Дочь Клодины

Глава 4

— Когда, вы думаете, вернется миссис Ди Кастеллони? — интересовалась Донна, стоя у стойки администратора. На поводке она держала Тобби, тот сидел рядом с подолом натянутой на обручи юбки.

— К сожалению, я не знаю, мисс Уорвик, — ответил клерк. — Она выходит дважды, а иногда и трижды в день. Вчера она сказала, что дошла до разрушенного острова, расположенного недалеко о бухты, там, где пески, а вы ведь знаете, это неблизко отсюда. Она могла уйти так же далеко и в другом направлении. Мне пришлось предупредить ее, чтобы она держалась подальше от берега моря, ведь возможен прилив и сильное течение.

— Может, она как раз и отправилась посмотреть на прилив. Я оставлю вам мою карточку, а вы, пожалуйста, передайте ее ей.

Донна развязала шнурок и открыла сумку, чтобы достать одну из визитных карточек, выполненных из тисненой бумаги, лежавших в специальной коробочке, но в это время клерк внезапно посмотрел в сторону выхода.

— Леди только что вернулась. Я видел через окно, как она прошла.

Донна успела обернуться и посмотреть на стеклянные двери, в то время как незнакомая девушка вошла в отель с улицы, пройдя мимо зеленых растений, и оказалась в вестибюле. Тень от стеклянных дверей падала на нее, пока та не зашла в фойе, лицо раскраснелось от холодного морского бриза. Ее удобная куртка, сшитая из котикового меха, и сумка, сделанная из него же, хорошо сочетались с ее яркими волосами. Когда Донна увидела Люси, она поняла, что та совершенно не похожа на тех девушек, которых раньше выбирал Ричард. Хотя он, как и их отец, всегда обращал внимание только на красивых женщин, миссис Ди Кастеллони, хотя и была красавицей, тем не менее не подходила под категорию женщин, за которыми раньше ухаживал ее брат. Она выглядела не просто красавицей, в ней было что-то еще, непередаваемо волнующее, она напоминала кошку, и беспокойство Донны, что ее брат мог связаться с искательницей приключений, вспыхнуло с новой силой. Она глубоко вздохнула и решительно направилась в сторону Люси.

— Добрый день, миссис Ди Кастеллони. Я — мисс Уорвик, сестра Ричарда. Вы встретились с моим братом в день вашего прибытия. Для жителей Истхэмптона всегда радость, когда к ним в город приезжают люди из-за границы, и как я знаю, вы наша землячка. Я была бы рада пригласить вас в гости, чтобы выразить свое почтение.

В глазах Люси вспыхнул огонек радости, а лицо засияло от удовольствия. В нем Донна не увидела ни суровости, ни расчетливости, а лишь искренность и дружелюбие, и от неожиданности Донна даже немного растерялась. Не то чтобы она подозрительно относилась к другим людям, она просто хотела защитить своего брата. Никто не посмеет обидеть его, если в ее силах предотвратить это.

— Я с огромным удовольствием приму ваше приглашение, мисс Уорвик.

Люси подумала, что было весьма любезно со стороны молодой леди приехать в отель, чтобы лично встретиться с ней.

Затем ее внимание переключилось на Тобби, когда он громко залаял и зашевелил хвостом. Люси взяла свою муфточку в одну руку, наклонилась к нему и другой рукой стала его гладить.

— Какая замечательная милая маленькая собачка! Как ее зовут?

— Тобби.

— Тобби? — Люси ласково обхватила мордашку Тобби обеими руками. — Привет, Тобби. Ты очень смешной. — Вдруг ее голос изменился… — Ой, его лапка. — Она посмотрела на Донну. — Что произошло? Он попал под колесо?

— Нет. Он попал в капкан. Мистер Атвуд, владелец родового имения Атвудов, спас его и отдал мне, чтобы я о нем заботилась.

Люси снова обратила внимание на собачку, скрывая свое волнение, услышав о мистере Атвуде.

— Кажется, травма его не беспокоит.

— Вы правы, он справляется. Осторожно, не испачкайтесь. На его лапах грязь. Мы решили прогуляться до отеля, и он бежал по грязи.

Люси распрямилась.

— Я тоже гуляла. Хочу посмотреть каждый уголок в Истхэмптоне, и когда погода наладится, я собираюсь побродить по окрестностям деревушки, пока все не увижу.

— Вы скоро сможете это сделать. Ведь уже завтра — первый день весны.

Люси расправила плечи и, блаженно улыбаясь, задумалась о скорой английской весне.

— Вам, должно быть, известны все самые лучшие тропинки, ведущие к холмам Даунс. — Непроизвольно в ее голосе прозвучала нотка зависти. Люси вопросительно посмотрела на Донну. — Будьте так любезны, примите мое приглашение вместе выпить чашечку чая, за которым я бы с огромным удовольствием послушала о них.

Приглашение было принято. Молодые леди, за которыми плелся Тобби, прошли в гостиную, предназначенную специально для дам, присели за столик, расположенный в дальнем углу рядом с камином на мягкие стулья, и официант принес им чай. Донна довольно обстоятельно рассказывала об этом курорте, перед тем как поинтересовалась у Люси, как долго она прожила и Италии.

Хотя Люси была против того, чтобы ее расспрашивали о личной жизни, и относилась к подобным расспросам с осторожностью, она спокойно и невозмутимо ответила:

— Я родилась в Италии, хотя мои родители англичане.

Она бодро продолжала рассказывать Донне о своей прошлой жизни, но без особых подробностей о браке со Стефано. По лицу ее слушательницы было ясно, что та ей сочувствует. Донна всегда умела сопереживать.

— Вы такая молоденькая, чтобы быть вдовой. Ваш муж был вашим ровесником?

— Нет, он был намного старше меня, но очень добрым, сердечным человеком, — Люси отпила чай. — После его смерти меня уже ничего в Италии не удерживало, и я решила вернуться домой в Англию, и полагаю, нет лучшего места для жизни, чем Истхэмптон.

— Насчет Истхэмптона я с вами полностью согласна, — кивнула Донна. — А почему вы решили приехать именно сюда?

На секунду воцарилось молчание, Люси не знала, что ответить, и подбирала слова.

— Я знала об этом месте, впервые мне стало известно о нем несколько лет назад, и поэтому для меня выбор был очевиден. К счастью, я уже нашла подходящие апартаменты, обставленные мебелью, в которые скоро перееду, потому что не хочу бесконечно находиться в отеле, несмотря на то что здесь очень удобно.

Она продолжила рассказывать Донне о том, где находится ее будущее жилье и о своих планах обучать детей музыке и итальянскому языку.

Донна поняла, что вдовство внесло радикальные изменения в жизнь Люси, потому что, судя по карете, которой девушка приехала в Истхэмптон, было ясно, что ее муж был далеко не бедным человеком, а значит, раньше она жила в достатке. Также не казалось, что Люси раньше работала, но, без сомнений, детство, прошедшее под суровым руководством монахинь в монастыре, сослужило хорошую службу. Помня о том, что Ричард побудил ее помочь и организовать в честь Люси прием, Донна постаралась уклончиво объяснить ей причину приглашения.

— Надеюсь, вы позволите мне представить вас светскому обществу. В это время года обычно проводится много пышных приемов, а когда наступит летний сезон, курорт предложит еще больше развлечений.

Она начала объяснять, что в настоящее время возросла конкуренция между Истхэмптоном и торговым городком Маррелтон, которые постоянно соперничают друг с другом.

— Но у Истхэмптона есть козырная карта, для того чтобы одержать победу в этой битве за первенство. Команда актеров ставит мелодрамы, которые будут покатывать весь летний сезон в новом театре на пирсе.

— Это еще одна задумка вашего отца?

— Не в этот раз. Это рискованное предприятие затеял Ричард, но ожидается, что наши родители как раз вернутся домой из Америки к торжеству по случаю открытия нового театра и постановки пьес.

Разговор, касающийся жизни общества и досуга курорта, вскоре сменился другой темой, которая была интересна обеим девушкам; Донна поинтересовалась, играет ли Люси в карты.

— Да. Играю, — слегка улыбнувшись, ответила Люси.

Едва ли гостья подозревает, как хорошо она владеет этим мастерством! Она снова взяла чайничек и уже не смогла сдержать радостной улыбки:

— Еще чаю?

Донна согласилась еще на чашечку, поблагодарив Люси за гостеприимство, и спустя немного времени удалилась. Донна не особо была довольна встречей, и хотя некоторые опасения развеялись, но все же не все дурные мысли ей удалось прогнать из головы. Не то чтобы Люси ей не понравилась, наоборот, но ей стало понятно, что эта девушка способна влюбить в себя и других мужчин, как и Ричарда, которые не откажутся oт интрижек с ней. Брат не единственный мужчина, который будет преследовать ее и добиваться внимания. А все это может привести к недосказанности, сложностям и бесконечной головной боли. В общем, к добру это не приведет.

Когда Донна вернулась домой, она обнаружила, что брат уже приехал из конторы. После того как сняла пальто, шляпку и отцепила Тобби с поводка, она подробно обо всем рассказала. Ричард был ошеломлен, когда услышал, где Люси сняла комнату.

— Боже мой! Она не может жить там! Ей не подходит такое жилье. Самый обычный дом, в котором сдают комнаты в аренду, к тому же у него до сих пор дурная слава. Почему ты не убедила ее поискать другое место?

Донна сильно разволновалась и почти потеряла терпение.

— Не неси ерунды! Кто я такая, чтобы указывать, где ей следует, а где не следует жить, а морской коттедж, к твоему сведению, сейчас очень уважаемое место. — Ее голос стал еще жестче. — Она не твоя невеста, ты еще с ней не обручен, помни это. — Как только она произнесла эти слова, то тут же захотела взять их назад, но дело было сделано.

— Я знаю, — спокойно ответил он, осознавая всю серьезность своих чувств.

Чтобы исправить ситуацию, Донна поскорее хотела рассказать брату о вечеринке.

— Я подготовила почву, и Люси вроде бы согласилась прийти к нам. Я напишу приглашение сегодня вечером, а завтра утром ты уже сможешь отнести его на почту.

— Я сам доставлю его. — Выражение его лица было таким решительным и непреклонным, как будто он шел на битву, и Донна, узнав этот взгляд — точно такой же, как бывает у их отца, — поняла, что ничто не сможет его разубедить. Он не мог ждать слишком долго, он желал поскорей снова увидеть возлюбленную. Впечатление Донны было таким, что Люси ни для кого не станет легкой победой, как будто бы она уже давно обдумала свое будущее и не собиралась менять планов. Донна тяжело вздохнула. Время покажет.

Следующий день для Ричарда был удачливым и счастливым.

Застав Люси в отеле, ему удалось увидеть, как она гуляет. Стоя у перил, девушка держала в руках телескоп и смотрела на море. Быстрым шагом он подошел к ней, чтобы составить компанию.

— На что смотрите, миссис Ди Кастеллони? — спросил он, едва касаясь руки, державшейся за перила.

Услышав свое имя, она опустила телескоп и повернула оживленное, воодушевленное лицо к нему. Через его сестру знакомство с ним приобрело более близкую форму.

— А, мистер Уорвик, здравствуйте. Я наблюдаю за кораблем. Точнее, там клипер. Наверное, он плывет в Портсмут, как вы думаете?

— Вероятнее всего, он везет чай и направляется в Китай.

— Как бы то ни было, это тоже отличное место назначения, — она гордо показала телескоп. — Я купила его всего за несколько пенсов в магазине секонд-хенд, расположенном на одной из узеньких улочек. Он сделан из желтой меди и выглядит таким блестящим, когда в протираю его, я также могу разглядывать проходящие корабли из своего окна.

Ричард нахмурился.

— Из окна морского коттеджа?

— Да. — Она снова приложила телескоп к правому глазу. — Какие белые паруса. Будто лебеди плывут по воде.

— Морской коттедж не является собственностью семьи Уорвиков.

Она посчитала его замечание странным и неуместным, но ответила ему, все еще разглядывая корабль:

— Я знаю. Агент по продаже имущества сказал мне. Этот дом принадлежит землевладельцу по фамилии Рэдклифф, а миссис Линден владеет им на правах аренды.

— Рэдклифф умер десять лет назад, и теперь его вдова владеет всей собственностью. Его следовало бы уже давно снести, — произнес он злобно.

— Но почему? Его месторасположение имеет какую-то особенную ценность?

— Не в этом дело. — Он кашлянул. — Если бы вы не были раньше замужем, для меня было бы намного труднее объяснить вам, но есть одна причина, по которой не следовало бы туда переезжать.

Он заинтересовал ее, и она внимательно на него посмотрела.

— Какая причина?

— Морской коттедж раньше был публичным домом.

— Правда?

Люси сильно этому удивилась, она была поражена. В этих маленьких комнатках на втором этаже — теперь она поняла — не было смежных дверей, зато в каждой комнате дверные проемы были заложены блоками и покрашены либо поклеены обоями, контур был виден. Она глубоко вздохнула.

— Так, понятно. И как давно это было?

— Еще когда мой отец начал строить этот курорт.

— А миссис Линден жила в нем в то время?

— Нет, она стала жить там позже, и как раз из-за дурной репутации дома она никогда раньше не предлагала комнаты дамам. По моему мнению, это неуважение с ее стороны, наглый, дерзкий поступок, а что касается агента, то он не оправдал моего доверия, он был обязан предостеречь вас. Сегодня утром я разберусь с ним по-мужски.

— Нет, вы не должны этого делать. — Люси была категорически против. — Мне понравилась комната, и я собираюсь остаться в ней.

— Но в Истхэмптоне огромный выбор домов, в которых можно жить! — Он широко развел рукой, показывая, какой огромный курорт и что, без сомнения, и для нее найдется в нем место.

Люси увидела, что он искренне заботится о ней и не хочет, чтобы она поселилась в доме, имеющем позорное запятнанное прошлое. Но даже несмотря на то что Люси оценила его благородный поступок, она не хотела, чтобы кто-то заставлял ее менять намеченные планы, и лучшим вариантом выхода из ситуации было немедленно покончить с этим дедом.

— На самом деле есть два места, в которых я с огромным удовольствием хотела бы жить. Но пока это невозможно. Поэтому я остановилась на морском коттедже.

— Что это за места, в которых вы хотели бы жить? — Ричард выглядел так, как будто был готов свернуть горы, чтобы заполучить их для нее, и ее застала врасплох его сила и желание.

— Первое — особняк Атвудов, а второе — Солнечный дом.

Казалось, он был разочарован, понимая свое бессилие заполучить тот или другой дом.

— Они недоступны и недостижимы, это не в моих силах, — выдавил он.

Она поняла, что он был раздражен, ведь Уорвикам все было под силу. Как-то, находясь в отеле, она услышала, с каким сарказмом один джентльмен говорил о том, что семья Уорвиков может преодолеть любую ситуацию и найти из нее выход. Ричард был необычным молодым человеком с привлекательными чертами лица и ярко-голубыми глазами, было ясно, что он не кичился своей красотой, а был увлечен многими другими вещами. Но Люси не сомневалась в том, почему он так внимательно отнесся к ней. В прошлом она хранила верность Стефано и не допускала сближения с кем-либо, и теоретически сейчас она была свободна и могла решать, кому отказать, а кого соблазнить. Вот только воспоминания о том, как жестоко поступил с ней Доменико, преследовали ее, рана все еще кровоточила, поэтому мысль о том, что мужчина обнимает или целует ее, внушала ужас, которого она раньше никогда не испытывала. Она начала понимать истинную причину того, почему, проезжая в экипаже, она не ощутила ответного чувства, когда Ричард так страстно на нее посмотрел. Платоническая дружба — вот что было нужно ей от него или от любого другого мужчины, и только время покажет, смогут ли их отношения перейти в более близкие. Поэтому Ричарду Уорвику придется набраться терпения или перестать ухаживать за ней и найти другую женщину.

— Теперь вы понимаете, — сказала Люси, убирая телескоп, — мне повезло, что я нашла жилье, которое мне подходит и где я могу жить так долго, как захочу.

— Но у вас особенный интерес к особняку, я прав?

Она ожидала, что он задаст ей этот вопрос.

— У семьи Атвудов есть частная собственность в Италии. Их дом находится рядом с монастырем, в котором я жила.

Затем она резко сменила тему разговора, потому что не хотела, чтобы это обсуждалось дальше и чтобы он непроизвольно начал этим интересоваться и вынюхивать.

— Как сегодня себя чувствует ваша сестра? Было очень любезно с ее стороны навестить меня вчера.

— Ей было приятно познакомиться с вами. Я оставил приглашение, подписанное ею, в отеле, до того как мне посчастливилось встретиться с вами.

— На чаепитие?

— Нет, приглашение поужинать в нашем доме.

Если бы Ричард пригласил Люси поужинать с ним наедине, то ей стали бы понятны его намерения, и она ни за что не приняла бы его, но приглашение на семейный ужин было для нее приемлемым, и девушка не видела причины отказать. Она не сомневалась в своем ответе.

— С огромным удовольствием приму ваше приглашение. — Она подала ему свою руку. — Теперь я должна с вами попрощаться. Я собираюсь сходить в библиотеку и думаю, проведу там около часа, просматривая книги.

Ричард смотрел ей вслед, когда она шла по тропинке, затем перешла улицу и вошла в двери библиотеки. Он надеялся, что она оглянется до того, как зайдет в двери, и помашет ему рукой, кивнет или просто посмотрит, но она не обернулась.

В течение следующих дней Люси докупала вещи, необходимые для комфортного проживания в морском коттедже, который она навещала дважды до переезда, осматривая имеющуюся мебель и решая, что еще нужно купить, чтобы обставить свою комнату. Накануне переезда, взволнованная и возбужденная, она подбирала одежду для ужина, на который ее пригласили в главный особняк Истхэмптона, где ее ждал званый прием. Люси выбрала кружевное платье нежно-кремового цвета, купленное в Италии и вышитое вручную, с ленточками того же самого оттенка, которые она вплела в кудри. Жемчужные серьги и брошь были ее единственными украшениями. Люси накинула на плечи меховую мантилью, чтобы по пути в особняк не замерзнуть в кабриолете, ведь вечерами было прохладно.

Она никогда не забудет впечатление, которое произвел на нее интерьер дома Уорвиков. Снаружи он поразил ее своим светским, величественным видом, а внутри дизайн дома был выполнен в радужных морских цветах, гладкая панельная обшивка сочеталась с мебелью нежных голубых и зеленых оттенков, отблеск позолоты скорее напоминал блеск солнца на песке, чем просто украшение. Не зря этот величественный особняк располагался рядом с проливом Ла-Манш, и любопытство, связанное с человеком, построившим его, снова овладело ею.

Ричард, занимавшийся своими прямыми обязанностями, а именно развлечением гостей, не слышал, как она приехала. Но внезапно в открытых дверях, ведущих в гостиную, он увидел Люси, облаченную в меховую мантилью, в сопровождении нескольких служанок. Висящая на высоком потолке позолоченная люстра осветила ее с ног до головы, внутри него вспыхнуло такое дикое желание, что в течение нескольких минут он не мог оторвать от нее глаз, не в силах совладать с собой, чувство полностью захватило его. Повернувшись, она увидела Ричарда и одарила его божественной улыбкой. Легкие кружева на ее праздничном платье слегка заколыхались. От радости его сердце просто разрывалось.

В тот момент, когда она шла к нему навстречу, он тоже поспешно шагал по широкому холлу, чтобы поприветствовать ее, она напомнила ему маленькую очаровательную фею, летящую к нему в легком пышном платье.

— Мы все с нетерпением ждали этой минуты, — воскликнул он с энтузиазмом. — Вы наша почетная гостья. Все желают поскорее с вами познакомиться. Вы уже переехали в ваш новый дом?

— Перееду только завтра.

— И я ничего не могу сделать, чтоб вы поменяли свое решение?

— Ничего, — любезно ответила она.

Они стояли в дверях гостиной, и как только Донна подошла к ним, чтобы поприветствовать Люси, Ричард стал успокаивать себя собственными мыслями. Он думал, что вероятней всего она не будет долго жить в морском коттедже. Он не должен торопиться в своих ухаживаниях, но он всегда добивался всего, чего хотел и к чему стремился. И поэтому был уверен, что со временем ему удастся завоевать ее сердце.

К огромной радости Люси, гости, собравшиеся в доме Уорвиков, были примерно ее возраста, царила атмосфера легкости и веселья, общение было беззаботным и беспечным, потому что большинство гостей уже были друг с другом знакомы. Одна из парочек, Джордж и Рут Холлэнд, с Люси особенно подружились, они бывали в Италии, и им было о чем поговорить. Они даже обменялись фразами на итальянском языке, а когда Джордж и Рут узнали, что она намеревается обучать этому языку, незамедлительно решили посещать эти уроки. Они познакомили Люси с остальными общительными, веселыми гостями, и теперь она могла с уверенностью сказать, что любая вечеринка, хозяином которой является Ричард, будет наполнена задорным смехом, хорошим настроением, остроумием, непринужденной беседой. Люси уже со всеми была знакома к тому времени, как приехал последний гость. Молодая вдова, увлеченная разговором, заметила, что все гости одновременно обратили пристальное внимание на двери. Обернувшись и увидев Джоша Бартона, Люси оцепенела. Его черные волосы и красивый вечерний наряд выглядели слишком строго при мягком свете холла. Хозяин и хозяйка сразу же поприветствовали его, и, к счастью, он не заметил Люси, поэтому она снова влилась в разговор до тех пор, пока не подошло время для знакомства, и Ричард обратил на нее свое внимание.

— Позвольте мне представить вам мистера Бартона. Он наш желанный гость и только недавно приехал в Истхэмптон, миссис Ди Кастеллони.

Она повернулась, чтобы поприветствовать Джоша Бартона, полностью уверенная в том, что он ее узнает.

— Как поживаете, ми…мистер, как его зовут? — спросила она.

Ричард повторил, и Люси нехотя улыбнулась гостю. Улыбка была пустой и безразличной.

— Миссис. — Голос Бартона был отрывистым и грубым, он буквально просверливал ее взглядом, будто показывал негодование, возникшее у него в связи с их новой встречей.

Отвращение и неприязнь царили между ними. Каждый из них двоих старался скрыть враждебное отношение друг к другу от присутствующих на вечеринке гостей, и когда Джош прошел дальше вместе с Ричардом поздороваться с остальными, у нее возникло чувство, что так или иначе он от злости и обиды найдет способ, чтобы отыграться. Но Люси не могла позволить, чтобы мистер Бартон испортил ей вечер, и, хотя по характеру она была скромной и тихой, девушка старалась находиться в центре внимания среди людей, с которыми вела беседу. Это стало причиной того, что Ричард, независимо от того, был ли он рядом с ней или в другом конце комнаты, время от времени поглядывал на нее с гордостью и уважением, думая, что еще никогда и нигде он не встречал такого очаровательного, пленительного существа, как Люси. Если бы она не приехала на необычной, роскошной карете, наверное, прошли бы месяцы, прежде чем они встретились, или — нельзя не рассматривать и этот вариант — вообще никогда бы не познакомились. Люси вспомнила свою жизнь, когда была замужем. Ее муж подарил ей частичку своей души, свою заботу и любовь, о которой она знала раньше только из книг, он был полностью поглощен этим чувством, и только единожды ее поцеловал. Стефано был рад уже тому, что молодая красивая девушка живет со стариком.

Донна увидела, куда направлен взгляд брата, и ей стало интересно, сколько еще людей заметили то же самое. Она подумала, что, должно быть, мистер Бартон приметил, кем любуется Ричард, потому что ничто не могло утаиться от внимательного, настороженного взгляда Джоша. Но его это не интересовало, так как для него, прежде всего, был важен бизнес, и это приглашение никак не было связано с проявлением любезности и установлением более тесной дружбы. Донна никак не могла раскусить его, она не понимала, что он за человек. Джошу Бартону не подходил образ обычного джентльмена. В нем была йоркширская хитрость и тупость, он никогда не относился снисходительно к людской глупости. А его склонность открыто, напрямую говорить все в лицо, не скрывая своего мнения, какое бы оно ни было, не всегда воспринималась партнерами, с которыми он имел деловые отношения, так как являлся одним из лидирующих подрядчиков в Истхэмптоне, как положительное качество. Казалось, что он пробрался в голову Донны и прочитал ее мысли, потому что отдалился от группы людей, греющихся у камина, и направился прямо к ней.

— Не могу выразить словами, как я почтен тем, что вы пригласили меня на этот прием, мисс Уорвик.

— Мы рады, что вы смогли прийти, — ответила она. — Мой брат беспокоился, что вы могли снова уехать.

— Я действительно собираюсь уехать, но это будет утром.

— Надеюсь, вам очень понравилось у нас в Истхэмптоне.

Уже не в первый раз Джош замечал, что Донна и Ричард Уорвик постоянно говорят особенным тоном об Истхэмптоне, как будто они принадлежат к королевской семье и управляют собственным королевством, курортом Истхэмптон, и это его раздражало. Всем было известно, что Истхэмптон всегда был бы не более чем бедной рыбацкой деревушкой, если бы их отец не поднял ее из грязи и песка собственными руками. Несмотря на их позицию, ему нравились и Ричард, и его сестра, он понимал, что они оба совершенно не способны управлять делами, касающимися курорта, к которым их должны были приучать с самого рождения и развивать необходимые для этого качества. Он осознал, что не желает доставлять им какие-то неприятности. Но он приехал оттуда, где вещи всегда называют своими именами, и порой он чувствовал себя таким чужим среди людей этого южного курорта, как будто у него была иностранная фамилия, как у той чужеземки, рыжеволосой вдовы, которая дерзко, невоспитанно себя вела, но при этом была очень сексуальна.

— Да, но в Истхэмптоне я не впервые, — вежливо ответил он Донне. — Однажды с моими родителями я уже сюда приезжал на каникулы. Мне тогда было восемь лет.

Она удивилась.

— Действительно? И где вы жили?

— Мы сняли домик рядом с морем. Я помню, несмотря на то что это было в августе, небо было затянуто облаками, и солнце не появлялось. Но воспоминания из детства о каникулах — это всегда приятный взгляд в прошлое.

— Точно.

Когда она улыбнулась, на щеке появилась ямочка. Она почему-то перестала его стесняться.

— А вы видели Солнечный домик, в котором отдыхал и дышал морским воздухом ваш прадедушка, когда был совсем еще ребенком? Это было много лет тому назад.

— Да, я видел его, сразу же пошел посмотреть, как только приехал, и должен сказать, что очень сожалею о том, что в последние месяцы своей долгой жизни мой прадед продал его Дэниэлу Уорвику. В этом доме должен был жить я. Предполагаю, что у меня даже нет никаких шансов арендовать его, когда снова вернусь сюда по делам на более продолжительный период?

Донна покачала головой:

— Я не хочу задеть ваши чувства, но моя мама никогда не позволит жить в нем незнакомцу. Дом принадлежит отцу, но мама решает, что с ним делать. Знаете, этот особняк был ее первым домом, и в нем родился Ричард. Я впервые в своей жизни именно в этом доме увидела дневной свет, мы с братом выросли в нем.

— Но ведь в Солнечном доме нужно кому-то жить, — отстаивал свое мнение Джош. — Ведь нет никакого толку в том, что он постоянно заперт и пуст.

— О, но у мамы там комната для шитья, иногда она зажигает огни, чтобы придать ему приятный внешний вид.

— Как экстравагантно. Не многовато ли целого дома для того, чтобы шить?!

— Этот дом служит не только местом для шитья. Мама просто любит его. Она сказала мне однажды, что он словно часть ее.

— Я могу поспорить и заявить, что он и словно часть меня. Кроме того, именно моя семья построила его на морском побережье и реконструировала намного раньше, чем ваш отец вступил на эту землю.

— Я понимаю. А вы знали своего прадедушку?

Припоминая, он прищурился.

— Кое-что вспоминаю, но не могу сказать, что я его знал, и мне очень жаль. Он был человеком, сделавшим самого себя, у него был упрямый и своенравный характер, он добился всего сам. И прадед никогда не стыдился своего незнатного происхождения, он был простым работягой, сколотил состояние, занимаясь торговлей, хотя его сыновья и мой собственный отец игнорируют этот факт. — В голосе Джоша внезапно прозвучали суровые нотки. — В нашей семье повторяют, что я вылитый старик Хэмилтон Бартон, и, поверьте, это не комплимент.

Она неопределенно на него посмотрела, совершенно не зная, как реагировать на это высказывание, но от комментария ее спасло объявление о том, что уже подали ужин и пришло время отведать яства.

— Доставьте мне удовольствие, мисс Уорвик.

Джош протянул руку. Донна взяла его под руку, а в то время остальные гости по парам с нетерпением двинулись к столу, ее брат шел вместе с Люси по коридору в гостиную.

За столом Люси сидела справа от Ричарда. Свет канделябра и газовых ламп освещал хрустальную и серебряную посуду, на середине стола в вазе стояли ярко-алые гвоздики, легким каскадом их окружали бледно-зеленые папоротники. Туго накрахмаленные мужские рубашки мерцали при искусственном свете белизной, руки и лица дам казались бледными, а шелк, атлас и кружево праздничных платьев обволакивали их округлые формы. На заднем фоне мелькали слуги, они тихо обслуживали приглашенных, угощали зажаренным цыпленком и старались не мешать гостям вести их оживленную веселую беседу, не нарушая спокойной, расслабляющей атмосферы флирта и радости.

Так случилось, что Джош сел с той же самой стороны стола, что и Люси, но только в противоположном конце, поэтому она могла избавить себя от любой, даже случайной возможности перехватить его недобрый взгляд. Люси наслаждалась изысканным ужином и веселым разговором.

Позже в гостиной, после того как подали кофе, за пианино сел Джордж Холлэнд, в этот момент все гости встали полукругом, для того чтобы исполнить песни под его аккомпанемент. Так как Люси была не знакома со многими английскими песнями, он предоставил ей место рядом с подставкой для нот, чтобы она могла читать слова песен и переворачивала для него страницы. Все пели с огромным удовольствием и радостью. Исполнялись разные песни: о любви, о разбитых сердцах, о кораблях, тонущих во время шторма, о патриотизме и родной империи.

Люси не слышала, кто именно предложил поиграть в карты, но уже через минуту огромный карточный стол был приготовлен для игры, и все уселись за него полукругом, чтобы начать игру под названием «риск». Она раньше никогда в нее не играла, но эта игра была похожа на остальные, которые Люси знала довольно хорошо, и через несколько секунд девушка была уже полностью ею поглощена. Игра начиналась с того, что каждый делал ставки. Рядом с колодой карт, лежащей посередине стола, все игроки складывали деньги. Затем начинали сдавать карты по одной каждому человеку, что напомнило ей карточную игру «фараон», но, конечно, в этой были свои особенные правила: игроки сбрасывали карты, которые им были не нужны, а очки подсчитывались в конце каждой партии. Сначала Люси была не совсем уверена, но вскоре поняла, что кто-то из игроков жульничает; это было похоже на то, как будто стрелки часов повернули назад, и ее способности внезапно вернулись к ней, она вспомнила все свои уловки и хитрости, которые применяла, чтобы обыграть Стефано. Ему же всегда было интересно, как скоро она сможет поймать его на лжи. Кучка монет, лежащих рядом с картами на середине стола, постепенно увеличивалась. Тот, кто в конце концов выиграет, заберет порядочную сумму денег.

Ее начало трясти от злости на того человека, который пренебрег гостеприимством и любезностью семьи Уорвиков, осмелившись вести лживую двуличную игру. Из-под шикарных густых ресниц она наблюдала за перетасовкой и раздачей карт, пытаясь сквозь гул голосов прислушаться к своему внутреннему чувству, которое редко ее подводило, но, к сожалению, так и не смогла понять, кто жульничает, поэтому ей не удалось вывести мошенника на чистую воду. «Значит, в конце игры шулер наберет большее количество очков и выиграет все деньги, и ничего уже нельзя будет поделать. Кто же всех надувает?» Она внимательно вглядывалась в лица игроков, сидевших за столом, но никого из них подозревать ей не хотелось, пока взгляд не остановился на Джоше Бартоне. Кроме того, если не считать саму Люси, он был единственным человеком, не принадлежащим к данному кругу людей, а остальные в течение долгого времени находились в дружеских отношениях. Она полностью сконцентрировала свое внимание на нем и заметила, что небольшая капля вина поблескивает рядом с его правой рукой, лежащей на столе, возможно, пролитая из стакана перед началом игры. «Он намеренно это сделал! Пролил вино!» Этот старый картежный трюк был прекрасно ей знаком, в капле отражались некоторые карты соперников. В тот самый момент, когда она смотрела на его руку, он поймал ее пылающий от негодования взгляд, взгляд упрека и обвинения, потому что его лицо внезапно тоже стало суровым и каменным, и когда она побила его карты, то поняла, что есть шанс показать ему, что чужое добро, которое он обманом стремился заполучить, впрок не пойдет.

Люси попыталась воскресить в памяти все свои умения и уловки, выполняемые руками, которые она изучила, чтобы позабавить старика Стефано, не осознавая, что однажды придет время, когда ей придется их применить с благой целью.

Когда наступила ее очередь раздавать и снимать карты, ее уверенность в том, что ложь Джоша вскоре выплывет наружу, стала сильнее, потому что вся ее игра была сконцентрирована на раскрытии жульничества. Искусно и умело она обращалась с картами, с помощью ловкости рук утаивала и прятала их, будто была волшебником или фокусником. Тотчас же игра затянулась, Люси поняла, что ее оппонент пытается препятствовать ее действиям, используя свое мастерство, которое было довольно неплохим, но тем не менее не могло сравниться с талантом и профессионализмом Люси. Она заметила, что один из недавно женатых мужчин, которого звали Джеймс Волли, стал каким-то нервным и возбужденным и даже враждебно настроенным, он внезапно вскочил на ноги, бросил на стол свои карты и, тыча в нее указательным пальцем, осуждающе начал кричать:

— Вы жульничаете!

Наступил момент гробовой тишины, все присутствующие были шокированы, всем своим видом показывая, что не верят ему. Незамедлительно она осознала, что вместо Джоша попалась в собственную ловушку. Для него яростная игра двух шулеров сложилась как нельзя лучше, Джошу было очень выгодно то, что в обмане обвинили ее, потому что он боялся, что могли разоблачить его. Люси не могла отрицать слов Джеймса или объяснять, что она прибегла к обману ради благой цели, которой хотела добиться, и закончить игру. Сидя молча на стуле, будто проглотив язык, она широко раскрыла глаза, понимая, что удача отвернулась от нее. В это время Ричард без промедления вскочил со стула, так что тот с шумом упал на пол, схватил Волли за плечо и как следует надавил на него.

— Ваше обвинение непростительно! Я требую, чтобы вы немедленно извинились!

— Но это правда! Спросите ее! Давайте! Спросите, как ей удалось выиграть сразу столько очков!

Джош со своего места вяло, как будто лениво вмешался в разговор:

— Сначала вы объясните, зачем вы использовали зеркальце?

Паника овладела Волли.

— Это неправда, я отрицаю, вы наговариваете на меня! Вы лжете!

Ричард просунул руки под стол в том месте, где сидел Волли, и обнаружил следы от крепления зеркала.

— Выверните ваши карманы, Джеймс, — приказал он сурово.

— Черт побери, я не собираюсь! — Волли открыто сопротивлялся и снова показал пальцем на Люси.

— Здесь только один виновный, и это она!

Ричард мельком взглянул на Люси.

— Очки миссис Ди Кастеллони таковы, что она не выиграла бы больше пенни за всю игру, и все играющие это знают. А теперь давайте все же посмотрим содержимое ваших карманов.

Позади Волли стояла его жена, которая уже начала всхлипывать, и Донна подошла к ней, чтобы успокоить. Бешено и неистово он вывернул карманы, откуда выпали золотые часы, носовой платок, деревянная расческа и ничего, что бы уличало его в обмане.

Ричард посмотрел на Джоша.

— Посмотрите в его рукаве, — спокойно ответил Джош.

Волли тотчас же подобрал свои вещи и осторожно попятился назад.

— Я не останусь в этом доме больше ни секунды. Вы все тайно сговорились. Я думал, мы друзья, Ричард, но тебя просто одурачили. Если ты теперь попросишь меня показать рукава, я скажу, что ради продвижения своего бизнеса ты готов быть заодно с этим чертовым интриганом, который…

Ричард ударил его, он не мог допустить сквернословия в свой адрес. Волли покачнулся, из его нижней губы хлынула кровь, он потерял равновесие и упал. Когда он падал, сначала пола коснулся его локоть, и из-под манжета выпал маленький круглый предмет, напоминающий табакерку. Она подкатилась к ногам Ричарда, который быстро нагнулся и подобрал ее, положил на ладонь руки и открыл. В ней сверкало маленькое зеркальце, с помощью которого Волли контролировал игру.

— Убирайся, — холодно произнес Ричард, когда Джеймс поднялся с пола и встал на ноги. — Я подозревал тебя еще раньше, до этого вечера, но так как мы были старыми друзьями, как ты сказал, я отказывался верить в то, что ты способен так мерзко себя вести. Мне жаль твою бедную жену. Ты обрек себя и ее на неуважительное к вам отношение, и теперь вас не примут ни в одном доме. Но только ради нее я попрошу всех, чтобы о произошедшем не узнал никто посторонний, чтобы это осталось в этих четырех стенах, а тебе советую подумать над тем, что произошло, и исправиться.

Он кинул табакерку в камин, в котором она разбилась, а кусочки, оставшиеся от нее, перемешались с догорающими углями.

Волли, приложив носовой платок к кровоточащей губе, демонстративно расправил плечи, окинул взглядом комнату и пораженные случившимся лица присутствующих, находившихся в ней, затем со злорадством и враждебностью взглянул на Люси и вышел из комнаты, а за ним по пятам плелась рыдающая жена, идти которой помогала Донна. Ричард закрыл за ними дверь и повернулся к гостям, его щеки впали от расстройства.

— Мне очень жаль, что вы стали свидетелями нравственного паления человека, которого мы все с вами знали в течение долгого времени. Вы слышали, что я сказал, поэтому проявите милосердие по отношению к Аделине Волли, ведь она ни в чем не виновата, и в этом и уверен.

Послышался слабый шепот согласия. Люси, все еще сидящая на стуле, в то время как остальные давно поднялись на ноги и разошлись но группам, думала о том, следует ли ей разоблачить себя и признаться в том, что она поступила так же подло, как и Джеймс. Но неожиданно Джош подсел на освободившийся стул, стоящий рядом с ней, и под столом схватил ее за запястье.

— Достаточно признаний, — неистово пробормотал он. — Только Бог знает, откуда у вас такое мастерство, и кто вы такая, и что вам надо, но я думаю, вы не та, за кого себя выдаете. Только в игорном доме или казино можно научиться так играть.

От приступа гнева ее щеки загорелись.

— Вы самый дерзкий и надменный мужчина, которого я когда-либо встречала!

Люси почувствовала, что ей стало намного легче, когда она высказала все, что о нем думает. Он еще сильнее сжал ее запястье и продолжил говорить таким же грубым еле слышным голосом, принуждая ее слушать:

— Все, что произошло сегодня вечером, было только на пользу, хотя я не сомневаюсь, что это были ваши происки, но если вы признаетесь, что участвовали в этом, Уорвики окажутся в полном замешательстве. Единственная причина, но которой я сам вас не выдам, это то, что мисс Донна уже достаточно натерпелась за этот вечер. Ради ее благополучия я приказываю вам держать язык за зубами, или она больше никогда не позволит играть в карты в ее доме. То, что Волли потерял свое достоинство, никак не отразится на репутации ее дома, а вот присутствие в нем настоящего профессионального шулера — может. — Его голос стал более угрожающим и страшным. — Если вы не будете держать язык за зубами, я скажу, что Волли был прав, обвинив вас, а также могу сказать, что вы помешали ему сорвать джек-пот. И смогу это доказать, потому что у меня на карты отличная память, и их можно будет проверить, ведь они все еще лежат на столе. И вам придется признать, что вы прятали карты. Никто в таком случае больше вам не поверит.

У нее не было другого выхода, кроме как подчиниться ему, но она была уверена в том, что Ричарду все же следует узнать правду от нее. Она вырвала запястье из его цепкой руки, они с ненавистью обменялись взглядами. Люси поднялась со стула и направилась в сторону гостей. Возвращение Донны в комнату немного отвлекло внимание присутствующих от неприятного инцидента, от которого Люси трясло. Вечер подходил к концу, все были глубоко шокированы тем, что произошло, а некоторые мужчины с печалью вспоминали, сколько раз при игре в карты удача улыбалась Волли и как он не раз обирал их до нитки.

Ричард должен был отвезти Люси обратно в отель, но Джордж и Рут Холлэнды предложили подвезти ее, и она с удовольствием согласилась, ведь они ехали в том же направлении, и им было по пути. Она пожелала Донне спокойной ночи, и Ричард вышел проводить ее во двор.

— Я сожалею, что ваш первый визит в наш дом оказался таким неприятным, — сказал он, сжимая ее руки в своих.

Она подняла глаза и посмотрела на его лицо, которое находилось в тени, ее же освещалось нежным светом, льющимся ярким потоком из гостиной, так как двери были открыты.

— Это не ваша вина, — ответила она, убежденная, что он должен знать все подробности, — и когда-нибудь я поговорю с вами о произошедшем.

— Я буду рад поговорить с вами в любое время. — Ричард взял руку Люси, поднес ее к губам и поцеловал.

Они пожелали друг другу спокойной ночи, он проводил ее до кареты и усадил рядом с Рут. Когда экипаж двинулся по дорожке, посыпанной галькой, Люси обернулась, чтобы помахать рукой на прощание, и увидела, как Джош подошел к Донне, стоящей в освещенных светом дверях. Донна быстро помахала Люси и отвернулась. А она все продолжала смотреть из окошка кареты, пока они не свернули за поворот и не скрылись за холмами.