Долгие ночи

5

Элис проснулась и вскочила, прижимая ладонь к груди. В гостиной громко и надрывно звенел телефон, но вдруг смолк. Она только тогда вспомнила, что Мэтью остался у нее ночевать. Набросив халат, она осторожно приоткрыла дверь и выглянула. В полумраке был виден силуэт, раздавался приглушенный голос.

— Да, я понял, да.

— С кем это ты разговариваешь по моему телефону? — Элис включила свет и зажмурилась на мгновение.

— Возьми трубку. — У Мэтью было встревоженное лицо, и только сейчас ей стали заметны тоненькие морщинки в уголках его глаз. — Это твой отец.

— Папа? — спросила Элис испуганно. — Что случилось?

— Элизабет в больнице, у нее инсульт. — Сквозь треск и помехи голос казался далеким и чужим. — Ты сможешь приехать? Мы не знаем… В общем, ей очень плохо.

— Нет!

— Ты приедешь?

— Конечно, я сейчас же вылетаю.

Элис медленно, все еще не веря горестному известию, опустила трубку на рычаг и вдруг разрыдалась. Мэтью обнял ее за плечи, утешая, поглаживая по голове.

— Я так давно там не была, — всхлипывала она. — А вдруг я ее больше никогда не увижу?

— Все будет хорошо, не плачь.

— Откуда ты знаешь?

— Я же все-таки врач. — Мэтью вздохнул. — Так, ладно, давай собираться. Ты одевайся, а я сварю кофе.

Элис посмотрела на него с удивлением.

— Ты же не собираешься лететь со мной? — насторожено спросила она, утирая слезы.

— Именно это я и собираюсь сделать. — Он жестом остановил ее. — Не забывай, пожалуйста, Элизабет была моей пациенткой. Возможно, потребуется консультация или какая-нибудь другая помощь.

— Но…

— У нас мало времени, поторопись.

Подчиняясь уверенному и спокойному голосу, Элис вернулась в спальню. Надев юбку и легкий кашемировый свитер, она присела на секунду на край неубранной постели. Чувство вины перед семьей было слишком сильным: в последние месяцы она почти не писала домой, полностью поглощенная собственными проблемами. И даже не знала, как там обстоят дела. Известие отца повергло ее в ужас: ведь Элизабет была для всех кем-то вроде доброй феи.

Она разрешала семейные конфликты и всегда находила выход из самых запутанных ситуаций, у нее можно было попросить совета или рассказать о невзгодах и услышать в ответ ласковые слова. Эта женщина обладала удивительной особенностью: ее любовь согревала и дарила утешение, не требуя ничего взамен.

И невозможно было представить, что однажды Элизабет не станет, эта мысль даже не приходила в голову. А если и мелькала иногда, то Элис отмахивалась от нее, потому что не хотела верить. А теперь, когда бабушке так плохо, она ничем не может помочь.

— Ты готова? — Мэтью заглянул в комнату. — Вот, выпей кофе и поедем, я вызвал такси.

В аэропорту, несмотря на раннее утро, было многолюдно и шумно. Им повезло: самолет в Лондон вылетал через два часа. Взяв билеты, Элис и Мэтью прошли в зал ожидания.

— Как долго ждать! — Она просто не находила себе места.

— Постарайся думать о чем-нибудь другом.

— Но я не могу! Как ты не понимаешь? Элизабет — самый дорогой для меня человек. — Элис сжала ладонями виски, пытаясь унять головную боль. — Хотя что я тебе говорю? Ты ничего не знаешь о любви.

Мэтью отвел взгляд: это обвинение он слышал не в первый раз. Многие женщины, с которыми он был близок, чувствовали, что ничего не значат в его жизни, и упрекали в холодности и бессердечности. Наверное, они были в чем-то правы, но сейчас все изменилось. Только как объяснить это Элис? Она ни за что не поверит, особенно после того случая в Риме.

Он снова мысленно вернулся в тот вечер. Если бы не внезапное возвращение Софи, все могло бы быть по-другому. Смешно ведь требовать от мужчины, чтобы он пять лет хранил верность женщине, которую пообещал себе забыть. В Рим он прилетел из Барселоны вместе с Софи. Она нравилась ему, им было вполне хорошо вместе, к тому же это скрашивало тоскливое одиночество.

Но, встретившись с Элис, Мэтью ни о чем ином думать не мог: страсть, желание, нежность буквально затопили его существо. И что значила по сравнению с этими чувствами случайная женщина, проведшая с ним несколько недель? После бегства Элис Софи попыталась закатить скандал, но Мэтью уже было безразлично. Он проклинал себя за глупую неосмотрительность: судьба дала ему второй шанс, а он опять упустил его. И, кажется, окончательно.

Во всяком случае, Элис казалась теперь далекой и недоступной, как звезда в ночном небе. Либо в ее сердце все перегорело, либо она очень умело скрывала свои эмоции. Мэтью не знал, как заглянуть под этот тайный покров. Возможно, все его старания напрасны, но он будет бороться до конца. Потому что любовь… Он грустно усмехнулся: безнадежно влюбиться в его возрасте! Если бы какая-нибудь из его бывших подруг узнала об этом, то расхохоталась бы ему в лицо.

И поделом, он причинил — вольно или невольно — столько боли, что должен за это расплатиться собственным страданием. И Мэтью был готов, но не желал смириться с мыслью, что Элис для него потеряна. Если он постоянно будет рядом, если окружит ее заботой и вниманием, то, может быть, когда-нибудь…

Объявили посадку на рейс до Лондона. В самолете Элис устало откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Она сейчас хотела только одного: уснуть. Потому что тревога за Элизабет и чувство вины совершенно ее измучили. Мэтью осторожно коснулся ее плеча.

— Ты в порядке?

Его голос дрогнул, или ей показалось?

— Да, все нормально.

Она была благодарна ему, но прежняя обида никуда не исчезла. Элис не собиралась в очередной раз попадаться на ту же удочку. Скоро они расстанутся, каждый пойдет своим путем, и вряд ли их дороги пересекутся снова. Мэтью ожидают новые встречи, он ведь не может без женщин. А Элис… Если она все-таки решится сохранить ребенка, то уж точно постарается сделать так, чтобы Мэтью никогда о нем не узнал.

Потому что если из благородных побуждений он все-таки захочет признать свое отцовство, это ничего не изменит. Жить рядом с человеком, который не любит тебя, — еще большее мучение, чем вообще не видеть его. А Мэтью никогда не заговаривал о своих чувствах к Элис. Они не могли стать друзьями: их слишком сильно тянуло друг к другу. Но и семейной пары из них тоже не получилось бы: два разных характера, две противоположности, при соприкосновении которых произойдет взрыв.

Что же делать? Как выбраться из этой ловушки? Элис вздохнула и открыла глаза. За иллюминатором серели тучи, похожие на холмы, солнце даже не проглядывало. От этого настроение только ухудшалось, хотелось заплакать, почувствовать себя слабой и беззащитной, прижаться щекой к плечу Мэтью…

Но Элис понимала, что никогда, как бы плохо ей ни было, не позволит себе такого. Привычка все проблемы решать самостоятельно, не ища помощи у других, не давала потерять над собой контроль. Элис вспомнила, с каким презрением Надин и остальные сотрудницы журнала отзывались о женщинах, попавших в зависимость — душевную или физическую, — от мужчин. По мнению Надин, такие представительницы одного с ней пола не заслуживали ни жалости, ни снисхождения.

Что может быть ужасней участи домохозяйки, чей мир ограничивается кухней и детской комнатой, а мысли — лишь тем, как ублажить мужа? Она не знает другой радости, кроме как раз в неделю сходить с приятельницей в кино, о парикмахерской или салоне красоты вспоминает только тогда, когда супруг начинает проявлять повышенное внимание к длинноногим блондинкам, и считает верность главной добродетелью.

В редакции ориентировались совсем на других женщин: уверенных в себе, сильных, идущих к цели напролом. В их жизни мужчины занимали далеко не первое место и не значили почти ничего. А уж страдать из-за кого-нибудь, терзаться сомнениями или мучиться от ревности считалось чем-то постыдным, как болезнь, которую надо тщательно скрывать от окружающих.

Поэтому Элис даже не с кем было посоветоваться. Обратись она к Сандре или Надин с вопросом, оставлять ли ребенка, те, не задумываясь ни на секунду, дали бы отрицательный ответ. Но Элис еще не превратилась окончательно в амазонку, да она в глубине души и не хотела этого. Подчиняясь неписаным законам «Золотой орхидеи», она пыталась выработать в себе защитный рефлекс ко всему, что было связано с любовными переживаниями, но так и не смогла.

Да, она спокойно обсуждала с сотрудницами недостатки мужчин, смеялась над их глупостью и самоуверенностью, утверждала, что карьера важнее всего, но до конца не верила в это. Потому что с детства мечтала о большой семье и своем доме, где царили бы радость и нежность, о детях и верном заботливом муже, который будил бы ее по утрам поцелуем… Но сколько женщин на свете мечтают о подобном маленьком счастье, а остаются ни с чем.

Усталость сморила Элис, и Мэтью, прислушиваясь к тихому дыханию, осторожно укрыл ее колени своей курткой. Он ничем не мог помочь, и эта беспомощность причиняла боль. Для семьи Пристли он всего-навсего бывший врач Элизабет, и за прошедшие годы о нем, наверное, попросту забыли. Питер, отец Элис, был весьма удивлен, услышав его голос в телефонной трубке. Что ж, этого следовало ожидать. Мэтью беспокоило другое: как произойдет встреча с Кэтрин, не станет ли она снова возвращаться к тем непонятным и странным отношениям, что связывали их прежде.

Для Элис это было бы неприятно, и к чему причинять ей лишнюю боль, особенно сейчас? Но оставить ее в одиночестве Мэтью не мог, не хотел. Глядя на бледное лицо с полураскрытыми губами, он едва удерживался от желания поцеловать ее. Эта нежная кожа, усыпанная крохотными веснушками, словно звала прикоснуться кончиками пальцев, разгладить едва заметные морщинки в уголках губ.

Мэтью приподнял руку, но так и не решился дотронуться до спящей Элис. Имеет ли он право надеяться? Он, кто не раз ранил ее сердце обидами, кто не находил в себе смелости признаться в любви и оправдывал свои проступки неудачно сложившимися обстоятельствами? Невозможно всю жизнь полагаться на свою счастливую судьбу, когда-нибудь она обманет. Мэтью с горечью усмехнулся: он сам все испортил. Если бы еще тогда, в Лондоне, он дал понять Кэтрин, что ей не стоит строить радужных, но неосуществимых планов… Но теперь слишком поздно: страницы не перепишешь, и, значит, остается только ждать.

Элис проснулась от резкого толчка и вскрикнула: ей показалось, что самолет падает вниз со страшной скоростью, уши заложило, дышать стало трудно.

— Что происходит? — с трудом разжимая губы, спросила она у Мэтью.

— В Лондоне метель, очень сильный ветер. — Он крепко держался за подлокотники, пальцы побелели от напряжения.

— Это опасно?

— Надеюсь, нет. — Мэтью даже в критических ситуациях старался внешне оставаться спокойным. — Во всяком случае, капитан просил не волноваться.

Самолет снова тряхнуло, в салоне послышались стоны. Стюардесса с неестественной, словно приклеенной улыбкой прошла мимо, проверяя, все ли пассажиры пристегнуты.

— Мне страшно, — прошептала Элис.

— Все будет хорошо. — Мэтью накрыл ее руку прохладной ладонью.

Время тянулось медленно, самолет то нырял вниз, то выравнивался, из-за метели за стеклом иллюминатора ничего не было видно, и казалось, что стальная птица несется в белой пустоте неизвестно куда. Элис каждое мгновение ожидала удара, взрыва, чего угодно, лишь бы поскорее закончился этот полет.

Наконец самолет приземлился на полосу, проехал немного и остановился.

— Ну вот, все в порядке, — вздохнув с облегчением, сказал Мэтью. — Признаться, я начал беспокоиться.

— Неужели? — спросила Элис. Она уже пришла в себя, и привычная защитная ирония тоже вернулась. — Такой супергерой, как ты, может чего-то бояться?

— Представь себе, да, — ответил он, пропуская насмешливые слова мимо ушей.

Оказавшись в здании аэропорта, Элис первым делом направилась к телефонной кабинке. Набрав нужный номер, она задержала дыхание, вслушиваясь в долгие гудки.

— Да?

— Мама? Это я.

— Элис? Где ты? — Голос Джоан, пробиваясь сквозь помехи, звучал совсем тихо.

— Я в Лондоне, только что прилетела. Как бабушка?

— Врачи говорят, что ее состояние стабилизировалось. — Она на секунду замолчала и с тревогой спросила: — Как ты собираешься сюда добираться? Из-за бурана поезда и автобусы не ходят, лучше подождать, пока погода переменится.

— Я что-нибудь придумаю. — Элис не собиралась терять время, но не хотела расстраивать Джоан этим сообщением. — Поцелуй за меня Элизабет, хорошо?

Повесив трубку, она решительно вышла из телефонной будки. Вариант был только один: взять напрокат машину и попытаться добраться до Рэдстока самой.

— Как там дела? — Мэтью догнал Элис возле дверей.

— Немного лучше. — Она остановилась и обернулась к нему. — Спасибо, что был рядом.

— Не за что, — немного растерянно ответил он. — Но куда ты так спешишь? Из Лондона невозможно выехать, весь транспорт стоит. По радио только что передали: буран продлится еще как минимум сутки.

— Не важно, я все равно поеду.

Мэтью схватил Элис за руку.

— Ты сошла с ума! До Рэдстока далеко, а все дороги замело, видимость нулевая.

— Я поеду! — упрямо повторила она.

— Я не пущу тебя, это самоубийство! — Мэтью раздраженно покачал головой. — Твоим родителям и так достаточно волнений, подумай хотя бы о них.

— Это не твое дело, — раздельно и четко выговорила Элис.

Не обращая больше на него внимания, она вышла наружу и тут же зажмурилась. Белые вихри носились в воздухе, ветер сбивал с ног, даже дышать стало трудно. Казалось, небо падает на землю, и определить где что было невозможно. Вытянув вперед руки, Элис ступила вперед и медленно прошла несколько шагов. Офис по прокату автомобилей находился недалеко, но она потратила пятнадцать минут, прежде чем нашла его.

— Мне нужна машина.

Служащий посмотрел на Элис недоверчиво.

— Мисс, сейчас опасно садиться за руль.

— Я сама решу, опасно или нет. — Она достала из сумочки бумажник. — Сколько это будет стоить?

— Но послушайте, вы же видите, что творится. Даже спасатели временно прекратили работы. — Служащий кивнул на экран телевизора, где диктор перечислял произошедшие из-за метели аварии. — Я просто не имею права подвергать вашу жизнь…

Элис не слушала его, нетерпеливо постукивая кончиками пальцев по столу. С ней происходило что-то непонятное: разум советовал последовать совету Джоан, но сердце требовало немедленных действий. Элис и представить не могла, что будет сидеть и ждать известий из Рэдстока, гораздо проще добраться туда, чего бы это ни стоило.

— Побыстрей, пожалуйста.

Через десять минут Элис уже сидела за рулем «лендровера». Надо отдать должное служащему: он выбрал самую надежную машину.

— Будьте осторожны, — сказал он на прощание. — Удачи!

Элис махнула рукой и выехала из гаража, заранее включив фары. Снег летел прямо в ветровое стекло, и дворники не справлялись. Единственное, по чему можно было ориентироваться, — это бледные, едва различимые в сплошном снежном кружении фонари вдоль шоссе.

Мэтью, увидев медленно проехавшую мимо машину, различил за стеклом профиль. Элис. Он выбежал на дорогу, пытаясь остановить ее, но все было напрасно. В растерянности он огляделся по сторонам и, к счастью, заметил у обочины такси. Шофер, пожилой мужчина, дремал за рулем: то ли ему лень было выбираться в метель, то ли он именно здесь решил дождаться окончания непогоды.

— Поезжайте за тем «лендровером». — Мэтью уселся на переднее сиденье и захлопнул дверцу.

— Я пока еще в своем уме. — Шофер лениво потянулся и закурил. — Выходите, приятель, я никуда не поеду.

Мэтью сжал кулаки: он готов был выбросить этого человека наружу. Еще немного, и будет слишком поздно, Элис скроется за пеленой снега.

— Я хорошо заплачу. — Он достал из бумажника несколько банкнот. — Только быстрей!

Шофер задумчиво посмотрел на деньги и включил зажигание.

— Ладно, но я ни за что не отвечаю.

Элис старалась не думать о той опасности, которой подвергала себя. Ее словно бы что-то толкало вперед, туда, где все терялось в белых вихрях. Она лишь примерно представляла, где сейчас находится, но желание как можно скорей попасть в Рэдсток было настолько сильным, что страх исчез, уступив место решимости.

Стрелка на спидометре показывала, что машина еле движется. Неожиданно из вихря возникла человеческая фигура, Элис закричала и нажала на тормоза. Машину занесло на скользком асфальте, она начала съезжать боком. Пытаясь удержать руль, Элис краем глаза заметила два неярких огня, неминуемо приближающихся.

Столкновение было неизбежным, но шофер такси оказался более опытным водителем. Он не стал резко притормаживать, а просто свернул немного в сторону и остановился. Мэтью, не считая, отдал ему деньги и выбрался из машины. Он быстро добежал до «лендровера» и, распахнув дверцу, заглянул внутрь.

Элис все еще сжимала побелевшими пальцами руль, глаза были закрыты.

— Ты в порядке? — Мэтью осторожно коснулся рукой ее щеки. — Я ведь предупреждал…

Она молча кивнула.

— Подвинься, теперь я поведу машину. И не вздумай со мной спорить, это бесполезно.

Когда-то Мэтью увлекался гонками и даже мечтал стать одним из тех храбрецов, кто проносится на бешеной скорости по крутым виражам трассы, слившись с машиной в одно целое. Но после гибели родителей в автокатастрофе это желание исчезло. Тем не менее он всегда с интересом следил за соревнованиями и с удовольствием рассматривал в журналах фотографии новых моделей гоночных машин.

Что ж, вот ему и представился случай доказать свое мастерство. Правда, тут нужна была осторожность и сосредоточенность. Мэтью старался ехать медленно, из-за плохой видимости опасаясь не заметить какое-нибудь препятствие.

— Почему ты не оставишь меня в покое? — тихо спросила Элис.

Он искоса взглянул на нее и пожал плечами.

— Не хочу, чтобы с тобой случилась беда.

— Только поэтому?

— Не отвлекай меня от дороги, пожалуйста.

Мэтью не хотел сейчас говорить об этом. Возможно, он избрал неверную тактику, но твердо решил не показывать Элис своих чувств. Интуиция подсказывала ему, что все должно произойти само собой или… Или вообще не произойти. В любом случае не стоило форсировать события.

Элис зябко поежилась: ледяной ветер проникал в салон машины, ноги в тонких кожаных сапогах замерзли. Надо было одеться теплей, но она ведь не знала, что здесь будет так холодно. Она поднесла к губам ладони и попыталась согреть их дыханием.

— Достань у меня из кармана перчатки, — посоветовал Мэтью. — И будет лучше, если ты разуешься и спрячешь ноги под пальто. Нам сейчас только простуды не хватало.

— Тебя никто не заставлял ехать! — Элис понимала, что не права, но не могла остановиться. — Если бы ты не появился в редакции…

— Ты хочешь сказать, что и в болезни Элизабет виноват я? — насмешливо спросил он. — Хорошо, если тебе от этого легче, я согласен взять всю вину на себя.

— Ты… Ты совершенно невыносим! — нервы Элис были на пределе. — Останови машину и убирайся! Я не хочу тебя видеть!

— Тогда закрой глаза, — спокойно посоветовал он. — И постарайся успокоиться.

Она раздраженно хлопнула рукой по колену: этот человек нарочно выводил ее из себя, ему явно доставляло удовольствие мучить Элис. Но сейчас придется потерпеть, а через несколько часов, когда они доберутся до Рэдстока, она уж точно навсегда с ним распрощается.

— Ты едешь слишком медленно. — В Элис словно бес вселился. — Так беспокоишься за собственную жизнь?

Мэтью предпочел промолчать, но это лишь сильнее распалило ее. Злые слезы закипали на глазах, руки дрожали: любое неверное слово или жест могли вызвать бурю. Почему он так равнодушен? Элис уже забыла, что совсем недавно обещала себе вообще не замечать Мэтью.

— Ты отказываешься со мной разговаривать? — спросила она, всхлипывая. — Ну конечно, великолепный мистер Дэймон решил играть в героя до конца. И давно ты стал таким смелым? Помнится, в Риме даже пикнуть не посмел, когда…

Мэтью резко притормозил, и Элис бросило вперед: если бы не ремень безопасности, она неминуемо разбила бы лицо о ветровое стекло.

— Что ты делаешь? — испуганно воскликнула она.

Он обхватил ее за плечи, крепко сжал и медленно проговорил, глядя прямо в глаза:

— Замолчи, пожалуйста.

Элис вздрогнула от неожиданности: в этом голосе была холодная ярость и явственно слышалась угроза. Не стоило доводить Мэтью до такого состояния, но теперь уже все равно.

— И не подумаю! — вызывающе ответила она. — Ну, что ты со мной сделаешь? Ударишь? Выбросишь из машины?

Она увидела, как на плотно сжатых губах появилась улыбка: так улыбаются взрослые люди шалостям капризного ребенка, снисходительно и устало.

— Я знаю, как тебе тяжело, но попытайся взять себя в руки, — сказал Мэтью. Он достал из кармана плитку шоколада и, отломив кусочек, протянул Элис. — Вот, возьми, и будь хорошей девочкой.

Она только сейчас поняла, как голодна, и не смогла отказаться. Чуть горьковатый вкус молочного шоколада с ореховой начинкой словно вернул Элис в детство: она давно уже не позволяла себе ничего подобного, заботясь о стройности фигуры. И сейчас с огромным наслаждением ощущала, как растворяется на языке тягучая сладость.

Когда-то давно Элизабет каждое утро дарила внучкам по маленькой шоколадке в серебристой обертке. И сестры с восторгом разворачивали шуршащую фольгу, потому что в каждой плитке был свой сюрприз — небольшой кусочек ярко раскрашенного картона. А если собрать их все, можно было сложить целую картину.

Элис до сих пор помнила свою радость, когда после нескольких часов кропотливой работы у нее все же получился цветной пейзаж с высоким замком на вершине горы. Она долго хранила его, но со временем он где-то затерялся. Как и все драгоценности из счастливого детства — бусы, ленточки, красивые камешки с пляжа, ракушки, билеты в театр на первое представление…

Элис вздохнула: почему именно сейчас она вспомнила о тех годах? Ее работа, приятели, знакомства — все это, словно непроницаемая стена, отделяло сегодняшнюю Элис от беспечного прошлого, когда не существовало никаких проблем, страшнее царапины на колене или разбившейся чашки. Если бы можно было вернуться туда и попробовать начать все с начала… Кто знает, как сложились бы обстоятельства.

— Тебе полегчало? — спросил Мэтью.

— Да, спасибо. — Элис даже показалось, что в машине стало немного теплей. — А пары бутербродов или жареного цыпленка у тебя в карманах нет?

— Увы! — Он покачал головой. — Я не представлял, что мы попадем в такую метель.

Элис посмотрела в окно и передернула плечами. При взгляде на белые вихри, словно падавшие с неба, становилось не по себе, и мурашки бежали по коже. Все-таки хорошо, что она не одна, что рядом есть живой человек. Пусть это даже и Мэтью Дэймон, которого давно пора бы забыть и выбросить из сердца. Настроение, немного улучшившееся, снова испортилось, да и как могло быть иначе?

Элис посмотрела на часы: девять вечера, а они, похоже, не намного продвинулись вперед. Во всяком случае, до Рэдстока было еще далеко, а снегопад не прекращался. Машина уже с трудом прокладывала себе дорогу, мотор натужно ревел и работал с перебоями. У Мэтью, прислушивавшегося к этим звукам, лицо становилось все более встревоженным, хоть он и старался сохранять спокойствие, чтобы не пугать Элис.

Он надеялся, что удастся доехать хотя бы до заправочной станции или какого-нибудь городка, но указатели, возникавшие в рассеянном свете фар, не сообщали ничего обнадеживающего. Тридцать километров до ближайшего населенного пункта, дорога совершенно пуста. Конечно, кто еще, кроме Элис, решился бы на такое путешествие в метели.

Внезапно машина как-то странно дернулась и плавно остановилась. В наступившей тишине раздавался только угрожающий вой ветра за окнами и шуршание снежных хлопьев по стеклу.

— Что случилось? — Элис с недоумением взглянула на Мэтью.

— Не знаю. — Он повернул ключ зажигания, мотор чихнул, но не завелся. — Кажется, у нас небольшая проблема.