люси отошла от фортепиано и поправила прядь волос, выбившуюся из прически. — Я не злюсь на вас, как и вы не злились на меня, когда узнали про махинации с картами. И если этот случай больше не повторится и вы докажете мне свою истинную дружбу, то наши отношения продолжатся, если, — она повторила это слово, чтобы заострить его внимание на том, что она собиралась сказать, — если вы дадите мне слово не позволять себе больше таких вольностей.

Люси сурово предупредила его о том, чтобы он не смел больше вести себя подобным образом, и Ричард все понял, но он хотел побыстрее избавиться от дурных мыслей, ему оставалось только смириться. Ричард решил, что она просто еще не готова к новым отношениям, потому что до сих пор переживает смерть мужа. Он стал уважать ее еще сильнее после того, как она поставила его на место, потому что, несмотря на душевную боль, которую он причинил ей, Люси не стала устраивать глупую сцену, оскорблять и ругать его за возмутительный поступок. Она нашла в себе силы достойно выйти из затруднительной ситуации. Были ли у него надежды на ее взаимность? Он должен быть очень терпеливым и подождать какое-то время, между тем он мог вспоминать сладость и сочность ее губ, трепет ее тела в его руках, что одновременно доставляло ему мучения и давало надежду.

Ричард знал, что ему лучше уйти. После того, что произошло, засиживаться не стоило. Шагнув к двери, он остановился посреди комнаты, где она стояла, руки он засунул в карманы, чтобы показать, что ей не следует бояться того, что он снова может ее коснуться.

— Надеюсь, что вы как-нибудь еще сыграете для меня, — сказал он, слегка усмехнувшись, что делал крайне редко, эта ухмылка делала его намного старше, чем он был на самом деле. — Обещаю, что буду вести себя прилично, как мы и условились.

Без сомнения, слова, которые он произнес, успокоили Люси, она искренне улыбнулась в тот момент, когда взяла в руки лампу, чтобы осветить ему путь, поднимая ее выше, чтобы он смог увидеть каждую ступеньку лестницы, ведь внизу в коридоре была кромешная тьма. После того как он надел плащ и взял в руки шляпу, он посмотрел на Люси, и она пожелала ему спокойной ночи. В ответ он в первый раз назвал ее по имени.

— Люси. — Теперь он уже не мог заставить себя обращаться к ней официально. Ничто не могло разорвать тоненькую золотую ниточку его любви к ней. Ричарду показалось, что слова Люси о пожелании спокойной ночи прозвучали как прощение.

Как только Ричард вышел из дома, а Люси вернулась в свою комнату, в кромешной тьме коридора зашевелилась чья-то фигура. Это была Мэг, ожидавшая, когда же наконец Ричард выйдет из комнаты Люси. Она, накинув на себя плащ, тихо открыла щеколду и выскочила на улицу под проливной дождь, чтобы догнать Ричарда. Он, услышав приближающиеся шаги, повернулся в тот момент, когда уже был готов запрыгнуть в свой двухместный экипаж, и Мэг успела схватить его за руку.

— Довези меня до «Королевского парка», — попросила она, дрожа от холода и щуря глаза от дождя. — Я боюсь за свою лодку, ведь на улице такая мерзкая погода: проливной дождь и сильный ветер, я должна убедиться, что она находится на берегу, далеко от линии моря.

Ричард взглянул на ее бледное, мокрое от дождя лицо. Она излучала теплоту и нежность и была такой женственной и соблазнительной, как вкусное, сладкое, крепкое вино в холодную ночь. Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил:

— Я довезу тебя до твоей лодки. Садись.

— Ты славный! — Она руками обвила его шею и крепко поцеловала его в щеку, прежде чем обежала экипаж, подняла повыше свою юбку и взобралась на сиденье, расположенное рядом с Ричардом, который уже держал в руках вожжи.

Мэг зажмурилась от удовольствия, когда он накрыл ее колени покрывалом.

— Я вымокла до костей под этим ливнем.

Он ничего не ответил. Дождь крупными каплями барабанил по крыше экипажа, а Ричард молча вез Мэг темным вечером к ее лодке.

В своей спальне на туалетный столик Люси поставила двойное зеркало, в котором рассматривала свое отражение с унынием и тоской. Всем своим существом, испытывая тревогу и панику, она отвергла страстный поцелуй Ричарда. Но он нравился ей. Она могла сказать, что испытывала к нему нежные теплые чувства, ей было приятно находиться с ним в одной компании. Сейчас она еще боялась чувств и стойко сопротивлялась прикосновениям Ричарда, а его сегодняшний поцелуй сразу напомнил ей о Доменико, который причинил ей страшную душевную и физическую боль. «Неужели тот ужасный инцидент, произошедший во Флоренции, всегда будет препятствовать моим отношениям с любым мужчиной, которого я полюблю?» Она вздрогнула и закрыла лицо руками. «Неужели я никогда не смогу забыть то, что сделал со мной Доменико? Неужели насилие обречет меня на пожизненное одиночество?»

Отчаяние и безысходность овладели ею, дурные мысли не покидали ее. Она пала духом. Люси отложила зеркало в сторону и внезапно услышала, как кто-то стучит во входную дверь, расположенную этажом ниже. Она снова взяла в руки лампу, но в этот раз, чтобы осветить путь себе, и когда она уже почти спустилась, гость, уставший ждать, пока ему откроют, сам распахнул дверь и неуклюже вбежал в огромных, залепленных грязью ботинках в холл, дождевые капли стекали по его рыбацкому плащу.

— Где Мэг? — сердито спросил он.

Люси сразу догадалась, что это Боб Купер.

— Я не знаю. Что-нибудь случилось?

— Так, ее нет дома, хотя она сказала мне, что никуда не пойдет. Во всем доме не горит свет, кроме вашего окна.

Люси умолкла. Исходя из того, что она знала, Мэг могла сознательно избегать его компании. Боб был в бешенстве, потому что не знал, где его невеста.

— Возможно, Мэг поехала встречать свою маму из «Королевской таверны»?

— Я только что оттуда.

Она не удивилась. Ведь было очевидно, что он изрядно пьян.

— Тогда она, должно быть, куда-то уехала по поручению. — Ей в голову пришла отличная идея. — Так как сегодня очень плохая погода, Мэг могла уехать, чтобы убедиться, что все в порядке с ее…

Он не дал ей договорить.

— Она не могла поехать на берег, так как лодка в полной безопасности, а вот где носит Мэг, неизвестно. Я сам помог вытянуть ее на берег сегодня днем и сказал, что зайду к ней ровно в восемь часов вечера. — Его ноздри раздувались от ярости. — Я не уйду, пока не увижу ее.

Его поза была решительной и непоколебимой, он раздвинул ноги, обутые в массивные грязные башмаки, это выглядело так, будто он собирался ждать ее хоть всю ночь напролет в темном узком коридоре. Люси стало его жалко. Так как они заранее договорились о встрече, было неразумно со стороны Мэг куда-то уйти, зная, что он придет.

— Я уверена, мисс Линден не будет возражать, если вы подождете в гостиной, — предположила Люси.

Он немного успокоился, благодаря мягкому, тихому голосу Люси. Хорошо погуляв в таверне, он, конечно, не мог стерпеть того, что, приехав, не обнаружил своей невесты дома. Вот и разозлился.

— Да, миссис. — Он не обратился к ней по имени, а только снял свою шерстяную шапку, чтобы выразить запоздалое почтение, и продолжил: — Я так и сделаю. Извините, что побеспокоил вас, вы больше не услышите от меня ни звука. Я буду сидеть тихо, подожду, пока придет Мэг.

Он прошел в гостиную, вода потоками стекала с его одежды, поэтому он снял свой рыбацкий плащ, повесил его сушиться на кухне, затем вернулся в гостиную, подкинул в камин еще дровишек и присел на стул в ожидании Мэг. Он не зажег лампу, решив преподнести ей сюрприз и отругать невесту как следует, как только она вернется, потому что, в отличие от нее, у Боба не было никаких тайн, он не лгал и не придумывал отговорки. Ведь должна же быть какая-то важная причина, по которой она расстроила их свидание. Он засунул руку в карман и вытащил оттуда покупку, которую приобрел сегодня, как только продал рыбу на рынке в Маррелтоне. Держа на ладошке маленькую темно-красную коробочку, он открыл ее, чтобы еще раз полюбоваться кольцом с ярко-красным гранатом, переливающимся от света огня, пылающего в камине. Он потратил все свои деньги, которые накопил от недельной продажи рыбы, и не только — пришлось еще залезть в копилку. Но он не скупился, потому что никогда не был жадным, тем более что это подарок для его любимой. Мэг стоила того. Она будет гордиться, что жених подарил ей такое красивое кольцо по случаю помолвки. Она наденет колечко на свой прекрасный пальчик и будет показывать друзьям.

Быстро закрыв коробочку с кольцом, он снова посмотрел на часы в форме луны, висящие на стене, маятник покачивался туда-сюда. «Где ее черт носит?» Нетерпеливо он снова вскочил со стула и подошел к окну, чтобы посмотреть, не идет ли она, но все, что он смог увидеть, это потоки разрушающих волн, поднимающихся подобно привидениям над стеной в конце сада.

Его начало клонить в сон от тепла, исходившего от камина; пиво, которого он вдоволь напился в таверне, и теплый воздух произвели свой эффект. Когда в замке повернулся ключ, он резко очнулся, моментально осознав, хотя и находился в полудреме, кто вернулся. Затем увидел ее, но Мэг в полумраке его не заметила, ее фигура была отчетливо видна, потому что освещалась догорающими красными угольками, тлеющими в камине. Она была взъерошенная и растрепанная из-за ужасной погоды, и когда сняла капюшон, он увидел, что ее волосы не были заколоты шпильками, а распущены и свисают до плеч. Ее взгляд был отрешенным, как будто бы все ее мысли и чувства остались где-то далеко, а домой вернулась лишь оболочка.

— Где, черт побери, ты бродила?! — Боб подскочил и что есть мочи стукнул по длинному столу, разделяющему их, стул перевернулся от внезапного и сильного скачка и ударился о стену. Не глаза расширились, а лицо стало подобно маске, выражающей внезапный испуг, ее мокрый рот застыл, полуоткрытый, она резко попятилась назад к двери.

— Я сказал, что приду к тебе в восемь часов, и так и сделал. Но где шаталась ты?

Он застал ее врасплох, потому что она совершенно забыла о том, что он обещал прийти к ней домой, но тотчас же она пришла в себя, подошла к краю стола и залепила ему хорошую пощечину.

— Не смей разговаривать со мной таким тоном, Боб Купер! Я сама себе хозяйка, и никто не имеет права допрашивать меня, куда и когда я пошла.

— Но я имею право!

Он схватил ее за запястье и привлек к себе, она била его ногами и пыталась кусаться, но, запутавшись в собственном плаще, стала громко кричать, прося отпустить ее. Любой другой мужчина, которого она знала, дал бы ей сдачи, если бы она залепила ему пощечину. Но даже находясь в яростном, бешеном состоянии из-за ее поведения, Боб боялся собственной силы и хотел лишь одного, чтобы она ему повиновалась. Крепко скрутив ей руки за спиной, он взял девушку за подбородок и резким движением поднял ее лицо вверх, для того чтобы хорошо видеть его перед собой.

— Где ты была?

Мэг перестала сопротивляться, она поняла, что ей удастся солгать, потому что почувствовала по неприятному запаху из его рта, что он был в одном из пабов, а значит, не мог случайно увидеть их с Уорвиком в его экипаже.

— За мной послала мисс Донна. Ей сказали, что я ударила собаку, которая залезла в мою лодку. Мне, как всегда, прочитали старую лекцию о любви к беззащитным животным.

Он не мог не поверить ей. Мэг, конечно, была способна поддеть кого-нибудь или что-нибудь носком своего ботинка, если это касалось ее лодки. Тем более что он однажды сам видел, как дочь Уорвика, всегда заботившаяся о чужих животных больше, чем о собственной собаке, ругалась на побережье с мужчиной, бившим одного из своих ослов, который отказывался идти. Поэтому это вполне в духе Уорвиков — послать за Мэг и приказать ей прийти в их дом, расположенный на вершине холма, как будто это был Букингемский дворец!

— Но небольшая взбучка тебе не повредит, — проворчал Купер, и его лицо расплылось в улыбке. — Я очень бы хотел посмотреть на это. Донна хорошенько отругала тебя, не так ли? — Он нежно ее обнял, прежде чем ослабил хватку, чувство юмора снова вернулось к нему. Он крепко прижал Мэг к себе, матери не было дома, и если повезет, то ее не будет еще примерно час, а вдова была наверху и, скорее всего, там и останется. Как только Мэг, расстегнула плащ, он взял его и положил в сторону, и она, встряхнув распущенными волосами, намереваясь хоть как-то их заколоть, стала выдергивать из волос оставшиеся невидимки и услышала, что последняя упала на пол.

— Пропади ты пропадом! — вскрикнула она от досады. — Куда она упала? Посвети лампой. Я не могу увидеть ее в темноте.

Она нагнулась и стала шарить руками по коврику, сплетенному из лоскутков, но вместо того чтобы делать, что она ему сказала, Боб опустился на колени перед ней. Но не для того, чтобы помочь искать упавшую невидимку, а для того, чтобы взять ее за плечи, требуя тем самым обратить на него внимание.

— Не бери в голову свою невидимку, — сказал он. Он много раз наблюдал ее с распущенными волосами, но заметил, что никогда не видел ее именно такой, как в этот вечер — ее лицо сияло от света огня и снова попадало в тень, ее растрепанные кудри казались еще темнее.

— У меня для тебя подарок. Ну, это даже больше чем подарок. — Он засунул руку в карман и вытащил маленькую красную коробочку, которую протянул ей. — Открой ее, и ты поймешь, что я имею в виду.

Дважды удивленно и непонимающе посмотрев на Боба, Мэг медленно доползла до него и взяла коробочку в руки. Все еще подозрительно косясь на него, девушка присела на корточки. Он наблюдал за выражением ее лица, когда она открывала коробочку, и увидел, как ее глаза расширились от удивления, а тубы приоткрылись в изумлении. Затем, закрыв коробочку, она медленно положила ее на подол платья, посмотрев на него со страданием, которое он был не в силах понять.

— Это колечко в честь нашей помолвки, — запинаясь, объяснил он. — Как у господ. Тебе оно не понравилось?

— Конечно, понравилось, дурачок, — ласково произнесла она, в то время как на лице снова была тень муки и печали. — Я не выйду замуж за того, кто не может предложить мне собственный дом, — решительно пробормотала Мэг.

Отсутствие у Боба собственного дома было единственной и постоянной причиной, по которой Мэг много раз отказывалась выйти за него, она понимала, что постоянно твердила ему об этом, но непоколебимо стояла на своем. Единственной его неудачей было то, что он не мог позволить себе купить собственное жилище. И даже когда он стал независимо работать на своей лодке, ему также не удавалось заработать на коттедж или хотя бы небольшой домик с террасой, он лишь мог позволить взять дом в аренду.

— У меня для тебя хорошая новость. Я нашел для нас дом. Я не хотел говорить тебе, пока до конца не привел его в полный порядок.

Она уставилась на него.

— И где он находится?

— Рядом с владением Денвиса Корнера. Я арендовал коттедж, окруженный лесом.

Презрение и пренебрежение внезапно отразились на ее лице.

— Этот сарай! Это развалившаяся лачуга, а не дом! Да как ты смел предложить мне такое! Кто я по-твоему?! Даже цыгане не стали бы жить в нем!

— Подожди кидаться такими словами, пока не увидишь его! — нервничал Боб, желая убедить ее. — Один Бог знает, сколько времени он пустовал, но с его стенами и балками все в полном порядке. Я отремонтировал крышу, где она прохудилась, и вычистил весь участок в саду. Я вырыл котлованы, чтобы осушить землю. Ты не узнаешь это место, когда я закончу наводить там красоту.

Медленно он потянулся и достал коробочку с кольцом, которая скатилась с подола юбки Мэг на пол. Взяв ее левую руку, он аккуратно надел ей кольцо на безымянный палец.

— Вот почему я купил это кольцо для тебя. Я имею в виду, специально для тебя, малышка. Любимая.

Не спеша, она выпрямилась и посмотрела при свете огня на блеск темно-красного камня. Это было самое прекрасное кольцо, которое она когда-либо видела. У нее раньше никогда не было собственного драгоценного украшения.

— Как тебе удалось арендовать дом? — тихо спросила она, колечко околдовывало ее, притягивало взгляд. — Ты ходил к управляющему Рэдклиффов?

— Сначала я выяснил, что дом не является собственностью Рэдклиффов и не принадлежит Атвудам. Это земля семьи Уорвиков, тот участок, который простирается на юг. Поэтому я пошел к мистеру Ричарду, чтобы поговорить с ним по этому вопросу, и он предложил мне арендовать дом по низкой цене с последующим его выкупом. Он пообещал мне.

Не шелохнувшись, она обратила свой взгляд на него.

— Ты ходил к мистеру Ричарду? — произнесла она без каких-либо эмоций. — Но как он мог тебе это пообещать? Дэниэл Уорвик никогда не согласится продать землю курорта, которая принадлежит ему, и это всем известно, с чего же ему сейчас на это соглашаться?

— Мистер Ричард дал мне свое слово, он заверил, что все будет в полном порядке. Пути назад у него уже нет. Не забывай, что мы тренировались на одном ринге. — Боб положил руку ей на голову и стал гладить ее волосы. — Скажи, что завтра утром ты придешь и посмотришь на этот коттедж.

После минутного колебания Мэг внезапно утвердительно кивнула.

— Но будет лучше, если ты заберешь кольцо назад, пока я не увижу дом, потому что я не могу тебе ничего обещать, и даже после того, как увижу, могу не согласиться.

Ей очень не хотелось расставаться с таким красивым кольцом, и как только она неохотно стала снимать его с пальца, он схватил ее руку и вернул его на прежнее место.

— Не снимай, оставь. Я не боюсь, что ты разочаруешься. Я тщательно поработал над домом, он великолепен. Он будет как новенький, я постараюсь для тебя, вот увидишь. — Он заключил ее в свои объятия и страстно прижался своим ртом к ее губам. И несмотря на ее привычку вырываться при его лобзании, в этот раз она позволила ему ее поцеловать. Она размышляла о событиях, произошедших этим вечером, но когда он начал делать попытки к примирению, она сообразила и быстренько отстранилась от него, убирая его руки от своего тела.

— Хватит резвиться. Я не в настроении сейчас. — После разногласий она всегда говорила суровым, равнодушным голосом, но он знал, что это несерьезно, и не был удивлен отсутствием теплоты с ее стороны, потому что она всегда вела себя подобным образом. Немного расстроившись в душе и пообещав себе, что ее отношение к нему изменится после свадьбы, он поднялся с пола и зажег лампадку.

После того как Боб ушел, Мэг сняла колечко и, привязав его к ленточке, повесила на шею. Она не хотела, чтобы мама или кто-нибудь еще стал расспрашивать ее о кольце, пока она не примет решения. Рано или поздно ей придется выйти замуж, но в данный момент у нее не было никакого шанса выйти за мужчину, которого она на самом деле любила, а что касается Боба, то она считала, что он такой же, как и другие мужчины, но лучше, чем большинство из них.

Но время еще не пришло. Она не была еще готова услышать свое имя в церкви при оглашении имен пары, вступающей в брак.

Медленно она подняла голову и взглянула на балочное перекрытие. «Насколько хорошо вдова слышала, как мы ссорились? Грохот и пронзительный крик, не больше». Их дом был крепкий, а стены плотные, способные хранить секреты.

Мэг снова перевела взгляд на пламя, играющее в камине, рядом с которым она стояла. У нее был секрет. Сегодня ночью страсть, как подсказывала ей интуиция, возникшая не к ней и отвергнутая Люси, арендующей у них комнату, обрушилась на Мэг. В сумерках в прибрежной хибарке, на сухих сетях, под звук морского рева и стук проливного дождя по смоляной крыше, она отдалась Ричарду, которого любила.

Да, она была с ним, но не в его сердце. И он мог больше никогда не прийти к ней снова, но, несмотря на это, она не могла перестать надеяться и ждать.

Когда наступило утро, Мэг отправилась встречать Боба к бальному дому. Обычно она носила шерстяную шапочку или непромокаемую клетчатую шляпу, как у моряков, которую еще называют зюйдвесткой, в которой очень удобно заниматься лодкой и рыбой. А в солнечные летние дни она надевает на голову соломенную шляпку, но сегодня был важный день, Мэг шла туда, где, возможно, она проведет всю свою жизнь, и по такому случаю девушка надела самый лучший свой наряд и праздничную дамскую шляпку без полей. Как только она подальше отошла от морского коттеджа и скрылась с глаз мамы, Мэг сняла с ленточки колечко и надела его на палец.

Боб увидел ее еще издалека, он расплылся в широкой улыбке, расправил свои широкие сильные плечи и гордо откинул голову назад. Она заметила, что он также принарядился, повязал чистый шарфик вокруг шеи и надел праздничное пальто, которое не очень хорошо на нем сидело, но зато книзу расширялось, что было очень модно сейчас. Оцепив его внешний вид своим отточенным взглядом, она еще раз уверилась в том, что он достаточно привлекательно выглядит. Она ни за что не смогла бы терпеть рядом с собой уродливого мужчину, но, слава богу, Боб Купер таким не был.

— Так, начнем, — приказным тоном произнесла она. — Давай посмотрим.

Место, расположенное недалеко от владения Денвиса Корнера, находилось на самой окраине Истхэмптона. Но с расширением курорта поселок стал больше, дороги ремонтировались и прокладывались новые, и Мэг поняла, что этот дом находится не так и далеко от ее соседей или от маленького магазинчика, в котором продавали все: от крупы и муки до шнурков и ботинок, и который ей очень нравился. Так же недалеко он располагался по отношению к берегу моря, и она могла в любое время проходить по лугам семьи Уорвиков.

Коттедж располагался в конце дороги, и когда они дошли до ворот, которые Боб сделал собственными руками, чтобы заменить старые, которые однажды были подожжены каким-то бродягой, она остановилась рядом с ними и оценивающе посмотрела па особняк, а Боб, волнуясь в душе и тяжело дыша, ждал, какова же будет ее реакция.

Коттедж был небольшим, но крепким, время не разрушило целостность толстых стен, но Боб для уверенности все-таки укрепил их, а также отремонтировал крышу с помощью рыбака, который до того, как его привлекла морская стихия, был учеником кровельщика. На окнах установили новые рамы и дверь заменили, в нее вставили новый отполированный медный замок, который смотрелся очень ярко на фоне старой древесины. По всей территории коттеджа трава была скошена, а угли, оставшиеся от костра, говорили о том, что в этом месте Боб сжигал сухие кусты и мусор. Она могла посадить здесь разнообразные овощи, а фруктовые деревья прекрасно смотрелись бы рядом со старой стеной, которая отделяла сад от леса. Не сказав ни единого слова, Мэг отворила ворота, а Боб побежал вперед, чтобы открыть для нее дверь дома.

Они прошли в огромную комнату, в углу которой к стене была привинчена старая кровать. Девушка прошлась по комнате, внимательно осматривая ее, и затем вернулась к нему.

— Ее надо будет убрать, — сказала она, кивнув в сторону кровати, привинченной к стене, тем самым давая ему понять, что одобряет этот дом. — Я не хотела бы, чтобы она занимала место. Ты мог бы перенести ее в другую комнату. Нет смысла что-либо выкидывать. — Она приблизилась к нему и положила руки на его широкую грудь, смотря на него с нежностью и лаской. — Ты правильно сделал, что арендовал этот дом, Боб Купер, ты молодец. Я переехала бы к тебе сюда прямо завтра, если бы была готова выйти замуж, но я хочу пообещать тебе, что так оно и будет.

Он ликовал, его лицо светилось от счастья.

— Как раз это я и хотел услышать от тебя, моя девочка. Ты же не будешь держать меня на крючке слишком долго, не так ли? Я уже плачу арендную плату и уверен, что быстро все выплачу, и тогда все будет в полном порядке.

— Да, это благоразумно. — Она подняла руки и обвила его шею, чувствуя, что он заслуживает какой-нибудь награды, и думая, что смогла бы даже полюбить его, если бы никогда не знала Ричарда Уорвика. — Я скажу тебе, как только буду готова пойти с тобой к алтарю. Может быть, это будет в начале лета или осенью, пока еще не знаю. Время покажет.

Не прошло и недели, как Мэг начала задумываться, правильно ли она сделала, что дала обещание. Его собственническое отношение по отношению к ней и ревность, казалось, стали проявляться в тысячу раз больше, чем когда-либо, он хотел чувствовать, что она принадлежит только ему одному. Он стал возмущаться, когда она вместе со знакомыми рыбаками весело шутила, его лицо все чаще становилось угрюмым и сердитым, когда она продавала крабов и омаров мужчинам-покупателям, постоянно улыбаясь им, блеща остроумием, его требования становились с каждым днем все жестче.

Она поклялась себе, что он не должен никогда заподозрить ее в том, что она любит другого, ведь ей было страшно даже представить, что могло бы тогда случиться между ними, она не сомневалась, что Боб в порыве ревности мог пойти на убийство.

Мэг собирала всю свою волю в кулак, чтобы не смотреть на Ричарда, когда он проезжал по дороге, рядом с которой ей и другим рыбакам разрешалось продавать улов в любой день года. А он только мельком посматривал в ее направлении.