Долгожданный рейс

Глава 6

Уже одетая в аккуратную синюю форму, Памела стояла у окна гостиной миссис Райли и нервно теребила в руке листок бумаги. Сегодня утром это было единственное письмо, которое она получила.

Девушка рассматривала его со всех сторон, пытаясь найти ключ к загадочному содержанию приказа, отпечатанного на машинке: «Мисс Хагис должна явиться в кабинет начальника пищеблока авиакомпании «Скайуайд» в понедельник в 10.30».

Миссис Райли принесла завтрак, вслед за ней в гостиную вошла Марджери в стеганом халате и шлепанцах.

— Доброе утро, Пам, — громко и весело приветствовала она подругу.

— Доброе утро, Марджери, — рассеянно ответила Памела, продолжая теребить письмо.

— Сегодня действительно доброе утро, — провозгласила Марджери. — За много недель у меня первый свободный день. Куда они тебя посылают сегодня?

— В Париж и обратно.

— Приятный, короткий рейс, — Марджери села за стол и принялась за бекон с помидорами. — Похоже, что для тебя это не так.

— Что не так?

— Мне кажется, что после возвращения из Каира во вторник ты все время где-то витаешь. И сейчас стоишь у окна с таким видом, как будто обрушились небеса. — Помолчав немного, Марджери заговорила уже более мягким тоном: — Что случилось, Пам? В чем дело?

Памела попыталась улыбнуться.

— На самом деле ничего, — ответила она, надеясь, что ее голос звучит легко и беспечно. — Просто я получила письмо из компании. — Она протянула листок Марджери. — Как ты думаешь, что это значит?

Памела села за стол, с беспокойным выражением лица следя за тем, как Марджери читает письмо. Опустив листок, Марджери сказала ей честно:

— Это значит, что тебя либо наградят, либо накажут. — Она смотрела на подругу с искренним интересом. — Что ты сделала в последнее время такое, чтобы заслужить то или другое?

— Вот я и думаю, Марджери. Я знаю, что пассажиры иногда пишут жалобы. Но они все были так милы со мной…

— Может быть, это не пассажиры. Может быть, командир. Или кто-то из экипажа, — предположила Марджери, спуская подругу с небес на землю. — В любом случае давай все обсудим и подготовимся. У тебя должны быть готовые ответы. Иначе они набросятся на тебя, ты растеряешься и перестанешь соображать. — Она покончила с беконом и протянула руку за тостом. — Догадываешься, кто бы это мог быть?

— Вообще-то есть одна мысль, — вспомнив Каир, печально пробормотала Памела. — Но, честно говоря, не думаю, что это возможно. Мне кажется, он не стал бы…

— Очень даже стал бы, — перебила ее рассудительная Марджери. — Ну-ка, давай рассказывай.

Обрадованная, что сможет облегчить душу, Памела выложила подруге историю, которая произошла с ней в туземных кварталах Каира поздно вечером. Рассказала, как Роджер Карсон спас ее, при этом заподозрив в международной контрабанде.

Она надеялась, что эта история вызовет у Марджери улыбку. Но вместо улыбки та спросила:

— Был ли в том рейсе Чипс Кендрик?

— Чипс Кендрик? Какое он к этому имеет отношение?

— Так он был или нет?

— Нет, не был.

— Понимаешь, о нем не без основания ходят разные слухи, — мягко продолжала Марджери. Она слегка улыбнулась, видя выражение лица Памелы. — Около года назад в компании разразился скандал в связи с контрабандой из Каира. Говорили, что Чипс Кендрик как-то был в этом замешан, хотя никаких официальных мер против него принято не было.

— Но это полная чепуха!

— Я говорю не о том, был он замешан или не был, — пожала плечами Марджери, — я просто рассуждаю так, как это сделал бы Роджер Карсон. Он наверняка слышал, что ты гуляешь с Чипсом. А потом он находит тебя поздно вечером в чрезвычайно подозрительном квартале Каира.

— В любом случае он бы не донес на меня.

— Может быть, и донес. Ведь он мог думать, что это ради твоего же блага. Или это сделал кто-то другой, например твой командир. Он наверняка слышал об этой истории. Сейчас я уверена только в одном: в понедельник будет разговор об этом! — Увидев расстроенное лицо Памелы, она рассмеялась и сказала: — Не беспокойся! Ты просто должна все им рассказать. У тебя даже есть свидетель, который так и не получил атласные тапочки!

— Она получила. — Памела немного повеселела. — Я попросила Крис Аилмер привезти их рейсом в среду.

Однако не беспокоиться, как советовала Марджери, было очень трудно. Все время по пути в Париж и обратно Памела прокручивала в голове кошмарную перспективу разговора в понедельник. Но самым тяжелым моментом была мысль о том что Роджер Карсон, должно быть, сообщил об этом инциденте. Задержек рейсов не было, и в конце дня Памела вернулась в Лондон.

По привычке она подошла к стеллажу с почтой. Пробежав взглядом по ячейкам, расположенным в алфавитном порядке, нашла свою и взяла два письма, адресованные ей. Одно письмо, как она и ожидала, было официальным уведомлением о зарплате за месяц. Другое было написано незнакомым почерком.

Открыв его, она увидела записку с подписью Роджера Карсона. Памела с трудом верила своим глазам. Она читала и перечитывала ее снова и снова. Начиналась записка так: «Дорогая Памела», что было очень приятно, а заканчивалась: «Ваш Роджер Карсон», что тоже было очень приятно. Но лучше всего была середина: «Простите, что спутал атласные тапочки с контрабандой золота!»

Счастливо улыбаясь, Памела положила записку в карман. Теперь она уже не так боялась понедельника, потому что Роджер Карсон не имел к этому никакого отношения.

Когда наконец злосчастный понедельник наступил, Памела уже знала наизусть все, что ей нужно сказать, и, почти не волнуясь, направилась к центральному зданию компании.

Старший офицер пищеблока был занят. Десять минут Памеле пришлось ждать за дверью кабинета. Наконец она получила приглашение пройти через дубовую дверь. За столом, заваленным бумагами, сидел круглолицый человек.

— О, вы — мисс Хагис? — спросил он.

— Да, сэр…

— Мисс Хагис, вы когда-нибудь были связаны с коммунистическими организациями?

Памела в ужасе уставилась на него. Сначала контрабанда в Каире! Теперь шпионаж! Она лихорадочно пыталась перестроиться на это новое обвинение, но смогла выдавить только:

— Нет, сэр, не была.

Каким-то образом ее шоковое состояние передалось через стол, потому что на лице офицера появилась довольная улыбка.

— Все в порядке, мисс Хагис. Это стандартный вопрос, мы должны задавать его всем. В противном случае вас не пустят в Америку.

— В Америку?

— Да, конечно. — Он протянул ей конверт. — Здесь поручительство от компании. Отправляйтесь в американское посольство, возьмите две фотографии и паспорт. Получите там визу.

— Сэр, вы имеете в виду… Меня посылают за океан?

Это был самый интересный рейс. Мечта всех стюардесс. Памеле никогда даже не приходило в голову, что ее могут выбрать для лучших рейсов, выполняемых компанией.

— Да, через Атлантику. Мы очень довольны вашей работой. Думаем, что вы справитесь, — Он улыбнулся ей еще раз. — Надеюсь, вам понравится.

— Конечно, понравится, — горячо заверила его Памела. — Я знаю, мне очень понравится.

Памеле было достаточно пересечь Атлантику только однажды, чтобы узнать об еще одной трудности в жизни стюардессы. Погода в Северной Атлантике оказалась еще более непредсказуемой, чем распоряжения администратора компании, более безжалостной, чем некоторые командиры и, по крайней мере, один инженер, более переменчивой и склонной к штормам, чем самые капризные пассажиры.

Погода над Атлантикой могла рассыпать в пух и прах любой план, подготовленный командиром. Самолет с тридцатью пассажирами на борту мог приземлиться на ночь в Исландии, где невозможно обеспечить людей ночлегом. Еду пассажирам приходилось раздавать иногда очень рано, а иногда слишком поздно. Порой эта обязанность вообще превращалось в цирковые фокусы и жонглирование. Памела уставала так, как никогда раньше. Особенно тяжелым оказался первый рейс в Нью-Йорк. Тогда она успела только пробежать мимо небоскребов, окружавших ее, мимоходом заскочить в новые, восхитившие ее магазины, и уже летела назад, на восток, в Лондон.

В том трудном рейсе она набралась немного опыта, и через четыре дня ее послали в новый рейс, на этот раз в Монреаль. Памела тщательно готовилась к полету, одновременно размышляя, полетят ли они на этот раз через Исландию — из-за сильного встречного ветра над Атлантическим океаном, — или полетят прямо, с первой остановкой в Гандере, где находится главный аэропорт Ньюфаундленда. И тут она увидела список экипажа.

Перед Памелой вспыхнули три слова: «Бортинженер — Роджер Карсон», как будто они были написаны неоновыми огнями, остальные имена остались незамеченными.

Теперь, заказывая, считая, проверяя и складывая все необходимое к рейсу, Памела бегала между таможней и пищеблоком, но, как она ни старалась сконцентрироваться на своей работе, эти три слова постоянно стояли у нее перед глазами.

В тот день дежурила Дженни Ламберт. Она должна была помогать Памеле. Не успев даже ступить на летное поле, она сообщила:

— Кстати, я видела Чипса.

— Ты положила хлеб на поднос? — спросила ее Памела. — На тот, который взял грузчик.

— Я здесь работаю уже три года, — холодно ответила Дженни. — Ровно три с половиной батона. Я видела Чипса в Амстердаме.

— Хорошо, — пробормотала Памела.

Они поднялись по трапу в авиалайнер «Дядюшка Бейкер» и прошли в кухню, где Дженни добавила:

— С Лорной Франтон-Джеффри.

Памела не нашла что ответить в этой ситуации, поэтому она занялась фруктами и орехами, которыми в изобилии снабдил ее пищеблок. Дженни, взяв себе несколько орешков, раздавила их в ладони. Не увидев никакой реакции на лице Памелы, она была явно разочарована.

— Ну ладно, — наконец сказала она, когда все большие подносы были расставлены по местам, — если больше делать нечего, то я пошла.

— Все сделали. Спасибо, — ответила Памела.

Ей хотелось побыть одной, чтобы переварить две новости: Роджер Карсон летит с ней, только второй раз за все время ее работы, и очевидную измену Чипса.

Первая новость странным образом смутила ее, а вторая оставила абсолютно равнодушной, хотя Памела и упрекала себя за это.

Она слышала, как в носу самолета, в кабине, Устраивается экипаж. Девушка изо всех сил старалась сдерживать себя, но, несмотря на это, постоянно выглядывала в окно, чтобы увидеть, как Роджер Карсон будет проверять уровень топлива, стоя на крыле. Вдруг страшная мысль вспыхнула в ее голове. А вдруг произошла замена и Роджера Карсона вообще не будет в самолете?

Потом ей стало любопытно, знает ли он, что она летит стюардессой в этом рейсе. А если знает, то сожалеет ли он, что это не мисс Уэнворт?

Вздохнув, Памела продолжила разносить по салону гигиенические салфетки, брошюры и одеяла. Кроме этого, она разложила специальные сертификаты — ярко раскрашенные свитки с изображениями русалок и дельфинов, — которые подтверждали, что его обладатель действительно пересек Атлантический океан. Эти сертификаты остались с тех давних времен, когда подобные перелеты были довольно опасным мероприятием и пилоты после успешного приземления подписывали доллар на память пассажирам.

Резко распахнулась дверь кабины пилотов. Памела вскочила. К ней подошел командир и безрадостно сообщил:

— Боюсь, что летим через Исландию. — Он был одним из самых старших среди пилотов компании, спокойный, замкнутый, опущенные уголки губ придавали его лицу печальное выражение.

— Когда мне подавать обед, сэр? — спросила Памела.

Он смотрел на нее так, как будто хотел дать ей понять, что вопрос о том, когда подавать обед пассажирам, был ничтожной проблемой по сравнению со сражением, которое ему предстоит вести с ветром в восемь баллов и грозовыми облаками, обладающими опасным потенциалом, равным паре атомных бомб.

— Я оставляю это на ваше усмотрение, мисс… э-э-э…

— Хагис, сэр.

— Да, конечно. — Командир пошел по салону обратно и спустился вниз по пассажирскому трапу.

Провожая его взглядом, Памела увидела то, что компенсировало и плохую погоду, и Исландию, и замкнутого командира. Большая фигура Роджера Карсона двигалась вдоль широкого серебристого крыла. Она почувствовала себя лучше не только потому, что он ей нравился (иногда), но и потому, что была уверена, что даже шторм над Атлантическим океаном встретит достойный отпор в лице этого спокойного сильного человека.

Из-за поздней доставки почты в Канаду самолет немного задержался. Когда они наконец взлетели, то взяли курс на северо-запад. Все небо вокруг было затянуто черными и серыми облаками.

Памела начала подавать чай. Некоторые пассажиры просили алкогольные напитки, которые были сейчас свободны от налогов. Таким образом они пытались утешить себя, узнав о вынужденной посадке в Исландии, — это всегда раздражало пассажиров, а от стюардесс требовало много времени и терпения, чтобы все уладить. Если смотреть на карту, то казалось глупостью лететь все время на север, чтобы потом возвращаться на юг, к Монреалю. Памела не очень разбиралась в локсодромии и полярных кругах. И хотя она уверенно объясняла, что они отклоняются из-за встречного ветра и это совсем не страшно, потому что поверхность земли изогнутая, сама тем не менее боялась, что кто-нибудь втянет ее в техническую дискуссию по этой проблеме.

Среди пассажиров был мужчина с гигантскими закрученными усами и большим красным лицом. Про себя Памела уже окрестила его бывшим военным летчиком. Он постоянно спорил с ней по техническим вопросам и рассказывал соседям, что очень много летает и поэтому знает о полетах через Атлантику больше, чем весь экипаж авиалайнера «Дядюшка Бейкер», вместе взятый. Памела делала все, что было в ее силах, не желая беспокоить командира или второго пилота по этому поводу, потому что и без этих проблем рейс обещал быть сложным.

Остальные пассажиры оказались симпатичными людьми, как и предполагала Памела, и они с юмором восприняли сообщение о том, что им придется провести в Исландии дополнительные два часа. Все, кроме пассажира на двадцать седьмом месте. Это был мистер Марриотт, молодой бизнесмен. Он не ворчал, не сердился и не говорил ничего. Он просто волновался. Мистер Марриотт должен был встретиться с канадским нефтяным магнатом в 12.30 по монреальскому времени (оно на пять часов отстает от лондонского). И хотя Памела сочувственно уверяла его, что в запасе остается еще много времени и он легко успеет на встречу, пассажир продолжал нервничать.

Самолет оставил позади скалистый берег Шотландии и летел над Северной Атлантикой. Здесь, в бесконечном сером небе, его начало трясти и швырять. В кабине пилотов, куда Памела принесла чай, ее встретили сосредоточенным молчанием. Роджер Карсон повернулся к ней, попросил еще бутерброд и тут же продолжил изучать цифры и расчеты, нацарапанные наскоро на листах бумаги, лежащих перед ним.

Пассажиры читали, что-то писали на рекламных карточках, которые компания предоставила им, разговаривали между собой. Салон заполнил голубой сигаретный дым. Возникла очередь в бар. Из-за резких движений самолета Памеле было довольно трудно разливать напитки в рюмки и бокалы…

В темноте аэропорт в Исландии был точно таким же, как и все другие аэропорты мира, только здесь было гораздо холоднее. Точно так же сырое летное поле было залито бледным светом, между взлетными полосами лежал снег, а среди группы нескольких ярко освещенных самолетов, стоявших около здания аэропорта, царила обычная суета.

Памела проводила своих пассажиров в уже переполненный зал ожидания. Подала им кофе и легкие закуски.

— Мы будем обедать, как только взлетим, — сообщила она им.

Было уже почти половина восьмого, и пассажиры хотели есть. Время от времени она поглядывала на часы с надеждой, что сейчас подойдет командир и они направятся к самолету. Мистер Марриотт, стоя рядом с ней, тоже поглядывал на часы, считая каждую пролетающую секунду. Наконец по радио объявили, что их самолет готов к полету, и молодой человек с облегчением улыбнулся. Но когда он услышал, что из-за сильного встречного ветра они должны будут сесть еще раз в Лабрадоре, то снова стал суетиться и нервничать.

— Вот не ожидал, — мрачно сказал он Памеле, — что, покупая билет до Монреаля, я совершу грандиозный тур по всей Арктике!

В холодном воздухе авиалайнер стремительно взмыл в небо. Огни постепенно растаяли под его крыльями. Внизу простирался черный Атлантический океан, над которым им предстояло пролететь полторы тысячи километров.

«Дядюшка Бейкер» превратился в крошечный, ярко освещенный островок, плывущий в бесконечной темноте. Плотные облака закрывали звезды. Четыре пропеллера невозмутимо вращались в плотном тумане. Памела открывала бутылки шерри и щедро разливала его пассажирам, экипажу отнесла по стакану томатного сока и стала готовиться к обеду. Она знала, что аппетитная еда всегда успокаивает. А сегодня обед был особенно хорош: закуска, жареный цыпленок и ананасный крем.

Экипаж проглотил еду, даже не заметив ее. «Они могли съесть все что угодно», — с сожалением подумала Памела. Она слышала, как они говорили между собой о поясе скверной погоды вдоль побережья Лабрадора.

Через час Памела уже собрала, перемыла и аккуратно сложила всю посуду. Кухня снова сверкала чистотой. Потом отнесла в кабину пилотов большие чашки чая — казалось, что мужчины готовы были отвлекаться только на это.

Потом прошла по салону, спрашивая пассажиров, не хотят ли они выключить свет. Помогала откинуть кресла, чтобы они смогли лечь, и предлагала дополнительные одеяла, чтобы укутаться потеплее.

Приглушенный звук моторов действовал на пассажиров как колыбельная. Переключив яркий свет в салоне на слабый синий, девушка села на заднее кресло. Памела чувствовала себя как ночная медсестра в палате, где спали ее пациенты. И, как медсестра, она знала, что один из ее подопечных не сможет успокоиться и заснуть. Мистер Марриотт на двадцать седьмом кресле, в дальнем конце салона, сидел прямо, не думая об удобствах.

— Я могу чем-нибудь помочь вам? — прошептала она, подойдя к нему. — Может, что-нибудь выпить? Или одеяло?

— Эта встреча… — Он покачал головой и в очередной раз начал рассказывать свою историю. — Понимаете, от этого зависит мое будущее. Канадец на самом деле заинтересовался моим предложением. Но после ленча он улетает в Нью-Йорк. Такой человек… Мотается по всему миру. Его почти невозможно застать в одном месте достаточно долго для того, чтобы договориться о встрече. Вы понимаете, что я имею в виду?

Памела кивнула, а про себя подумала: «Так же, как экипажи у нас, в особенности бортинженеры».

— Теперь вы понимаете, почему я так нервничаю? Мы уже задерживаемся. И можем опоздать еще больше.

Она все понимала. Поэтому успокаивающе сказала:

— Все уже спят. Может быть, я опущу кресло и вы подремлете немножко?

— Это невозможно, — ответил мистер Марриотт.

Но тем не менее он не стал отказываться от еще одного одеяла. Беспокойный пассажир так и не лег. Самолет двигался в темноте, а лампочка у его кресла продолжала гореть. Он постоянно крутил головой из стороны в сторону, вяло листал книги и журналы.

Памела следила за ним со своего кресла в хвосте самолета. Про себя она окрестила его Пассажир-который-не-может-заснуть. Каждый раз, проходя мимо него с чаем для экипажа, она говорила ему что-нибудь ободряющее.

— Все будет в порядке. У нас масса времени.

Но он не успокаивался. Через шесть часов после Исландии Пассажир-который-не-может-заснуть вce еще бодрствовал.

Потом, когда она принесла горячее молоко и он, казалось, немного расслабился, началась легкая вибрация корпуса самолета. Они оба выглянули в иллюминатор. По машине барабанил крупный град. Как рассерженное животное, почувствовавшее раздражающие укусы на своей шкуре, лайнер начал кидаться из стороны в сторону.

На табло загорелась надпись: «Пристегните ремни». Это было похоже на морскую команду «Задраить люки». Началась буря.

Памела пошла вдоль салона, осторожно застегивая ремни спящим пассажирам. Кто-то проснулся.

— Приземляемся? — весело спросил чей-то голос.

— Еще нет, только немного болтает, — покачав головой, ответила девушка.

Скоро все опять уснули. Кроме мистера Марриотта. Загоревшееся табло свело на нет все ее старания: горячее молоко, дополнительное одеяло и заверения, что все будет в порядке.

— Простите, что беспокою вас, — обратился он к Памеле, — но я немного замерз.

Она принесла еще два одеяла и закутала его в них. Молодой человек смотрел на нее большими, широко раскрытыми глазами.

— Сколько еще лететь?

— Мы должны сесть в районе Гусиного озера примерно через час. Неплохо, правда? — Она улыбнулась. Потом вспомнила, что не доложила командиру о том, что все пассажиры пристегнуты, и поспешила в кабину пилотов.

Затаив дыхание, Памела повернула хромированную ручку и слегка толкнула дверь; залитая зелено-синим светом кабина была похожа на подводную пещеру.

Второй пилот наклонился над навигационным столом, рассматривая карты. Когда девушка вошла, никто даже не поднял голову. Проходя вперед, она чувствовала напряжение, царящее в кабине. Справа увидела широкую спину Роджера Карсона; бортинженер смотрел на гигантскую приборную панель и на несчетное количество стрелок. Услышав шаги Памелы, он оглянулся. Неожиданно его лицо осветила удивительно мягкая улыбка.

— С пассажирами все в порядке? — спросил он тихим спокойным голосом.

— Со всеми, кроме одного. Он не может спать. И немного замерз, — кивнув, ответила Памела.

— Тогда я немного прибавлю обогрев. — Он наклонился вправо и сдвинул рычаг. — Скоро он согреется.

И ни слова о плохой погоде и о ледяной крошке за бортом. Со стороны могло показаться, что он просто переставил рычаг обогревателя в уютной гостиной. Находясь так близко от него, Памела почувствовала себя более уверенно.

— Пассажиры пристегнуты, — доложила она, подойдя к командиру.

— Хорошо, — кивнул он, продолжая смотреть на инструментальную панель. — Пусть так и остаются.

Неожиданно самолет нырнул носом вниз, и Памела потеряла равновесие. Она почувствовала, как твердая рука удержала ее за плечо.

— Здесь надо быть осторожнее! — услышала она голос Роджера Карсона. — Не ударились?

— Все нормально.

— Скоро кэп начнет снижение с высоты восемнадцать тысяч футов. — Бортинженер говорил очень медленно, как бы убеждая ее в том, что бояться не стоит. — Лучше идите назад и пристегнитесь, прежде чем мы начнем кувыркаться.

Через его наушники Памеле было слышно, как с земли передавались приказы.

Командир сказал:

— Мистер Карсон, двадцать пять дюймов.

Девушка увидела, как длинные пальцы его левой руки потянулись к четырем красным дросселям и не спеша сдвинули их на себя.

— Ну-ка, отправляйтесь на место, — приказал ей бортинженер.

Чувствуя на себе его взгляд, Памела пошла к двери.

В салоне проснулись еще несколько пассажиров. «Бывший военный летчик» спросил ее:

— Сильно болтает, правда?

— Бывает гораздо хуже, — ответила Памела, стараясь говорить уверенно, хотя она с трудом удерживала равновесие в проходе.

Пристегнувшись в заднем кресле, она видела в окно, что град сменился мягким снегом. Знала, что видимость от этого стала еще хуже. Глядя в иллюминатор, стюардесса умоляла снег остановиться.

Но снег не прекращался; он становился все гуще и гуще. Красные навигационные огни на правом крыле стали бледно-розовыми. Пассажиры уже не спали, а сидели в своих креслах. Казалось, что сигнал пристегнуть ремни загипнотизировал их.

Из-за плохой видимости посадкой руководили по радио. Она слышала, как изменился звук моторов — он стал более приглушенным. Роджер опять включил их, когда самолет начал снижаться над Гусиным озером, с южной стороны которого подступали склоны гор Милей, а вдоль северного берега тянулась цепь высоких холмов.

Самолет разворачивался. Памела почувствовала, как он накренился вправо. Вдруг гидравлический насос издал протяжный вой.

— Что случилось? — с тревогой спросила женщина, сидящая перед ней.

— Самолет выпустил шасси, — ответила Памела. — Значит, уже скоро сядем.

В сплошной темноте они продолжали спускаться. Заскрипели выпускаемые закрылки. Памела ободряюще улыбалась пассажирам, вопросительно смотрящим на нее, хотя и знала, что сейчас их на самом деле ожидают критические минуты.

Казалось, все затаили дыхание. Заплакал ребенок, его стала успокаивать женщина; голос ее звучал как-то неестественно и нервно.

Памела услышала, что шум моторов затих. Напряженно вглядываясь в темноту сквозь завесу из плотного снега, она увидела желтый огонек, весело мигающий ей. Потом другой. Потом цепочку зеленых фонарей — границу, идущую под прямым углом к ряду огромных шаров кремового цвета, освещавших взлетную полосу.

Она почувствовала, как в нескольких футах от земли хвост самолета наклонился чуть вниз. Очень мягко колеса коснулись бетона, покрытого снегом, и покатились вдоль полосы. Табло погасло, и все с облегчением вздохнули. Пока самолет буксировали на стоянку, стюардесса начала готовиться к выходу.

«Дядюшка Бейкер» остановился. Памела видела длинные освещенные здания. Прожектор на высокой контрольной башне каждые несколько секунд посылал зеленый луч в заснеженную темноту. Распахнулась дверь самолета, и вошел представитель компании в накинутой на плечи куртке. Впустив с собой холодную струю воздуха, пахнущего снегом, и широко улыбаясь, он весело сказал:

— Добро пожаловать в Лабрадор!

Пассажиры медленно вставали, протирая заспанные глаза. По английскому времени было четыре часа утра.

Пассажир-который-не-мог-заснуть нервно спросил Памелу:

— Этот снег означает еще одну задержку. Не так ли?

— Я так не думаю, — ответила девушка, зная, что если погода позволила им сесть, то она должна позволить им и взлететь, но при этом осторожно добавила: — Если, конечно, не станет хуже.

— Так и будет, — убежденно сказал мистер Марриотт. — Я как Иона в этом рейсе. Подождем, и вы увидите!

После того как все пассажиры вышли, экипаж тоже покинул самолет. Они отправились по своим делам, а Памела быстро навела порядок в кабине пилотов.

Немного позже, спустившись на землю, она услышала, как Роджер Карсон отдает приказы заправщикам топлива, и заметила, что он внимательно осматривает самолет, проверяя, все ли в порядке.

Подойдя к крылу, всего в нескольких метрах от Памелы, Роджер внезапно остановился и посмотрел на землю. Наклонился, потрогал пальцем темное пятно, показавшееся девушке следом от колеса, поднес палец к носу, понюхал.

Потом она услышала, как он пробормотал:

— Масло! — и стал всматриваться в корпус третьего мотора.

Краем глаза он заметил Памелу и обернулся к ней. Лицо его скривилось.

— Похоже, дела плохи, — посетовал он и показал на капли масла, вытекающего из мотора. — И надо же было этому случиться именно здесь!

— Это значит, что может быть еще задержка? — довольно робко спросила она.

— Возможно, — коротко ответил Роджер. Его мысли были далеко от нее и от ее проблем. — Я пройду с вами в зал ожидания и поговорю с командиром.

Но прежде чем отправиться в офис компании и оставить ее, он неожиданно сказал:

— Задержки всегда создают проблемы с пассажирами. Особенно если устанешь. — Он смотрел на девушку, и в его обычно жестких серых глазах она увидела мягкость и сочувствие.

— Здесь должен быть стюард, чтобы помочь вам.

Памела покачала головой. Если Роджер Карсон будет смотреть на нее такими глазами, она сможет справиться с любым количеством разгневанных пассажиров.

В ярко освещенном зале ожидания находилось более сотни пассажиров. Казалось, что там какая-то вечеринка; наскоро был организован буфет с кофе и бутербродами, люди стояли небольшими группами и оживленно разговаривали между собой. В одном углу собрались сорок пять американских солдат, отправляющихся в Германию, около буфета образовали кружок скандинавские пилоты, летящие в Нью-Йорк, а около окна стояли подопечные Памелы — пассажиры «Дядюшки Бейкера», направляющиеся в Монреаль.

Казалось, что они ждали свою стюардессу и, увидев ее, сразу успокоились: пусть это будет Лабрадор, может быть, все еще идет снег, но ведь она сказала, что если погода не ухудшится, то задержки с отправлением не будет. Глядя в окно, можно было подумать, что снегопад уже не такой сильный, как был тогда, когда они садились. Удивительно, но все, что говорила Памела, мгновенно распространялось среди пассажиров. Они тепло приветствовали девушку, как будто им недоставало ее.

Памела подошла к столу и разлила им кофе. Все оживились.

— В конце концов, мы опоздаем всего на несколько часов, — успокаивали они друг друга.

Все происшедшее встревожило Памелу. Разговаривая с пассажирами, она гадала о том, что же все- таки обнаружилось в самолете и скоро ли объявят действительно длительную задержку. Ее глаза с грустью остановились на Пассажире-который-не-мог-заснуть. Мистер Марриотт сейчас выглядел гораздо лучше, чувствуя, что приближается время отлета.

По радио объявили отправление нескольких рейсов. Сначала улетела американская компания, потом скандинавская. Пассажиры «Дядюшки Бейкера» слушали, как один за другим взлетают самолеты.

— Скоро наша очередь, — с надеждой говорили они.

Вскоре улетели в Германию американские солдаты.

— Видите, все покидают нас, и мы остаемся одни, — сказал один из пассажиров и засмеялся над своей шуткой.

Памеле вдруг страстно захотелось защитить их. Несмотря на молодость, она знала больше, чем они, о коммерческих полетах, об их достоинствах, недостатках и возможных провалах.

Девушка разговаривала с мистером Марриоттом, когда вошел Роджер Карсон. Извинившись, она подошла к нему.

— Надо менять цилиндры, — коротко проинформировал ее Роджер. — У них есть один на складе, но в ангарах нет места. Значит, придется работать прямо на летном поле. Бог знает, сколько времени это займет!

— Понимаю, — задумчиво сказала Памела. — А что делать с пассажирами? Может, мне устроить их на ночлег?

Он кивнул.

— Командир скоро объявит задержку на неопределенное время. Сейчас он связывается с компанией.

Беседуя, они ходили по залу ожидания, потом повернулись и вместе направились к пассажирам.

— Прежде чем сообщить эту неприятную новость, я схожу в операционный отдел и закажу там транспорт и постели для людей, — сказала Памела.

Стюардесса и бортинженер посмотрели друг на друга и одновременно увидели на лицах усталость и разочарование. Казалось, что они думали о предстоящих тяжелых часах и каждый хотел помочь и успокоить другого.

Роджер пробормотал что-то о необходимости идти к самолету. Памела видела, как он исчез в снеговой пелене, направляясь к серебристому силуэту «Дядюшки Бейкера».

В операционном отделе уже были приняты все меры, необходимые в случае длительной задержки рейса. Когда подъехал автобус, Памела вернулась к своим обеспокоенным пассажирам. Глубоко вздохнув, она твердым голосом объявила:

— Боюсь, что принесла вам плохие новости. — Она не замечала ничего вокруг, кроме тридцати встревоженных лиц, и думала только о том, как ей жалко их.

— Не может быть, что это из-за погоды, — сказал кто-то, — ведь другие самолеты взлетают. — Да, не из-за погоды, — подтвердила она, стараясь придумать, как понятнее объяснить им причину. — Когда мы приземлились, обнаружилась сильная утечка масла. Самолет задержится, пока неполадку не устранят. — Она еще раз глубоко вздохнула. — Поэтому, — она улыбалась им, как мама детям в конце вечеринки, предвидя такую же реакцию, — мы решили, что всем лучше отправиться в постель и немного отдохнуть. — Памела помолчала. — Это удобнее, чем ждать здесь.

Возникла очень длинная пауза, показавшаяся Памеле вечностью.

— Скажите мне, — обратился к ней американский бизнесмен, — что это за авиакомпания?

— Вы хотите сказать, — спросил другой пассажир, — что мы должны ждать до утра?

— А что делать с детьми? — поинтересовалась женщина с двумя малышами.

— Все будет комфортабельно, — улыбаясь, попыталась успокоить их Памела. Ей казалось, что таким образом она сможет ободрить их.

Но тут ее прервал Пассажир-который-не-мог-заснуть.

— А моя деловая встреча! — Его голос дрожал от гнева. — Что делать с этим?

Усы «бывшего военного летчика» угрожающе встопорщились.

— Это скандал, — сказал он. — Эксплуатационная надежность всегда должна быть на высоте!

— Вы рекламируете более высокую надежность, чем есть на самом деле, — еще раз произнес американский бизнесмен.

— Простите, — твердо ответила Памела, — но такие вещи лучше обнаружить на земле, чем в воздухе.

Однако это никого не успокоило. Никто не пошел к автобусу.

— В моторах не должно быть утечки масла, — безапелляционным тоном заявил «бывший военный летчик».

— Извините, — в пятый раз повторила Памела, внезапно почувствовав, что над ней возвышаются широкие плечи в синем костюме.

— За моторы отвечаю я, — твердо начал Роджер Карсон. — Не стюардесса. — Он смотрел прямо в лицо «бывшего военного летчика». — Что вы там говорили об утечке масла?

Но сейчас оказалось, что тому больше нечего сказать. Он стал что-то бормотать про современные самолеты, с которыми не должно возникать проблем, но, в конце концов, под бескомпромиссным взглядом Роджера его голос постепенно затих.

Выдержав паузу, бортинженер начал медленно говорить:

— Современные самолеты очень сложные и деликатные устройства. Они, безусловно, очень хороши. И очень надежны. Думаю, что с вероятностью девяносто девять процентов мы можем лететь с этой утечкой и безопасно приземлиться в Монреале. Но есть один процент, что не сможем. — Он оглядел пассажиров «Дядюшки Бейкера». — Есть среди вас кто-нибудь, кто готов пойти на этот риск?

Ответом ему была полная тишина.

— Так есть или нет? — повторил он вопрос обманчиво спокойным голосом.

Опять тишина.

— Ну а тогда, — продолжил он уже более дружелюбно, — нечего здесь стоять и разговаривать. Лучше поторопитесь на автобус. Это поможет мисс Хагис быстрее устроить вас на ночлег.

Пассажиры быстро направились к выходу.

— Я знаю, что вы чувствуете сейчас, — улыбаясь, продолжал говорить им Карсон. — Поверьте мне, я сочувствую вам. Но не настолько, чтобы с вероятностью одна сотая или даже одна тысячная рисковать вашей безопасностью.

Пассажиры улыбались Роджеру и что-то отвечали. Памела слышала, как кто-то поблагодарил его.

— Вы правы. Абсолютно правы, — покаянно произнес американский бизнесмен.

Все, кроме беспокойного мистера Марриотта, смирились с задержкой. Войдя в автобус, он сказал Памеле:

— Что я вам говорил? Я — настоящий Иона.

— Вы еще можете успеть. Давайте надеяться на лучшее, — ответила ему стюардесса.

— Именно это я и делаю, вместо того чтобы спать, — мрачно заметил он.

Памела проводила пассажиров до отеля и устроила всех на ночлег. Потом вернулась на автобусе в аэропорт доложить о проделанной работе командиру.

— Больше мы ничего не можем сделать, — сказал тот. — Все инженеры работают. Нас не станут задерживать, когда все будет готово. А сейчас лучше всем поспать.

Он уехал в отель вместе со вторым пилотом, штурманом и радистом. Памела осталась в зале ожидания убрать со столов кофейные чашки и тарелки. Потом она подошла к окну и стала смотреть в темноту.

Снег прекратился. Совсем недалеко она смогла разглядеть самолет, освещенный прожекторами. С внутреннего мотора на правом крыле были сняты кожухи, а рядом на коленях стоял Роджер Карсон.

Дул сильный ветер, прижимая к его шее воротник пальто. Было похоже, что снаружи очень холодно. Неожиданно вспомнив, что он ел только пять часов назад в самолете, Памела налила в термос горячий кофе, положила в тарелку бутербродов и, толкнув ногой дверь, вышла и направилась к самолету.

Роджер заметил ее, когда она была на полпути к нему.

— Привет! — крикнул он. — Вы еще не в постели?

— Еще не закончила работу. Вспомнила, что нужно покормить бортинженера, — сказала она, поднимая термос с кофе в одной руке и тарелку с бутербродами в другой.

— Спасибо. — Он поднялся с колен. — Это то, что мне сейчас надо. — Он улыбнулся девушке. — Очень мило, что вы догадались.

Памела смотрела, как он подошел к краю крыла и спустился вниз по приставной лестнице.

— Здесь слишком холодно. Лучше пойдем есть в салон, — предложил Роджер.

Они поднялись по трапу в пассажирский салон и сели друг против друга на задних креслах, откинув столик между собой. Роджер включил настольную лампу, и Памела налила ему кофе.

— А вы не выпьете чашку?

Девушка вспомнила, что ей давно хотелось пить и она уже много часов ничего не ела.

— Пожалуй, да, — согласилась она. — Я возьму в кухне чашку.

Когда Памела вернулась, он уже съел половину бутерброда.

— Знаете, а здесь очень уютно. — Он снова улыбнулся ей.

Она кивнула, думая про себя то же самое. Конечно, очень уютно, даже немного по-домашнему.

— Странно как-то все происходит, — начал он и удовлетворенно вздохнул. Памела не могла сказать почему: то ли из-за кофе с бутербродами, то ли потому, что она сидит с ним за столом. — Когда мы взлетали, то совсем не представляли, что будем так поздно сидеть здесь, в центре Лабрадора, на сломанном самолете.

— Да, — улыбнулась Памела, — я точно не думала, что буду… с вами, я имею в виду, или…

— Почему не со мной? — неожиданно сухо поинтересовался он. — Почему именно не со мной?

— Не знаю… Вы не тот тип человека, который сидит на неработающем самолете… — Она почувствовала, что слегка запуталась. — Я имею в виду…

— А какой же я тип? — на этот раз мягче спросил Роджер.

Она смотрела на свои руки, пытаясь подобрать правильные слова. «Если бы я сказала ему…» — подумала Памела, и ее щеки вспыхнули. Он наклонился к ней через стол. — Вы всегда рассматриваете кончики пальцев, когда смущаетесь. — Неожиданно он взял ее руку. — Я помню, как вы делали так на моих уроках. И точно так же в Каире. Так кто же я такой? Довольно надоедливый инструктор, который постоянно ловит вас то на одном нарушении правил авиакомпании, то на другом?

— Нет. — Она покачала головой. — Каждый раз вы были правы. — Она немного озорно посмотрела на него. — За исключением одного случая, конечно.

Он улыбнулся и покачал головой, нежно глядя на девушку.

— Больше, чем одного, — загадочно сказал он. — И я не извинился. Пожалуй, только за Каир… — Для человека с прямолинейным характером и резкой манерой говорить он непривычно странно бормотал. — Я очень беспокоился, — очевидно смутившись, закончил Роджер.

Памела ничего не сказала. Он отпустил ее руку. Она твердо сжала кисти на коленях, надеясь, что все-таки сможет найти нужные слова, может быть, подбодрит его и не упустит эту возможность.

Как будто стараясь разрядить ситуацию, Роджер Неожиданно перешел на полуофициальный тон:

— Такая погода в здешних краях великолепна для лыжных прогулок. Вы катаетесь на лыжах?

— Нет, но мне бы хотелось когда-нибудь научиться. Никогда не было возможности, — покачав головой, ответила Памела.

— Скоро у вас будет такая возможность! Три дня в Монреале, прежде чем мы отправимся в Англию. Масса времени, чтобы покататься в горах Святого Лаврентия.

— Но у меня нет лыж.

— Это не повод. У меня тоже нет. Но их можно взять напрокат там же в горах. — Он склонился над чашкой с кофе, потом быстро поставил ее на стол. — Я научу вас, — сказал он. — Мы поедем в Сент-Эдел. — У Памелы перехватило дыхание. — Конечно, если вы захотите. — На этот раз голос Роджера звучал не очень неуверенно. — Если у вас нет других планов.

Она кивнула, потом отрицательно замотала ею из стороны в сторону.

— Да, пожалуйста… Нет, у меня нет планов. — Потом, на всякий случай, чтобы он понял, что она приняла приглашение и чтобы быть уверенной, что это ей не снится, продолжила: — Да, пожалуйста, я очень хочу, чтобы вы научили меня. У меня нет никаких планов.

Напряжение спало, и им сразу стало легче. Между ними возникла атмосфера тишины и покоя, которую обоим очень хотелось сохранить.

— Ну, пора за работу, — наконец сказал Роджер и встал.

— Я еще не поблагодарила вас за помощь с пассажирами. — Памела опять почувствовала смущение.

— А, это! — Роджер пожал плечами. — Командир был занят, иначе бы он сделал это сам. — Он смотрел на нее с некоторой долей иронии. — Я просто еще раз удостоверился в том, что все подчиняются правилам. — Улыбка исчезла с его лица. — Вы все делали правильно. И вам совсем не нужна была помощь. Сегодня я бы поставил вам десять из десяти за терпение.

Они спустились по трапу. Холодные порывы ветра раздували полы пальто.

— Принести вам еще кофе? — спросила Памела.

— Кофе не нужно, но есть одна вещь, которую вы можете сделать для меня.

Она смотрела на него и ждала.

— Найдите машину и отправляйтесь в отель поспать несколько часов. — Он слегка подтолкнул ее и направился к своей лестнице.

— А как же вы?! — выкрикнула она ему в спину. — Вы собираетесь отдыхать?!

— Надеюсь, что удастся, — улыбнулся Роджер через плечо. Он выглядел веселым и отдохнувшим. — Через час освободятся два местных инженера и помогут мне. Может быть, появится место в ангаре.

— Ну, тогда спокойной ночи, — попрощалась Памела, с тоской глядя на то, как появляющиеся следы на снегу увеличивают расстояние между ними.

Через пятнадцать минут она уже лежала, укрывшись одеялом, на узкой, застеленной белым бельем кровати, которыми обеспечил их аэропорт. Памела понимала, что очень устала, но заснуть никак не могла. Для нее было почти все равно, спит она или нет, потому что сознательно или бессознательно, но ее мысли крутились вокруг свидания с Роджером в горах Святого Лаврентия, которое им предстояло. В конце концов она все-таки заснула.

Но пока девушка спала, другие люди бодрствовали. Они думали совсем о другом, нежели романтика горных снегов: о строгом выполнении программ авиалинии, о цифрах эффективности использования самолетов. Через океан один за другим летели сигналы. Из Лабрадора в Англию, из Англии в Монреаль, из Монреаля в Лабрадор. И никто не думал о Памеле Хагис и Роджере Карсоне, об их возможном свидании в горах Святого Лаврентия. Эти люди думали о самолете с тридцатью пассажирами на борту стоимостью в миллион фунтов стерлингов, бесполезно простаивающем на земле.

Поэтому они послали другой самолет, «Дядюшку Шугара». Он летел пустой из Монреаля через реку Святого Лаврентия, над снежными пустынями ко льдам Гусиного озера. Памела проснулась в шесть часов утра по местному времени.

«Мы летим, — почему-то сразу подумала она. — Роджер смог починить самолет».

Она быстро оделась. Внизу в коридоре встретила своих пассажиров, которые с радостью приветствовали ее. Они были счастливы, потому что улетали раньше, чем большинство из них надеялось. В конце концов, все успевали на свои дальнейшие рейсы. Пассажир-который-не-мог-спать был почти в экстазе от вновь появившейся возможности сделать свою карьеру.

Памела вместе с пассажирами ехала в автобусе к аэропорту. Она увидела «Дядюшку Бейкера», все еще стоящего на холоде со снятым кожухом мотора, и ничего не поняла. Потом увидела «Дядюшку Шугара», а в офисе компании встретила новый экипаж, который спешил назад, в Монреаль, где их трехдневный отпуск сократился из-за неожиданного полета на Гусиное озеро.

И никого из экипажа «Дядюшки Бейкера». Не видно и Роджера Карсона. Ей сказали, что он еще спит. Сообщили, что, как только станет возможно, «Дядюшка Бейкер» полетит пустым в Англию.

Это значило «прощай» ее свиданию в Монреале. Они полетят в противоположные стороны, и только Богу известно, когда администратор снова пошлет их в рейс вместе. Они работали на авиалинии, и было неизвестно, когда им удастся встретиться еще раз.

Памела вздернула подбородок и сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Она улыбнулась стоящим вокруг нее пассажирам. По крайней мере, хорошо то, что они довольны. И стюардесса повела эту радостную толпу к новому самолету.

Заработали моторы. Они медленно поехали к взлетной полосе, отмеченной полосой невысоких хвойных деревьев. Экипаж проверил один мотор за другим. Потом с сильным ревом авиалайнер поднялся в воздух.

Набирая высоту в голубом утреннем небе, самолет накренился, и далеко внизу Памела увидела удаляющийся круг аэродрома, Гусиное озеро, серебристый крест «Дядюшки Бейкера», стоящего на том же месте, продолговатое здание отеля, где, прежде чем вернуться в Англию, должно быть, еще спит Роджер Карсон.

Штурман передал стюардессе информацию о полете. В ней говорилось, что дует попутный ветер, значит, они будут в Монреале через три часа то есть в 10.30 по местному времени. В пункте назначения обещают прекрасную погоду.

Памела прочитала и сообщила эту информацию пассажирам. Потом отнесла чай и печенье в кабину пилотов. Перед приборной панелью на месте бортинженера сидел незнакомый мужчина. Никто ничего не сказал ей.

Вернувшись в салон, Памела прошла мимо второго кресла с левой стороны. Остановилась. Улыбка осветила ее лицо. С нежностью и легкой насмешкой смотрела она на лицо пассажира, сидевшего на двадцать седьмом кресле. На нем было написано полное согласие с прошлым, настоящим и будущим — Пассажир-который-не-мог-заснуть спал.